Несмотря на все увещевания сестёр, Катарина подписала прошение и передала его Петру.

– Прекрасно, сударыня, – удовлетворённо отметил Пётр. Он сложил прошение вдвое и спрятал в карман. – Деньги ваши, – он указал рукой на ассигнации. – С этой самой минуты вы обязаны выполнять все мои распоряжения беспрекословно. Ровно через три месяца вы уйдёте из моей жизни без любых возражений. А сейчас, вам необходимо собрать вещи. Мы немедленно отправляемся в Санкт – Петербург. Берите самое необходимое.

– Я не оставлю сестёр. Они поедут со мной. Теперь у меня есть деньги, и я смогу сама их обеспечить, – Катарина старалась не смотреть на графа Азанчеева.

– Справедливо, – не мог не признать Пётр. – В таком случае поедем все вместе, а за вашими пожитками вернёмся позже. Через два часа я заеду за вами. Будьте готовы к тому времени.

Пётр покинул дом в приподнятом настроении. Катарина проводил его уход долгим взглядом. Потом сплела свои пальцы и стала их пристально рассматривать. Сёстры нависли над ней с возмущёнными лицами.

– Как ты могла опуститься до этого человека? Ты хотя бы понимаешь, что он собирается с тобой сделать? – закричала Мария. – Он собирается выставить тебя на посмешище. Представить в качестве жены в день своей собственной свадьбы на другой женщине. Разразится страшный скандал. Ты будешь жестоко, жестоко унижена. Тебя будут презирать. На тебя будут показывать пальцем. Да что с тобой, Катарина? – вскричала Мария, хватая её за плечи и заглядывая в глаза. – Ты никогда и ни от кого не принимала деньги. А сейчас этот человек в лицо…в лицо сказал, что собирается тебя купить и делать все, что ему вздумается…

Катарина сняла с плеч руки сестры и медленно встала.

– Я приняла решение! Что бы вы не говорили, вам не удастся изменить его! – твёрдо вымолвила Катарина.

– Тогда езжай одна, – закричала ей в лицо Мария, – мы не поедем.

– Как угодно, – равнодушно ответила на это Катарина. – Я ухожу. Если вы не передумаете к моему возвращению,…я поеду одна.

Ни слова не добавляя, Катарина вышла из дома.

– Я совершенно ничего не понимаю, – призналась Анна. – Когда я приняла шляпку от того поручика…она едва ли не убить меня хотела. Всю ночь твердила о легкомысленном поведении. Поверить не могу, что Катарина могла согласиться на такую низость…

– Она жертвует собой ради нас. Разве непонятно? – с горечью ответила ей Мария. – А хуже всего то, что мы не способны изменить её решение. Ты лучше меня знаешь характер Катарины. Она может стать твёрдой как скала и в мгновение ока соорудить вокруг себя неприступную крепость. Все доводы и увещевания будут отскакивать от этой крепости.

– Именно, – согласилась с ней Анна, – а ворота крепости откроются, только если мы согласимся с её решением.

– И что нам делать?

Мария устремила растерянный взгляд на Анну. Анна пожала плечами.

– А что мы можем сделать? Единственно находится рядом с Катариной и всячески её поддерживать. Возможно, будет не так плохо, как нам кажется. И не забывай ещё об одной черте Катарины, она очень сильная и всегда могла постоять за себя.

– Начнём собираться в путь? – Мария впервые за последние часы улыбнулась.

– А что ещё нам остаётся делать?

Позже, когда они складывали платья в сундук, Мария сказала Анне:

– Ты не такая злючка как раньше. Я не ожидала от тебя такого поступка, – Мария имела в виду предложение Петра, которое Анна собиралась принять.

На что Анна ответила в несвойственной ей манере.

– Я хотела защитить Катарину. Впервые жизни я могла это сделать, но она не позволила и снова взвалила всю тяжесть на свои плечи.

Они посмотрели друг на друга, а после потянулись навстречу, нежно обнялись и одновременно заплакали.

Катарина в это самое время стояла перед могилой отца с опущенной головой. Недалеко от места где она стояла, проходили похороны. Около двух десятков человек сгрудились вместе и слушали священника, который нараспев молился за упокой души некого Феофана Ракова.

Постояв немного, Катарина наклонилась и стала осторожно очищать могилу от снега. Она делала это совершенно непроизвольно и при этом она тихо обращалась к покойному отцу:

– Вам верно всё известно, батюшка, – говорила она продолжая убирать снег голыми руками, – не знаю простите ли меня…ведь я даже стосковаться по вам не успела….я оставляю вас одного и уезжаю…я буду вас навещать, но разве так должно поступать когда вы не щадили себя ради нашего счастья…я недостойна вашего прощения, но всё же питаю надежду получить благословение и понимание…ведь он страдает, батюшка. Пётр глубоко страдает по причине предательства своей невесты. Пётр любил её, а она предала… и чтобы он не говорил, как бы не пытался очернить себя бездушностью и безразличием… я знаю, я чувствую, батюшка…сердце его изранено и истекает кровью…я покидаю вас, батюшка ради того кто мне дорог не меньше чем вы…вас нет, но его ещё можно спасти…прощайте, батюшка…

Катарина почувствовала небольшое облегчение. Она всегда держала чувства глубоко внутри себя и никогда никому не показывала. Она всегда находила силы, чтобы противостоять любым, даже самым страшным печалям. Но сейчас, находясь на могиле отца, Катарина отчётливо осознала, что впервые в жизни у неё может не хватить ни сил, ни мужества…ведь ей предстояло противостоять своей мечте, своему счастью и своей любви.

