Его любимый фильм назывался «Люди в чёрном – II». Как почти каждый юноша временами представляет себя непобедимым и дьявольски прекрасным Джеймсом Бондом, особенно когда в поле его зрения попадает красивая девушка, так и он мечтал иногда перевоплотиться в свой идеал – великолепного, бесстрашного, развязно-нагловатого и от этого ещё более обаятельного секретного агента F – мопса Фрэнка. Да, да, да. А в кого же вам ещё мечтать перевоплотиться, если вы и сами мопс?

Рудик – его звали именно так – лежал на диване на спине, раскинув в стороны все четыре лапы, и делал вид, что спит, а сам уже в который раз прокручивал в памяти «монолог» Фрэнка о датской догине, фигура которой «чуть-чуть полновата, зато лицо – небесной красоты!» Он и сам был влюблён, влюблён безнадёжно в песочно-рыжую красавицу догиню по имени Веста. В отличие от «подружки» Фрэнка Веста была безупречна во всех отношениях – и фигура, и «лицо», и характер. Её хозяйка Ирина утверждала, что «все собаки их питомника отличаются железобетонной психикой и стопроцентным послушанием». Рудика же эта фраза всегда коробила – он предпочел бы услышать, что Веста единственная «отличается золотым сердцем и божественной внешностью». Но что эти примитивные люди знают о Высокой Любви, рождённой в душе Поэта! Пусть даже эта душа и заключена в маленькое, толстенькое и криволапое тельце мопса! Лишь тонкая натура Весточки умела почувствовать и оценить «прекрасные порывы» Рудика, когда тот, встав на цыпочки задних лапок, тянулся всей своей сморщенной мордочкой, пытаясь коснуться губ, точнее, носа любимой. Она наклонялась к нему, ласково обнюхивала и нежно похлопывала по спине передней лапой. При этом, будь её удар слегка посильнее, она сшибала бы Рудика с ног.

Хозяйки, только и способные проливать слёзы над какими-нибудь «нафталинными» «Ромео и Джульеттой» да над примитивным бразильско-мексиканским «мылом», в такой патетический момент лишь тупо смеялись, предлагая «принести женишку скамеечку, а лучше стремянку»! Рудик и Веста понимали, что им не суждено жить «в законном браке», и утешались теми редкими прекрасными мгновениями, когда по выходным их хозяйки встречались, чтобы пообщаться и вместе выгулять своих собак.

Однако в последнее время Рудик замечал, что Веста ведёт себя несколько странно. Её фигура стала «чуть-чуть полновата», она перестала самозабвенно носиться по поляне, одним прыжком настигая убегавшего от неё со всех четырёх лап Рудика, а в её глазах появилось мечтательное задумчивое выражение. Из разговора хозяек Рудик узнал, что Весточку кто-то повязал. Её вынудили выйти замуж за нелюбимого, и вот она уже ждёт от него потомства! Первым порывом Рудика было найти и «порвать, как Тузик грелку», того циничного, эгоистичного и наверняка чистопородного дога, который растоптал его Высокую Любовь. Но никаких догов, на их счастье, вблизи Весточки не появилось, и «разборка» отпала сама собой. Значит, этот «супер-интер-чемпион», а на самом деле примитивный бесстыжий тип, уже успел бросить жену с детьми на руках, то есть в лапах! Снова встав на цыпочки и дождавшись, когда любимая наклонит к нему голову, Рудик жарко зашептал ей в самое ухо: «Не переживай. Я усыновлю твоих детей, только будь моей навек!» В глазах Весты он явно читал согласие. Особенно после того, как щенки – их оказалось трое – наконец-то родились.

Однажды во время очередной совместной воскресной прогулки Ирина предложила Марии, хозяйке Рудика, зайти на чай, а заодно и посмотреть щенков. Рудик порядком разволновался. Собаки вообще очень трепетно относятся к своим детям, а что же говорить о влюблённом Поэте, который, ещё даже не видя отпрысков своей «дамы сердца», уже боготворил их вместе с ней. Тяжело дыша, похрюкивая и высунув от возбуждения язычок, Рудик вступил в святая святых – комнату, где стоял старый детский манеж. Внутри на матрасике вповалку друг на дружке спали очаровательные вислоухие – как известно, догам перестали купировать уши – крошки. Правда, каждая «крошка» уже была ростом почти с взрослого мопса. Ирина со смехом подняла Рудика на руки и посадила в манеж, сказав: «Давай, воспитывай, папаша! А то вы, мужики, как только дети рождаются, так сразу и в кусты!» Веста стояла рядом и явно одобряла действия своей хозяйки. Щенки завозились, тихонько заскулили и уткнулись влажными носами в тёплый и мягкий Рудиков бок. Сердце новоявленного «папаши» наполнилось нежностью, восторгом и чувством огромной ответственности. Да, только он сумеет их достойно воспитать и сделать из этих трёх несмышлёнышей Людей, то есть, тьфу, Собак! Рудик принялся тщательно вылизывать макушку ближайшего с нему щеночка, а тот сладко заурчал и ещё плотнее прижался к его боку.

