Обжигающая боль пронзила бок Рори, когда он, переодеваясь, сделал слишком резкое движение. Стиснув зубы, он с трудом удержался от стона. Затем, сделав глубокий вдох, медленно выдохнул.

— Что, больно? — с беспокойством спросил Йен.

— Ты о чем? — изобразил удивление Рори.

— Брат, не пытайся меня обмануть. Я знаю, что рана очень тебя беспокоит. Я сейчас приведу Эйлианну.

Йен поднялся со стула и направился к двери.

— Постой! — крикнул Рори. — Она ухаживает за Мари, и не надо ее отвлекать.

Эйлианна непременно отчитала бы его за глупость. И она была бы права. Ему действительно не следовало сегодня утром ехать со своими людьми. Но у него не было выбора — он должен был проследить за их подготовкой к очередному сражению. И оно, это сражение, обязательно состоится. С тех пор как закончился год траура по дочери, старик Макдоналд словно с цепи сорвался.

Накинув на плечи плед, Рори взял кружку с виски, которую протянул ему Йен, и осушил одним глотком. Затем, опустившись в кресло напротив брата, осведомился:

— Ты сделал то, о чем я просил?

— Нет. — Йен покачал головой. — Люди молчат и не хотят ничего говорить. А этот проклятый священник… Он произносит свои проповеди даже сейчас, хотя ты и поместил его в башню. Я, наверное, с ума бы сошел, если б пришлось выслушивать его болтовню.

— Пожалуй, мне лучше разобраться с этим побыстрее, — проворчал Рори. — Я думал, со временем все устроится, но, похоже, ошибался. — Он тяжело вздохнул и поставил кружку на стол. — Фергус уже привел шерифа?

— Насколько я знаю, нет. Может, оно и к лучшему, Рори. Здесь закон — твое слово, а не шериф.

— Да, разумеется. Простоя рассчитывал на помощь шерифа. Говорят, он как-то раз остановил священника, когда мы сражались с Макдоналдом. К тому же шериф — справедливый человек, хоть и был назначен Яковом.

Йен презрительно фыркнул при упоминании короля.

— Именно Яков и разворошил это осиное гнездо.

— Что ж, брат, придется нам самим разбираться с этим, — сказал Рори. — Через некоторое время приведешь в большой зал Мари и Эйлианну. И будет лучше, если ты останешься стоять рядом с ними, вместе с Каллумом и Коннором.

Йен утвердительно кивнул:

— Конечно. Ты, наверное, думаешь, что Эйлианна может устроить заварушку, верно?

Рори криво усмехнулся:

— Я просто уверен в этом. Так что приглядывай за ней. Если что — ты должен сразу зажать ей рот ладонью, понял?

Йен рассмеялся:

— Я могу придумать другой, куда более приятный способ закрыть этот прелестный ротик.

— Придержи язык! — прорычал Рори.

Ему очень не понравились слова брата.

А тот взглянул на лэрда с удивлением и, тихо присвистнув, пробормотал:

— Неужели ты хочешь ее после Брианны? Вот уж не думал…

Рори замер на мгновение, потом сказал:

— Оставь. Не надо об этом.

— Нет, не оставлю! — в волнении закричал Йен. — Если Эйлианна нужна тебе только для того, чтоб согреть твою постель, то не делай этого. Она заслуживает лучшего.

Рори пристально взглянул на брата и немного помолчав, проговорил:

— Здесь лэрд я, Йен, не ты. И было бы неплохо, если бы ты не забывал об этом.

Но Рори понимал, что Йен прав. Эйлианна не из тех женщин, которые годятся только для удовлетворения похоти. Она настоящая леди. К тому же она не походила ни на одну из известных ему дам. Редкостная красота ставила ее над всеми остальными, а необычайная храбрость восхищала и интриговала. Увы, единственное, что он мог ей предложить, — это постель, но не более того. Потому что после смерти жены он твердо решил, что больше никому никогда не отдаст свое сердце.

