Тедди Колек отвечает за все

Когда первый приступ эйфории, охвативший Израиль в дни Шестидневной войны, прошел, перед его лидерами неминуемо встал вопрос, что делать с завоеванными землями дальше?

Этот вопрос расколол Израиль на два противостоящих друг другу политических лагеря, однако по одному вопросу даже между самыми яростными политическими противниками возникло почти полное согласие: как бы ни развивались события дальше, на какие бы уступки ни пошел Израиль ради достижения мира, Западная Стена не может быть предметом политического торга. Израиль не оккупировал, а освободил ее, и уже никогда не откажется от своего права владеть главной еврейской святыней.

В связи с этим следовало немедленно создать в Иерусалиме в целом, и в районе Стены в частности новую политическую и демографическую реальность, которая бы утвердила суверенитет Израиля над Иерусалимом. Проще говоря, вернуть евреев в Старый город и заселить евреями восточные кварталы столицы.

В первую очередь, эту задачу следовало выполнить в районе Стены Плача, чтобы обеспечить к ней свободный доступ молящихся и создать возле нее достаточно места, чтобы она могла вместить всех желающих. Уже первые дни после окончания войны показали, что ежедневно к Стене будут приходить тысячи людей, и им просто негде было разместиться на пятачке длиной в 28 и шириной в 3.6 метра.

Выполнение задачи по расширению площади перед Стеной облегчалось тем, что уже в момент штурма Восточного Иерусалима значительная часть его жителей поспешила покинуть город, бросив свои дома. Так поступили и многие обитатели квартала Муграби, который, напомним, непосредственно примыкал к Стене Плача. В результате на момент окончания Шестидневной войны в его ветхих, лепящихся один к другому домишках осталось меньше сотни семей. И Тедди Колек, в одночасье превратившийся из мэра Западного Иерусалима в полновластного хозяина большого, единого Иерусалима, недолго думая, предложил оставшимся жителям Муграби переселиться в оставленные хозяевами просторные дома кварталов Силуан и Шуафат, расположенные в восточной части города.

Как рассказывают, для начала жителей Муграби просто повезли показать эти дома, но, войдя в них, они уже наотрез отказались выходить – каждый спешил занять пустующий дом получше. В результате в Муграби осталось лишь 10 самых обеспеченных семей, живших во вполне приличных, основательно построенных домах. Они не пожелали их покидать, во-первых, потому что эти дома их вполне устраивали, а, во-вторых, и из стремления сохранить свое родовое гнездо, а вместе с ним и право арабов жить в этой части города.

Тем не менее, теперь Тедди Колек, а вместе с ним и Израиль могли с чистой совестью заявить, что они не применили к жителям Муграби никакого насилия, и те покинули свои дома добровольно, получив за это вдобавок и другое, куда более просторное и уютное жилье, и денежную компенсацию. Таким образом, путь к превращению Стены Плача в достойное, радующее глаз и сердце место для молитвы был открыт.

Согласно приводящейся во многих книгах и выдащейся в них за исторический факт легенде, уже на второй день после окончания войны все тот же Тедди Колек собрал в своем кабинете строительных подрядчиков города. Разговор был коротким: Колек попросил их снести почти все прилегающие к Стене дома квартала Муграби и расчистить площадь перед ней еще до Шавуота – праздника дарования Торы.

– Денег, чтобы оплатить вам эту работу, в муниципальной казне нет, – добавил Колек. – Но я надеюсь, что вы согласитесь сделать это бесплатно, на добровольных началах, понимая, что вам поручили выполнить поистине историческую миссию. И еще: кто бы ни попытался остановить вас: наблюдатели ООН, депутаты кнессета, премьер-министр, члены правительства или генералы, не обращайте на них внимания и продолжайте делать свое дело. На любое требование прекратить работы, отвечайте: “Скажите это Тедди. Тедди отвечает за все!”.

Все это, безусловно, правда, но не вся правда.

