Поезд

Кабеля на стенах, рельсы и сплошной, чёрный тоннель. Яркий свет высвечивал едва ли каждую деталь на пути.

Малышев сидел в кресле машиниста перед приборной панелью. Левая рука лежала на рычаге скорости, а правая – на тормозном кране Скорость движения не превышала шестидесяти километров в час. На этот факт указывал датчик.

Маша стояла слева, опираясь ладонью на край приборной панели, и напряжённо всматривалась в бегущую впереди дорогу. Малышев украдкой посматривал в её сторону, и каждый раз делал для себя всё новые и новые выводы. Её взгляд, вид, манера поведения, да вообще всё, составляло резкий контраст с тем, что ему доводилось видеть раньше.

Даже сейчас, когда на ней целого места не осталось, она ведёт себя с непонятным достоинством, и смотрит так, словно ничего плохого не совершила. Нет страха, даже беспокойства нет. Откуда такая удивительная выдержка в таком хрупком создании?

Малышев бросил в её сторону ещё один быстрый взгляд. На голове опять торчит этот флажок. Волосы превратились в беспорядочную массу с колечками. Несколько таких колечек висят прямо над её носом, но она этого не замечает. Лицо в кровоподтёках, под глазом красуется синяк. Веснушки местами стали голубого оттенка. Платье…превратилось в маскарадный костюм. Некая такая мини юбка с жалюзи. Странно, что она всё ещё остаётся белого цвета. Лишь местами видны тёмные пятна. А ноги? – Малышев только и мог покачать головой. – Одни раны. Везде пятна крови. А ступни стали багрового цвета. И не различишь где кровь, а где грязь. И как же она умудряется при таком виде, смотреть с такой гордостью? – Малышев перехватил именно такой взгляд брошенный Машей в его сторону. – Довольна собой, и своими проделками, – понял он. Ну подожди у меня, – подумал он с внезапной злостью.

– На этой ветке ещё четыре станции. Какая наша? – Маслов бросил вопросительный взгляд в сторону Маши.

В ответ, она безразлично махнула рукой.

– Мне без разницы! Давай до конца, а там посмотрим.

Малышев собирался ответить, но в это мгновение «заговорила» рация. В кабине раздался грозный мужской голос:

– Немедленно остановите поезд и сдайтесь полиции. Немедленно. Ваши действия представляют серьёзную угрозу для общества и могут быть квалифицированы как «терроризм». Поймите, мы в первую очередь пытаемся помочь вам.

Маша сняла с приборной панели трубку.

– Если хотите помочь, передайте моему жениху, что я его пристрелю. И больше не звоните. Дайте человеку спокойно умереть.

Маша повесила трубку и снова устремила взгляд на рельсы.

– Из твоих друзей? Подвёл тебя? – Малышев задал эти вопросы очень осторожно. Он и хотел вызвать её на откровенный разговор, и боялся отпугнуть.

– Жених! Бывший жених! – выразительно ответила Маша.

– Кличка? Понимаю, – Малышев одобрительно покачал головой, – наверное, он тебя сейчас ждёт?

– Не думаю! – Маша бросила в сторону Малышева насмешливый взгляд. – Он знает, какой у меня характер. Если я разозлилась, значит ему конец. Сбежит, если уже не сбежал. Гад.

– Пригнись! – приказал Малышев.

– Чего? – Маша нахмурилась.

– Скоро будет станция. А там могут стоять снайперы!

– Да плевать я хотела на них. Пусть стреляют.

Малышев даже удивиться не успел. Они, не останавливаясь, пролетели пустую платформу, и снова въехали в тоннель. Незаметно для Маши, он потянул ручку назад, и сбавил скорость до тридцати километров.