Молча поднявшись на ноги, Рори стремительно вышел из комнаты; он боялся, что если задержится, то скажет брату что-нибудь такое, о чем потом очень пожалеет. Коротко кивнув Каллуму и Коннору, лэрд сказал:

— Вместе с Йеном отведете леди Эйлианну и Мари в большой зал, когда придет время. На всякий случай будьте готовы к неприятностям.

Каллум с Коннором кивнули и в один голос ответили:

— Да, милорд.

— Ад и все дьяволы, — пробормотал Рори себе под нос; он вдруг сообразил, что эти двое скорее всего слышали его разговор с братом.

Рори открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же понял, что ему нечего сказать. И оставалось лишь надеться, что хотя бы Эйлианна, находившаяся в одной из соседних комнат, не слышала их беседу.

Внезапно вспомнив про священника, Рори добавил:

— И вот еще что… Коннор, скажи парням, чтоб привели в зал и священника.

С этими словами лэрд резко развернулся и направился к лестнице. Уже внизу Рори увидел Фергуса, входившего в замок и, нахмурившись, проворчал:

— Нашего славного шерифа нигде нет, верно?

Фергус кивнул и тут же спросил:

— А ты этим не удивлен?

— Нет, не удивлен. А как насчет матери Мари?

Воин со вздохом покачал головой:

— Она слишком боится священника, чтобы защищать свою дочь.

— Не могу сказать, что виню ее, — заметил Рори. — По крайней мере она додумалась привести Мари сюда, когда он начал угрожать девушке.

— Уверен, что леди Эйлианна будет бороться за нее, — заявил Фергус.

— Именно это меня и беспокоит, — ответил лэрд.

Внезапно послышался какой-то шум, и Рори, обернувшись, увидел священника — тот вырвался из рук стражников и устремился к нему. С развевающейся за спиной сутаной этот человек походил на огромного летящего ворона.

— Лэрд Маклауд!.. — кричал он. — Милорд, вы слышите меня?!

Рори нахмурился и проворчал:

— К сожалению, слышу. Хотя очень хотел бы не слышать.

Фергус тихо рассмеялся, а священник продолжал:

— Лэрд Маклауд, если вы отдадите в мои руки женщину и девчонку, то дело будет улажено.

— И что вы намерены с ними сделать?

Священник откашлялся и заявил:

— Для начала состоится суд, в этом можете быть уверены.

— И что же? Вы собираетесь использовать пытки во время этого суда? — осведомился лэрд.

Священник пожал плечами:

— Порой это необходимо, вы же понимаете…

Рори еще больше помрачнел и тихо проговорил:

— Да, слишком хорошо понимаю. А вам следует понять вот что… — Наклонившись к священнику, Рори понизил голос почти до шепота: — Обе они находятся под моей защитой. А вы, явившись на мою землю, чуть не убили несчастное дитя. Вас не заперли в темницу только потому, что мои люди питают к вам некоторое уважение. По этой же причине я позволю вам изложить ваши доводы, но не более того.

— Вы не можете выступать против церкви, лэрд Маклауд. И вы прекрасно это знаете.

— Вы новый человек на островах, святой отец, иначе уже знали бы, что я выступал против церкви и раньше, когда речь шла о тех, кто находится под моей зашитой. И я сделаю это снова, если понадобится.

— Но… Но вы…

Рори кивнул своим людям и приказал:

— Отведите его в зал.

Когда они вошли в большой зал, Фергус осмотрелся и, присвистнув, пробормотал:

— Да тут яблоку негде упасть.

Рори невольно вздохнул. Он-то прекрасно знал, что его люди очень суеверны. И конечно же, многие из них будут требовать смерти для юной служанки. Кроме того, они очень неохотно принимали у себя чужаков, а Эйлианна с Мари еще не успели стать здесь своими и заслужить доверие этих людей.

— Пора, Фергус. Позаботься о женщинах, — сказал Рори.

— Да, конечно. — Фергус похлопал лэрда по плечу. — Все будет хорошо, парень. Так что не беспокойся. Они уважают тебя. Никто не усомнится в мудрости твоего решения, когда ты его вынесешь.

— Скоро увидим, — пробормотал Рори.

