– Эй…как тебя там… ты меня слышишь?

Малышев поморщился, когда женский голос проник в его сознание. А потом застонал и схватился за голову. Пелена с глаз начала спадать. Перед ним замаячило лицо в веснушках и… шапка. Странная шапка…такая, как у…Монгольских ханов. Сбоку торчит то ли палочка, то ли железка с куском материи. Прямо как флажок…

– Я на футбольном поле?

– Ты в гараже!

Малышев огляделся. Огляделся с откровенным удивлением. Он действительно сидел в каком-то гараже. На полках полно старых запчастей, а впереди, у открытых ворот стоит старенький «москвич». Рядом с машиной стоит дед с бородой. В руках у него тряпка и какая-то железка. Он её тщательно протирает. А кто эта девушка, которая стоит перед ним и отжимает мокрое платье? Платье странное. Но…она так плотно облегает её стройную фигуру. Мокрые ножки…всю жизнь бы смотрел на них. Да и грудь такая…когда же я с ней познакомиться успел? Лакомый кусочек. Надеюсь у меня с ней… Чёрт, – его словно током пронзило. На лице Малышева стало появляться растерянность. Неужели…Маша Панкратова? Точно она. Он окончательно пришёл в себя.

– Как я попал сюда? – выдавил он из себя хриплым голосом. Его взгляд остановился на Маше. Мысли в голове стали быстро восстанавливаться.

– Как тебя зовут? – слова словно издали донеслись от него.

– Андрей!

– И этот Андрей. Подставь-как голову. Она у тебя вся в крови. Видно поэтому и соображать перестал.

Маша взяла свисавшие с платья кружева, и прихватив голову Малышева начала осторожно вытирать с неё кровь.

– Жить будешь, но только недолго.

Когда она отстранилась, Малышев против своей воли снова устремил взгляд на мокрое платье плотно облегавшее стройное тело. И тут до него дошла совершенная очевидная вещь.

– У тебя что, нет оружия? – растерянно спросил он.

Маша проследила за его взглядом и почти сразу же нахмурилась, поскольку точно поняла, на что он смотрит.

– Ничего глупее в жизни не слышала. И вообще, кто ты такой?

– Кто? – растерялся, было, Малышев, но тут же собрался и вполне внятным голосом ответил. – У меня тоже проблемы с полицией. Тоже в бегах. Думал, может у тебя есть чем защищаться от них. Эти ребята меня так достали, что живым я им в руки не дамся.

Маша нахмурилась, услышав эти слова.

– Уголовник? Грабишь и убиваешь?

Малышев совершил оплошность. Осознание это факта принудило его искать спасительный ответ.

– Да, нет же, – изобразив обиженное лицо ответил он, – меня вообще без причины задержали. Потом долго избивали. А под конец заставили подписать признание в преступлении, которое я не совершал. Сказали, если не подпишу, меня убьют. Вот и сбежал. Теперь за мной гонятся.

– Правильно сделал. Нельзя склонять голову перед жестокостью и насилием.

Кто бы говорил, – подумал Малышев, наблюдая за гневным лицом Маши. – А эта девица не промах. Интересно, убедил я её или не убедил?

– Давай со мной. Я помогу тебе. Ты спас мне жизнь. Я у тебя в долгу.

Маша протянула ему руку. Малышев пожал её с наигранной радостью. Маша развернулась и направилась в сторону того самого дедушки, который чистил железку. В это мгновение, Малышев вспомнил о медальоне. Он быстро посмотрел на грудь. К его облегчению медальон оставался на месте.

– Шеф! – не упуская из виду Машу, тихо произнёс Малышев. В ушах сразу же раздался радостный голос.

– Молодец, Андрей. Считай, повышение у тебя уже есть. Бери её пока она без оружия.

– Рано! Уверен, мы можем взять всю группу.

– А если упустишь Панкратову?

– Головой отвечаю за результат операции. Она профессионал, и не стала бы предлагать мне помощь без причины. Она идёт. Всё.

– Мы будем рядом, если что!

Маша что-то взяла у деда и направилась в сторону Малышева.

Поблизости стал раздаваться вой полицейских сирен, но она никак на это не отреагировала.

– Умеешь водить? – Маша поставила банку на полку и помахала перед его носом ключами.

Малышев перевёл взгляд на «Москвич».

– Ты шутишь? На этой таратайке от лошади не сбежишь.

– Выбора нет! Если хочешь, можешь оставаться, я сама поведу.

Не дожидаясь ответа, Маша неспешно направилась к машине.

– Чёрт! – выругался Малышев и побежал к дверце водителя. Там уже успела устроиться Маша. По его знаку она отодвинулась на соседнее сиденье. Малышев сел за руль и повернул ключ. Из глушителя начали раздаваться хлопки, по звуку напоминающие паровозные гудки.

– На этой машине и в девятнадцатом веке западло было ездить! – Малышев несколько раз ударил двумя руками по рулю. Удивительно, но машина среагировала на это действием самым положительным образом. Хлопки прекратились.

Малышев тронул «Москвич» с места». Машина несколько раз дёрнулась, но как ни удивительно, всё же поехала. Огромный квадратный двор был практически пуст. Малышев обрадовался. Всё идёт как надо. Главное, добраться до группы Панкратовой. А там он разберётся. Но как назло, в том момент, когда они выезжали из гаража, справа показалась полицейская машина.

Чёрт! Придётся выпутываться!

