«Феи. Феи принесли ее к нам, чтобы она тебя спасла».

— Проклятие… — пробормотал Рори. — Что ты наделал, Йен? Почему ты это сделал, почему?

Сидя у постели Эйлианны, Рори снова и снова вспоминал их разговор с братом. И конечно же, он прекрасно все понимал. Йен был в отчаянии и, стремясь спасти его, помахал флагом, не подумав о последствиях.

Правда, вначале Рори не поверил ему, решил, что рассказ брата — еще одна нелепая выдумка, еще одна попытка заставить его уверовать в невиновность Эйлианны, не позволить ему запереть ее в башне. Но один лишь взгляд на лица миссис Мак и Фергуса убедил его в том, что на сей раз Йен говорил чистейшую правду.

Лэрд поднялся на ноги, подошел к камину и носком сапога подтолкнул кусок торфа в огне. За громким треском последовал сноп искр. Тяжело вздохнув, Рори прошелся по комнате и снова посмотрел на Эйлианну. Прошло уже несколько часов после их возвращения, а она все еще спала в его постели под горой одеял, которыми миссис Мак накрыла ее.

Но что же ему с ней делать? Что делать с женщиной, которую вырвали из ее времени, дабы спасти его? Рори невольно улыбнулся. Теперь-то понятно, почему у нее такая странная речь и столь необычное поведение. Но что она почувствует, когда он скажет ей, что не может отправить ее домой? Да, он не мог из-за нее пожертвовать благополучием своего клана. Не мог истратить последнее желание, потому что когда-нибудь оно, возможно, окажется спасительным для клана. И Эйлианна наверняка должна его понять.

Услышав шорох, он снова повернулся к кровати и увидел, что Эйлианна, приподнявшись, смотрит на свою ночную рубашку. В тусклом свете свечей было видно, что она хмурилась.

— Наглец… — проворчала она, взглянув на него.

Пряча улыбку, Рори подошел к кровати.

— Не я раздевал тебя, дорогая. Миссис Мак позаботилась о тебе.

Сказав это, он представил, как раздевал бы ее, как медленно снимал бы с нее одежду, обнажая восхитительную манящую плоть.

Эйлианна прижала простыню к груди и просипела:

— Почему я здесь, в твоей комнате, а не в башне?

Рори взял кувшин со столика у кровати и, налив в кружку воды, протянул ей.

— Вода кипяченая, так что можешь не спрашивать, — сказал он с улыбкой.

Их пальцы соприкоснулись, когда она брала кружку.

— Ты не ответил мне, Рори. Почему я не в башне?

— Я знаю, кто ты, Эйлианна.

Она вздрогнула и поперхнулась водой, но быстро пришла в себя.

— О, значит, ты получил весточку от Ангуса? Он тебе написал? Очевидно, этот твой знакомый убедил тебя в том, что я не шпионка. Иначе я была бы под замком.

Рори взял у нее кружку и поставил на стол. Потом ответил:

— Нет, мне рассказал о тебе Йен.

— Йен?.. — Она окинула взглядом комнату. — А где… где он?

Рори присел на край кровати и, протянув руку, осторожно убрал прядку с ее бледной щеки.

— Я все знаю, Эйлианна. Йен признался.

Она взглянула на него со страхом.

— Что ты с ним сделал? Если так, то я…

Он со вздохом покачал головой; было ужасно неприятно, что Эйлианна могла так плохо о нем подумать.

— Нет, не беспокойся. С Йеном все в порядке. Ты должна знать, Эйлианна, что я никогда не обижу своего брата. — Он взял ее за руку и осмотрел ссадины на ладони — результат побега из башни. — И я знаю, на какие жертвы ты пошла ради него. Очень жаль, что ты не рассказала мне все до того, как я решил…

— Решил мучить меня и морить голодом?

Рори снова вздохнул.

— Ты же знаешь, что я не мучил тебя и не морил голодом. Но я понимаю, что очень тебя обидел, и прошу прощения.

Она опустила голову; щеки ее порозовели.

Рори приподнял ее подбородок и заглянул в глаза. В свете свечей ее чудесные голубые глаза, омытые слезами, ярко блестели.

— Дорогая, поверь, я действительно не хотел тебя обидеть. Просто я был ужасно зол, уязвлен тем… Ведь я думал, что ты предала меня, потому и набросился на тебя. И теперь мне очень стыдно… Пожалуйста, пойми меня и прости. Ты ведь понимаешь, почему я так вел себя?

Эйли кивнула и заморгала, прогоняя слезы. Собравшись с духом, спросила:

— А теперь, когда ты все знаешь, ты воспользуешься флагом, чтобы отправить меня домой?