– Не понимаю, – Малышев и на самом деле не мог понять эту девушку. Она всё время вела себя совершенно непредсказуемо. Но какой террорист в здравом уме станет говорить такие вещи? А может её подставили или использовали? – возникла в голове мысль. Она принесла с собой непонятное облегчение. Как только злость ушла, все его сомнения вернулись назад. Более того, он смог признаться себе, что с первой минуты почувствовал симпатию к Маше. И несмотря на все попытки, никак не мог от этой симпатии избавиться. Все эти мысли и вылились в следующих словах. – Зачем тебе всё это? Жила бы как все люди. Вышла бы замуж, семья, дети, собачка, дача. Разве не здорово? Бегаешь от полиции, пугаешь людей, похищаешь машины и поезда. Ты уже столько натворила, что наверняка ближайшие двадцать лет проведёшь в тюрьме. Это в лучшем случае.

Маша очень внимательно его выслушала, а потом и с выражением полной безысходности изрекла одно слово: «Тупица»

– Ты меня назвала «тупицей»?

– Тебя конечно. Здесь же никого больше нет.

– Меня ещё никто так не называл! – Малышев бросил на неё предостерегающий взгляд. – И тебе не советую этого делать.

А как тебя ещё назвать? – издевательским тоном поинтересовалась Маша. – На мне свадебное платье, я говорю о женихе, а ты советуешь мне выйти замуж. Да я ещё утром собиралась выйти замуж! – прямо ему в лицо гневно закричала Маша. – Он шесть месяцев твердил, что готов едва ли не Африку ради меня завоевать, всю жизнь будет на руках носить, по сто раз в день о своей удивительной любви твердил, говорил, что она пришла к нему от Бога, а когда появился этот болван с фотоаппаратом, предал меня, оскорбил и убежал.

Это она о шефе, – понял Малышев. – Наверняка он всё слышит.

– Ты хочешь сказать, что у тебя была…настоящая свадьба? – недоверчиво спросил Малышев.

Маша выпрямилась и устремила на него изумлённый взгляд.

– А какие ещё бывают свадьбы?

– Тогда возникает очень простой вопрос: Почему и от кого ты бежишь?

– Я ни от кого не бегу. Это они за мной бегают, – внесла поправку Маша.

– Хорошо. Пусть так. Почему ты сбежала со свадьбы? – Малышев торжествовал, поскольку пребывал в уверенности, что сумел поставить её в тупик своим вопросом. Но всё оказалось совсем иначе. Между ними завязался короткий, но очень выразительный разговор.

– Кто это тебе сказал, что я сбежала со свадьбы? – поинтересовалась у него Маша.

– Я слышал…по радио передавали, – нашёлся Малышев.

– По радио? Да они врут. Они всегда врут. Им главное чтобы слушали. Какая разница…кто говорит и о чём говорит.

Малышева разозлила её самоуверенность. Он всё видел своими глазами, а она ему в лицо врёт. Ей не удастся выкрутиться.

– Ну уж нет, дорогая моя. Всё правда. Там находились свидетели. И они собственными глазами видели, как ты ускакала.

– Я не могла ускакать.

– И почему же ты не могла ускакать?

– Потому что, я не умею скакать. Это лошади ускакали.

– Не пытайся увиливать, – Малышев пытался себя успокоить, но злился всё больше и больше. Его всегда возмущала ложь. Особенно такая наглая как эта. – Или придётся напомнить, как ты ещё проехалась по пешеходному мосту без колёс. Не умеет она скакать? Да ты на такой скорости залетела на мост, что людей, которые стояли рядом едва ветром не унесло.

У Маши появился удивлённый вид.

– Откуда ты знаешь?

– Радио!

– Чёрт! Может, и вправду всё так и было? – она по непонятной причине попыталась поправить волосы, но сразу поняла, что это бесполезное занятие. Тут могли помочь только радикальные меры. Только колечки над носом переместились к правому виску.

– Не помнишь? Ты это хочешь сказать?

– Вот именно! – язвительно ответила Маша, а потом задумалась и вполголоса пробормотала. – После того как этот мужик с фотоаппаратом что-то взорвал…у меня полный провал.

– Мужик с фотоаппаратом взорвал? – Маша не замечала, что на неё направлен угрожающий взгляд. Она пыталась восстановить в памяти обрывки утренних событий и ничего не замечала.