– Они едут сюда. Может, ты поедешь, наконец? – спокойно спросила у него Маша. Она ни на миг не выпускала из виду полицейскую машину. Полицейские направлялись прямиком к ним и видимо, собиралась отрезать дорогу. Малышев резко нажал на газ, направляя машину в сторону спортивной площадки. Его целью была арка метрах в двухстах позади площадки. Но полицейские разгадали манёвр и резко повернули вправо, отрезая им путь к отступлению. Две машины мчались к арке так быстро, как только могли. Малышев понял, что не успеет проехать, и резко вывернув влево, поехал вдоль дома. Полицейская машина помчалась за ними следом. Как только Малышев повернул к гаражам, полицейские начали их обгонять справа. Улучив минутку, Малышев резко повернул руль. Удар «Москвича» откинул полицейскую машину к воротам гаражам. Вторым ударом «Москвич» намертво прижал полицейских к воротам гаража. Они оказались в положение, когда видели нарушителей, но не имели возможности даже дверь открыть, чтобы призвать их к ответу.

Лицо Маши оказалось напротив лица упитанного полицейского, что сидел за рулём полицейский машины.

– Сдавайтесь! – закричал полицейский.

– Может, выйдешь и арестуешь меня…толстый? – с откровенным злорадством поинтересовалась у него Маша.

Не дожидаясь конца этой милой беседы, Малышев рванул машину вперёд, со всей скоростью направляя её в сторону арки. Позади них завыла сирена. Но отрезать им путь они не успеют. До арки оставалось совсем немного, когда Маша заметила, что её спутник выглядит совершенно растерянно.

– Что? – спросила Маша, настороженно оглядываясь по сторонам.

– Тормоза не работают!

Старенький синий «Москвич», на глазах у прохожих, полицейских и водителей, вылетел из арки, свободно пересёк дорогу, взломал ограждения и взмыл над Невой. Несколько сотен пар глаз прослеживали за полётом. И столько же изумлённых вздохов раздалось когда «Москвич» приземлился на крышу прогулочного теплохода, и с грохотом провалился куда-то вниз.

Компания из двадцати человек праздновала в кают-компании серебряный юбилей своих близких друзей, когда раздался страшный грохот, потолок провалился, и деревянные обломки посыпались на стол. Следом за этим действием в дыре наверху появились…четыре автомобильных колёса. Все двадцать вскочили из-за стола, прижались к стенам, потом подняли головы, и остолбенело уставились на колёса. До них не сразу дошло, что это такое. Уж если они и поняли, что это машина, так объяснить как она здесь оказалась, никто даже и пытаться не стал. И тут откуда-то сверху до них донёсся раздражённый мужской голос:

– Да ты просто опасна для окружающих. К тебе неприятности так и липнут. Ведь это как должно не повезти? Тормоза не работают, на дороге полсотни машин стоят, полиция, катер валяется…но для нас свободное место находится…и пароход ждёт. Ты наверняка его заранее заказывала. Иначе как вообще такое могло случиться?

– Чего? Да кто за рулём сидел? Водить не умеешь, нечего садиться за руль, – раздался сверху ещё один гневный голос, уже женский.

– Я не умею? – люди не опускали головы пытаясь уяснить для себя суть этой беседы. – Да ты знаешь, что я на уровне профессионального лётчика управляю вертолётами и самолётами. Я умею управлять кораблём. Да я даже подводной лодкой управлял.

– А вот машиной не научился. И нечего на других спихивать свои недостатки. Все вы такие. На словах, чуть ли не Африку готовы завоевать, а как до дела доходит…бежите поджав хвосты.

– Я тебя не бросал, а помог. Так что не смей меня сравнивать с другими.

– Да, и на грудь, и на ноги мои ты не смотрел? Оружия у тебя нет? Ты что и правда думаешь, что я не поняла настоящий смысл этого идиотского вопроса?

– Что…о? Ты думаешь, я спас тебя, потому что ты мне понравилась?

– А ради чего ещё? Почему ты мне помог?

– Я…добрый…

– Ты врун!

– Можно подумать ты говоришь правду?

– Я всегда говорю правду. Всегда. И если мне человек нравится, я прямо об этом и говорю, а не начинаю разглядывать части его тела.

– Ты мне не нравишься! Я тебе просто помог. Понятно? Мне вообще не нравятся такие как ты. И никогда не нравились.

– Неужели? А почему ты всё время смотришь на мои ноги? В глаза стыдишься посмотреть? Или оттого, что я тебе так не нравлюсь?

– Это из жалости!

– Из жалости?

– Да. У тебя ноги кривые…вот я и сочувствую…

– Да пошёл ты…

Послышался скрип отворяемой двери, а вслед за ним раздался отчётливый треск. Обвалился ещё одна часть потолка вместе с…женщиной и свалилась на пол. Никто из тех что стоял у стен не сдвинулся с места. Они только и могли, не мигая смотреть на то, как женщина поднимается и отряхивается. Сверху раздался злорадный хохот.

– Так тебе и надо…

Последнее слово совпало с ещё одним треском. «Москвич провалился в дыру, ударился об стол и исчез вместе с ним. Теперь на месте стола зияла дыра, и торчали сломанные доски.

Маша осторожно подошла к краю дыры и заглянула вниз. «Москвич» лежал на боку, в полутёмном помещении. Из окна торчала голова Малышева. Он только собирался вылезти из машины, как сверху раздался злорадный голос:

– Тебе удобно?