В 1956 году Бетти Сью снова забеременела и доходила до шестого месяца — дольше, чем когда-либо. Однажды в субботу они с Элисом пришли к нам на обед. Донна с мужчинами сидели за столом на кухне, а мы с Бетти Сью готовили: большая кастрюля свиных шеек, белый кукурузный хлеб, который мы обжаривали на чугунной сковороде, картошка по-ирландски и стручковая фасоль. Джордж взял Бетти Сью за руку.

— Как моя девочка? Все хорошо?

Бетти Сью поставила перед ним тарелку и поцеловала отца в лоб.

— Я в порядке, пап. Отлично себя чувствую.

Эллис взял вилку и отправил в рот кусок.

— В этот раз лучше бы ей быть аккуратнее, не то опять все испортит, — сказал он.

Стало так тихо, что слышно было, как муха жужжит. Суровое выражение лица Бетти Сью живо напомнило мне одновременно ее бабушку Фоли и Бесси, и желудок сжался.

— Эллис? — прошептала она.

Он посмотрел на нее. Внезапно она ударила ему кулаком промеж глаз, да так, что стул его опрокинулся, и он ошарашенно упал на пол, не меняя сидячего положения.

Бетти Сью пнула его в бок и уже занесла было ногу для второго пинка, когда подбежала я и оттащила ее.

— Все, медовый месяц кончился, — заметил Джордж.

Эллис поднялся на ноги без посторонней помощи, поднял стул, поставил его и снова сел за стол. Джордж дожевал сандвич и встал.

— Все нормально, Эллис?

— Кажется, да. Только вот под глазами будут два синяка.

— Похоже на то. Пойдем-ка на крыльцо, я тебе кое-что скажу.

Эллис встал неуверенно, держась за спинку стула, затем восстановил равновесие и вышел вслед за Джорджем. Бетти Сью села и стала есть как ни в чем не бывало.

Когда в тот вечер мы отправились спать, Донна спросила меня, что дедушка хотел сказать Эллису. Я рассказала о суровости матери Джорджа и горячности Бесси, и что Бетти Сью в этом на них похожа.