Превечагин с откровенным удивлением смотрел на…Сергея Касаткина.

– Вы мне понадобитесь, голубчик! – только и сказал он.

Спустя четверть часа они уже тряслись в карете по дороге в Павловск. Превечагин недоумённо посматривал в сторону Касаткина, прикидывая в уме возможные причины этой. Но лицо Касаткина оставалось непроницаемым. Он был сосредоточен и о чём-то напряжённо размышлял. Это было заметно по трости. Касаткин, то вжимал её двумя руками в пол кареты, то приподнимал и вертел пальцами.

Касаткин заговорил, когда Превечагин уже и не ждал.

– Не волнуйтесь, голубчик! Вы всё узнаете. Но для начала, я хотел побеседовать с вами. Мне не хотелось вызывать вас в суд и тому имеются серьёзные основания. А поговорить я желал по делу касаемо убийства Анны Анчуковой.

– Всё что в моих силах, ваше превосходительство, – ответил Превечагин.

– Прекрасно. Я и не ожидал услышать иного ответа. И вот что меня тревожит. У меня возникли серьёзные сомнения относительно виновности графа Азанчеева. Настолько серьёзные, что я решил лично заняться этим делом. Вы же его допрашивали после задержания. Каковы ваши впечатления?

– И по сей день сомневаюсь, – признался Превечагин.

– И почему же?

– Во время допроса создавалось ощущение, что он ничего не понимает. Он был пьян во время убийства. Только этим я объяснял его забывчивость.

– Интересно. Очень интересно. Предположим, что он оговаривает себя. Как бы вы объяснили найденный возле тела пистолет графа Азанчеева и свидетельские показания этого швейцара или кто он там?

– Если исходить из невиновности графа Азанчеева, то объяснение может быть одно…пистолет украли, а свидетеля подкупили.

– А вы знаете, мы думаем с вами одинаково, – довольным голосом констатировал Касаткин. – Очень похоже на чей-то дьявольский план, созданный единственно, чтобы уничтожить графа Азанчеева.

– Но он ведь признался. Граф Азанчеев человек чести. Он не стал бы оговаривать себя по такому ужасному обвинению.

– Оставим в стороне признание графа Азанчеева. Меня в данном вопросе, больше интересует господин Астольц!

– Кто? Астольц? А он какое имеет отношение к делу?

– Пока не знаю. Но у меня есть подозрения на сей счёт. И эти подозрения возникли после последнего заседания, когда мы с супругой отправились к одной её знакомой. Разговор снова зашёл о графе Азанчееве. И вот она рассказала очень интересную историю. Граф Азанчеев на свадьбе обвинил Анчукову в связи с убийцей её брата. Граф Азанчеев утверждал, что именно Астольц убил Никиту Анчукова, который, как известно храбро защищал Севастополь. Если это правда, так наверняка граф Азанчеев представлял угрозу для Астольца. Я уж не говорю о том, что мы просто обязаны проверить, насколько эти утверждения соответствуют действительности. Добавим сюда историю с дуэлью, где этот самый Астольц повёл себя не лучшим образом, и получим те самые сомнения, которые меня одолевают. Да и само дело рушится на глазах. И не любовники они вовсе. И дрался он не из-за Анчуковой. Меня лишь признание графа Азанчеева останавливает и пистолет со свидетелем, иначе уже сегодня бы его освободил. Графа поневоле придётся оставить напоследок. А вот со свидетелем и пистолетом придётся разбираться сейчас.

– Вы желаете допросить свидетеля? – догадался Превечагин.

– Мне показалось странным, что обвинение не вызвало его на опрос. Судейские правила предусматривает первоочередным допрос основного свидетеля. А как же иначе? Конечно, обвинитель может и не вызвать его в суд. Но это ему не поможет. Моя дражайшая половина полна решимости допросить этого свидетеля со всем пристрастием. Но сначала я с ним поговорю. Возможно, дело сразу развалится. А если нет, тогда пусть и вызывает в суд. Видите, я вполне откровенен с вами.

– А ваша супруга не рассердится?

– Конечно, рассердится. Но тут скорее вопрос субординации. У меня есть право вести судебное расследование по своему усмотрению. И я намерен сполна воспользоваться своим правом.

На том разговор и завершился. Они молчали вплоть до того времени, пока не приехали в Павловск.