Великий султан Сабир-ад-дин из могущественной династии Айюбидов, Повелитель народов, Владыка Сущего, Благословенный Избранник Небес, скучал… Последние атаки крестоносцев уже давно были отбиты его могучими и непобедимыми воинами, потух огонь азарта охотничьих забав, а соблазнительные прелести самых прекрасных юных жён его гарема уже не так волновали кровь, как прежде. Напрасно искал султан новых утех в многочисленных пирах – они не приносили былой радости. Краски жизни потускнели, и придворные буквально сбились с ног, не зная, чем ещё угодить своему владыке.
В один из дней чёрной хандры Сабир-ад-дин призвал пред свои очи Наимудрейшего, Умеющего Читать по Звёздам.
– Скажи, что на свете самое стремительное? – спросил султан, равнодушно перебирая крупные яхонты в небольшой шкатулке из слоновой кости.
– Твоя стрела, о мой государь. Ничто не может укрыться от её разящего удара! – пав ниц, ответствовал Наимудрейший.
– А кто на свете самый выносливый? – один яхонт выскользнул из рук Сабир-ад-дина и, сверкая, покатился по мраморному полу.
– Твой любимый белый верблюд, о Владыка Вселенной. Это благородное животное способно питаться поистине одним воздухом.
– Ну а кто поражает своей грацией и красотой, являя собой совершенство?
– Да не прогневается на нижайшего из смертных Светоч, Затмевающий Своим Сиянием Солнце! Тебе достаточно посетить твой гарем, и там ты найдёшь ответ на свой вопрос.
– Но кто же любит меня самой преданной и бескорыстной любовью? – ещё один драгоценный камень откатился в сторону и сверкнул у самой туфли Наимудрейшего.
– В этом у меня нет сомнений. Лишь материнское сердце способно на такую любовь. Мой ответ: твоя мать – несравненная Факрийя.
– Твои ответы действительно мудры, о мой Звездочёт. Поэтому ответь мне на последний вопрос. Есть ли на свете существо, соединяющее в себе быстроту моей стрелы, выносливость моего верблюда, красоту и грацию жён моего гарема и преданную любовь моей матери?
– Благословенный государь, имя которого прежде всех слов лепечут младенцы в колыбели! Это был бы поистине дар Аллаха. Но, кажется, я знаю, о ком идёт речь. Мудрые бедуины, обитатели пустыни, выделяют среди нечистого собачьего племени одних, называя их салюки. Этих необычных собак они почитают священными. Позволь мне, недостойному, доставить одного щенка к тебе во дворец.
В очах Сабир-ад-дина сверкнула искра интереса. Он коротко кивнул, резко поднялся и, бросив целую горсть яхонтов себе под ноги, гордо удалился, приказав Наимудрейшему сей же час собираться в путь.
Очень скоро салюки по имени Джада стала любимицей Сабир-ад-дина, который вновь почувствовал вкус к жизни. Прекрасному грациозному животному было позволено решительно всё. Джада росла в личных покоях султана, ела с его стола, спала у него в ногах на атласных подушках. Он не соглашался разлучаться с ней ни на мгновенье. Наконец собака повзрослела настолько, что Сабир-ад-дин решил впервые испытать её на охоте. Стремительность салюки поразила всех придворных: в воздухе ещё был слышен свист пущенной стрелы, а собака уже пропала из глаз, и даже самый быстрый чистокровный скакун не смог её догнать.
Однако восторженные возгласы вскоре сменились напряжённым недоуменным молчанием. Время шло, а собака не возвращалась. Придворных охватила паника: они слишком хорошо знали, каков бывает гнев их государя. Мрачный и грозный, он призвал на помощь свою личную гвардию.
– О верные мамлюки! Найдите мою салюки!
Мамлюки тут же бросились исполнять отчаянный приказ Сабир-ад-дина. Целый день они тщетно пытались найти беглянку.
Наконец, с великим трудом, собака была поймана и возвращена во дворец. Султан успокоился. Но отныне любая охота превратилась для его личной гвардии в настоящую пытку: священными обязанностями мамлюков стали поимка и водворение в покои государя стремительно убегающей Джады.
