Боль…она была повсюду. И с каждой минутой становилась всё нестерпимей. Андро с трудом раскрыл глаза и глубоко вздохнул. Возникла такая острая боль, что он на мгновение потерял сознание. Глаза снова открылись. Каждый вздох причинял ему боль. Андро попытался справиться с собственным дыханием. Чем меньше он вбирал в себя воздух, тем слабее становилась боль. Вскоре, она притупилась настолько, что он смог не думать о ней.

Вокруг стояла кромешная темнота. Он ничего не мог различить. Он не понимал, как здесь оказался. Скорее всего, он спит. Но тогда откуда эта страшная боль?

Последнее, что он помнил…была Ася с Робертом. Потом он бежал к Изе… – мысль об Изе вызвала у него волну злости на себя. Она ведь ждёт его, а он здесь. Андро предпринял попытку встать. Но лишь исторг глухой стон.

Послышался явственный звук отпираемого замка. Сквозь пелену покрывавшую глаза Андро увидел двух жандармов. Один из них нагнулся и осветил его лицо лампой.

– Пришёл в себя, – раздался над ухом злорадный голос, – больно, небось? Рука вон как распухла…да и грудь, наверное, болит, – жандарм положил свободную руку на грудь Андро и слегка надавил. Из глаз Андро брызнули слёзы. Тогда жандарм ударил его кулаком в грудь. Андро дико закричал и потерял сознание.

– Уже и не знаю, – пробормотал жандарм, освещая безжизненное лицо светом от лампы, – еле живой ведь…начнём бить, помрёт ведь…

– Да мы легонько чтобы не помер, – откликнулся второй жандарм.

– Ну, если только «легонько»…

Жандармы били Андро по груди и по сломанной руке. Били недолго. А потом бросили безжизненное тело в углу темницы и ушли.

Меньше чем через час после ухода жандармов дверь в темницу Андро снова отворилась. Антон Шлыков, тюремный врач, в сопровождение охранника делал обычный ежедневный обход больных.

– Плохо видеть стал, голубчик. Не будете вы так любезны, – обращаясь к охраннику, Шлыков одновременно снял очки и начал их протирать уголком костюма.

Охранник осветил тело Андро. Шлыков надел очки. В глаза сразу бросилась окровавленная рубашка и безжизненное лицо с закрытыми глазами. Встав на четвереньки, он осторожно расстегнул пуговицы и так же осторожно распахнул рубашку, обнажая грудь.

– Иисусе Господи, – пробормотал он, разглядывая крупные кровоподтёки на груди. Затем его взгляд переместился на распухшую до невероятных размеров правую руку и в конце остановился на лице. Шлыков приложил пальцы к шее Андро и снова посмотрел на грудь.

– Надо немедля перенести в лазарет и выяснить, насколько сложны повреждения груди. Да и рука оставляет желать лучшего, – пробормотал самому себе Шлыков. – Рука ещё Бог с ней…а вот грудь…судя по всему повреждения серьёзные…небось ни одного целого ребра не осталось…а ведь они вполне могли повредить и лёгкие…

– Поставь лампу и выйди!

Голос прозвучал неожиданно для Шлыкова. Обернувшись, он увидел поручика Краснова. Краснов закрыл за охранником дверь и сразу же указал рукой на тело Андро.

– Что вы собираетесь с ним делать?

– В лазарет отвезти, чего же ещё? – ответил на это Шлыков.

– А вот этого делать не стоит!

– Причина?

Краснов достал из внутреннего кармана одна за другой четыре казначейских билета, каждый достоинством в сто рублей и протянул их Шлыкову.

– Это и есть та самая причина, – сказал Краснов, кивая на деньги.

Сумма предлагаемая Красновым равнялась ежегодному окладу Шлыкова. Ему и раньше приходилось пользоваться служебным положением, но сейчас вопрос касался тяжелого больного.

– Даже не знаю, – пробормотал Шлыков, не сводя жадного взгляда с заветных банкнот, – повреждения опасны для жизни…

– Да, не жалейте вы его, Шлыков, – пренебрежительно бросил Краснов, – этот мерзавец убил супругу одного прекрасного человека, а потом надругался над дочерью. Меня лишь попросили воздать ему по справедливости и предложили за помощь восемьсот рублей. Половина ваша…если вы мне поможете.

Шлыков со всем вниманием выслушал Краснов, а потом, не раздумывая взял деньги из его рук и спрятал в кармане костюма.

– Что от меня требуется?

Краснов с довольным видом улыбнулся.

– Мне удалось ускорить дело. Так что уже завтра будет суд над этим негодяем. Судья, увидев его в таком состоянии, наверняка захочет выслушать вас. Надо будет убедить судью в том, что обвиняемый просто притворяется.

– Дабы избежать наказания за содеянное, – подхватил Шлыков.

– Вот именно, – подтвердил Краснов. – Сами понимаете, Шлыков, как всё произойдёт. Этот мерзавец начнёт отказываться, девушка, над которой он надругался, может испугаться или постыдиться давать показания. Всё затянется, и дело закончится ничем. А в нашем случае, судья сразу вынесет приговор. Обычно в таких случаях наказание одно. Пожизненная каторга и ссылка в Сибирь. Как только судья вынесет приговор, я позабочусь о том, чтобы этот мерзавец более не возвращался в тюрьму и не беспокоил вас. Он будет сразу же отправлен в Нижний Новгород, а там по Волге на барже и дальше этапами в Сибирь.

– Он не выдержит этапа.

– Да пусть сдохнет где угодно на пути. Только не здесь!

На том разговор и завершился. Они пожали друг другу руки и разошлись.

Часом позже в кабинете Краснова произошёл ещё один, короткий разговор между ним и двумя его подручными:

– Ближе к утру основательно его избейте. Потом хорошенько вымойте всего и переоденьте в опрятную одежду. Он должен выглядеть так, словно пришёл не в суд, а в театр. Деньги я дам.

В этот же день состоялись похороны Ареват. На похороны приехал, отец Зои, дядя Арам, вместе с семьёй будущей жены Завена. Изу сопровождала Рипсиме. Она не могла оставить дочь одну в такие тяжёлые дни, поэтому, презрев годы многолетней ненависти, вступила на порог дома Пахлавуни. Похороны Ареват были короткими, но очень тяжёлыми. Люди мало плакали и больше молчали. В воздухе так и витал образ бесчеловечного сына погубившего мать.

Сразу после похорон, Ашот сообщил Асе что завтра они должны поехать в Тифлис. Должен был состояться суд над Андро. Ася заперлась в своей комнате и начала молиться. Она просила Господа укрепить свои силы. Ася боялась, что у неё не хватит мужества обвинить Андро глядя ему в глаза. А если она этого не сделает…все умрут. И Андро умрёт первым. Она ничуть не сомневалась, что эти страшные люди выполнят своё обещание.

– Господи, господи, господи, – шептала побелевшими губами Ася, – дай мне сил солгать перед его лицом. Дай мне сил обвинить моего любимого брата Андро…