– Ну, да. Он вроде из какой-то разведки. Удостоверение показал. Потом…вроде хотел нас арестовать. Меня обвинял. А вот в чём, я так и не поняла. Я его хорошо запомнила. Плешивенький такой… с гаденькой улыбочкой. Наверняка его все ненавидят. Настоящих шпионов поймать не может, поэтому и решил мне, всю жизнь испортить. Потом это гад, бывший жених, – пояснила она заметив недоумённый взгляд Малышева, – начал меня оскорблять. Потом он ударил Катю и убежал. Ну я его найду. Свадьбу ещё прощу, а за сестру…душу вытрясу. Ну да ладно…Что было дальше? Точно, мужик с фотоаппаратом устроил взрыв, потом…я почувствовала, как у меня из под ног уходит земля. Я упала и выключилась. А когда очнулась, надо мной стоял какой-то идиот, и просил показать документы. Я их показать не могла по той простой причине, что документы остались у подруги. Потом появились эти люди и начали кричать, чтобы я отдала оружие. Конченные болваны. Какое оружие? Какая невеста берёт с собой оружие на свадьбу? А потом, – Маша побагровела и устремила гневный взгляд на свои босые ноги. – Кто-то из них выстрелил и попал в мои туфли. Я его потом подстрелила. И ещё второго подстрелила. Пистолеты я забрала у тех двоих, которые требовали документы. Ну а потом все бросились меня ловить. Но я им поддала жару. – Под конец речи у Маши на губах появилась злорадная улыбка.

– Ты открыла огонь по спецназу из-за того, что они тебе туфли испортили? И ты думаешь, я поверю в эту ерунду?

– Я эти туфли месяц искала!

– Издеваешься?

– Не веришь? Хорошо. Когда ты в последний раз женился?

– В последний раз? Да я вообще не женился. У меня нет жены, и никогда не было.

– Вот так всегда. Опыта никакого, а туда же лезут судить. Ты знаешь, как тяжело готовится к свадьбе? Не знаешь. Да откуда вам вообще знать? Ходите всю жизнь в одних ботинках, одних брюках, одних трусах и одних носках.

– Это наглая ложь. Но даже если и так, мы же не стреляем в людей за туфли.

– А вот мы стреляем! Ещё вопросы? – Маша бросила на Малышева вызывающий взгляд, приправив его злорадной улыбкой.

– Ладно, – в сердцах бросил Малышев, – туфли так туфли. Чёрт с ними. Сделаю вид, будто поверил… – он на мгновение отвлёкся, чтобы сбавить скорость. Впереди показался свет. Они проехали пустую платформу, и снова въехали в тоннель. Маша только и делала, что хмурилась и бросала раздраженные взгляды в сторону Малышева. Как только тот снова повернул к ней лицо, она сострила ему смешную гримасу. Но услышав его слова, снова нахмурилась. – А что скажешь по поводу притворства?

– Какого притворства?

– Где здесь педаль тормоза? – передразнил её Малышев и издевательски продолжил, – хочешь сказать, будто водить вообще не умеешь? А кто на полицейском джипе погоню устроил, скинул с себя двух профессиональных водителей, а потом и через канал перемахнул. А потом целую бойню устроил. Не ты?

– Какую бойню? – не поняла Маша. – Я кого-то убила? Когда?

– Когда? – снова передразнил её Малышев. – Когда через канал перелетела. По радио передавали, как ты там обещала всех вырезать.

Малышев ожидал услышать всё что угодно, но не такого откровенного издевательства. Маша расхохоталась ему прямо в лицо.

– Так это я с пчёлами воевала. Они ко мне залетели после того как я улья разбила. А канал перелетела, потому что не смогла затормозить. Случайно получилось.

– Случайно? Ты думаешь, я идиот? Хорошо. Допустим, я тебе снова поверил. А как насчёт спецназовца, которого ты захватила и заминировала?

– Я захватила? Да он сам застрял, когда полез за мной в яму. И не минировала я его. Просто решила подшутить чтоб не надоедали. Сняла шнурки с ботинок, забрала гранату и положила всё на землю, а им сказала, что всё заминировано.

– У тебя на всё есть ответ. Удивительно просто!

