Была глубокая ночь, когда Саракамуш очнулся. Немного болел живот, но он почти не придал этому значения. Он давно научился, не обращать на неё внимание. Он попытался встать. В животе боль стала острее, руки и ноги почти не слушались. Причиной всему была страшная слабость, которая подчинила себе всё тело. Он попытался восстановить последние события. В памяти сразу вспыхнул штаб. Он вышел из штаба и пошёл к лошади, потом он упал. Саракамуш хорошо помнил как упал… – моя дочь?! – он всполошился, – вспомнились отрывки недавнего разговора. Потом пришла ещё одна мысль. Какая дочь? У меня же нет дочери! – Я схожу с ума? Он начал медленно восстанавливать детали разговора. Очень скоро он понял, что его попросту разыграли. Ашот, кто же ещё? – гневно думал Саракамуш. – Наверняка его идея. Он мне о дочери первый и сказал. Ещё и втянул в это Рипсиме и графа Шаповалова. И Изу…Иза, – он посмотрел на дверь, а потом повернул голову вправо. Его мгновенно захлестнула нежность. Иза спала в кресле, в двух шагах от него. Она так и заснула сидя. Саракамуш не мог оторвать от неё глаз. Сейчас он мог насмотреться на неё. Сделать то, чего он себе не позволял и пообещал никогда не позволять. Реснички Изы вздрагивали. Под глазами отчётливо виднелась краснота. Сколько же она плакала? Эта мысль была невыносима для него. Она здесь, со мной. И наверняка всё время была со мной. Он был уверен в этом. Иза всегда была с ним. Всегда и везде. Он считал, что она предала его, но ни на мгновение не переставал чувствовать её любовь. Он и сейчас чувствовал любовь Изы. Мимолётный жест, улыбка, смех или прищуренные глаза, или если она спит, или вообще ничего. Так могла любить только она. Возникло неудержимое желание подойти и обнять Изу. Но он не может себе этого позволить. Не может. Надо уйти, – только он об этом подумал, как понял, что не сможет. У него больше не осталось сил бороться с Изой. Она всегда была рядом или впереди него. Это был бастион, бастион, который ему никогда не суждено одолеть. Иза всегда была сильнее него. Всегда. В памяти опять всплыл недавний розыгрыш Ашота. Иза, моя жена, как было бы прекрасно, – Саракамуш не сводил влюблённого взгляда с Изы, – как было бы прекрасно…Иза моя жена, наша дочь ходит к бабушке Рипсиме. Ещё есть дедушка…дяди и тёти… – Саракамуш закрыл глаза и глубоко вздохнул. – Иза предала меня? Неправда. Ложь. Иза здесь со мной и только это правда. Для чего я всё это делаю? Я делаю больно себе? А разве она не страдает? И почему я не могу сказать ей всё, что у меня нас сердце? Почему? Почему я заставляю её плакать? Почему? Хватит! – с внезапной злостью на себя, решил Саракамуш. – Хватит. Никогда больше не смей обижать Изу. Никогда! А разве я хочу этого? – с отчаянием подумал он. – Разве я не мечтаю снова оказаться на нашем водопаде? Разве я не мечтаю любить её всю жизнь? Мечтаю? Нет…я люблю её и всегда буду любить. Скажу всё, что у меня на сердце, а она пусть решает, как поступить! – решил он и сразу задался вопросом: А как это сделать? Внезапно в его голове пронеслась одна мысль. Он сразу её ухватил. Эта мысль ему настолько понравилась, что все доводы «против» были немедленно отметены. Спустя несколько минут он заснул. На губах так и застыла счастливая улыбка.

Он очень долго спал и проснулся около полудня следующего дня. Проснулся от прикосновения руки. Даже не открывая глаза, он знал, что это рука Изы.

Не обращая внимания на боль, он выпростал руку из под одеяла и сделал то, о чём мечтал долгими днями и месяцами – взял руку Изы и прижался к ней губами. От неожиданности, Иза вскрикнула и отскочила назад.

Саракамуш владел собой много лучше чем все заговорщики вместе взятые, поэтому самым недовольным тоном спросил:

– Тебе не нравится, когда я целую твои руки?

– Нравится! – вырвалось у Изы.

– Тогда, почему ты убегаешь?

– Я… я не убегаю, – Иза совершенно растерялась и не знала, как поступить. Она понимала, что это поведение… всего лишь следствие болезни.

Видя, что Иза не подходит, Саракамуш с сомнением спросил:

– Мы и правда, женаты? Ты не похожа на жену, которая ухаживает за больным мужем.

– Не похожа?

– Нет, – Саракамуш краем глаза заметил, как из щели в двери показалось лицо Ашота. – Кстати, где моя дочь? Вы её нашли?

– Да, – Иза облегчённо выдохнула.

– Она у…

– Сколько ей лет? Я просто не помню…

– Сколько лет? Ей…

– Не говори. Я сам…потом вспомню.

– А как её зовут?

– Ареват!

– Я не помню, чтобы её называл этим именем, – тихо сказал Саракамуш.

– Это я назвала так.

– Красивое имя! И у тебя красивое имя…Иза, моя жена Иза!