Он надеялся, что Фергус окажется прав. Сложность, однако, состояла не в том, чтобы вынести решение, а в том, чтобы его клан понял: оно — справедливое.

Медленно шагая по залу, Рори внимательно оглядывал своих людей, плотными рядами стоявших вдоль стен. Наконец, добравшись до возвышения в центре зала, он уселся в кресло с высокой спинкой и надолго задумался — следовало надлежащим образом подготовиться к обвинениям священника.

В очередной раз окинув взглядом зал, лэрд тяжело вздохнул. Он чувствовал ответственность за всех этих людей, за тех, кого отец вверил его заботам. Все они — такое же его наследство, как земля и прочие богатства, перешедшие к нему вместе с титулом. И каждое решение, которое он принимал с тех пор, как стал лэрдом, принималось во благо клана. В том числе и его брак с Брианной. Их союз принес его людям долгожданный мир, но после ее смерти они снова увязли в бесконечной войне. Эйлианна же умоляла его заключить мир с соседями. Похоже, она считала, что он получал удовольствие от войны. Она совершенно его не понимала.

Да и как она могла его понять? Ведь она женщина. В следующее мгновение, словно вызванная его мыслями, она возникла в дверном проеме — очень бледная, но по-прежнему прекрасная. Темный цвет скромного платья нисколько не умалял ее красоты, но выбор был верным. В этом платье и в чепце, скрывавшем роскошь ее длинных белокурых волос, она выглядела весьма почтенной и благопристойной леди. И все же Рори чувствовал, что его влечет к ней так же, как и прежде.

Присмотревшись, он понял, что она ужасно нервничает — то и дело сжимает и разжимает кулаки. Что ж, Эйлианна очень неглупа, поэтому прекрасно понимала, что у нее имелись серьезные основания для беспокойства.

Быстро осмотревшись, она тут же потупилась и прошла в зал. И тотчас же все разговоры смолкли; в зале воцарилась зловещая тишина. Эйлианна вспыхнула, и Рори заметил, как высоко вздымалась ее грудь. Ах, если бы он мог, то сейчас подошел бы к ней и успокоил.

Рори нахмурился, и ладонь его легла на рукоять кинжала. Он был готов к самым решительным действиям. И если возникнет такая необходимость, то он будет защищать эту женщину, пусть даже кто-то из его людей в результате умрет. Да, он никому не позволит обидеть ее. А Фергус, Йен, Коннор и миссис Мак помогут ему — об этом свидетельствовала мрачная решимость, застывшая на их лицах.

Эйлианна покосилась на юную служанку, вошедшую в зал следом за ней. Девушка замерла у порога, объятая страхом; по ее бледным щекам струились слезы. Коннор и миссис Мак осторожно подталкивали ее вперед и что-то ей говорили. Но, судя по всему, им никак не удавалось успокоить бедняжку. Но тут Эйлианна, взяв девушку за руку, что-то прошептала ей на ухо, и та, набравшись смелости, прошла в глубину зала.

Эйлианна же, вскинув подбородок, окинула взглядом толпу — словно бросала вызов всем этим людям. И не было ни малейших сомнений: она преодолела собственный страх ради того, чтобы защитить Мари.

«Да, онадостойна восхищения!» — мысленно воскликнул Рори. И действительно, невозможно было отрицать, что Эйлианна Грэм — поразительная женщина. В эти мгновения он чувствовал, что его влечет к ней неудержимо. Но все же, отказываясь идти на поводу у своих чувств, он говорил себе: «Она под твоей защитой, но не более того. Поэтому ты должен держаться на расстоянии».

А священник, окруженный своими сторонниками, только сейчас заметил присутствие женщин. И тотчас же выпятил тщедушную грудь. Рори понял, что сейчас тот разразится очередной тирадой. И, нахмурившись, смерил его свирепым взглядом. За десть лет в роли лэрда он отточил этот свой взгляд до совершенства, за что должен был благодарить Фергуса, практически заменившего ему отца после смерти старого лэрда. Рори доверял этому человеку, как никому другому, и то, что Фергус сейчас сидел рядом с Эйлианной, немного успокаивало.