Она затаила дыхание в ожидании ответа, хотя в этот момент не могла бы сказать, какой именно ответ надеялась услышать. На самом деле ей хотел ось спросить совсем о другом… Хотелось спросить, говорил ли он правду, когда заявил, что не любит ее. Неужели она и в самом деле не стоит и мизинца его жены? Но она боялась спрашивать об этом, потому что знала: сердце ее не выдержит, если он снова ее отвергнет.

Рори долго молчал. Наконец проговорил:

— А ты не думаешь, что могла бы быть счастлива здесь, в Данвегане?

Как он может спрашивать об этом после того, что произошло между ними? Ничего ведь не изменилось. Он по-прежнему собирался жениться на Мойре.

Эйли всхлипнула и утерла слезы тыльной стороной ладони. Рори осторожно отвел волосы с ее лица, затем провел ладонью по щеке. Тотчас же почувствовав, как напряглись ее соски, Эйли мысленно застонала. Ах, как она сможет ясно мыслить, когда он так близко, когда прикасается к ней?

— Но разве я могу быть счастлива здесь? — пробормотала она. — Ведь все считают меня воровкой. Да еще и ведьмой.

А Рори стал поглаживать ее по плечам, и соски от этого заныли, а грудь налилась и отяжелела. Ласково улыбнувшись ей, он сказал:

— Не бойся, я найду способ сделать так, чтобы они поверили в твою невиновность. Но рассказывать всю правду о тебе, конечно, не стану.

Эйли с грустной улыбкой покачала головой. Она понимала, что не сможет здесь остаться. Ведь Рори был к ней равнодушен, а ее чувства к нему были слишком сильны.

— Нет, я не могу тут остаться. Я хочу вернуться домой.

Он тяжело вздохнул:

— Но пойми, Эйлианна, если я истрачу последнее желание, чтобы вернуть тебя домой, то оставлю клан без защиты. А мы сейчас переживаем очень трудные времена. Мне в любой момент может понадобиться волшебный флаг. Ты можешь это понять?

Она взглянула на него с укором:

— О, я прекрасно все понимаю. Ты хочешь, чтобы я пожертвовала собой для блага твоего клана, не так ли?

— Было время, когда я думал, что ты можешь быть счастлива здесь, Эйлианна, — тихо проговорил лэрд. — Почему бы тебе не попробовать?

Она откинулась на гору подушек.

— Похоже, что у меня нет выбора, верно?

— У тебя там остались родственники, Эйлианна?

— Нет, никого, — ответила она со вздохом. — Моя мама умерла, когда мне было семь лет. И ни в одной из семей, куда меня брали на воспитание, я не прижилась.

Она ни за что не скажет ему, что Данвеган стал для нее ближе и роднее, чем любой из тех домов, в которых она побывала в детстве.

Он поднес к губам ее руку и прижался поцелуем к ладони. Потом тихо сказал:

— Мне очень жаль, что ты страдала из-за меня. И я не хочу заставлять тебя и дальше страдать. Но увы, я не могу отправить тебя обратно.

— Нет, можешь. Но не хочешь.

Он поднялся с кровати и проговорил:

— Возможно, ты почувствуешь себя лучше, если чего-нибудь поешь. Я попрошу миссис Мак заняться этим.

Да, она действительно проголодалась. Прямо-таки умирает от голода. Но она не мужчина. И если он думает, что успокоит ее, накормив, то сильно ошибается.

Лэрд направился к двери. У порога остановился и пристально посмотрел на нее:

— Имей в виду, Эйлианна, сейчас в моей комнате флага нет. Но даже если б и был, то он бы тебе не помог. Магия действует только в том случае, если флагом машет Маклауд.

— Мог бы сказать об этом раньше, — проворчала Эйли.

Рори усмехнулся, выходя из комнаты. Она запустила в него подушкой, но та угодила в уже закрывшуюся дверь. Выругавшись в сердцах, Эйли свесила с кровати ноги и тихо застонала. Черт возьми, ее лодыжка! Она совсем про нее забыла. Взяв свечу со столика, Эйли подняла ее повыше, чтобы осмотреть ногу. При этом она заметила, что пальцы у нее ободраны до крови. Лодыжка же сильно распухла, и было ясно, что в ближайшее время ходить она не сможет.

Осмотревшись, Эйли заметила за спинкой кровати, на стареньком сундуке, стопку полотенец. Не сумев дотянуться до них, она ухватилась за кроватный столбик — и снова застонала; резкое движение отдавалось болью во всем теле. Стиснув зубы, прыгая на одной ноге, она все же добралась до сундука и взяла несколько полотенец.

