Сергей Павлович Касаткин сидел за столом и читал книгу. Время от времени, он поправлял очки и бросал взгляд на догоравшие свечи. Это был мужчина лет пятидесяти в полном расцвете сил с твёрдым лицом и пронизывающим взглядом. Большую часть жизни он проработал в судах и сумел накопить огромный опыт. Он мало разговаривал и всегда по существу. Детей у него не было. Но была супруга – Клавдия Касаткина, невысокая женщина с короткой стрижкой и острым взглядом. Она была на четыре года моложе супруга и так же как он работала в суде, но в качестве адвоката.

В то время как супруг читал книгу, Клавдия слонялась вокруг стола, стараясь привлечь его внимание.

Сергей Касаткин, рассмеялся.

– Я тебе услышал. Так что можешь остановиться и сказать, что тебя беспокоит, – насмешливо бросил он супруге.

Супруга не заставила себя просить дважды и сразу обратилась с вопросом:

– Когда начнутся слушания по делу графа Азанчеева?

– Через неделю!

– И что ты обо всём этом думаешь?

Сергей Касаткин от удивления даже очки снял.

– Я правильно понимаю? Ты хочешь узнать мнение судьи до начала заседания?

– Нет! – Клавдия придвинула стул и села напротив супруга. – Я хочу услышать мнение человека, который прекрасно разбирается в подобных делах.

– Ну, если тебе нужно мнение обычного человека, но не судьи, я пожалуй рискну предположить, что уже на втором заседании будет вынесен приговор. И он будет весьма неприятным для графа Азанчеева.

– Смертная казнь?

– С учётом материалов дела ничего другого не остаётся. Полагаю, любой судья бы вынес обвинительный приговор, даже не имея признательных показаний обвиняемого. Но поскольку они имеют место, нет ни одного основания для затягивания дела. А почему тебя интересует дело графа Азанчеева?

– Это всё, Полина, – задумчиво ответила Клавдия, – она заставила меня засомневаться. Мы вчера с ней разговаривали. Она только и говорит об Азанчееве. Полина присутствовала на свадьбе графа. Она не понимает, зачем ему надо было убивать бывшую невесту, если он перед всеми расторг с ней все отношения? Чем больше я думаю о вопросе Полины, тем больше он меня беспокоит.

– Ты считаешь, что граф Азанчеев оговаривает себя? Ты, правда, так считаешь?

Клавдия неопределённо покачала головой.

– Я бы очень хотела разобраться в этом деле!

– Дорогая моя, кроме признания графа Азанчеева, существуют ещё и неопровержимые доказательства? А как с ними быть?

– Понятия не имею. Но я хочу предложить графу Азанчееву свои услуги.

Сергей Касаткин рассмеялся.

– Вот почему ты выпытываешь моё мнение. Спешу тебя огорчить, дорогая моя. Граф Азанчеев отказался от защиты. И здесь я ничем не могу тебе помочь.

– Отказался? Тебе не кажется это странным?

– Это тебе всё кажется странным. А я принимаю во внимание факты и признание.

– Да уж, романтик из тебя никудышный.

Супруги вместе рассмеялись. Разговор перешёл на другие темы. Граф Азанчеев был забыт, как и многие другие, которых судил Сергей Касаткин.

В ночь перед судом, все кроме Катарины собрались в гостиной дома Азанчеевых. Анна как могла, пыталась успокоить Ольгу Владимировну. Она не выпускала платок из рук и время от времени заливалась слезами. Олег и Андрей выглядели донельзя мрачными. В гостиную вошла Мария:

– Катарина заснула. Боюсь, не выдержит она всего этого ужаса, – с печалью сказала Мария, – горюет так, что сердце разрывается, когда смотрю на неё.

– Ей тяжелее всего. Тяжелее чем даже мне и матушке.

Олег подвинулся. Мария села рядом с ним.

– Ума не приложу, зачем ему надо было убивать Анну?! – продолжал расстроенно Олег, – чего ему не хватало? И Катарина была рядом. Нет, чтобы любить и радоваться жизни…

– Пётр всегда был таким, – Ольга Владимировна вытерла платком глаза, – всегда очень остро относился к вопросам чести. Вот и результат.

– Неужто совсем нет надежды? – тихо спросила Мария у Олега. Олег отрицательно покачал головой.

– Счастьем можно считать, если он получит пожизненное заключение! – подал голос Андрей. – Чего я только не делал?! К кому только не обращался?! Везде один и тот же ответ: спасти вашего друга не представляется возможным. Мы могли бы как-то помочь, но ведь Пётр от любой помощи отказывается. Никого к себе не подпускает.

– Не хочет запятнать нас бесчестием, – тихо сказал Олег. – Он никогда не позволит другим отвечать за свои поступки. Я всегда гордился, что у меня такой брат.

В гостиную вошла Катарина. Она выглядела совершенно изнеможённой. В глазах так и застыла печаль.

– Поспала бы, – сказала ей Анна.

– Не могу, – Катарина села рядом с Ольгой Владимировной и сразу обняла её за плечи. – Позвольте, я с вами побуду матушка. Мне тяжко одной. Справиться не могу. Только и думаю о том, что завтра будет. Пусть хоть пожизненное получит. За ним пойду на край света. Только бы жив остался. Ничего у Бога не прошу больше.

– Несчастное дитя, – прошептала Ольга Владимировна глядя её по голове, – мы вместе понесём эту страшную ношу. И за то не могу сына простить. Свою жизнь погубил. Но и нам радости не оставил. Как ты мог, Пётр? Как мог так жестоко поступить с нами?

– Ничем уже не помочь, – подал голос Олег. – Разве только чудо произойдёт.

– Брошусь в ноги судье, – прошептала Катарина, – умолять буду, чтобы пощадил его. Иного не остаётся. Может и сжалиться надо мной.

В гостиной снова повисла гнетущая тишина, как часто случалось в последние дни. Анна и Мария не знали, как помочь Катарине. Что сделать, чтобы успокоить её? И возможно ли успокоить? Более всего они опасались того часа, когда у неё не останется более надежды. Они не знали, как поступит Катарина, если Пётру вынесут обвинительный приговор.