Ближе к вечеру, дом совершенно опустел. Гнетущая обстановка, царившая после свадьбы, не позволяла гостям оставаться. Удручённые и опечаленные, они уехали обратно. Перед отъездом, каждый подходил к тёте Марго или её мужу и незаметно для других просил позвонить, в случае если положение изменится. В итоге остались только бабушка Мако, которая не желала оставлять Алексию в таком тяжёлом положение, и дядя Кероп, которому она поручила выяснить все обстоятельства, связанные со свадьбой. В данный момент, его не было дома. Они, вместе с дядей Константином, который всё ещё не мог прийти в себя после пережитого ужаса, ушли по этим самым делам. Бабушка Мако с тётей Марго уютно устроились на кухне и за чашкой чая пытались найти выход, который бы устроил обоих супругов.

Что касается Алексии…она сразу забралась на мансарду и больше оттуда не выходила. В мансарде имелся небольшой диванчиком. Свернувшись на нём, она предавалась тяжёлым мыслям. Она больше не плакала, но…то и дело из груди вырывался судорожный вздох или всхлип. Когда это происходило, губы раскрывались и издавали горестный шёпот:

– Сказка закончилась…

Ещё утром она была так счастлива, как никогда в жизни. Ей хотелось кричать, смеяться, жить…ничего не осталось. Она своими руками всё разрушила. Он всё время был рядом с ней, помогал, поддерживал, понимал так, как никто и никогда не понимал. И не поймёт. Каждый его поступок, каждое слово, всё…были для неё одной. «А яхта…, а этот чудесный зал….он показывал свою любовь, раз за разом, но я не поняла, я ничего не поняла. Он подарил мне самое дорогое, память своей матери, а я бросила её…ему в лицо». Эта мысль вызвала одинокую слезинку. Она скатилась к губам и там застыла.

Бабушка Мако с трудом поднялась по крутой лестнице. Дверь тоже удалось открыть не без усилий. Она вошла на мансарду. Алексия лежала, свернувшись калачиком на маленьком диване. Лежала и не шевелилась.

– Девочка моя, – прошептала бабушка Мако. Она села рядом с ней и ласково погладила по голове, – хватит горевать. Нужно взять себя в руки. Поговори с ним.

Алексия затрясла головой и повернулась к ней спиной.

– Стыдно?

Алексия кивнула головой.

– Думаешь, ничего поправить нельзя?

Алексия снова кивнула.

– Хорошо. Тогда забудь о своём муже!

– Бабушка, – Алексия резко обернулась к ней и устремила на неё взгляд, полный отчаяния и боли.

– Если «бабушка», тогда спускайся вниз и вместе подумаем как исправить положение.

– Вы не должны мне помогать, – выдавила из себя Алексия, – я не…

– Должны, – перебила её бабушка Мако, – наши обычаи велят более собственного ребёнка каждой свекрови любить и защищать невестку, а тёще – зятя. Тот, кто этого не понимает, никогда не сможет установить мира в своей семье.

Она поднялась, но тут же раздался тихий голос:

– Бабушка…

Алексия поднялась и уткнувшись ей в грудь, несколько раз всхлипнула. Бабушка Мако стала поглаживать её по голове и мягко произнесла:

– На свете есть смерть. И это единственное, чего мы не можем исправить.

Обняв её за плечи, бабушка Мако повела Алексию на кухне. Едва завидев их вместе, тётя Марго засуетилась. Алексию посадили на стул, поставили перед ней чашку горячего чая и тарелку с едой. На еду она даже смотреть не стала. А чашку обхватила двумя руками и, склонившись над ней, отхлебнула один глоток. Затем поставила обратно, поднялась и вышла. Тётя Марго собиралась выйти за ней следом, но, уловив взгляд бабушка Мако, не стала этого делать. «Пусть, – говорил этот взгляд, – пусть делает, что хочет. Не надо ей мешать». Но ни первая, ни вторая не ожидали «таких результатов» своего невмешательства. Алексия вернулась обратно с шалью в руках. Она укутала ею бабушку Мако, а потом вернулась на место и снова взяла чашку чая. Обе женщины, улыбаясь, смотрели на Алексию, но она этого не замечала.

Тем временем, на кухне появились мужчины. Оба уселись сразу за стол вместе со всеми и одновременно попросили есть. В то время как тётя Марго захлопотала возле плиты, оба устремили взгляд на безжизненное лицо с покрасневшими глазами. Алексия держала в руках чашку, но было заметно, что она совершенно забыла о ней. Застывший взгляд был направлен куда-то в сторону. Услышав голос бабушки Мако, она вздрогнула и едва не выронила чашку из рук.

– Узнали? – с этими словами бабушка Мако обратилась к мужчинам. Оба кивнули, но ответил дядя Кероп.

– Всё по нашим обычаям. Венчание правильное. Священник сказал, что наш Мерон подошёл к нему и назвал своё имя.

– Господин Аветисов ещё и уточнил, что все точно должны знать, за кого выходит замуж Алексия, в случае если возникнут вопросы. Он попросил назвать его имя так, чтобы никто ничего не понял, – вмешался дядя Константин, – потом он ещё дал священнику денег.

– Зачем? – не поняла бабушка Мако. – Обман скрыть?