Кроме того, по совету Наимудрейшего было решено доставлять её на место охоты… верхом на верблюде. Наимудрейший говорил, что так поступают с салюки и сами бедуины.
– Выносливость этих собак не знает границ, но зачем же растрачивать столь драгоценный дар попусту? Тем более Джада росла не в суровой пустыне, а в роскоши и неге дворцовых покоев. Ей не следует напрягаться напрасно, – справедливо рассуждал он.
Придворных терзали смутные сомнения, что дело здесь не только в сохранении выносливости «дражайшей» салюки. Просто Наимудрейший втайне опасается, что любимица государя ненароком может сбежать ещё до начала охоты. Во всяком случае, мамлюки особенно горячо восхваляли заботу о священных собаках мудрых бедуинов. По их мнению, Джаду можно было бы и вовсе не спускать с верблюда – исключительно ради демонстрации её необычайной выносливости!
Но, несмотря ни на какие недоразумения, присутствие собаки явно благотворно сказывалось на настроении великого султана. Его горячая натура вновь жаждала вкусить все радости жизни. И сладчайшим плодом в этом «райском саду наслаждений» была его любимая жена, юная красавица Исар.
Войдя в опочивальню Сабир-ад-дина, Исар принесла с собой лёгкий, едва уловимый флер тонких благовоний. Двигаясь плавно и грациозно в сладострастном возбуждающем танце, она стала медленно приближаться к роскошному ложу своего господина и повелителя. В мечтах Сабир-ад-дин уже устремился навстречу неземному блаженству… Как вдруг…
Из шёлковых складок послышалось угрожающее рычание. Всё произошло в считанные мгновенья. Пружинистый прыжок, душераздирающий крик – и прямо в очи султана глянули миндалевидные влажные глаза… нет, не Исар, убегающей вон в изорванных окровавленных одеяниях, а Джады. Эти глаза словно говорили: «Как ты мог, хозяин, променять меня на эту? Я защитила тебя. Отныне мы всегда будем только вдвоём! Я никого к тебе не подпущу!» В ожидании ласки и награды собака подсунула свою узкую голову под руку Владыки Вселенной.
Чаша терпения султана переполнилась, а в гневе он был поистине страшен! Рыча, словно раненый лев, он приказал немедленно привести Наимудрейшего.
Пав ниц перед государем, звездочёт выслушал свой приговор.
– Благодаря тебе, в моём дворце поселился воистину ангел ада Малик! Мамлюки сбились с ног, разыскивая после каждой охоты это порождение шайтана, ускользающее, словно песок пустыни между пальцами. Мой самый выносливый верблюд устал возить на себе это дитя тьмы. Из-за этого демона в собачьем обличье я не смог вкусить прелестей моей луноокой Исар. Ты заслуживаешь самой жестокой казни. И немедленно!
– О султан правосудный, вольный карать и миловать по усмотрению своему! Хоть и нет мне, недостойнейшему, оправдания, но дозволь перед смертью донести до твоих ушей, слышащих глас небесный, только одно. Я говорил о стремительности салюки, сравнимой лишь с полётом твоей стрелы. Я говорил о её выносливости, столь же необыкновенной, сколь достойная изумления выносливость твоего любимого белого верблюда. Я говорил о красоте и грации этой собаки, и ты сам, о владыка, не станешь отрицать, что лишь тонконогая газель может тягаться с нею гибкостью стана. Но самое главное не в быстроте, выносливости и красоте салюки. Я говорил, что лишь твоя мать способна любить тебя искренне и бескорыстно. Твоя мать и твоя собака! Посмотри вокруг, о повелитель! Твои жёны мечтают лишь о том, чтобы отравить друг друга и посадить на твой престол непременно собственного сына. Твои придворные плетут интриги, чтобы любой ценой урвать для себя кусок пожирнее. Твой народ… Но когда ты спускался столь низко с тех заоблачных высот, на которых пребывает твой дух! А сердце твоей собаки предано тебе беззаветно, будь ты султан или последний нищий. И это поистине дар Аллаха!
Словно в подтверждение слов Наимудрейшего, Джада, неслышно ступая, подошла к Сабир-ад-дину и нежно лизнула тёплым шершавым языком его руку.
Наимудрейший был помилован. Видно, он и впрямь умел читать по звёздам.