Вечером в понедельник папа закрыл аптеку минута в минуту и принялся стряпать.

Когда мы с господином Белло вошли в кухню, он стоял у плиты в клетчатом фартуке, держа в одной руке половник, в другой — большое сито.

— Что нас ждёт? — полюбопытствовал я.

— Рыба…

— Рыбу я не люблю.

— …с овощами, — закончил фразу папа.

— А я овощи не люблю, — присоединился ко мне господин Белло.

— А вам и не придётся жаловаться на моё меню, — возразил папа. — Вы не обязаны присутствовать на ужине. Сегодня вечером вы будете слушать музыку. Я купил вам билеты на концерт.

— Музыка? — уточнил господин Белло. — Господин Белло любит музыку.

— Откуда ты знаешь о музыке? — спросил я.

— Господин Эдгар по вечерам играл на скрипке, — сказал господин Белло. — Было очень красиво. Господин Белло пел.

— Ты подпевал? Но ведь тогда ты был собакой, — напомнил папа.

— Собаки умеют петь, — заявил господин Белло. — И очень красиво поют. Господин Белло любит музыку.

— Тогда иди в мою спальню и выбери себе костюм, — предложил папа. — Макс тебе поможет. В мятых штанах ты не можешь пойти на концерт.

Прежде чем последовать за господином Белло, я сказал:

— Ты отправляешь меня на концерт потому, что не хочешь, чтобы я присутствовал на ужине. Верно?

Папа смутился.

— Пожалуй, ты прав, — признался он. — Господина Белло я, честно говоря, не очень хочу видеть, когда придёт фрау Лихтблау. Но если ты останешься на ужин, господин Белло тоже останется. А концерт вам обязательно понравится.

По дороге я объяснял господину Белло, чего нельзя делать во время концерта.

— Нельзя обнюхивать людей, сидящих в зале.

— А после концерта? — уточнил господин Белло.

— Тоже нельзя, — отрезал я. — Нельзя ложиться на пол и бегать по залу.

— Не бегать, — повторил господин Белло и кивнул.

— И ещё: во время концерта нельзя разговаривать.

— Но господин Белло и не захочет разговаривать! Господин Белло любит музыку.

— Ну, тогда всё будет хорошо.

Перед концертом всё и впрямь шло хорошо. Если не считать того, что господин Белло несколько раз покрутился вокруг своей оси, прежде чем сесть в мягкое кресло. Мы сидели в девятом ряду, папа подобрал нам хорошие места.

Но когда юная исполнительница начала играть соло, господин Белло довольно громко запел. В унисон со скрипкой. Я толкнул его локтем в бок, но это не помогло. Наоборот, он стал подпевать ещё громче. Правда, назвать это пением было нельзя, скорее, то было повизгивание и тихое завывание, перешедшее в продолжительный вой, словно волки выли на луну. Соседи с двух сторон зашикали: «Тс-с-с», — а сзади потребовали тишины. Но господину Бело всё было нипочём. Он был так очарован музыкой, что выл всё громче.

— Быстро, господин Белло! Мы уходим! — решил я.

Когда мы пробирались к выходу, к нам подбежал капельдинер и зашипел:

— Это неслыханно! Немедленно покиньте зал! И без шума!

— Да-да, конечно! Мы уже уходим, — прошептал я в ответ, схватил господина Белло за руку и выскочил на улицу.

— Какая красивая музыка! — мечтательно произнёс господин Белло. — Очень, очень красивая.

Судя по всему, он ничуть не расстроился, что нас выставили из зала. Он шагал рядом со мной и распевал во всё горло.

Когда мы вернулись домой, было, конечно, не десять и не половина одиннадцатого, как рассчитывал отец. Башенные часы пробили девять, когда я позвонил в дверь. У меня, конечно, был ключ, но я хотел известить папу, что мы пришли раньше.

Папа открыл дверь и спросил:

— Разве концерт уже кончился?

— Для нас — да, — ответил я.

В сущности, я собирался пройти с господином Белло в свою комнату. Но тот заглянул в гостиную и словно прирос к полу, выдохнув «Ох-х-х-х».

Стол был сервирован лучше некуда. Папа даже украсил его цветами и зажёг свечи.

— Господин Белло знает эту женщину! — бросил через плечо господин Белло и запросто вошёл в гостиную.

Фрау Лихтблау, в красивом цветастом платье, с недоумением смотрела на незнакомого человека.

Господин Белло направился прямо к гостье, протянул ей руку, как его учили, и сказал:

— До-о-брый день, очень приятно.

Когда фрау Лихтблау, ошеломлённая его внезапным появлением, подала ему руку, господин Белло заявил:

— Ты мне нравишься! Один раз ты погладила Господина Белло!