На самом деле, отдавая указание о разрушении целого арабского квартала, Колек заручился поддержкой и премьер-министра Леви Эшколя, и начальника генштаба израильской армии Ицхака Рабина. Последние прекрасно понимали, что этот шаг вызовет возмущение и в ООН, и в арабском мире, но так же, как и Колек считали его необходимым. То, что разрушение домов производила не армия, а частные лица по указанию мэрии, а не правительства давало Израилю возможность, по меньшей мере, снять с себя часть ответственности. Дескать, государственные структуры были против, но что поделаешь, если мэр Иерусалима вдруг сошел с ума на национально-религиозной почве?!

Как бы то ни было, уже к вечеру, спустя пару часов после разговора с Тедди Колеком, иерусалимские подрядчики подогнали к Муграби десятки бульдозеров. Работы начались немедленно; многие из подрядчиков не просто руководили своими рабочими, но и сами сели за руль бульдозера. К рассвету следующего дня все было кончено – более 130 домов квартала превратились в груду развалин.

В последующие дни эта группа подрядчиков, начавшая гордо именовать себя “Стражи Иерусалима” занималась уже исключительно тем, что расчищала и разравнивала площадку непосредственно перед Стеной Плача и в ее окрестностях.

Следуя указаниям Колека, строители впервые со времен Сулеймана Великолепного увеличили длину площадки перед Западной Стеной с 28 до 57 метров, доведя ее слева до здания мусульманского религиозного суда “Махакме”, а справа до ворот “Муграби”. В этих границах открытая часть Стены сохраняется и в наши дни.

Разумеется, значительно – до 17 метров была увеличена и ширина этой площадки.

Однако очень быстро выяснилось, что после всех этих работ Стена Плача словно утратила все свое величие. Теперь, если спускаться со стороны Старого города, она представлялась самой обычной, относительно невысокой стеной, отнюдь не внушающей того трепета, который по самому своему определению должна внушать главная религиозная и национальная святыня любого народа.

В 1969 году руководивший раскопками на Храмовой горе археолог Меир Бен-Дов обратился к известному израильскому архитектору Моше Сфадия с предложением разработать план реконструкции площади перед Стеной Плача и всего прилегающего к ней района. При этом он подчеркнул, что перед Сфадией стоит поистине непростая задача: он должен вступить в соревнование с самим архитектором Ирода, и добиться, чтобы Стена органично вписывалась в окружающий ландшафт, причем так, чтобы из любой точки было видно, что именно она является “центром притяжения” всего квартала.

В то же время этот план должен был учитывать интересы археологов, то есть не мешать интенсивно идущим здесь раскопкам; необходимость создать такие бытовые удобства как рукомойники и туалеты; продумать месторасположение кафе и магазинов, в которых тысячи проходящих здесь туристов могли бы подкрепиться и приобрести сувениры и т. д.

Словом, Сфадия должен был найти такое решение, которое устроило бы и тех, кто считал Стену исключительно религиозную святыню; и тех, кто видел в ней одно из главных мест для проведения важнейших государственных церемоний; и работающих в ее районе археологов; и толкущихся тут туристов, и бизнесменов; а заодно продумал бы, как сделать так, чтобы живущие в окрестностях арабы могли свободно передвигаться, не сталкиваясь с теми же евреями и туристами, на чем они категорически настаивали.

И Моше Сфадия выдвинул действительно оригинальный план, включающий в себя лестницы, арочные переходы и, в сущности, отвечающий всем выдвинутым ему условиям. Муниципальный совет Иерусалима во главе с тем же Тедди Колеком поддержал план Сфадии, однако тут к делу подключилось правительство. Оно напомнило, что Иерусалим и, тем более, Стена Плача не является частной вотчиной Тедди Колека, или кого-либо еще, и так подобные важные вопросы не решаются.

По указанию межминистерской комиссии по делам Иерусалима была создана специальная государственная комиссия. Во главе ее стал начальник Управления по развитию Еврейского квартала старого города Эрвин Шомрон, и в ее состав были включены целый ряд известных израильских архитекторов, представитель по делам министерства религий и все тот же Меир Бен-Дов.

Комиссия объявила открытый конкурс проектов по реконструкции района вокруг Стены Плача, и в этом конкурсе приняли участие десятки архитекторов из различных стран мира. Все их проекты были выставлены на всеобщее обозрение на выставке, открытой в Старом городе, которую в течение полугода посетило свыше 15 000 человек.

