Лето набирало силу. Всё время стояла жара. В доме семейства Лукас почти ничего не изменилось. Все дружно готовили запасы на зиму. Это касалось как дров, так и съестных припасов. Впрочем, исключение всё же имелось. Анна всё чаще и чаще проводила время, посещая разные увеселительные места в Павловске. Эти посещения носили достойных характер. Анна всегда возвращалась рано и никогда не позволяла себе ничего лишнего. Она прекрасно понимала, что у неё мало надежды, подыскать достойную партию. А в случае появления слухов она могла лишиться и этой надежды. Ни отец, ни сёстры не мешали ей заниматься поиском мужа, хотя и не одобряли её поведения. Но что ещё оставалось делать? Этот вопрос и заставлял всех мириться с поведением Анны. День проходил в трудах, а вечером вся семья собиралась за чаем и обсуждала следующий день.

Иоганн Лукас почти каждый день по несколько часов проводил в лазарете. Большей частью именно с помощью его усилий эпидемия брюшного тифа не получила распространение. Больше того она медленно уходила из жизни города.

Иоганн Лукас не раз порывался поговорить с Катариной, но она всякий раз уходила от откровенного разговора. И хотя внешне она никак не показывала свои чувства, отец снова оказался прав. День ото дня ей становилось всё хуже и хуже. Её ничего не радовало. Она перестала спорить с сёстрами и говорила только тогда, когда ей задавали вопрос. Мысли о Петре постоянно владели ею и на мгновение не хотели опускать. Порою она вообще никого не замечала. Такое поведение не могло остаться незамеченным. Не только отец, но и сёстры начали догадываться о причинах её постоянной печали. Катарина без устали трудилась весь день, а ночью когда все засыпали, она рисовала. Рисовала снова и снова портрет Петра. Так происходило и этой ночью.

Русская печь едва слышно потрескивала, отбрасывая отблески пламени на деревянный пол и наполняя избу теплом. Рядом с печью лежала охапка дров. На печи весело пыхтел чайник.

Дверь, скрипнув, приоткрылась. На пороге показалась Катарина, облачённая в ночную рубашку, босая с распущенными волосами. В руках она держала подсвечник с одиноко горевшей свечой. Катарина бесшумно выскользнула из комнаты и тихо затворила за собой дверь. Затем крадучись обошла печь и склонилась над сундуком, в котором они хранили старые вещи. Она поставила подсвечник на пол, открыла крышку сундука и покопавшись извлекла оттуда деревянный ларец. Оставив крышку сундука открытой, она прижала ларчик к груди, подняла подсвечник и направилась к столу. Здесь она остановилась и прислушалась. Тишина успокоила её. Катарина поставила подсвечник на стол, затем села и открыла ларчик. Крышка бесшумно откинулась, открывая взгляду стопку ровно нарезанной бумаги, рисунки и несколько карандашей. Первым дело Катарина извлекла карандаши. Вслед за ними, она извлекла рисунки и разложила их перед собой.

Все рисунки выглядели одинаково. Они изображали лицо молодого человека с самых разных сторон. Неизменными оставались только глаза. Они светились от счастья. И это, несомненно, был Пётр. По мере того как Катарина смотрела на рисунки выражение её лица менялось. Проходили минуты, но она смотрела и смотрела на свои рисунки. Смотрела с глубокой нежностью и улыбалась. Пламя свечи освещало глаза Катарины полные любви. В эти мгновения, Пётр был с ней рядом. Рисунки оживали и разговаривали с ней. Катарина слушала и отвечала. Шёпотом отвечала, чтобы никто в доме не мог её услышать. Она долго разговаривала с Петром, а потом достала из шкатулки чистый лист, взяла карандаш и начала рисовать новый образ, который подсказало ей воображение. Лицо Петра появлялось и исчезало среди снежной вьюги. Именно этот образ она хотела запечатлеть.

Катарина настолько увлеклась рисованием, что не услышала шаги отца.

Снаружи хлопнула дверь, а следом раздался грохот. Катарина выбежала в сени и сразу же замерла. Перед дверью лежал отец. Он был без сознания. Катарина бросилась на колени рядом с ним и сразу приложила руку ко лбу. Следом появились заспанные Анна и Мария. Увидев отца лежащим на полу, обе испуганно закричали.

– У него высокая температура, – встревоженно сообщила Катарина, – надо уложить его в постель и накрыть одеялами.

Они втроём не без труда отнесли отца в его комнату и положили на постель. Катарина взяла одеяло, чтобы укрыть отца и тут её взгляд упал на живот. Она отбросила одеяло и стала быстро раздевать отца. Вначале на пол полетел сюртук, потом жилет и рубашка. Обнажив отца до пояса, Катарина издала испуганный крик. Живот был вздут, а на груди виднелась отчётливая сыпь.

– Только не это, – прошептала Катарина и тут же радостно вскричала, – язык, надо ещё посмотреть язык… если не будет сыпи…свечи, принесите свечи…

Мария бросилась вон и почти сразу же вернулась с подсвечником в руках. Она встала с ним над головой отца, а Катарина приоткрыла его рот и заглянула внутрь. В глаза бросился тёмный налёт на языке.

– Брюшной тиф… – Катарина без сил опустилась на край постели и бессильно опустила руки на колени.

– Папа, папа, – Анна и Мария одновременно зарыдали.

– Замолчите, – закричала на них Катарина, – он ещё не умер и не умрёт. – она оглянулась по сторонам, – конечно, у нас есть корни «Аира». Разбавьте уксус с водой, оботрите им всё тело и переоденьте в тёплую одежду. А я пока приготовлю лекарство.

Анна и Мария бросились выполнять указания Катарины. Несмотря на глубокую ночь всё в доме завертелось с невероятной быстротой. Сёстры постоянно сновали из одной комнаты в другую, что-то заносили и выносили. При этом едва ли не каждую минуту они надеялись, что отец придёт в себя.

Ближе к утру всё успокоилось. Всё необходимое было сделано. Катарина напоила отца отваром против брюшного тифа и села возле изголовья, ежеминутно прикладывая руку ко лбу. Несмотря на все старания, температура не спадала. Это был плохой признак, но она не хотела верить собственным знаниям. Катарина беспокоилась всё больше. И под конец попросила сестёр сходить за врачом в город.

– А я пока присмотрю за отцом!

Сёстры вернулись ближе к полудню. С ним вместе пришёл пожилой врач. Он внимательно выслушал рассказ Катарины. Она рассказала, что делалось и как. Потом врач внимательно обследовал Иоганна Лукаса. Закончив обследование, он обратился к Катарине.

– Милочка моя, – сказал врач, – вы сделали всё возможное в этой ситуации. Я не в состояние сделать больше. Болезнь протекает тяжело, но хуже всего, что она запущена до невозможности. У вашего отца не первый день такая высокая температура. Это очевидно.

– Он лечил больных брюшным тифом последний месяц, – тихо ответила на это Катарина.

– Видимо, он сразу заразился. Организм долго находился под воздействием высокой температуры и совершенно ослаб. Вам надо готовиться к самому худшему. Исход может наступить в самое ближайшее время. Сегодня или завтра. Он много не протянет. Сожалею.

Откланявшись, доктор ушёл. Как он и говорил, Иоганн Лукас умер следующей ночью оставив трёх дочерей сиротами и без каких-либо средств к существованию.