Иза рванулась вперёд, но побледнела и остановилась. Саракамушу не понравился её цвет лица. Он решил это исправить…

– Я тебя не очень хорошо помнил…вчера. А вот сейчас…подожди – Саракамуш сделал вид, будто пытается что-то вспомнить. – Я помню водопад…я плыву и…держу тебя. Потом…эта заводь и ты лежишь на песке…

Щёки Изы мгновенно заалели. Она бросила испуганный взгляд, на дверь, предполагая, что Саракамуш и дальше начнёт «вспоминать».

– Вот я теперь вспомнил…раз мы туда пошли, значит были женаты, – Саракамуш радостно заулыбался, а Иза покраснела ещё больше. – Ты была прекрасна как ангел опустивший с небес. Я смотрел на тебя и не мог отвести глаза…

В коридоре раздался шёпот Ашота.

– Надо вмешаться пока Иза всю правду не рассказала!

Рипсиме взяла эту миссию на себя. В то время пока Иза приходила в себя от слов Саракамуша, он сам радостно закричал:

– Мама Рипсиме!

Рипсиме опешила и устремила растерянный взгляд на Изу. Иза в свою очередь растерянно смотрела на мать.

Понимая, что положение надо спасать, в комнату вошёл граф Шаповалов.

– Тебя я тоже помню, – самодовольно заявил Саракамуш, – ты тот самый дедушка, который нам с Изой наследство оставил?

– Вспомнил, значит? – обрадовался граф Шаповалов.

– Вспомнил. Но вот других вспомнить не могу. Тут ещё красивая девушка с отцом сидела.

Граф Шаповалов опешил. Он не ожидал, что Ашота примут за отца Зои.

Ашот и Зоя вдвоём вошли как только услышали слова Саракамуша.

– Я муж Зои, Ашот!

Ашот вначале указал рукой на Зою, а потом на себя. По взгляду, который бросила Зоя на Ашота, Саракамуш понял, что они ещё не женаты.

– Ашот? – Саракамуш напрягся. – Ашот, Ашот…точно, ты тот мерзкий лавочник, который табаком торгует?!

– Нет, это тесть Завена. Я твой брат, которого ты очень любишь. Твой брат Ашот.

– Я тебя люблю? – Саракамуш с сомнением посмотрел на Ашота, а потом указал глазами на Изу. – Вот Изу я и правда, люблю. Я это чувствую. А вот к тебе я ничего не чувствую.

Рипсиме не смогла сдержаться и засмеялась. Иза в одно мгновение расцвела.

– Ты и не должен ко мне ничего чувствовать. Ты должен меня любить, – назидательно заметил Ашот. – Иза твоя жена, а я твой брат. Но ничего, когда вылечишься, тогда лучше поймёшь, – добавил Ашот.

– Прости, я ещё не всё помню, – покаялся Саракамуш.

В этот момент в комнату вошла Ася. Саракамуш нахмурился. Ася увидела это. В её глазах начал появляться испуг. Она сделала шаг назад, собираясь выйти.

Хватит уже, – с неожиданностью злостью на себя, подумал Саракамуш, – разве она мало страдала? Разве ей было легко? Да и кому из них было легко? Хватит. Хватит.

– Не могу вспомнить тебя, – Саракамуш остановил взгляд на Асе. – Ты мне…кто?

– Сестра! – после короткого замешательства ответила Ася.

Саракамуш улыбнулся Асе.

– Я очень рад, что у меня такая красавица сестра. С братом не повезло, но хоть ты есть.

Лицо Аси мгновенно осветилось радостью, в то время когда Ашот нахмурился.

Саракамуш ещё раз извинился за то, что не помнит своих родственников.

– А про Изу, про Изу, что ты помнишь? – лукаво щуря глаза спросила Зоя.

Саракамуш видел, как Иза напряглась. Он видел, как все ждут ответа. Настало время обо всём рассказать.

– Что я помню? Отрывки. Они всё время мелькают у меня перед глазами.

– Какие отрывки? – спросила Зоя.

– Люди…они, меня всё время избивают.

Видя, что Иза начинает меняться в лице, Рипсиме усадила её в кресло, а сама села рядом.

– Очень сильная боль. Невыносимая…я умоляю о помощи…потом кузница, мне выжигают грудь…потом море или река…я плыву…кто-то постоянно даёт мне железную кружку с водой или чем-то ещё…мне становится легче…а потом бесконечная дорога…ей нет конца и на каждом шагу страшная боль. И везде я слышу слова Изы «я держу твою руку, я крепко держу твою руку». Потом очень страшное место. Очень страшное. В руках у меня…бумага, – Саракамуш видел, как Иза сжалась и сразу поникла, но он должен был всё рассказать. Ему хотелось рассказать. – Я злюсь на эту бумагу, очень злюсь, но…

– Это письмо. Его я написала!

Смелая как всегда, – восхитился Саракамуш. Он не мог не заметить, что почти все подают знаки Изе, чтобы она замолчала. Но она и не собиралась молчать. Но она не успела ничего сказать.

– Мне хочется спать. Я устал, очень устал!

Саракамуш закрыл глаза и услышал голос врача:

– Нам надо сменить повязку. У него всё ещё могут боли, поэтому мы сделаем обезболивающую инъекцию. Он проспит до ночи. До следующего утра вам здесь нечего делать.

Как кстати, – подумал Саракамуш. Спустя четверть часа, он уже спал крепким сном.