Поздней ночью, Граф Салтыков неслышно вошёл в кабинет Российского императора. Александр выглядел усталым. Лицо выражало лёгкую растерянность. Он сидел за столом украшенным позолотой. Верхние пуговицы камзола были расстёгнуты. На столе, перед царём стояла чернильница с пером и бумага. Салтыков низко поклонился. В таком положение он и оставался, дожидаясь высочайшего дозволения заговорить.

– Проходите граф. Надеюсь, вы принесли хорошие вести? – разговаривая с Салтыковым Александр, смотрел на бумагу. Едва Салтыков подошёл близко к столу, как царь придвинул к нему бумагу и негромко произнёс:

Карамзина рука! Ругает меня, чем попадя. Тильзитский договор называет не иначе как преступлением. А назначение на должность государственного секретаря Сперанского – называет большой ошибкой.

– Не один Карамзин так считает государь – по многолетней привычке Салтыков заговорил с величайшей осторожностью, – всем известно кому поклоняется Сперанский. В нынешней обстановке это сказывается плохо на настроениях дворянства. Очень плохо.

– Знаю. Знаю. – Отмахнулся Александр. – Дворянство думает так. Раз Сперанский любит Наполеона, он не любит Россию и меня. Полный абсурд. Полнейший. Но мы не можем не считаться с мнением дворянства. Особенно сейчас, когда может разразиться война с Францией.

– Что же будем делать государь?

– Я уже думал обо всём. – Негромко ответил Александр. – Отправим Сперанского в ссылку на время. Он мне нужен. Но сейчас оставлять его в Петербурге опасно. Люди на него злы. Один бог знает, что может случиться. Единственно надо решить, кого поставить на его место – Александр вопросительно посмотрел на Салтыкова. Тот снова поклонился и ответил.

– Может того же Карамзина государь?

– Я уже предлагал! – Александр поморщился и продолжал, – не хочет Карамзин в государственные секретари. Высокомерен больно или уж слишком умён. О другом надо думать.

– Может адмирала Шишкина? – вкрадчивым голосом предложил Салтыков, – и умён, и степенен. К тому же, вся Россия знает о его ненависти к Наполеону.

– А что прекрасная идея граф! – Александр явно воодушевился. – Сейчас такой человек как нельзя к месту. Пригласите адмирала во дворец. Я лично поговорю с ним.

– Государь! – Салтыков снова поклонился. Видя, что царь молчит, Салтыков положил на стол два письма, которые с самого прихода держал в руках.

– От кого? – коротко осведомился Александр, поглядывая на письма.

– Первое из Парижа от флигель адъютанта Чернышёва. Второе, – Салтыков осекся, не решаясь продолжить.

– Второе? – Александр поднял на него выразительный взгляд.

– От Кутузова! – одним духом выпалил Салтыков, с опаской наблюдая, как мрачнеет лицо царя. Салтыков лучше всех знал о глубокой неприязни, которую питал по отношению к Кутузову его императорское величество. Эта неприязнь была связана с Аустерлицем. Накануне баталии, Кутузов дважды предостерёг царя. Кутузов изначально считал эту баталию гибельной и предрекал полный разгром Русской армии. К советам Кутузова царь не прислушался. В итоге, сражение закончилось так, как и предсказывал Кутузов. А за сражением последовал столь тягостный для России мир с Францией. Каждый раз вспоминая о Кутузове, Александр вспоминал именно этот неприятнейший эпизод.

– Что Чернышев? – коротко осведомился царь.

– Французский военный министр Мишель сообщил Чернышеву о решимости Наполеона начать войну с Россией. Все заверения Наполеона о мире, пусты. В Пруссию отправлено ещё семьдесят тысяч войска и сто тридцать орудий. Туда направлена гвардия.

– Гвардия? – услышав это слово, Александр слегка побледнел. Голос сразу стал глубоко озабоченным. – Мы не должны воевать с Наполеоном. Подумайте граф. Подумайте в совете, что ещё можно предложить Императору, для того чтобы избежать войны. Я готов пойти на дополнительные уступления. Разумеется, в известных пределах.

Салтыков поклонился.

– Государь, Чернышев отдельно сообщает о досмотре, что был произведён у него дома и в его отсутствие. Он подозревает, что стало известным его связь с военным министром. Чернышев просит позволения покинуть Париж при первом же удобном случае.

Александр кивнул головой в знак согласия, а потом искоса посмотрел на второе письмо. Понимая этот взгляд, Салтыков торопливо заговорил.

– Князь Кутузов пишет доброе. Турки признали право вашего императорского высочества на Молдавию и Валахию. Однако ж, мир заключать не спешат. Они, видят готовность Наполеона воевать Россию, и понимают, какие выгоды могут получить от новых баталий. Однако же князь надеется убедить турков подписать мирный договор.

– Кутузов обладает тонким умом, и значительно преуспел в переговорных делах. – Заметил с лёгкой хмуростью Александр. – Чего не скажешь о делах военных.

– Мало кто сможет сравниться командованием армией с вашим императорским высочеством! – Салтыков снова поклонился.

– Если не считать Наполеона. – Александр слегка помрачнел. – По производству баталий ему не найдётся равных. Однако достаточно о Наполеоне.

Александр встал с кресла. Увидев это, Салтыков снова поклонился.

– Подготовьте всё необходимое в Вильно, граф. До конца этой зимы я отправлюсь туда и лично приму командование армиями. Но прежде, постараемся заключить мир с Наполеоном. Уж если не получится, положимся на дух русский и силу нашего оружия.