– Хочешь сказать, что я обманываю? – Маша насупилась и бросила в сторону Малышева обиженный взгляд. На него этот взгляд произвёл гораздо больше впечатление, чем все её слова. Так обычно смотрела на него сестра, когда он несправедливо с ней обращался. В душе Малышева появилось смятение. А смятение принесло с собой ожидаемый вопрос: «А если она говорит правду?

Слишком честные глаза. И отвечает, не моргнув глазом. Правда без тормозов, делает всё назло нам и, говорит что думает…манера поведения честно человека. Странно, очень странно. Хотя почему?

Ведь по большому счёту нас могли вычислить. Если так, враги вполне могли использовать её в качестве наживки. Малышев подпрыгнул в кресле и хлопнул себя по лбу.

– Кончено, – закричал он так, что вслед за ним и Маша от испуга подпрыгнула, – олимпийская чемпионка по стрельбе. Это же стрелок, человек которого ждут. Шеф, я полный болван.

– Шеф? – приятно удивилась Маша. – Ну если ты с таким уважением ко мне относишься, пожалуй я рискну рассказать тебе и про всё остальное.

– Про всё остальное? – Малышев насторожился. Неужели он поторопился с выводами?

– Шесть месяцев назад, как только мы стали встречаться с моим бывшим женихом, я пошла в церковь и пообещала Богу, что буду заниматься сексом только после венчания. Тогда я была просто уверена, что надо потерпеть всего шесть месяцев, поэтому и пообещала. Хотела устроить красивый медовый месяц. Сам понимаешь, у меня больше такой возможности не будет.

В конце речи Маша бросила в сторону Малышева многозначительный взгляд.

– Ты хочешь заняться сексом? Со мной? – Малышев растерялся. Он ожидал услышать всё что угодно, но только не это.

– А с кем ещё? Здесь же никого больше нет.

– Прямо здесь? Осталось две станции. Не…

– Я не для того терпела шесть месяцев чтобы заниматься сексом «две станции». Потом, ты упустил самое главное, – Маша бросила в его сторону ещё один многозначительный взгляд.

У Малышева удивлённо вытянулось лицо.

– И что я пропустил?

– Обет. Я человек верующий и не могу его нарушить. Но и ждать нет времени.

– То есть…я должен жениться?

– Мы можем вместе это сделать, а потом…

– Потом? Да ты в своём уме? Кто женится для того чтобы заняться сексом?

– Мы это можем сделать прямо сейчас.

– Мы? – теряя способность хладнокровно рассуждать, закричал Малышев. – Да я тебя впервые вижу, и только потому, что хотел прикончить. Ну или на худой конец арестовать. Я иду ловить преступницу, а она мне жениться на себе предлагает? Ну это вообще ни в какие ворота не лезет. Сделала из нас всех посмешище, так тебе этого мало, надо ещё сделать из меня козла отпущения, чтобы всё управление разведки надо мной потешалось. Сейчас, разбежался…кроме камеры тебе ничего не светит, – Малышев осёкся. До него со всей очевидностью дошло, что он проболтался. Осознав эту истину, он бросил осторожный взгляд в сторону Маши. Её взгляд буквально исторгал одну молнию за другой.

– Вот почему ты мне помог? Решил медаль заработать?

– Послушай, я не хотел… – раскаянно начал было Малышев, но Маша не дала ему досказать.

– Останови поезд!

– Маша…

– Повторять не буду. Останови поезд! – в её словах прозвучала отчётливая угроза.

Малышев молча передвинул кран. Поезд замедлил ход, а потом и вовсе остановился. Маша, не глядя на Малышева, нажала кнопку на приборной панели. Дверь открылась. Она тотчас же выскочила из кабины и исчезла. Малышев несколько мгновений сидел, а потом вскочил и подбежав к двери высунул голову. Ни справа, ни слева, Маши не было заметно.

– Маша! Вернись! – что было силы, закричал в темноту Малышев. – Я согласен. Если хочешь, я даже попрошу ребят, и они привезут «Батюшку» прямо сюда.

Малышев ещё долго стоял у двери и прислушивался, но ответа так и не последовало. В таком положение его и застал спецназ ФСБ. Малышева скрутили, надели наручники и повезли на поезде к ближайшей платформе.