Среди представленных на конкурс проектов было немало и совершенно экзотических.

Например, хайфский архитектор Мар Праг предложил расписать Стену картинами из истории еврейского народа.

Талантливый японский архитектор Исамо Нугочи предложил установить в самом центре Стены огромную черную базальтовую стену, которую символизировала бы вечную скорбь еврейского народа о 6 000 000 000 евреев, погибших в Катастрофе, а вокруг нее развесить бронзовые круги с изображением различных сюжетов из истории еврейского народа и Государства Израиль.

Когда спустя полгода пришло время подводить итоги конкурса, стало окончательно ясно, что все эти модернистские решения никак не подходят – Стена должна была остаться Стеной, ибо ее ценность в значительной степени объяснялась тем, что она дошла до нас в своем первозданном виде.

В итоге, по сути дела, был принят все тот же план Моше Сфадия. Правда, созданный им религиозно-историко-торговый-архитектурный комплекс пополнился еще и хорошо продуманной системой безопасности, учитывающей тот факт, что палестинские террористы не раз пытались провести теракты в этом районе.

Остается заметить, что реконструкция в районе Стены продолжается по сей день, и здесь все время появляется что-то новое. Так, уже после 1996 открытия туннеля Хасмонеев площадь для молитвы у Стены был расширена за счет той ее части, которая располагается внутри здания “Махакме”, а к воротам Муграби была подведена галерея, и теперь через эти ворота (и ни через какие другие!) евреям разрешено подниматься на Храмовую гору.

Но все эти годы, начиная с 1967 года, Западная Стена продолжает оставаться в эпицентре израильско-арабского конфликта, и идущая за нее борьба далеко не закончена.

 

Кто правит Стеной?

Уже в первые месяцы после обретения Израилем суверенитета над Западной Стеной она превратилась в главный религиозно-национальный символ страны, возле которого свершались важнейшие события и в личной жизни каждого израильтянина, и в жизни государства.

К Стене Плача стали приезжать жених и невеста перед свадьбой, чтобы испросить здесь у Бога счастливой семейной жизни.

Здесь стали проводиться как индивидуальные, так и массовые церемонии бар-мицвы и бат-мицвы3 – религиозного совершеннолетия мальчиков и девочек.

Во время таких коллективных церемоний десятки собравшихся у Стены 13-летних мальчишек впервые в жизни накладывают на себя тфилин и заворачивались в талит, давая обещание хранить верность завету Бога Авраама, Исаака и Иакова.

При желании любой еврей может позвонить в администрацию Стены Плача и договориться о проведении такой церемонии со всеми сопровождающими ее молитвами и ритуалами. В заключение виновнику торжества выдается специальное удостоверение о том, что он прошел бар-мицву у Стены Плача с большой печатью раввина Стены.

Здесь же, у Стены Плача, проводится церемония присяги десантных и других элитных боевых подразделений Армии Обороны Израиля. В эти дни ее вечные камни слышат, как новое поколение евреев на том же языке, на котором говорили защитники Храма, дает клятву не пожалеть самой жизни для защиты еврейского государства от любых врагов.

По сложившейся традиции, именно к Стене Плача направляется для молитвы новоизбранный премьер-министр Израиля в день своего вступления на этот пост, и его телохранители отступают в этот момент чуть дальше, чем им предписано инструкцией, чтобы не мешать премьеру говорить с Богом.

Наконец, именно здесь, у Стены Плача проходит главная государственная церемония в честь Дня Независимости Израиля, чтобы еще раз подчеркнуть судьбоносное значение этого места для еврейского народа и его государства.

Однако израильтян и не нужно было никогда убеждать в том, что Стена Плача является главной еврейской – и только еврейской! – святыней, они это знали и так. Куда важнее было внедрить эту вроде бы простую и естественную мысль в сознание международной общественности, политических лидеров мировых держав, да и просто их обывателей, рядовых граждан, чье мнение в итоге определяет, кто именно будет стоять у власти в этих странах.