А люди, собравшиеся в зале, с нетерпением ожидали того, что должно было произойти. Наконец лэрд, откашлявшись, заговорил:

— Первое обвинение, в котором мы должны разобраться, это обвинение в колдовстве, предъявленное юной служанке Мари.

Краем глаза он заметил, как Эйлианна привлекла девушку поближе к себе. И надо было быть слепым, чтобы не заметить укоризненный взгляд, который она бросила на него, на Рори. А чего она ожидала? Ведь у лэрда нет выбора…

— Итак, у кого есть доказательства в поддержку этого обвинения?

Священник тотчас вскочил на ноги:

— У меня!

Рори посмотрел на него в упор и заявил:

— Я не про вас. Поскольку вы и есть тот человек, который выдвигает обвинение против девушки. А других нет?

— Есть! — раздался чей-то голос.

Толстяк-повар — он неожиданно снова появился в замке — вышел вперед и указал пальцем на девушку.

— Так вот, три моих курицы сдохли без причины в тот день, когда она появилась в замке.

Эйлианна презрительно фыркнула и пробормотала:

— Должно быть, наелись тех помоев, которые я заставила его выбросить.

Фергус с Йеном с трудом удержались от смеха. Рори выразительно взглянул на них и спросил:

— Скажи, повар, а девушка была где-нибудь поблизости, когда куры сдохли?

— Нет, но…

— И разве у тебя до этого никогда не подыхали куры? — продолжал лэрд.

— Да, но…

Рори резко взмахнул рукой.

— Все, довольно! Твои обвинения — пустая болтовня! Больше никого? — Заметив какое-то движение в задних рядах, он многозначительно добавил: — Да не вздумайте клеветать на девушку. Имейте в виду, я потребую доказательств вашего обвинения. И если таковых не найдется, то сами знаете, как я отношусь к клеветникам.

Священник окинул взглядом толпу. Казалось, он попытался уговорить женщину рядом с ним выйти вперед, но та отрицательно покачала головой. Смерив ее злобным взглядом, он поднялся на ноги и проговорил:

— Лэрд Маклауд, мне, как человеку церкви, в подобных делах не требуются какие-либо свидетели. Полагаю, что одного моего свидетельства вполне достаточно, чтобы вынести приговор.

Склонив голову к плечу, Рори спросил:

— И каково же ваше свидетельство?

— Милорд, она носит на себе знак служительницы дьявола. У нее рыжие волосы и разные глаза.

— Ох, ради Бога!.. — Эйлианна вскочила на ноги и заявила: — Глаза и волосы — это же генетика, не более того. Посмотрите вокруг! Как насчет ее или вот его?

Она указала на рыжеволосых мужчину и женщину в другом конце зала.

Священник указал пальцем на Мари и заорал в бессильной ярости:

— Дело не только в волосах! Глаза — вот что выдает ее больше всего!

— Состояние, называемое гетерохроматичностью, — вот причина того, что у Мари глаза разного цвета, — ответила Эйли с невозмутимым видом. — Это произошло потому, что в ее радужках либо слишком много пигмента, либо нет совсем.

Рори представления не имел, о чем говорила Эйлианна, но точно знал, что ей этого делать не следовало. Его брат — вот кто должен был защищать Мари. Он вопросительно взглянул на Йена, но тот лишь беспомощно пожал плечами.

— Леди Эйлианна, сядьте! — крикнул лэрд.

— Милорд, это издевательство! — завопил священник. — Почему вы позволяете ей…

— И вы тоже сядьте! — прорычал Рори. — Немедленно!

Эйли и священник молча сели, и Рори вздохнул с облегчением. В следующее мгновение он заметил, что его брат вдруг улыбнулся и, наклонившись к Мари, что-то сказал ей. Потом поднялся на ноги и, протянув руку к девушке, громко заговорил:

— Мари, встань, пожалуйста.

Повернувшись к толпе, Йен в упор посмотрел на священника и вновь заговорил:

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, но принято считать, что человек, одержимый дьяволом, не может войти в соприкосновение с крестом. А если крест металлический, то он обязательно обожжет такого человека, не так ли?

