Граф Шаповалов вышел из своей палатки в сопровождение штабс-капитана Орловского и миновав несколько орудийных лафетов направился в сторону оврага где расположились привезённые им каторжники. Каторжников специально расположили отдельно от расположения полка. Полк остановился на несколько дней возле маленькой деревушки и отдыхал после череды изнурительных боёв. Но неприятель окопался недалеко от них и мог в любое время перейти в наступление. Они тоже могли получить приказ о наступление. В обоих случаях в бой могли быть брошены каторжники. Как правило, ни один из них не выживал больше одной, двух недель непрерывных сражений.

При приближении к каторжникам, граф Шаповалов и штабс-капитан Орловский стали свидетелями одной очень любопытной сцены. Один из солдат охранения приволок бадью вмещающую не меньше двенадцати вёдер и поставив её перед заключёнными, сказал, что если кто-то один может пойти к реке за водой, пускай идёт.

Полковник Шаповалов невольно рассмеялся. Такая задача не представлялась по силам этим исхудавшим и грязным каторжникам. Она даже была не под силу даже очень крепкому человеку. У Бадьи не было приспособлений, за которые можно было взяться. По сути это была самая настоящая бочка. А до реки было не меньше версты. Пройти такое расстояние с полной бадьей, да ещё и в кандалах выглядело совершенно невыполнимой задачей. Однако и к его удивлению, из толпы заключённых поднялся один человек. Он подошёл к бочке, взялся за неё двумя руками и, приподняв её над головой, тут же опустил себе на шею и пошёл по направлению к реке. Звон цепей на кандалах затихал с каждым шагом. Солдаты охраны смотрели ему вслед и смеялись. Граф Шаповалов смеялся вместе с ними.

– Взгляните на этих каторжников, – посоветовал стоявший рядом штабс-капитан Орловский.

Граф Шаповалов последовал его совету, но не увидел ничего необычного.

– И что же? – поинтересовался граф Шаповалов.

– А вы не замечаете? Они явно оживились.

И действительно каторжники явно повеселели. Граф Шаповалов перевёл удивлённый взгляд с каторжников на штабс-капитана Орловского.

– Что вы хотите этим сказать? Вы знаете причину радости этих людей?

– Они уверены, что этот человек вернётся с водой. Поэтому и радуются.

– Это невозможно!

– Хотите пари? Мои двести рублей против ваших ста, – предложил штабс-капитан Орловский.

– Похоже, вы уверены не меньше всех этих людей. Я принимаю ваше пари, но с равными ставками. Двести на двести, – ответил граф Шаповалов и попросив позвать его когда вернётся каторжник, ушёл на обход полка.

Граф Шаповалов сразу же направился к орудиям. Возле каждого орудия стояла упряжка лошадей. Лошади были рассёдланы и мирно выбирали овёс из железного желобка. Граф Шаповалов поговорил с артиллеристами, проверил орудие, удостоверился, что лошади накормлены и только потом направился в сторону лазарета. Но прежде чем попасть в лазарет ему пришлось несколько раз останавливаться и отвечать на вопросы офицеров полка. Каждый раз при появление командира полка, солдаты, которые, как правило, сидели возле костров группами по десять-двенадцать человек, вставали. Граф Шаповалов каждый раз жестом руки показывал, чтобы они садились. Таким образом, он и дошёл до лазарета. В лазарете он вначале поговорил с врачом, потом стал беседовать с раненными, подбадривая их как только возможно. Он оставался в лазарете до той поры пока не появился штабс-капитан Орловский с котелком в руках. На его губах блуждала довольная улыбка.

– Не может быть! – не поверил граф Шаповалов.

Штабс-капитан Орловский сделал приглашающий жест. Они оба вышли из лазарета и направились в сторону оврага. Спустившись по склону, граф Шаповалов стал замедлять шаг, а потом и вовсе остановился. Он, не мигая смотрел на человека, который шел, согнувшись под тяжестью бочки. Бочка лежала у него на шее. Он придерживал её с двух сторон руками. Шаги были одинаково ровные. Он не шатался и не спотыкался. Просто шёл согнувшись. Единственно, напрягшиеся мускулы и жилы на шее указывали на напряжение. Солдаты охраны молча посторонились, когда он подошёл к ним. Этот человек поставил бочку на землю и сразу открыл крышку. Бочка была наполнена доверху водой. В этот момент к нему подошёл штабс-капитан Орловский и протянул котелок. Тот молча принял котелок. Потом оторвал кусок рукава своей и без того дырявой рубашки. Зачерпнул воду из бочки котелком и смочил оторванный кусок ткани. Никто из заключённых не двигался до той поры, пока он не протянул им котелок.

