Должности, на которые «перебрасывала» Л. Берия «мохнатая лапа» 8 месяцев, были не простые, а номенклатурные, то есть такие, которыми ведали Бакинский, Азербайджанский или Центральный комитеты КП (б). Значит, «мохнатая лапа» Л. Берия «сидел» высоко, возможно и в самом ЦК РКП (б). И Л. Берия это подтверждает: «…С окончанием работы в Комиссии мне удается упросить Центральный Комитет дать возможность продолжать образование в институте, где к тому времени я числился студентом (со дня его открытия в 1920 г.). Согласно моим просьбам ЦК меня посылает в институт, дав стипендию через Бакинский Совет. Однако не проходит и двух недель, как ЦК посылает требование в Кавказское бюро откомандировать меня на работу в Тифлис. В результате ЦК меня снимает с института, но вместо того, чтобы послать в Тифлис, своим постановлением назначает меня в Азербайджанскую чека заместителем начальника секретно-оперативного отдела (апрель 1921 г.) и вскоре уже – начальником секретно-оперативного отдела, заместителем председателя Азербайджанской чека…»

Кто же это был? Сталин? Орджоникидзе? Киров? Микоян?

«Орджоникидзе всегда был против Берия и говорил об этом Сталину.» – вспоминал после своей отставки Н.С.Хрущёв (Н.С.Хрущёв, «Воспоминания», М., Вагриус, 1997). Факты, однако, говорят о другом. Они говорят о том, что именно С. Орджоникидзе покровительствовал Л. Берия – до 1931 года. А с октября 1931 года, «когда… руководство Компартией Грузии перешло в руки Берия – не без прямого содействия Сталина, так как Берия сам не смог бы взобраться на такую партийную высоту, – началась травля Орджоникидзе. Берия раньше, приезжая в Москву, тоже заходил к Серго, пользовался его советами. Но как только достиг своей цели, стал игнорировать Орджоникидзе и всякие связи с Орджоникидзе.» (А.И.Микоян, «Так было», М., Вагриус, 1999).

В 2000 году С.Л.Берия объяснял в интервью журналисту Д. Гордону: «Еще в восемнадцатом, когда Одиннадцатая армия наступала из Астрахани на Дагестан и Азербайджан, Орджоникидзе с Кировым завербовали в армейскую разведку молодого Лаврентия Берию и послали работать в Баку. И в дальнейшем оба его поддерживали вплоть до своей гибели.» (Д. Гордон, «Герои смутного времени», ООО «Редакция газеты «Бульвар», Киев, 2003).

Но:

– До 13 марта 1919 года 11-я Армия входила в состав Южного фронта, воевала на Северном Кавказе и на Дону и наступать «в восемнадцатом… из Астрахани» не могла: в январе 1919 года сильно потрёпанная и разделившаяся на две части XI Армия отступала к Астрахани и за реку Маныч;

– В 1918 году С. Киров и С. Орджоникидзе не имели отношения к XI армии: Киров стал членом её Реввоенсовета только осенью 1919 года;

– С. Орджоникидзе с января 1918 года был Чрезвычайным комиссаром Украины, а с апреля 1918 года он – Чрезвычайный комиссар Юга России, член ЦИК Донской советской республики, один из организаторов обороны Царицына (где сблизился со Сталиным), член РВС многих армий, и т.д., и т.п… После ареста С. Шаумяна 15 августа 1918 года он стал и фактическим Чрезвычайным комиссаром по делам Кавказа, а в апреле 1920 года был избран членом Кавбюро РКП (б);

– Вербовать мелкую сошку Л. Берия в военную разведку Киров и Орджоникидзе не стали бы – не их это был уровень. Да и вряд ли они занимались вербовками агентов для информотдела РО-XI;

– XI армия наступала на Дагестан и Азербайджан не в 1918 году, а в апреле 1920 года:

Зачем было вербовать «партейного» с 1917-го, как он уверял, года Л. Берия, если достаточно было приказа КП (б)?

То есть, в этой части интервью С. Берия нет ни слова правды… кроме фамилий. Серго Лаврентьевич, как истинный сын своего отца, соврал в очередной раз: если кто и вербовал Берия в 1918 году, то это были не С. Киров и не С. Орджоникидзе.

А вот мусават-контрразведчик Л. Берия или мусават-полицейский М. Багиров – повторим – компромат на «видных» закавказских большевиков С. Орджоникидзе и С. Кирова иметь могли.

Как известно, С. Киров и С. Орджоникидзе погибли при крайне странных обстоятельствах.

И вот что ещё… Л. Берия писал в своей автобиографии от 22 октября 1923 года: «В январе 1918 г. поступил в Бакинской Совет рабочих, солдатских и матросских депутатов, работая здесь в секретариате Совета сотрудником, выполняя всю текущую работу, и этой работе отдаю немало энергии и сил. Здесь я остаюсь до сентября 1918 г., октябрь же этого года застает меня в ликвидации комиссии советслужащих, где я остаюсь до занятия города Баку турками. В первое время турецкой оккупации я работал в Белом городе на заводе „Каспийское товарищество“ в качестве конторщика…».

Давайте подумаем над словами «конторщика»:

– Если он до сентября 1918 года проработал в Бакинском Совете, то зачем было его вербовать? Достаточно было бы и приказа партии. Или недостаточно… если Берия не был членом КП (б) и его партстаж с 1917-го года есть фикция;

– Бакинский Совнарком сложил с себя полномочия 31 июля 1918 года и, значит, в августе-октябре 1918 года «отдавать немало энергии и сил» Бакинскому Совету Л. Берия уже не мог. Кому же он их тогда отдавал? Сменившей Бакинский СНК эсеро-меньшевистской Диктатуре Центрокаспия? Кому служил Л. Берия после бегства большевиков из Баку в сентябре 1918 года?