Пётр просыпался очень тяжело. Голова нестерпимо болела. Но боль физическая была не сравнима с болью душевной, которая ворвалась к нему вместе с воспоминаниями о прошлой ночи. Пётр сел на кровати и обхватив двумя руками свою голову, с отчаянием прошептал:

– Боже мой, боже мой,…как я мог? Какие демоны в меня вселились? На виду у Олега, матушки и всего дома…боже мой…что я с ней сделал? Как мог поступить так бесчестно? Будь я проклят, будь проклят…что мне делать? Я даже прощения не смогу попросить за своё омерзительное поведение…да она никогда и не простит меня…броситься на колени перед ней…нет, нет…она презирает меня, ненавидит…я только сделаю ей больнее…лучше вообще не приближаться к ней и не разговаривать…да так будет лучше…

Пётр поднялся и стал быстро одеваться. Ему невыносимо было находиться дома. Необходимо было срочно уехать. Но он не успел. В комнату вошла Ольга Владимировна. Она устремила на сына гневный взгляд и коротко потребовала объяснений.

– Она знала, на что шла, – не глядя на неё ответил Пётр.

– Пётр!

Пётр устремил холодный взгляд на Ольгу Владимировну.

– Я требую, чтобы никто не вмешивался в наши отношения. И повторяю ещё раз…она знала на что шла когда соглашалась подписать договор и стать моей супругой. Она мне предоставила право распоряжаться собой. Я это и сделал. Плохо или хорошо? Не знаю. Что сделано, то сделано. Ничего не вернёшь назад.

– Это подло и ты это знаешь!

– Ну и что из того? – внезапно и зло закричал Пётр. – Что прикажешь мне делать? Броситься на колени и молить о прощении?

– Да! – гневно закричала в ответ Ольга Владимировна. – Встань на колени и моли о прощении до тех пор, пока она тебя не простит. Ты хотя бы представляешь что произошло? Эта милая девушка вчера купила для нас троих подарки. Она купила три медальона. Один мне, второй Олегу, а третий – тебе. Ты вошел, когда она дарила медальон Олегу. Такой прекрасный поступок. Как ты мог, Пётр? Как ты мог её так жестоко оскорбить?

– Она скоро станет моей супругой. Рано или поздно это всё равно бы случилось. Так что, я не стану просить прощения.

– Пётр! – гневно закричала Ольга Владимировна.

– Я сказал, не стану! – твёрдо ответил Пётр. – И вообще, мне ничуть не стыдно за свой поступок. Оставьте меня в покое, матушка и дайте пройти.

– Я раньше противилась вашему браку с Анной. Но сейчас я бы с радостью согласилась. Вы с Анной достойны друг друга…оба бездушные создания.

Ольга Владимировна резко вышла из комнаты. Пётр вышел вслед за ней. Поспешно спустился по лестнице. Взял пальто, трость, цилиндр и вышел на улицу. Вопреки обыкновению, он прошёл во внутренний двор и попросил Фёдора приготовить карету. Потом стоял и ждал, следя за приготовлениями Фёдора.

– Что значит «ничуть не стыдно за свой поступок?» Как я мог сказать такое матушке? И вообще, как я мог сказать такие ужасные слова после всего, что сделал с Катариной? Я ведь сожалею. И очень сильно, но соврал…или не соврал? – Пётр прислушался к своим ощущениям. Ничего похожего хотя бы отдалённо на совесть, не ощущалось в душе. Обычно он мучился и страдал даже из-за гораздо меньших ошибок, но сейчас происходило нечто непостижимое. Он внезапно осознал, что сказанные матери слова соответствовали истине. Он действительно не сожалел.

– Да что это со мной? – Пётр взялся за свою грудь и слегка затряс себя. Видимо, он надеялся таким образом пробудить свою совесть. Но она так и не проснулась. – Может права матушка, и я стал похож на Анну? – в смятение подумал Пётр. – Невозможно, невозможно назвать мой поступок иначе, чем ничтожным, мерзким, презренным, весьма оскорбительным, злым, гадким, негодным… подлым, конечно подлым, никак не мог вспомнить это слово…ещё…хотя и этого должно хватить, – он снова прислушался к своим чувствам, а потом снова затряс себя. Никакого видимого результата. В душе царил покой. Такой покой он чувствовал только до отправки на войну. Этот вывод настолько поразил Петра, что он уверился в том, что перестал чувствовать, или стал бездушным, как говорила матушка.

– Фёдор! – закричал Пётр.

Фёдор тут же прибежал на зов.

– Посмотри мне в глаза и скажи «подлец».

– Барин, – Фёдор с ужасом попятился назад.

– Да не мне скажи, а просто посмотри в глаза и скажи.

– А, вона как, – с облегчением выдохнул Фёдор.

– Ну…

– Подлец!

Пётр устремил гневный взгляд в сторону Фёдора.

– Ты даже не посмотрел на меня, но мне всё равно захотелось тебя убить!

– Барин…

– Это я к слову…

Фёдор с опаской наблюдал за Петром. Тот всё время хмурился и разговаривал сам с собой. Он прислушался.

– Да что это со мной такое? Теперь я только на других злиться могу? Странно всё это…очень странно. Ну да ладно. Не чувствую так не чувствую. Думать то я могу.

– Барин, – осторожно окликнул его Фёдор, – мы едем или как?

– Куда?

– Не знаю, барин!

– Тогда чего спрашиваешь? – рассердился Пётр. – Хочешь ехать вот и езжай, а меня оставь в покое…хотя нет, я тоже поеду. Не могу оставаться дома. Только не сейчас…

К тому времени, когда Пётр сел в карету, его состояние вызывало серьёзное беспокойство у Фёдора.

– Попрошу прощения у Катарины, а там как она решит, – уже в карете решил Пётр.