Ночная Волга. Подчиняясь порывам ветра, тысячи звёзд перекатываются по волнам. Полная луна висит прямо над рекой. Она ярко освещает вереницу деревянных построек, две баржи с натянутыми канатами и покров из человеческих тел. Сотни заключённых, прижавшись, друг к другу спят прямо на земле.

На берегу реки горят десятки костров. За одним таким костром сидят двое солдат. Один ещё молод. Второй старше, с серебристыми усами. В руках у каждого котелок с дымящей похлёбкой. Вокруг почти полная тишина. Лишь изредка раздаётся ленивые окрики часовых. И эту тишину внезапно прорезает дикий крик. Крик раздаётся совсем рядом с солдатами. Вслед за криком раздаются полусонные возмущённые голоса. Громче всех звучит призыв убить кого-то.

– Я те дам «убить», – солдат с серебристыми усами грозит кулаком в ночь.

– «Варламыч» – раздаётся из темноты, – убери ты его, Христом Богом просим. Вторую ночь без умолку кричит. Как идти если не спать?

Солдат с серебристыми усами, которого кто-то назвал «Варламыч», откладывает в сторону котелок, вытаскивает из костра догорающую головешку и уходит в темноту. Пройдя не более двадцати шагов, он останавливается и освещает головешкой лицо совсем ещё молодого парня. Глаза этого парня широко раскрыты. Из них – то и дело выкатываются слёзы.

– Чего плакать-то? – спрашивает у него «Варламыч». – Сам виноват во всём. Теперь терпи.

В ответ раздаётся еле различимый шёпот:

– Мне больно, больно, мне очень больно.

– Да уж, как не больно?! Про тебя нам особо говорили. Мастер ты притворяться. Вроде того фокусника. Но тут тебе не цирк. Мигом в себя приведут. Да и помолчал бы ты лучше. Друзья-то твои больно злющие на тебя. Неровен час зашибут. Ну да ладно. Делай, как знаешь. Только помощи не проси. Никто тебе здесь не подсобит.

«Варламыч» выбросил головешку в воду и вернулся к костру. Не успел он взять в руки котелок, как снова раздался дикий крик.

– Чтоб тебя нелёгкая взяла, – в сердцах бросил «Варламыч».

В темноте послышалась явственная возня.

– Бьют его, что ли? Надо бы остановить?! – молодой солдат всматривался в темноту, а потом с решимостью встал.

– Сиди, – приказал ему «Варламыч», – это дело ихние. Пусть воспитывают.

«Варламыч» оказался прав. Вскоре крики действительно смолкли. Судя по всему, возбудителя спокойствия удалось «успокоить».

Ночь уходила уступа место рассвету. По лагерю начали раздаваться громкие крики:

– Строится для погрузки на баржу.

Один за другим заключённые с неохотой поднимались с земли, выстраиваясь в отдельные группы и колонны.

– Шевелитесь! Быстрее! Быстрее! – звучали новые крики.

Офицер в звании капитана, в сопровождение двух «унтеров» двигался между группами и время от времени резким голосом отдавал приказания.

– А это ещё что такое? – капитан остановился и указал на молодого парня, который оставался лежать на земле. На лице виднелись свежие кровоподтёки.

К Капитану подскочил «Варламыч» и вытянувшись в стружку доложил:

– Это есть «тот самый» Андро Пахлавуни, о котором сказывал его благородие поручик Краснов!

– Знаменитый притворщик? А ну встать, – закричал капитан.

В ответ на приказ капитана, Андро, а это действительно был он, только и смог раскрыть губы и прошептать: «Мне больно».

– Чего он сказал? – не понял капитан.

– Больно ему. Одно и тоже говорит, – раздался голос одного из заключённых.

– Сейчас мы его вылечим. Сразу и на всю оставшуюся жизнь, – пообещал капитан. – В кузницу его!

Невзирая на дикие крики Андро, четверо солдат приподняли его и понесли в кузницу.

Солдаты втащили Андро в кузницу и положили его на стол. Следом вошёл офицер охраны. Кузнец, здоровенный детина, сразу подошёл к офицеру. Тот ему что-то прошептал. После чего кузнец взял щипцы ухватил ими подкову и занёс её над огнём. Подкова начала быстро краснеть. Офицер наклонился над Андро и со злобной усмешкой сказал:

– Отныне можешь притворяться и хныкать сколько угодно. А знаешь почему? Мы сейчас оставим знак твоей груди. Знак повёрнутой вправо подковы, что означает букву «С». А знаешь, что означает этот знак? Это знак позора. Отныне, ты «Саракамуш».

По знаку Офицера, солдат разорвал рубашку Андро. Кузнец подошёл и приложил раскалённую подкову к груди Андро, туда, где находится сердце.

– Иза, Иза…Иза – страшно закричал Андро и потерял сознание.

К тому времени заключённых начали выводить и грузить на баржу. Бессознательного Андро вынесли на руках из кузницы и понесли на баржу. Заключённые указывали на него рукой и издевательски смеялись:

– Саракамуш! Саракамуш! Саракамуш!

Андро просто бросили у борта как ненужную вещь. После полудня баржа тронулась в путь. А путь лежал в одну самых страшных мест Сибири, Нерчинскую каторгу, где заключённые использовались на свинцово серебряных рудниках.