Когда она вернулась домой, сёстры успели собрать и сложить немногочисленные пожитки у дверей. Она прошла к сундуку, взяла свою шкатулку и с ней в руках села за стол. Сёстры сели рядом с ней. Никто из них троих не проронил ни слова до самого прихода Петра.

Пётр явился в сопровождение Фёдора. Фёдор с молчаливого согласия сестёр вынес пожитки, сложил на их крыше кареты и крепко перевязал.

– Едем? – Пётр устремил на сестёр вопросительный взгляд.

– Катарина не успела собрать… – начала было Мария, но Катарина быстро её перебила.

– Успела. Едем.

Прижимая к груди ларец, она направилась к двери.

Пётр не удержался от удивлённого восклицания. Указывая на ларец, он спросил:

– И это всё что у вас есть?

– Всё самое дорогое мне! – тихо ответила Катарина.

– Удивительно. Вы забыли деньги, которые я вам дал, – Пётр указал на стол где всё ещё лежали ассигнации, – но забрали этот непримечательный на вид…грубый ящичек. Что вы в них храните? Драгоценности?

– Я никому не позволяю заглядывать в эту шкатулку. Лучше вам узнать об этом сейчас. А деньги заберёт Анна.

Не глядя на Петра, Катарина вышла, оставив дверь открытой. Вслед за ней направились сёстры.

– Прошу вас!

Пётр вышел вслед за Анной и Марией. Катарина уже стояла возле кареты. Сёстры подошли к ней и остановились.

– Чудесная погода, – заметил Пётр, имея в виду ярко сиявшее солнце, – и чудесное начало дня, – добавил он, имея в виду совершённую сделку.

– Всё готово. Можем ехать, барин.

– Заедем сначала в наш старый дом, а потом поедем домой, – ответил на это Пётр.

– Как скажете, барин, – прогрохотал сверху Фёдор.

Пётр услужливо открыл дверцу кареты при этом не преминув заметить.

– Я бы попросил вас Анна и вас Мария, сесть слева. Катарина же сядет со мной справа. Она должна привыкнуть ко мне. Надеюсь, вас не слишком затруднит моя просьба?

Сёстры молча выполнили просьбу.

– Прекрасно, – с удовлетворением отметил Петр, усаживаясь на сиденье рядом с Катариной и закрывая за собой дверцу. – А вот этого делать не стоит, – недовольно добавил он, заметив, что Катарина пытается отодвинуться от него. – Не стоит выражать открыто свою неприязнь ко мне, если рядом находится ещё кто-то. Мы станем супругами. Вы должны вести себя соответственно и достойно по отношению ко мне. Не забывайте этого…

Карета тронулась с места, постепенно ускоряя ход.

Катарина вплотную придвинулась к Петру и взяла его под руку.

– Что вы делаете? – возмущённо вскричал Пётр.

– То чего вы просите. Мы ведь станем супругами, – раздался ответ. – И ещё…вам следует вести себя соответственно и достойно по отношению ко мне…дорогой Пётр.

Напротив прозвучал приглушённый смех. Пётр с хмурым видом покосился на Анну и Марию. Те, увидев этот взгляд мгновенно замолкли. Пётр покосился на… шапку, поскольку Катарина так и не переоделась. Тот же тулуп и те же валенки.

Шапка по непонятной причине вызвала у Петра волну раздражения. Ему захотелось сорвать её с головы Катарины и выбросить в окно, но он сдержал своё желание. Как ни странно, он даже не помышлял о том, чтобы освободить свою руку.

– С чего я взял, будто она глупа? – поражался себе Пётр. – Удивительно просто, насколько тонко она воспользовалась моим промахом. Я даже ответить ей не в состоянии. Ну да ладно. По крайней мере, она ведёт себя слишком развязно. Уже хорошо, хотя и не совсем понятно. А ведь по ней и не скажешь, что она способна на такой поступок…разговаривает мало, одевается как наш дворник Никита. Интересно, сколько ещё сюрпризов сокрыто в этой девице?

Понемногу Катарину охватывала дремота. Она поёрзала, а потом к неудовольствию Петра положила голову ему на плечо и заснула. Ненавистная шапка стала тереться об щёку Петра. Он терпел столько, сколько мог, но под конец не выдержал.

– Надо избавиться от этой напасти, – пробормотал Пётр.