— Да, но…

Глаза священника расширились, когда Йен раскрыл ладонь, в которой был зажат серебряный крест. В следующую секунду он приложил крест к шее девушки, а затем поднес его к ее губам.

И в тот же миг Рори заявил:

— Вот это и есть доказательство, которое нам требуется. — Повысив голос, чтобы его услышали все присутствующие, он спросил: — Ты ведьма, Мари?! Скажи нам!

Девушка энергично покачана головой:

— Нет-нет, милорд.

— Ты не в сговоре с дьяволом?

— Нет, милорд.

— Спасибо, Мари. Можешь сесть.

Йен тут же усадил девушку обратно на скамью, и Эйлианна обняла ее за плечи. Взглянув на Рори, она улыбнулась ему с благодарностью, и он тотчас же почувствовал, что взгляд ее чудесных сапфировых глаз еще сильнее разжег пламя его желания.

Пытаясь загасить это пламя, он в отчаянии призвал на помощь образ Брианны, но у него ничего не получилось, и даже Брианна казалась всего лишь смутным воспоминанием. На него нахлынуло чувство вины. Неужели он начал забывать свою жену из-за женщины, сидевшей сейчас перед ним? Но он ведь дал клятву на смертном одре Брианны, что ни одна другая женщина никогда не займет ее место. Выходит, он нарушил свою клятву? Рори перевел взгляд на священника, а тот, побагровев от бешенства, указал своим костлявым пальцем на Эйлианну и завопил:

— Я требую, чтобы она была наказана! Иначе я пойду к королю!

Рори подался вперед и процедил сквозь зубы:

— Ты угрожаешь мне?

— Нет-нет, но вы должны…

— Я должен сделать только одно — установить правду. Ясно?

Священник потупился и что-то пробурчал себе под нос. Потом, откашлявшись, проговорил:

— Она ударила меня, и я упал. У меня есть свидетели.

— Но ни одного, кто бы вышел вперед, — сухо заметил Рори.

— Вы издеваетесь надо мной, милорд?!

— А вы называете меня лжецом? — осведомился Рори вкрадчивым голосом.

Священник снова опустил глаза.

— Нет, милорд, но я…

В этот момент Эйли вновь вскочила на ноги.

— Здесь только один человек, который лжет, и это — вы! — закричала она.

Прежде чем кто-либо успел остановить ее, Эйли подошла к священнику и схватила его за подол сутаны.

— Он зацепился ногой… Вот тут, видите? — Она указала на прореху в сутане. — Именно поэтому он упал. И я не толкала его, хотя мне ужасно хотелось это сделать.

Последние слова она пробормотала себе под нос.

Рори кивнул нескольким воинам, давая понять, что следует приглядывать за возбужденной толпой.

— Это богохульство, лзрд Маклауд! — закричал священник. — Я требую, чтобы эту женщину заставили заплатить за ее грехи!

— Успокойтесь, — ответил Рори и, взглянув на Эйли, спросил: — Леди Эйлианна, так вы не толкали его?

Она покачала головой:

— Нет, не толкала. Он упал, потому что в бешенстве не владел собой. И потому что у него слишком длинная сутана. — Она повернула голову и пристально взглянула на священника. — Возможно, Бог наказал его за то, что он подстрекал людей избивать невинное дитя.

Священник раскрыл рот, но не смог произнести ни слова; у него был такой вид, будто его вот-вот хватит удар. Люди же притихли и в изумлении переглядывались.

— Кто-нибудь видел, как все это происходило? — осведомился лэрд.

— Ей-ей, лэрд Маклауд. Все было именно так, как говорит леди Эйлианна, — подал голос белокурый великан Каллум, тотчас же покрасневший под пристальным взглядом Рори.

— Леди Эйлианна говорит правду, милорд, — добавила Мари.

Тут Рори заметил, что кто-то пробирается к нему из задних рядов. Присмотревшись, понял, что это Дженет Камерон подталкивала вперед своего сына, мальчика лет восьми.