Надо признать, что пропагандистские, дипломатические и политические усилия Израиля на этом направлении принесли свои плоды. Все чаще и чаще посещение Стены Плача стало включаться в официальную программу визитов политических и религиозных лидеров различных стран.

Сам их приход к Стене Плача и молитва у нее означали признание ими как общечеловеческого значения этой святыни, так и неотъемлемого права на нее евреев.

Разумеется, многие политики, посещавшие Израиль, понимали, что, подходя к Стене Плача и вкладывая в нее записку, они попадают в несколько двусмысленную ситуацию, и неизвестно, как именно расценят этот шаг их избиратели.

К примеру, президент США Билл Клинтон в свой первый визит в Израиль направился к Стене Плача и вложил в нее записку, однако во все последующие приезды в Иерусалим воздерживался от этого шага. Между тем его жена, будущий госсекретарь США Хиллари Клинтон, каждый раз во время приезда в Израиль покрывала голову платком и шла к Стене, проводя в молитве у нее довольно много времени.

Сменивший Билла Клинтона на президентском посту Джордж Буш-младший первый раз побывал у Стены Плача в качестве простого туриста, в середине 90-х годов. После победы на президентских выборах он, как и Клинтон, во время первого визита направился к Стене, но потом избегал ее посещения. Тем не менее, его супруга Лора Буш, как и Хиллари Клинтон, не упустила ни одной возможности помолиться у Стены Плача.

Из известных российских политических деятелей первым у Стены Плача побывал Михаил Руцкой. С небывалым почетом здесь принимали и бывшего президента СССР Михаила Горбачева, произнесшего прочувствованную речь о том, что Иисус Христос, с его точки зрения, был первым социалистом, и он сам сохраняет душе в верность социалистическим идеалам.

* * *

Растущее день ото дня международное признание Стены Плача исконно еврейской святыней, одновременно означало и признание права Израиля, по меньшей мере, на часть Восточного Иерусалима.

Такое развитие событий, разумеется, никак не могло устроить арабский мир. Даже те арабские лидеры, которые говорили о возможности признания Израиля и подписания с ним мирного договора, обуславливали этот шаг полным отступлением Израиля к границам 1967 года и, прежде всего, возвращению под мусульманский контроль всего Восточного Иерусалима.

Уже после того, как премьер-министр Израиля Ицхак Рабин и лидер Организации освобождения Палестины Ясир Арафат подписали т. н. Норвежские соглашения о своей готовности достичь мирного урегулирования израильско-палестинского конфликта, стало ясно, что именно Иерусалим и, прежде всего, Храмовая гора со Стеной Плача будут главным предметом спора между сторонами на окончательном этапе переговоров.

Стремясь закрепить арабское присутствие в Иерусалиме, Ясир Арафат развил бурную деятельность в восточной части города, явно пренебрегая тем, что и формально, и де-факто он находится под израильским суверенитетом. Во второй половине 90-х годов Арафат решил, что пришло время действовать и в районе Храмовой горы, взяв под свой контроль мусульманские святыни Иерусалима.

Официально опека над этими святынями находилась в руках короля Иордании Хуссейна и мусульманского духовенства этой страны. Однако Арафат с помощью целого ряда хитроумных интриг поставил своего ставленника на пост муфтия Иерусалима, а затем и создал новый палестинский Вакф для управления территорией Храмовой горой.

Это был весьма ощутимый удар и по сфере полномочий, и по самолюбию иорданского монарха, однако Арафат на этом не остановился.

В 1995 году в период мусульманского праздника Рамадан с ведома и при прямой поддержке Ясира Арафата Вакф обратился к Израилю с просьбой разрешить ему воспользоваться для молитвы так называемыми “конюшнями царя Соломона” – подвальными помещениями мечети «Аль-Акса». При этом мусульманские священнослужители объяснили, что речь идет о временной мере – просто в связи с наплывом паломников мечеть не вмещает всех желающих в ней помолиться. Но месяц Рамадан прошел, а молитвы в “конюшнях царя Соломона” продолжались, как ни в чем не бывало. Вскоре стало ясно, что палестинцы и не думают их прекращать. Таким образом, на Храмовой горе впервые за многие сотни лет начала, по сути дела, действовать новая мечеть.