С тех пор по выходным визиты Марии и Рудика к Ирине и Весте стали традиционными. Вскоре щенкам было позволено вылезать из манежа и играть на полу. Они уже переросли Рудика, но всё равно относились к нему с почтением, и в совместных играх он всегда оставался лидером, несмотря на присутствие Весты. Ирина и Мария умилялись, наблюдая эти сцены, и даже снимали их на камеру.

Но семейной идиллии вскоре наступил конец. Сначала нашёлся покупатель на одного щенка – застенчивую и нежную девочку, потом забрали самого крупного, хулиганистого и задиристого мальчика, который родился первым и потому считал, что ему всё позволено. Последним покинул отчий дом спокойный и немного ленивый крепыш-толстячок необыкновенно красивого ровного песочного окраса, унаследованного от матери. Этот щенок был особенно дорог сердцу Рудика…

Несколько дней после разлуки со щенками мопс ходил какой-то потерянный и грустный. Лишь дополнительная порция «вкусненького», даваемая в качестве утешения чуткой и понимающей Марией, немного примиряла незадачливого «папашу» с дальнейшей бессмысленной жизнью. Однако, как известно, время лечит любые раны. С Вестой они по-прежнему встречались каждые субботу и воскресенье, а что ещё надо бедному влюблённому, как не лицезреть, хотя бы изредка, предмет своей страсти?

С тех пор прошло около года. Однажды Мария сильно задержалась на работе и отправилась гулять с Рудиком позже обычного. Они вышли во двор, и Рудик был спущен с поводка, чтобы иметь возможность немного побегать на свободе, в одиночестве, так как все собаки, с которыми он был знаком, к столь позднему часу уже своё отгуляли. Был тихий, спокойный осенний вечер, и ничто не предвещало приближавшейся трагедии, в прямом смысле этого слова. Рудик первым заметил мчавшееся прямо на него на бешеной скорости светло-рыжее пятно, постепенно принимавшее очертания огромной собаки. Отчаянный крик «Кайзер, ко мне! Вернись! Фу! Стоять!!!» не оставлял никаких оптимистических иллюзий. Рудик вдруг ясно осознал, что дни его сочтены. Через мгновение это чудовище его настигнет, проглотит одним махом и даже не подавится! Мысленным взором несчастный мопс уже видел свой задорно закрученный толстенький хвостик, застрявший между передними зубами монстра. Но мопсу, идеалом которого был секретный агент F, не пристало бегать от опасности, тем более что в данном случае это было бесполезно: «опасности» оставалось сделать до него максимум два прыжка. Задние лапки Рудика подогнулись, он тяжело плюхнулся на хвостик, словно защищая собственным телом самое дорогое, что у него есть, втянул голову в плечи в последней отчаянной попытке спрятаться в многочисленных складочках нежной бежевой шкурки и «закрыл свои карие очи» – как ему тогда казалось, навсегда…

Теплый шершавый язык одним махом с головы до хвоста облизал незадачливого «секретного агента». Потом ещё и ещё. Рудик осторожно открыл глаза и вместо кровожадной гримасы беспощадного убийцы встретил взгляд, полный любви и нежности. «Папа, – говорил этот взгляд, – папа, я наконец-то нашёл тебя!» Огромный песочного окраса дог лежал на брюхе перед мопсом, осторожно обнимая его передними лапами, и неустанно вылизывал шелковистую шёрстку своего вновь обретённого «родителя». В этом гигантском красавце теперь совершенно нельзя было бы узнать того самого неуклюжего толстячка, которого когда-то с такой же нежностью вылизывал сам Рудик. Пожалуй, только в глазах великана, горящих искренним всепоглощающим счастьем, осталось что-то щенячье – тот самый щенячий восторг, когда, кажется, хочется обнять и полюбить весь мир. «Папа! Мой дорогой папа! Тебя кто-то напугал? Кто этот негодяй?! Пусть только попробует ещё раз близко к тебе подойти! Ты можешь больше ничего не бояться. У тебя есть я. А я смогу защитить тебя от любого, кто рискнёт тебя обидеть».

Рудик с трудом осознал, что его прощание с жизнью на этот раз было преждевременным. Наоборот! Пожалуй, имея такого «сынка», можно будет ещё вернуться к так и не выясненным до конца отношениям с одним нагловатым и самоуверенным боксёром, явно положившим глаз на Весточку. При этом Рудик не без основания подозревал, что боксёр не только не видит в нём достойного соперника, но и вообще не считает его за собаку, а тем более за «доминирующего кобеля», каким чувствовал себя сам Рудик!

В самый разгар душещипательной сцены подбежали запыхавшиеся хозяева. Но ни скандала, который собиралась закатить Мария, ни велеречивых оправданий, уже готовых сорваться с уст хозяина Кайзера, так и не понадобилось. Дог перевернулся на спину, а мопс, встав передними лапами великану на грудь, как когда-то в детстве, вылизывал ему нос и макушку. «Смотрите-ка, да они подружились!» – только и мог пробормотать растерянный договладелец. Мария, приложив руку к сердцу, от волнения едва не выпрыгивавшему из груди, пока ещё ничего не могла сказать.

А Рудик, снисходительно взглянув на людей, подумал: «Да что они вообще могут знать о настоящей Высокой Родительской Любви?!» И снизу вверх ласково посмотрел на абсолютно счастливого Кайзера, теперь припавшего перед ним на передние лапы.