— Расскажи нашему лэрду то, что рассказал мне, — велела Дженет сыну.

Мальчишка робко вышел на середину зала.

— Как тебя зовут, парень? — спросил Рори.

— Джейми. Джейми Камерон, — пробормотал мальчик, оглянувшись на мать.

А та строго смотрела на него, скрестив на груди руки.

Рори тут же вспомнил о сражении, в котором погиб отец мальчишки. И, на мгновение прикрыв глаза, тихо вздохнул. Камерон храбро сражался и умер как настоящий воин.

Голос Рори смягчился, когда он спросил:

— Что же ты можешь мне рассказать, юный Джейми?

— Леди не толкала священника. Она просто протянула вперед руку. Вот так… — Мальчик выставил перед собой ладонь. — Она хотела защитить служанку, а священник сам упал.

Мальчик покосился на Мари и опустил голову. Тяжко вздохнув, снова оглянулся на мать. Та кивнула в сторону Мари, и Джейми повернулся к девушке. Переминаясь с ноги на ногу, пробормотал:

— Прости, что кидал в тебя камни.

Глаза юной служанки расширились. Она вспыхнула и, улыбнувшись мальчику, ответила:

— Спасибо, Джейми, что сказал правду.

Рори тоже улыбнулся и проговорил:

— Джейми, ты очень храбрый мальчик, раз вышел сюда. Такой же храбрый, как и твой отец. И я этого никогда не забуду. Твоя мама прекрасно тебя воспитала, парень. Когда ты вырастешь, я буду рад, если ты станешь сражаться рядом со мной, как сражался твой отец.

При этих словах лэрда мальчик просиял.

Краем глаза Рори заметил, как Роберт Чизхолм вышел из толпы и прошептал что-то на ухо Эйлианне. Та поднялась и вопросительно взглянула на Рори. Тот кивнул, потому что тотчас понял: время Морин, беременной жены Роберта, должно быть, пришло. Всякий раз, когда какая-нибудь женщина Данвегана собиралась родить, Рори ужасно беспокоился и молил Бога о том, чтобы больше ни один из мужей не страдал так, как страдал он. И он был очень рад, что теперь в замке появилась Эйлианна, которая могла позаботиться о женщинах.

Увидев, что Эйли покидает зал, священник пробормотал:

— Милорд, вы что, отпускаете ее?

Рори строго взглянул на него:

— А вы что, не слушали меня?

— Но я человек церкви, — заявил священник.

Лэрд усмехнулся и проговорил:

— Но это не помешало вам запутаться в собственной сутане. — Не обращая внимания на смешки, вызванные его словами, продолжал: — В будущем советую вам дважды подумать, прежде чем выдвигать обвинения против кого-либо. Можете присоединиться к нам за вечерней трапезой, а потом мои люди проводят вас туда, куда вы направляетесь.

Священник со вздохом плюхнулся на скамью. И теперь вокруг него уже не было сторонников. Осмотревшись, он снова взглянул на Рори и пробормотал:

— Милорд, меня ждут дела, требующие моего внимания. Поэтому я отправляюсь немедленно.

Лэрд утвердительно кивнул:

— Вот и хорошо. Мои люди проводят вас.

Эйли вложила новорожденного в руки матери.

— Он просто прелесть, Морин. И такой крепыш…

Женщина радостно улыбнулась:

— Спасибо вам, леди Эйлианна. Спасибо за все, что вы сделали.

Эйли похлопала Морин по плечу:

— Я не сделала ничего особенного. Самое главное сделали вы, дорогая.

— Но я так боялась… А вы меня успокоили. Я никогда этого не забуду.

— Мне было очень приятно вам помочь, — с улыбкой ответила Эйли. — Ну а сейчас… Думаю, не стоит больше заставлять отца ждать, верно? Я скажу вашему мужу, что он может войти. А завтра утром первым делом навещу вас. Отдыхайте, дорогая.