В то время как заключённые пили воду, он прошёл к одному из лежащих на земле людей, старику, и опустился рядом с ним на колени. Граф Шаповалов направился к ним для того чтобы посмотреть что он делает. Здесь его ждало ещё одно потрясение. Этот человек очищал нагноившую рану старика на ноге, которая стала следствием ношения кандалов.

– Кто этот человек? – в смятении прошептал граф Шаповалов, наблюдая за его действиями.

Штабс-капитан Орловский улыбнулся. Он сам первое время не мог опомниться от удивления, наблюдая за этим человеком.

– Его зовут Саракамуш. Он вожак каторжников. К тому же немой. Удивительный человек, не правда ли? Я наблюдаю за ним больше месяца и могу сказать с уверенностью, что он примет любой вызов каким бы безумным он ни казался. Можете не сомневаться, он первый пойдёт в бой и поведёт за собой всех остальных.

– Вожак? Немой? Как же они его слушаются? – переспросил поражённый граф Шаповалов.

– Понятия не имею. Но то что слушаются совершенно очевидная истина. И не только. Они слепо следуют за ним.

– Я хочу поговорить с ним. Приведите его в мою палатку! – коротко приказал граф Шаповалов. – Заодно и получите ваши деньги.

Палатка Графа Шаповалова состояла из походной кровати, походного стола с письменными принадлежностями и небольшого скарба с одеждой и предметами первой необходимости. Да ещё и ординатора Егора, высокого бородатого детину, с густым басом.

Когда ввели Саракамуша, граф Шаповалов сидел за столом. Он знаком показал солдатам, чтобы ждали снаружи, и сразу же обратился с вопросом к Саракамушу:

– Ты понимаешь, что я говорю?

Ответом стал едва заметный кивок.

– Хорошо. Ты умеешь писать? – задал новый вопрос граф Шаповалов.

Снова едва заметный кивок. Он подвинул листок и перо с чернильницей в сторону Саракамуша и выделяя каждое слово сказал:

– За что тебя осудили на пожизненную каторгу? Напиши, – он показал рукой на бумагу. Саракамуш даже не посмотрел на бумагу. Он стоял неподвижно.

– Ты слышишь меня?

Снова едва заметный кивок.

– Тогда пиши!

Никакого видимого ответа.

Граф Шаповалов устремил на Саракамуша проницательный взгляд пытаясь понять что творится у того на душе, но так и не пришёл ни к какому выводу.

– Вне всякого сомнения, ты самый странный человек из всех кого мне доводилось встречать, – как мог дружелюбно заговорил граф Шаповалов. – Напиши что случилось. Возможно, твоя вина не так уж велика и я смогу тебе помочь. Я тебе друг, Саракамуш. Можешь не сомневаться. Ты мне понравился. А мне в жизни мало кто нравился вот так с первого взгляда. Пиши, – граф Шаповалов снова указал рукой на бумагу и снова не получил ответа. – Тебя что устраивает такая судьба? – теряя терпение, спросил граф Шаповалов. В ответ последовал тот же кивок. Граф Шаповалов решил, что ему померещился кивок и повторил свой вопрос:

– Тебя устраивает такая судьба?

На этот раз кивок был более отчётливым.

– Невероятно, – пробормотал потрясённый граф Шаповалов. Он позвал солдат и приказал отвести Саракамуша обратно. Оставшись один граф Шаповалов, взволнованно заходил по палатке.

– Да что это за человек такой? И кто вообще может быть доволен такой ужасной судьбой? – повторял он раз за разом.

Он сам не понимал, почему его так заинтересовал этот человек. Казалось обычный каторжник. Нет необычный, – поправил себя граф Шаповалов.

Дальнейшие размышления прервал штабс-капитан Орловский.

– Получено срочное сообщение из штаба армии. Нам предписано, срочно выдвигаться в сторону перевала.

– Поднимайте полк в ружьё, – распорядился граф Шаповалов.

Спустя несколько минут, горн затрубил сбор полка. Все части полка стали готовиться к выступлению. Каторжников тоже подняли. Ещё через час полк выступил в полном составе по указанному направлению. Впереди их ждала опасная неизвестность.