Стараясь как можно меньше тревожить Катарину, Пётр полуобернулся и ухватив шапку двумя руками стал снимать её с головы Катарины. Едва он приподнял шапку, как из под неё посыпались чёрные кудри. Пётр с откровенным удовольствием выбросил шапку через окно кареты.

– Что вы делаете? – растерянно спросила у него Мария.

– Я собираюсь познакомить вашу сестру с моей матушкой. Она может попросту не выдержать такого зрелища. Достаточно будет валенок и этой странный шубы с непонятным воротником, который, по всей видимости, всегда так вызывающе торчит.

Ответил Петр, задёргивая занавесь.

– Это душегрейка. – Мария, а вслед за ней и Анна, опустили головы. Чуть позже они стали одёргивать края платья стараясь прикрыть им потёртые носки своих туфель.

Пётр понял, что своими словами поставил Анну и Марию в неловкое положение. Неизвестно почему, но ему захотелось сгладить неприятное впечатление о себе.

– Грубость и высокомерие мне никогда не были присущи, сударыня. Изредка я позволяю себе некоторую вольность суждений. Обычно это происходит лишь в отношение близких мне людей. Не знаю почему, но ваше присутствие придаёт мне лёгкость и спокойствие коих часто недостаёт. Я сам удивлён. Но это ни в коей мере не извиняет меня. Нижайше прошу прощения, но шапку уже не вернуть.

Анна и Мария одновременно улыбнулись. Напряжение сразу же ушло. Между ними завязался непринуждённый разговор. Понемногу, Анна и Мария узнавали о жизни Петра. Он отвечал откровенно и почти ничего не скрывал. Сёстры отвечали откровенностью на откровенность. И рассказывали о своей жизни. Нередко беседа прерывалась тихим смехом. К тому времени, когда они подъехали к старому особняку на окраине Санкт-Петербурга между ними успели установиться тёплые отношения. Все трое были донельзя довольны знакомством.

Пока Фёдор заносил пожитки в дом, Пётр показывал Анне и Марии дом, комнату за комнатой. Они шли следом за ним и внимательно слушали. Катарину оставили в карете, так как она всё ещё спала.

– Здесь шесть комнат, – говорил Петр, открывая двери и показывая обстановку, – столовая, гостиная и ещё небольшая комната, где мы обычно играли в карты или шахматы. – Дом в вашем распоряжении. К вечеру, я пришлю к вам кухарку и горничную. Они помогут вам быстро освоиться. Выбирайте любые комнаты, которые вам понравятся, и устраивайтесь. Если у вас возникнут вопросы, я с удовольствием на них отвечу. Ни о чём не беспокойтесь, – добавил он, направляясь к лестнице. Уже у двери, Анна и Мария принялись его благодарить.

– Не стоит благодарностей, – мягко остановил их Пётр и после короткой паузы негромко добавил. – Надеюсь, вы понимаете, что Катарине придётся жить вместе со мной. Мне необходимо познакомить её со всей семьёй и подготовить к свадьбе. Но вы сможете видеться каждый день.

И Анна и Мария с пониманием отнеслись к словам Петра.

– Прекрасно, – подытожил Пётр, – завтра Катарина приедет к вам. Надо будет подобрать свадебное платье. Самое лучшее платье. Денег не жалейте. Я всё оплачу. В этом вопросе я склонен положиться на вас. Никто из моей семьи по понятным причинам не сможет сопровождать Катарину. Но Фёдор будет с вами весь день. Он знает куда ехать. И ещё, – Пётр улыбнулся, – надеюсь, я не огорчу вас снова, если попрошу купить несколько новых платьев? Я всё оплачу. И не возражайте, – непреклонно добавил Пётр, – я знаю, что у вас есть деньги, но прошу вас, примите этот подарок в знак доброй дружбы. Это будет нашей маленькой тайной. Никто и ничего не узнает.

Пётр поклонился и вышел. После его ухода, Анна и Мария лукаво переглянулись.

– А граф чудо как хорош, – Анна засмеялась.

– Я начинаю думать, что Катарина оказалась мудрее нас, – Мария засмеялась вслед за сестрой. Они взялись за руки и закружились. Жизнь для них заиграла всеми красками, открывая возможности от которых начинала кружиться голова.

Пётр вернулся в карету и сел на прежнее место. Карета тронулась с места. Почувствовав присутствие Петра, Катарина снова взяла его за руку и положила голову ему на плечо сопровождая эти действия сонным голосом:

– А где мои сёстры?

– Они будут жить отдельно от тебя. Я обо всём позабочусь. Ты сможешь завтра с ним встретиться.

Пётр приготовился к возражениям.

– А где моя шапка?

– Я её выбросил, – со злорадством ответил Пётр.

Ну сейчас она точно разозлится и устроит ссору, – подумал он.

– Спасибо. Она мне совсем не нравилась. Я ещё посплю немного…

Пётр растерянно смотрел, как она ёрзает, устраиваясь на его плече. Она снова озадачила его своим ответом. Он осознал, что совершенно не представляет, что она скажет и как поступит в следующую минуту.