Когда дверь маленького домика со скрипом отворилась, двое мужчин, которые стояли, прислонившись к стволу старого дуба, тут же выпрямились. Луна, висевшая в небе, отбрасывала мерцающий свет на их лица. Сердце Эйли гулко забилось — в одном из этих двоих она узнала Рори. Пытаясь не обращать внимания на свое волнение, она сказала, себе: «В твоей реакции на этого мужчину нет ничего особенного. Любая другая женщина реагировала бы точно так же, увидев такого неотразимого красавца, как лэрд Данвегана». Но она прекрасно понимала, что обманывает себя.

Все, что она наблюдала сегодня в большом зале, свидетельствовало лишь об одном: этот мужчина был достоин не только ее любви, но и уважения. Сила его характера, справедливость суждений, преданность людям из его клана — все свидетельствовало об этом. И она очень завидовала Брианне Маклауд, хотя и не желала в этом признаться. Да, она завидовала той любви, что была когда-то у этой женщины, — любви, достойной романа, уж она-то знает, прочла их немало.

Когда-нибудь ей, возможно, посчастливится найти своего героя, но он будет лишь бледным подобием Рори Маклауда. Потому что в ее времени таких мужчин нет. Дрю Сандерсон, этот слизняк, ее бывший бойфренд, — яркое тому свидетельство. Ему до Рори как до луны. Да и всем остальным мужчинам, с которыми она прежде встречалась. Так что можно более или менее точно сказать, какой будет ее личная жизнь, когда она вернется в двадцать первый век.

Отбросив подобные мысли, Эйли шагнула к Роберту Чизхолму.

— Жена и сын ждут вас, — сказала она.

Роберт просиял. Рори же хлопнул его по спине и добавил:

— Да-да, иди к Морин и малышу. Увидимся завтра.

— Да, ладно… — Счастливый отец снова улыбнулся. — Не знаю, как и благодарить вас, леди Эйлианна.

— Не за что меня благодарить. Все сделала ваша жена, разве не так? Малыш прелестный, и оба чувствуют себя хорошо, — заверила она отца. — Я сказала Морин, что зайду завтра утром. Тогда и увидимся. — Из домика донесся детский крик, и все трое рассмеялись. — Идите же. Думаю, вашему сыну не терпится познакомиться с вами.

Еще раз сжав руки Эйли, Роберт поспешил к двери дома. Проводив его взглядом, Эйли улыбнулась. И тут же, нахмурившись, запустила палец под чепец, который заставила ее надеть миссис Мак. Голова ужасно чесалась, и вся она вспотела после нескольких часов, проведенных в домике с жарко пылавшим очагом, — на этом настоял Роберт. Да и от одежды ее теперь пахло дымом…

Услышав низкий смешок Рори, она взглянула на него вопросительно. А он с улыбкой сказал:

— Я удивлен, что ты все еще в чепце. Не думаю, что эта вещица — одна из твоих любимых.

Эйли фыркнула и пробурчала:

— Миссис Мак не оставила мне выбора.

Оттолкнувшись от ствола дерева, Рори шагнул к ней и заглянул в глаза.

— Можешь снять его, Эйлианна. Священник уехал, — тихо проговорил он.

Эйли вздохнула с облегчением.

— Слава Богу… Мари будет очень рада.

Она поморщилась, вытаскивая шпильки из волос.

— А ты? Ты рада, Эйлианна?

— Да, конечно. Ведь этот человек — сумасшедший. — Она наконец-то стащила с головы чепец. — Мм… как же хорошо…

Эйли прикрыла глаза. Через несколько секунд она снова взглянула на Рори и увидела, что он наблюдает за ней со страдальческим выражением на лице.

Она посмотрела на него с удивлением:

— Что с вами? Что-то случилось?

— Нет… ничего. Я провожу тебя, Эйлианна, — проворчал он, нахмурившись.

— О, вам… Тебе не обязательно было приходить за мной. Еще достаточно светло, и я вполне могла бы дойти сама.

— Я пришел сюда не только из-за тебя, Эйлианна. — Он произнес ее имя таким голосом, что у нее подогнулись ноги. — Я подумал, мне следует находиться здесь, рядом с Робертом. Ведь если бы…

Рори снова помрачнел и отвернулся.