Более того – арабы расширили эту подземную мечеть, а также проделали в ней новые выходы, вырыв для этого тонны земли и отвезя их на свалку. Когда израильские археологи бросились на эту свалку и стали просеивать вырытую землю, они нашли в ней множество ценнейших артефактов эпохи Первого и Второго Храмов.

Все это было грубейшим нарушением статус-кво на Храмовой горе, но правительство Израиля решило закрыть на них глаза. Правда, при этом оно стало оговаривать с тем же Вакфом возможность открытия идущего вдоль Храмовой горы так называемого туннеля Хасмонаев – уникального исторического памятника и инженерно-архитектурного сооружения эпохи Второго Храма. Когда Вакф дал понять, что считает открытие этого туннеля нежелательным, тогдашний премьер-министр и лидер лейбористской партии “Авода” Шимон Перес решил не накалять ситуацию и дал указание повременить с его открытием.

Однако на состоявшихся весной 1996 года выборах победу одержал лидер национального лагеря Биньямин Нетаниягу, видевший одну из главных своих задач в укреплении израильского суверенитета над Иерусалимом и предотвращении притязаний Арафата на какую бы то ни было его часть.

Нетаниягу считал, что раз уж Израиль закрыл глаза на создание новой мечети на Храмовой горе, то у арабов нет никакого права возражать против открытия туннеля Хасмонаев,

Вечером 24 сентября 1996 года Биньямин Нетаниягу отдал указание открыть туннель Хасмонаев. Вакф вместе с Ясиром Арафатом не замедлил с ответными действиями. Они начали распространять среди верующих слухи о том, что евреи намеренно прорыли туннель под «Куполом Скалы», чтобы этот уникальный культово-исторический памятник обвалился, и они смогли бы построить на Храмовой горе свой Третий Храм. Это была ложь – как уже было сказано, туннель Хасмонаев идет не под Храмовой горой, а вдоль нее и никак не касается расположенных на ней мечетей. То, что это была ложь, подтвердила потом и комиссия ООН, но тогда мусульмане этой лжи поверили. На Храмовой горе начались массовые беспорядки, в молящихся у Стены Плача евреев стали бросать сверху камни, а вскоре беспорядками и погромами были охвачены вся Иудея, Самария и Газа.

Бинямин Нетаниягу отдал указание самым жестким образом реагировать на насилие со стороны палестинцев, и в результате столкновений между израильской армией и вооруженными боевиками Арафата погибло 14 израильских солдат и 69 палестинцев.

Страсти улеглись лишь после того, как президент США Билл Клинтон организовал в Вашингтоне встречу между Биньямином Нетаниягу с одной стороны, и Ясиром Арафатом и королем Хусейном – с другой. Так как все утверждения Арафата и его приспешников оказались ложью, то туннель Хасмонаев остался открытым, и стал одним из самых посещаемых туристами исторических памятников Иерусалима.

Но самое главное – он позволил открыть для евреев до того закрытую часть Стены Плача, находящуюся в районе входа в этот туннель. Сегодня там стоят несколько Ковчегов Завета со свитками Торы, и почти в любое время дня и ночи возле них ведется молитва.

* * *

Одним из важнейших событий новейшей истории Стены Плача, как уже говорилось в главе «Мистика Стены» стало посещение ее в 2000 году Папой Римским Иоанном Павлом Вторым, а затем и другими видными деятелями католической церкви.

Из других религиозных лидеров, посетивших Стену Плача, стоит отметить Далай-Ламу, назвавшего иудаизм “истинным откровением Бога” и заявившего, что он, Далай-Лама, ясно почувствовал Его присутствие в этом великом месте.

С тех пор у Стены Плача часто можно увидеть адептов буддизма, которые, как и все остальные, молятся и вкладывают записки с просьбами к Богу в щели Стены.

* * *

Западная Стена Храма стала в итоге главным камнем преткновения на израильско-палестинских переговорах 2000 года в Кемп-Дэвиде, когда премьер-министр Израиля Эхуд Барак и лидер ООП Ясир Арафат, казалось, как никогда близко подошли к достижению мирного соглашения.

