Пётр чувствовал себя омерзительно. Спускаясь по лестнице в гостиную, он восстанавливал в памяти все события вчерашнего вечера. Он пытался понять, не обидел ли кого ни будь из гостей ненароком. Вроде ничего такого на память не приходило. Следовательно, отец просто захотел его увидеть, поэтому и позвал. Пётр остановился перед дверью гостиной и оглядел себя. Вернее он оглядел измятую одежду, которую так и не сменил после бала. После разговора переоденусь – решил он, и смело вошёл внутрь и…остановился как вкопанный. Отец сидел не на привычном месте за столиком, а на диване. А рядом с ним сидела… Анастасия. Едва он подумал о том, зачем она сюда пришла, как раздался гневный голос отца.

– Прежде чем мы начнём разговор, я требую, чтобы ты немедленно…слышишь, Пётр немедленно попросил прощения у Анастасии!

Не успели отзвучать слова отца, как Пётр подошёл к Анастасии и встав в почтительную позу принёс извинения, а вслед за ними негромко спросил у отца:

– Я сделал, как ты велел. Теперь бы неплохо узнать, за что я извиняюсь.

– За что? – поразился Арсанов старший, – и ты ещё спрашиваешь?

– А что? Не должен? – голос Петра прозвучал не совсем уверенно. Он покосился на Анастасию, на губах которой появилась широкая улыбка. Снова раздался гневный голос отца.

– Ты едва ли не похитил Анастасию из рук Ганецкого, тем самым глубоко оскорбив его. Ты угрожал ему. И не надо было слышать слова. Все прекрасно видели, что он напуган. Конечно, зная твою репутацию, ему не оставалось ничего больше как уступить. Но ты не остановился на этом, ты Пётр ещё с вызывающей наглостью вручил ему свой бокал. Унизив тем самым его дворянское достоинство. Заставил его стоять с этим бокалом. А в конце набрался наглости забрать этот бокал обратно. Все вокруг были просто уверены, что ты убьёшь Ганецкого, настолько мрачно ты выглядел. Только непонятно по какой причине.

– Ганецкий держал её за руку! – невзначай вырвалось у Петра. Он сразу же пожалел о своих словах. На него уставились две пары удивлённых глаз.

– Ну и что из того? – Арсанов старший удивлённо приподнял брови, – Ганецкий вёл Анастасию на танец.

– Об этом я не подумал!

На этот раз Арсанов старший покосился на улыбающуюся Анастасию, а после вновь обернулся к сыну и заговорил, почти с прежним гневом в голосе.

– А надо было думать Пётр! Надо было! Надо было думать, прежде чем заставлять Анастасию танцевать…. Ты глубоко оскорбил своим поведением Абашевых, а потом и всех гостей без исключения.

– И как я же оскорбил гостей? – удивлённо поинтересовался Пётр.

– Он ещё спрашивает? – Арсанов старший не на шутку рассердился, – а кто недвусмысленно намекнул всем собравшимся на дуэль? Может, это не ты был Пётр? А потом оставил всех и пошёл спать. Выказав тем самым полное неуважение обществу.

– Достаточно отец, – твёрдым голосом прервал его Пётр, – я человек чести и ты это знаешь лучше, чем кто либо другой. Неважно, какой поступок я совершил, но насмехаться надо мной, никому не позволено. Произнесённые мною слова исключали всякого рода замечания, которые могли быть отпущены в мой адрес. И за это я не собираюсь ни оправдываться, ни извиняться.

– Наглец! – гневно вскричал Арсанов старший, – как ты смеешь со мной разговаривать в таком тоне.

Взор Петра вспыхнул, но тут же погас. Он тихим голосом попросил отца.

– Прошу вас, не повторяйте этого слова. Если необходимо я попрошу прощения у тех людей, которых вы мне укажете. Я сделаю всё что угодно. Только не повторяйте слов подобных тому, что вы только произнесли. Иначе…иначе я не смогу находится рядом с вами.

Закончив говорить, Пётр поднял на отца открытый взгляд, в котором читалась решимость. Анастасия ни на минуту не усомнилась в том, что он выполнит свою угрозу. Она умоляюще посмотрела на Арсанова старшего. Тот ответил успокаивающим взглядом. А затем негромко приказал сыну.

– Поедешь к Абашевым. Принесёшь извинения. И помни Пётр, ещё одна такая выходка…и мне придётся не только повторить это слово, но и сказать гораздо больше. Хотя бы в отчем доме не показывай свой нрав, иначе нам с тобой придётся расстаться.

Высказав откровенно свои мысли, Арсанов старший покинул гостиную. Едва он ушёл, как раздался голос Анастасии.

– Я тоже хотела бы с вами поговорить сударь! – Анастасия встала и устремила на него неприязненный взгляд.

– И что же вы хотите мне сказать сударыня? – осведомился у неё Пётр.

– В тот день, когда вы сказали, что не хотите меня видеть,…я думала о вас. Мне казалось, что я нарушила семейную идиллию. Я считала во всём себя виноватой. Сейчас же, наблюдая за тем, как неуважительно вели вы себя с отцом, я пришла к другому выводу.

– Очень интересно послушать!

– Не смейте насмехаться надо мной! – Анастасия бросила гневный взгляд на Петра. У того на губах застыла грустная усмешка.

– Вы снова ошиблись сударыня!

– Вы обладает весьма скверным характером – не слушая его, продолжала гневно говорить Анастасия, – вы совершенно бесчувственный человек. Вы используете слабости людей, прекрасно зная, что они вас бояться. И это ещё более гнусно с вашей стороны. Я рада тому, что не понравилась вам, ибо вы мне глубоко ненавистны и омерзительны. Вы…Анастасии пришлось замолчать.

Пётр резко развернулся и, не произнося ни единого слова, пошёл к выходу. Не останавливаясь, он вышел из особняка и едва ли не бегом направился в сторону конюшни. Войдя в конюшню, Пётр прижался спиной к стене и, схватившись двумя руками за голову, прошептал:

– Почему я не мёртв? Почему? И как я смогу жить после этих слов?