Эйли потребовалось лишь мгновение, чтобы понять, что он имел в виду. И сердце ее болезненно сжалось. Тронув его за локоть, она прошептала:

— Ох, Рори… А с Морин и малышом все прекрасно, — добавила она, немного помолчав. — Роды были очень легкие.

Он пожал плечами и пробормотал:

— Но я же этого не знал…

Какое-то время оба молчали, потом Эмма вновь заговорила:

— Рори, я понимаю, как тебе трудно. Может, хочешь об этом поговорить?

— Нет, это не поможет. Я не могу вернуть ее.

— Да, но если ты облегчишь душу…

Эйли умолкла, заметив, как исказилось лицо лэрда. «Наверное, я зашла слишком далеко», — подумала она со вздохом.

— Это моя вина, — заявил вдруг Рори. — Мне вообще не следовало позволять ей беременеть. Она была слишком хрупкой, слишком маленькой.

Эйли снова вздохнула.

— Не вини себя, Рори. Все женщины рожают, и крупные, и миниатюрные. Просто иногда такое случается. И не имеет значения, хрупкая женщина или нет.

— Но Брианна… Она была совсем не такая, как ты.

Эти его слова почему-то показались Эйли обидными.

Пожав плечами, она ответила:

— Да, наверное. Ты уже упоминал об этом.

Как тяжело осознавать, что она не выдерживает сравнения с этой женщиной. С женщиной, которую он любит даже сейчас. А впрочем, какая ей разница? Она его не любит и не хочет, чтобы он любил ее. Эйли заглушила насмешливый внутренний голос, назвавший ее лгуньей. Но все же она прекрасно знала, что лгала самой себе.

А Рори пристально взглянул на нее и сказал:

— Похоже, ты меня неправильно поняла, Эйлианна. Я имел в виду, что ты — сильная и здоровая. А Брианна никогда не была такой. Она хотела подарить мне ребенка, и я не смог ей отказать. Хотя должен был. Я вызвал лекаря из Эдинбурга, но он не смог ничего сделать. Ее сердце не выдержало. Ни у нее, ни у малыша не было шансов.

Эйли заморгала, прогоняя подступившие к глазам слезы. Даже сейчас, два года спустя, его терзала боль. И эта боль была словно стена, стоявшая между ними непреодолимым препятствием.

Стараясь ничем не выдать своих чувств, Эйли тихо сказала:

— Мне очень жаль… Сочувствую тебе, Рори.

Он протянул ей руку:

— Пойдем, а то простынешь.

Она несколько секунд колебалась, прежде чем вложила руку в его теплую ладонь. Его пальцы были шершавыми и мозолистыми, и ей вспомнилось, как они скользили по ее телу, когда он ласкал ее в ту первую ночь. «Когда он думал, что ты его жена», — напомнила себе Эйли.

Вокруг было уже темно, но Эйли, поглощенная своими мыслями, не смотрела под ноги. И в какой-то момент наступила на острый камень, прорвавший подошву и вонзившийся в пораненную ногу. Она с трудом удержалась от крика, но Рори, словно почувствовав ее боль, остановился и внимательно посмотрел на нее:

— Что с тобой, Эйлианна?

— Ничего страшного. Все в порядке… Пойдем же.

Она кивнула в сторону замка.

Рори что-то пробурчал себе под нос, когда заметил, что она хромает.

— Какая же ты упрямица, Эйлианна Грэм. Все, довольно! — воскликнул он, внезапно подхватив ее на руки.

— Нет, Рори, отпусти меня. Твоя рана… Ты навредишь себе, — пробормотала Эйли и мысленно добавила: «Такой мужчина — мечта любой женщина. Но увы, он до сих пор любит свою покойную жену».

— Моя рана уже почти затянулась, Эйлианна. Так что это никак не может повредить мне, — проговорил он хрипловатым голосом, и его горячее дыхание опалило ее щеку.

Что ж, может, его рана и затянулась, зато у нее, кажется, открылась. И не где-нибудь, а в сердце.