Эхуд Барак ради достижения этого соглашения был согласен почти на все. Он готов был отступить из Иудеи, Самарии и Газы, снести десятки цветущих еврейских поселений в Иудее, Самарии и Газе, оставив лишь пару-тройку самых крупных поселенческих анклавов, но взамен передав палестинцам равную по площади этим анклавам территорию в Негеве.

Он был согласен на то, чтобы Восточный Иерусалим был объявлен столицей будущего Палестинского государства. Он был готов и на компромисс по вопросу о судьбе Старого города Иерусалима. Древняя часть исконной еврейской столицы, по предложению Барака, должна была перейти под международный контроль, а административно управляться двумя иерусалимскими мэриями – израильской и арабской.

Но за одним исключением: Стена Плача, настаивал Эхуд Барак, останется под полным суверенитетом Израиля, и именно по ней будет проходить его официальная граница.

Тут-то и выяснилось, что Ясир Арафат ни на какой компромисс в вопросе о суверенитете над Старым городом не готов. Вся его территория, считал он, должна отойти под полный контроль, палестинцев, включая ту же Стену Плача. При этом Арафат объявил эту Стену не только мусульманской, но и христианской святыней и, таким образом, попытался представить себя защитником интересов адептов сразу двух мировых религий.

“Я не могу предать мой народ. Я не могу предать арабов. Я не могу предать христиан. Я не могу предать мусульман”, – вновь и вновь повторял Ясир Арафат.

Единственное, на что он был согласен – это предоставить евреям полную свободу доступа к Стене Плача, но опять-таки лишь в рамках статус-кво, установленного англичанами в 1930 году.

Естественно, Эхуд Барак вернуться из Кемп-Дэвида без Стены Плача не мог – он и так, по его словам, проявил готовность к таким уступкам, на которые до него не был готов пойти ни один премьер-министр Израиля в прошлом и уже никогда не пойдет ни один другой премьер-министр в будущем. В результате переговоры были сорваны.

По меткому выражению одного из российских журналистов, “Барака и Арафата разделила Стена”.

Дальнейшее известно. Барак попытался еще раз выйти на переговоры с Арафатом, но тот без обиняков послал его к черту в услужливо подставленные журналистами микрофоны.

Тем временем тогдашний лидер израильской оппозиции и Ариэль Шарон заявил, что, выразив готовность отказаться от Восточного Иерусалима, Эхуд Барак едва не поступился важнейшими национальными интересами.

Чтобы продемонстрировать, что, в отличие от Эхуда Барака, он никогда не откажется от суверенитета над Храмовой горой и считает ее неотъемлемой частью Израиля, Ариэль Шарон решил совершить восхождение на Храмовую гору. Эхуд Барак согласовал с Арафатом этот визит и получил от него обещание, что тот не станет использовать его как повод для эскалации конфликта. Однако Ясир Арафат, как обычно, отнюдь не собирался сохранять верность данному им слову. Поход Ариэля Шарона на Храмовую гору был использован им для подстрекательских заявлений о том, что евреи собираются изгнать арабов с Храмовой горы и осквернить стоящую на ней мечеть «Аль-Акса».

Так началось второе восстание (“интифада”) палестинцев, получившая название “интифада Аль-Акса”. Эта интифада сопровождалась невиданной волной палестинского террора, в результате которого погибло свыше 1 100 израильтян. Несколько из совершенных палестинцами терактов были осуществлены в непосредственной близости от Стены Плача. Кроме того, не раз на протяжении 2000–2003 года палестинцы, следуя давно отработанной тактике, забрасывали сверху молившихся камнями евреев, и для их разгона израильской полиции вновь и вновь приходилось штурмовать Храмовую гору.

Нет никакого сомнения, что судьба Стены Плача станет краеугольным камнем преткновения на израильско-палестинских переговорах и в будущем – если, конечно, палестинцы не осознают, что в этом вопросе Израиль никогда не пойдет ни на какие уступки.