Затем, вернувшись на кровать, обмакнула одно в кувшин с водой и, отжав, обмотала им лодыжку. Решив осмотреть все свои ушибы, Эйли задрала повыше рубашку. Было очевидно, что миссис Мак не только переодела ее, но и обтерла. На ободранных коленках виднелись лишь остатки засохшей крови. В желудке у нее заурчало, когда она принялась обтирать царапины другим полотенцем. Возможно, ей действительно станет лучше, если она что-нибудь съест, в особенности если компанию ей составит миссис Мак или Мари, а не Рори.

Услышав какой-то шум, Эйли подняла глаза и увидела Рори, стоявшего в дверях. Сейчас, в свете факелов, пылавших в коридоре, он был на редкость красив — суровый, закаленный в боях воин, мужчина, в которого она безнадежно влюбилась, мужчина, который вырвал из ее груди сердце и отшвырнул его прочь.

Невольно вздохнув, Эйли сказала:

— Спасибо, что принес мне поесть. Можешь оставить поднос вон там.

Она указала на столик, стоявший перед камином.

Рори помедлил, прежде чем войти в комнату. И тут до нее дошло, что привлекло его внимание. Эйли поспешно опустила рубашку пониже.

А он откашлялся и, кивнув на ее ноги, проговорил:

— Думаю, тебе пока не стоит ходить.

Она поморщилась и проворчала:

— Да нет, все нормально. Я… — Увидев, что Рори подошел к кровати, она нахмурилась и спросила: — Ты не слышал, что я тебе сказала? Я просила поставить поднос на столик у камина.

Он едва заметно улыбнулся:

— Ты же знаешь, Эйлианна, что я прав. Тебе сейчас действительно нельзя вставать с кровати.

— Я в полном порядке, — заявила Эйли. — Спасибо, что принес поесть. А сейчас ты мог бы…

Кровать скрипнула под его весом, когда он сел с ней рядом. Поставив поднос на столик у кровати, Рори взял миску и, установив ее у себя на коленях, опустил в нее ложку. В миске было нечто похожее на густое рагу. Эйли взглянула на него с удивлением:

— Что ты собираешься делать?

— Хочу покормить тебя. Посмотри на свои руки, девочка. Они все ободраны. Тебе самой не удержать ложку.

Эйли поджала губы и молча отвернулась, явно давая понять, что не позволит себя кормить. Лэрд нахмурился и проворчал:

— Ты ужасно упрямая, Эйлианна.

Она гневно взглянула на него и открыла рот, собираясь что-то сказать. И в тот же миг Рори сунул ложку с рагу ей в рот.

— Я… мм…

Эйли захлопала глазами.

— Вот и хорошо. — Рори ухмыльнулся и утер ей подбородок краем полотенца. — Только надо есть аккуратнее, дорогая.

— Если б ты не… Ох, несносный ты человек, — пробурчала Эйли, когда лэрд умудрился всунуть ей в рот еще одну ложку с рагу.

— Дорогая, будь хорошей девочкой и поешь, — сказал Рори с улыбкой.

Пять минут спустя, когда Эйли съела все рагу, он кивнул и проговорил:

— Вот и замечательно. Теперь тебе станет гораздо лучше.

— Да, возможно, — проворчала Эйли. — А теперь, если ты не против, я бы хотела поспать.

— Да, я сейчас уйду. Но тут еще вот это… — Рори потянулся к столику. — Миссис Мак прислала тебе мазь от синяков и от боли в мышцах.

Эйли взглянула на баночку, которую он держал в руке. Она сразу узнала запах душистых трав с примесью животного жира — мазь, которую они с миссис Мак недавно изготовили. Вот только…

Посмотрев на лэрда, Эйли решительно заявила:

— Я не позволю тебе втирать в меня мазь. А если ты думаешь, что позволю… значит, в голове у тебя нет ни одной извилины.

Рори вскинул брови и в задумчивости пробормотал:

— Да, ты произносишь очень странные речи… Но теперь-то я знаю, почему они кажутся мне странными. Но все же будь хорошей девочкой и повернись на бок.

Эйли скрестила на груди руки и с вызовом вскинула подбородок.

— Только не говори, что миссис Мак сказала, что именно ты должен втирать в меня мазь.

Рори ухмыльнулся:

— Но ты же не можешь сделать это сама. У тебя все ладони ободраны. Будет сильно жечь.