Дядя Константин покосился на Алексию и только потом ответил:

– Нет. Он не хотел дотрагиваться до невесты во время венчания, и просил сделать так, чтобы никто этого не заметил. За это и дал.

Чашка в руках Алексии задрожала. Тётя Марго смотрела на неё с глубоким сочувствием. Но никто кроме них двоих не понял истинный смысл этих слов.

– Уже хорошо, – довольным голосом произнесла бабушка Мако, – свадьба настоящая. Значит, он не сможет отказаться.

– Я сама откажусь, – не поднимая головы прошептала Алексия.

– Я тебе откажусь, – бабушка Мако пригрозила ей пальцем, а потом снова повернулась к мужчинам. – Что ещё узнали? Рассказывайте. Я должна узнать всё, прежде чем позвоню Мерону.

Слова «позвоню Мерону» вызвали у Алексии настоящий ужас. Но бабушка Мако быстро отрезала все пути к отступлению.

– Сиди и пей чай, – сказала она обращаясь к Алексии, – я спрошу тебя, когда понадобится. Кероп?

Заметив внимание со стороны бабушки Мако, дядя Кероп поспешно заговорил:

– Э, Мако джан, «настоящая свадьба» не поможет. Один раз уронил это кольцо, Мерон меня чуть не ударил. Ты знаешь, что было. Два года Мерон молчал после смерти отца и матери. Потом эту яхту купил. На ней всё время пропадал. Наш Мерон извинения не простит. Здесь надо совсем совесть потерять.

– Ты о моей невестке говоришь, Кероп. Я тебя налысо остригу, а потом цепь на шею повешу и к забору прикую.

– В хорошем смысле этого слова, Мако джан, – дядя Кероп на всякий случай отодвинул стул назад, подальше от грозного лица бабушки. – Он там много плохого сделал. Ходил как ханыг, женщину с собой таскал…тоже как ханыг, милостынь просил…

– Кероп! – раздался грозный голос.

– Всё правильно говорю, Мако джан! – дядя Кероп на этот раз решился возразить, а затем указывая двумя руками на Алексию, продолжил развивать свою необычную мысль: – Она не знала, кто этот ханыг, она думала, что выходит замуж с этим Сусло. Она не слышала, как священник говорил его настоящий имя…

– Нет, я всё слышала. Я слышала, как священник назвал его имя. Просто я подумала… – начала было говорить Алексия, но дядя Кероп не дал ей закончить.

– Раз она не слышала, значит этот ханыг её обманул. Пусть так и скажет.

После этих слов воцарилась мёртвая тишина. Все, включая Алексию, выглядели совершенно растерянно. Они только и могли делать, как смотреть на довольное лицо дяди Керопа. Первой опомнилась бабушка Мако.

– А что? Наш Кероп умную вещь подсказал, – в её глазах заплясали хитрые огоньки, – Мерон её обманул и должен ответить за свой обман.

– Он меня не обманывал, – почти закричала Алексия, – как вы можете такое говорить про него?

– Я знаю своего внука. Он сейчас так сильно обижен, что не станет слушать ни извинений, ни оправданий. Но что хуже всего, он может вообще не разговаривать. Мерон может молчать месяцами, и хранить обиду глубоко внутри. И никто не будет знать, что у него творится в душе. Нам сейчас нужно, чтобы вы встретились, и посмотрели друг другу в глаза. Потом мы скажем правду. Он поймёт, что мы не желали ему зла. А ты должна понять, как правильно поступить. Ты подумай, пока я поговорю с Мероном.

Услышав последние слова, дядя Кероп быстро достал из кармана телефон и набрал номер. Не дождавшись ответа, он набрал другой номер, а чуть позже негромко сказал бабушке Мако:

– Его телефон не отвечает. В офисе сказали, что он в Австралию улетел.

– Я знаю, где находится эта Австралия, – гневно пробормотала бабушка Мако, не замечая, что Алексия снова изменилась в лице, услышав слова про «Австралию». – Что он, что его отец. Как только не в духе, сразу бегут за мороженым или в карты на деньги играют. Что ты решила? – на этот раз она посмотрела на неё. Алексия затрясла головой, затем отставила чашку и поднялась.

– Я никогда, никогда не стану его упрекать, – тихо, но решительно ответила девушка, – во всём виновата я одна. Только я. Мерон, – это слово ей далось с большим трудом, – прекрасный человек. Он необыкновенный. Я никогда не была счастлива. Никогда. А с ним…я словно попала в волшебную сказку. Я не могу говорить…потому что, потому что…ненавижу себя, ненавижу свой поступок. Он отдал мне своё сердце, а я, при всех…разбила его…

– Так, при всех и верни это сердце. Скажи всё, что у тебя лежит на душе. Скажи прямо ему в лицо. Перед всеми…

Решительность Алексии как ветром сдуло. Она сразу поняла, о чём именно идёт речь. Вначале она изумлённо уставилась на бабушку Мако, затем на лице появилось растерянность, и уже в конце она робко пробормотала:

– Я не могу…не могу, до такой степени….потерять совесть. Я не смогу…обвинить его…не смогу.

– Мы тебе поможем, – бабушка Мако встала с места, – главное продержись немного. Ты всё ему скажешь, но не раньше, чем настанет время. А пока нам с тобой нужно поговорить наедине. Я должна знать всё как есть. Как начиналось и как всё закончилось.