* * *

Весной 2005 года Стена Плача снова оказалась в центре небольшого, но пикантного политического скандала. В те дни в Израиле кипели нешуточные страсти вокруг намерений премьер-министра Ариэля Шарона в одностороннем порядке вывести подразделения израильской армии из Газы и снести находившиеся там еврейские поселения.

В это самое время в страну с официальным визитом прибыл президент России Владимир Путин.

Прибыл – и мгновенно оказался в весьма щекотливом положении, так как его визит пришелся на дни праздника Песах – еврейской Пасхи. Как известно, в дни этого праздника евреям запрещено есть что-либо квасное, и обычный заквасной хлеб им в это время заменяет маца – пресные лепешки. Так как израильские гостиницы в дни Песаха полны приехавших на праздник религиозных евреев, тот этот запрет во всех них строго соблюдается. Однако президент России, едящий, как все правоверные иудеи, в дни еврейской Пасхи вместо хлеба мацу – это уже было слишком. Этого российский обыватель мог уже не понять, как ему ни объясняй. И потому на протяжении всего времени визита Владимир Путин потреблял за обедом не мацу, а специально выпекавшиеся для него булочки из молотой мацы, которые, с одной стороны, не считаются квасным, но с другой стороны и мацой как бы не являются.

Однако самая большая закавыка возникла с посещением Владимиром Путиным Стены Плача.

С одной стороны, Путин хотел посетить Стену, и такое посещение было включено в программу его визита. С другой стороны, когда стало известно, что каждый человек, желающий подойти к Стене Плача, должен покрыть голову кипой – традиционной еврейской ермолкой, в окружении Путина снова призадумались. Фотография президента России, стоящего у еврейской святыни с кипой на голове – это ведь почти тоже, что фотография президента, отламывающего мацу, а, может, даже и еще хуже. Да и сам президент надевать ермолку категорически не хотел. Вдобавок ко всему, как российские, так и израильские спецслужбы категорически возражали против такого мероприятия, утверждая, что они не смогут обеспечить в районе Стены «стерильную зону», а значит, и гарантировать на все 100 процентов безопасность президента России.

И в итоге было выбрано компромиссное решение: Владимир Путин подъехал к Стене Плача на своем лимузине, но не подошел к ней, так что ермолку ему надевать не пришлось.

В то же время президент России захотел побеседовать с главным раввином Стены Плача Шмуэлем Рабиновичем. Эта беседа состоялась в нескольких десятках метров от входа на площадку для молитвы.

* * *

Следующая, не менее пикантная политическая интрига развернулась вокруг Стены Плача в июле 2008 года, когда в Израиль в надежде получить таким образом голоса еврейских избирателей прибыл тогда еще кандидат в президенты США Барак Хуссейн Обама.

Помолившись у Стены, Обама вложил в нее записку со своей личной просьбой, которую почти тотчас же после его ухода вытащил из расселины один предприимчивый израильский школьник. Вытащил – и немедленно продал ее журналистам, заработав таким образом на несколько порций мороженного и бутылок “кока-колы”. Так записка кандидата в президенты стала достоянием гласности, на что, видимо, изначально и рассчитывали его политтехнологи.

“Господи, храни меня и мою семью. Прости мне мои прегрешения, помоги мне устоять перед гордыней и отчаянием. Дай мне мудрость поступать правильно и справедливо. И сделай меня орудием воли Твоей”, – говорилось в этой записке.

Когда текст записки Обамы был напечатан во всех американских СМИ, это не только не способствовало росту популярности Барака Обамы, но и, наоборот, привело к снижению его рейтинга на 3 %.

С одной стороны, американцев возмутило, что кандидат в президенты попросил Бога позаботиться лишь о нем и его семье – хотя человек, претендующий на подобный пост, должен вроде бы думать не только о своих близких, но и о судьбе всей нации. С другой стороны, Обама явно считал, что исход выборов зависит от Бога, а не от воли американских избирателей, и это тоже было записано не в его пользу.

И, тем не менее, напомню, исход выборов в США, вопреки многим прогнозам, принес победу именно Бараку Хуссейну Обаме. А значит, молитва у Стены Плача все же оказалась не напрасной…