— Ничего, потерплю. — Она протянула к баночке руку. — Дай мне мазь. Не беспокойся, я сильная.

Он улыбнулся:

— Я знаю, но все же… Не будь такой упрямой. Позволь мне это сделать. Обещаю, что буду очень осторожен и нежен.

Проклятие! Как раз этого она и боялась.

— А может, это сделает миссис Мак?

Рори со вздохом покачал головой.

— Нет, дорогая. Уже очень поздно и все легли спать.

Он зачерпнул пальцем немного мази и, не обращая внимания на протесты Эйли, начал втирать ей в руку. Минуту спустя, чуть сдвинув бретельку рубашки, поднялся к ее плечу, а потом снова спустился к запястью. Осторожно поглаживая его, проговорил:

— В тот день я сделал тебе больно, когда схватил вот здесь. — Он поднес ее руку к губам и поцеловал запястье. — Прости меня, пожалуйста.

Во рту у Эйли пересохло, и она не отваживалась заговорить, да, наверное, и не смогла бы. Сердце ее молотом стучало в груди, стучало все быстрее и быстрее. Тут Рори выпустил ее руку и, зачерпнув еще немного мази, стал массировать другую руку, делая это так же медленно и осторожно.

В какой-то момент глаза Эйли как бы сами собой закрылись. И она вдруг поймала себя на мысли о том, что ей очень хотелось бы почувствовать эти сильные и нежные руки везде, на своем теле. А он прижался губами к другому ее запястью и снова пробормотал извинение.

«Ох, поскорее бы он закончил», — подумала Эйли. И в то же время ей хотелось, чтобы это длилось бесконечно. Тут Рори наклонился и пробормотал:

— А теперь ложись на бок, mo chridhe.

Эйли хотела воспротивиться, но не могла — слишком уже хорошо ей было. Тихонько вздохнув, она пробормотала:

— Да, хорошо, сейчас…

Кровать скрипнула, когда он поднялся на ноги. Он помог ей лечь на бок, затем снова уселся с ней рядом. И тотчас же принялся расстегивать пуговички рубашки у нее на спине. Не успела Эйли сообразить, что он делает, как рубашка распахнулась и вся спина обнажилась. Почувствовав себя совершенно беззащитной, она вздрогнула. И тут же послышался голос Рори:

— Успокойся, все в порядке, любовь моя. Я не сделаю тебе больно.

Эйли поморщилась и, повернувшись лицом к лэрду, уперлась ладонями ему в грудь, пытаясь оттолкнуть.

— Нет, я не позволю тебе сделать это со мной. Больше не позволю. Ты помнишь, что сказал мне, Рори? Я этого никогда не забуду.

Склонившись над ней, он взял ее лицо в ладони и проговорил:

— Да, Эйлианна, я все помню. Я был тогда ужасно зол… Но можешь ли ты понять, что я чувствовал?

— А как же я, Рори? Я люблю тебя, а ты женишься на другой. Что же мне делать? Впрочем, у меня нет выбора. Эти проклятые феи не оставили мне выбора.

Он стер поцелуями слезы с ее щек.

— Я тоже люблю тебя, Эйлианна. И я не женюсь на Мойре. Эта помолвка не состоится. Теперь уже точно не состоится.

— Рори, не лги мне. «Похоть нелюбовь» — кажется, так ты сказал. Я не хочу быть вторым сортом — даже в сравнении с твоей покойной женой. Я считаю, что заслуживаю большего.

Он легонько встряхнул ее за плечи.

— Эйлианна, перестань. Почему ты не хочешь понять? Поверь, я желаю тебя так, как никогда никого не желал, даже Брианну. И я люблю тебя. Люблю так, как никогда никого не любил. Я не могу отпустить тебя. И не отпущу, — добавил он уже с металлом в голосе.

Его слова прорвались сквозь ее гнев и боль, и она заглянула ему в глаза:

— Кажется, ты сейчас сказал, что не женишься на Мойре?

— Да, именно так я и сказал.

Эйли немного помедлила, потом спросила:

— Значит, ты любишь меня? — Щеки ее вспыхнули. — Любишь так же сильно, как любил свою жену?

— Любовь, которую я испытываю к тебе, совсем не такая, как моя любовь к Брианне. Да и как может быть иначе, если ты совсем другая? Неужели ты не можешь это понять? — добавил он с некоторым раздражением.

— Конечно, могу, — ответила она с улыбкой.

Он тоже улыбнулся и проговорил:

— Я еще сделаю из тебя настоящую шотландку, то chridhe. — Глаза его потемнели. — Но сейчас я хочу только одного — сделать тебя своей.