Когда я вернулся из школы, папы опять не было дома.

Господин Белло открыл мне дверь и сказал:

— Господин Белло должен передать Максу, что Штернхайм поехал к господину Эдгару. Макс должен сам приготовить себе еду. У Штернхайма, к сожалению, не было времени.

— Ну что ж, значит, сейчас приготовим нам вкусный обед, — ответил я.

У меня был кое-какой опыт, я и раньше готовил сам. В сущности, мне даже больше нравится, когда я самостоятельно могу решить, чего мне хочется. Ведь папа заботится о том, чтобы наш холодильник всегда был полон, так что мне остаётся только выбрать.

Я вытащил замороженную пиццу, положил на неё дополнительно шесть венских сосисок и четыре ломтика ветчины, поверх насыпал небольшую горку тёртого сыра и сунул пиццу в микроволновку.

Когда пицца была готова, я вылил на неё полбутылки кетчупа для улучшения вкуса, потом разделил на две части. Половину положил на тарелку господина Белло, вторую половину — на свою. Порцию Белло я разрезал на небольшие кусочки, и мы приступили к еде. Господин Белло научился довольно прилично управляться с вилкой, но с ножом у него пока были трудности.

— Вилкой ты орудуешь намного лучше, — похвалил я его.

— Спасибо, — ответил он и так обрадовался, что стал раскачиваться на стуле.

В результате кусок сосиски сорвался с вилки и закатился под стол.

— Чёрт побери! — выругался господин Белло, поднял сосиску, сунул её в рот и вытер пальцы о рубашку.

От кетчупа на рубашке господина Белло появился замысловатый красный узор.

— Твой словарный запас тоже намного увеличился, — сказал я.

— Макс такой милый. Макс — мой друг, — растрогался господин Белло.

Он так радовался, когда его хвалили. «Папа слишком строг с ним», — подумал я.

Когда после обеда мы сидели на кровати в моей комнате, господин Белло немного помялся и наконец произнес:

— Господин Белло хочет о чём-то спросить Макса.

— Да?

— Как говорят, когда чевекку очень нравится какая-то женщина?

— Тогда говорят, что он влюблён.

— Господин Белло влюблён.

— В фрау Лихтблау, верно?

— Да, в фрау Лихтблау сверху.

— У нас будут проблемы, — заметил я. — Потому что мне кажется, что папа тоже немного в неё влюблён.

— Штернхайм влюблён? — удивился господин Белло. — Почему?

— А почему ты влюблён? — ответил я вопросом на вопрос.

— Она меня погладила. А твоего папу нет.

— Ну ладно, шансы у вас обоих один к одному. Мне тоже очень нравится фрау Лихтблау. Она очень милая. Допустим, она в тебя влюбилась. Ты считаешь, что тогда она захочет жить с тобой в нашей квартире?

— Да, жить в нашей квартире, — подтвердил он.

— Если она влюбится в папу, она тоже будет жить у нас. Так что в конце концов, безразлично, кого из вас она выберет. Главное, она переедет к нам, — рассуждал я. — Честно говоря, мне бы хотелось, чтобы она выбрала папу. Но ещё неизвестно, влюбится ли она вообще в кого-нибудь из вас.

Господин Белло молча обдумывал мои слова, а потом спросил:

— Что нужно сделать Господину Белло, чтобы фрау Лихтблау влюбилась в него?

— Насколько я знаю, женщинам дарят подарки, — заявил я.

— Подарки? — повторил господин Белло и кивнул. — Может быть, ещё одну кость?

— Нет. Только не кость. Кости женщины не особенно любят.

— Но вчера она обрадовалась, — возразил господин Белло. — Она сказала: «Я сумею это оценить».

— И всё-таки я не стал бы дарить ей кость. Одна у неё уже есть.

— Ты дарил что-нибудь какой-нибудь женщине? — поинтересовался господин Белло.

— Женщине — нет, а девочке из моего класса дарил. Её зовут Изабель. Она очень хорошенькая. Я подарил ей журнал комиксов. Она обрадовалась. Но женщинам журналы комиксов ни к чему. Лучше подари ей плитку шоколада. Или коробку шоколадных конфет.

— Гм, — хмыкнул он. Моё предложение его, видимо, не убедило. — Может, подарить ей курицу?

— Лучше цветы! — воскликнул я. — Цветы пользуются у женщин большим успехом.

— Цветы, — повторил господин Белло и кивнул.

— Ты забыл самое главное, — вспомнил я. — Она должна узнать, что ты в неё влюблен. Нужно сказать ей об этом.

Господин Белло почесал за ухом.

— Господин Белло не любит говорить. Лучше написать, — решил он, подумав. — Макс поможет Господину Белло, да?

— Ты хочешь, чтобы ей написал я? Не знаю, хочу ли я…

— Пожалуйста, Макс, ну, пожалуйста, — попросил господин Белло. — Господин Белло не умеет писать и читать.

— А что скажет папа? — спросил я. — Ему наверняка не понравится, если я напишу для тебя любовное письмо.

— Ну пожалуйста, Макс, пожалуйста! Макс — мой друг!

Не успел я ответить, как звякнул дверной звонок.

— О боже! Это фрау Кнапп! — воскликнул я. — А у нас не убрано. Посуда грязная. Всё в кетчупе! Быстро надень другую рубашку, твоя в пятнах! Поторопись!

Но наша суматоха была лишней, потому что в дверь звонил папа, вернувшийся от господина Эдгара.

— Это ты! — вздохнул я облегчением. — А я боялся, что это фрау Кнапп!

— Хорошо, что ты о ней вспомнил. Из-за всей этой сумятицы с господином Эдгаром я чуть было не забыл, что нам предстоит важнейшая проверка. Правда, так, как сейчас, наша квартира не должна выглядеть, — сказал папа, бросив взгляд на грязную посуду, стоящую на кухонном столе. — А то от детского дома нам, пожалуй, не отвертеться. Сейчас здесь в самом деле невыносимые условия!

— Я обязательно помыл бы посуду, — начал оправдываться я. — Просто я заговорился с господином Белло.

— А что касается господина Белло, то он наконец-то получит нормальную постель, — сказал папа. — Как ты думаешь, что напишет фрау Клапп в своем отчёте, если увидит, что наш итальянский родственник спит на полу?

— Господин Белло любит спать на полу, — ввернул тот.

— Любит или не любит — сейчас это неважно. С сегодняшнего дня ты будешь спать на матраце, как всякий нормальный человек.

Папа прошёл в свою спальню, стащил один из двух матрацев с двуспальной кровати и перенёс его в мою комнату.

— Вот так, — удовлетворённо сказал он, когда матрац, обтянутый простынёй и покрытый одеялом, был положен вдоль стены. — Выглядит вполне прилично. Теперь фрау Клапп может прийти.