Военно-морская мысль в конце 1964 года выдвинула идею послать на боевую службу с Балтики в Средиземное море крейсер «Свердлов» проекта 68-бис. Как выяснилось позже, он должен был помимо своих задач выполнять роль плавбазы подводных лодок, несущих боевую службу, поэтому на крейсер «погрузили» штаб бригады подводных лодок в урезанном составе. Материально-техническое обеспечение для лодок мы должны были получить на месте с плавбазы проекта 310 «М. Гаджиев», несущей там боевую службу.

Английский канал, Бискайский залив приняли нас ласково. Крейсер на ходу заправлял топливом корабли охранения — эсминцы проекта 56. НАТОвские самолеты, вертолеты и катера липли, как мухи к коровьим ушам. В Средиземном море в состав отряда вошёл большой противолодочный корабль проекта 61 «Комсомолец Украины». Это был первый выход из Чёрного моря в Средиземноморье «поющего фрегата», как назвали его американцы открытым текстом.

Незагруженные вахтой подводники на переходе оказались в роли пассажиров, поэтому, чтобы не «загнить», принимали экзамены на классность у матросов, помогали корабельным офицерам разрабатывать документы, проводить занятия.

Первая длительная якорная стоянка с дозаправкой крейсера танкером была в заливе Хамамед у берегов Туниса. Обнаружив вечером за бортом стайки сардинеллы, решили получить «добро» на рыбалку у старпома крейсера. Помешанный на флотском порядке (в хорошем понимании этой традиции), старпом был неумолим. Уговорили командира бригады подводников получить «добро» у командира отряда. Скрипели даже сварные швы крейсера, но разрешение было получено. Разрешалось ловить на юте, после развода вахты и не позже 23-х часов, естественно, тем, кто не занят службой.

С командиром дивизиона живучести крейсера оборудовали водолазный фонарь, и с разрешения дежурного по кораблю процесс рыбалки пошел весьма активно. Часто вместе с сардинеллой и прочей рыбьей живностью попадались кальмары, но на зуб мы их не пробовали. Тогда мы не знали, что это деликатес. Когда уха и жареная рыба поднадоели, возникла идея рыбу засолить и закоптить, тем более, что в заведовании комдива по живучести была кузница, а там хранились деревянные брусья — заготовки кранцев для швартовки подводных лодок к борту крейсера. Срочно занялись изготовлением кранцев, отходы древесины пошли на дымообразующий материал. Задержка была за малым — нет подходящего ящика для коптилки. Методом опроса «туземцев» установили, что на надстройке есть кранцы первых выстрелов зенитных артиллерийских установок, которые были сняты при модернизации корабля и заменены на другие. Кранцы остались не у дел и используются как шкафы для хранения приборочного материала.

Старпом запретил нам даже смотреть в их сторону, но, выбрав подходящий момент, умельцы срезали один кранец. Ни боевые тревоги, ни ученья не прервали процесс горячего копчения рыбы и ее складирования в холодильной камере. Только переход в другую точку якорной стоянки несколько задержал этот процесс. Заметая следы, кранец отдраили, окрасили шаровой нитрокраской и водрузили на место.

Как-то вечером перед ужином офицерский состав штаба и крейсера собрался в салоне кают-компании. Из столовой шёл дурманящий запах копчёной рыбы, все ждали хозяина кают-компании — старшего помощника командира крейсера. Озабоченный службой старпом с порога пригласил офицеров к столу. Когда обнаружил на своём и на других столах «копченость», и зная, что это изделие на борт в базе не загружалось, он долго сверлил глазами стол, где сидели командир дивизиона и ПФ-5 подводников, а по окончании ужина метнулся на надстройку, царапая краску всех кранцев, понял всё, но оргвыводов не сделал. Подошедшим к борту чуть позже подводникам копчёная рыбка пришлась по душе.

Следующая якорная стоянка была у египетского глинобитного мини-городишки Эс-Саллум. Если посмотреть карту северной Африки, то на границе Египта и Туниса на берегу моря есть маленькая точка — Эс-Саллум, расположенный на узкой прибрежной песчаной полосе, а за ним высокое нагорье пустыни Сахара. Недалеко от берега стал на якорь египетский старый-престарый миноносец «Пламя», мористей наш миноносец 56-го проекта, далее крейсер и корабли охранения.

Мы готовились принять очередную подводную лодку, и когда она подошла к борту, на неё накинули громадную маскировочную сеть. НАТОвские самолёты, раньше по графику облетавшие отряд, словно взбесились. По два-три патрульных самолёта пытались разгадать загадку сетки, некоторые снижались до нескольких метров, пытаясь заглянуть под сеть — что за новый проект лодки русские прячут от посторонних глаз. Керосина сожгли немеряно, гидроакустических буев набросано немало. А мы спасали старушку-лодку от палящих лучей солнца, так как в отсеках температура поднималась до 50–60 °C, а кондиционеры проектом не предусмотрены.

Несколько лет назад по ТВ был репортаж о советском «Троянском коне» — Олеге Туманове, проникшем на радиостанции «Свобода», «Голос Америки», а затем через много лет вернувшемся домой. Оказалось, что наш отряд имел непосредственное отношение к этому «побегу». Помню переполох, поднявшийся в один из дней этой якорной стоянки — с миноносца, стоявшего ближе к берегу, ночью пропал старшина. Перетряхивание всех шхер миноносца ничего не дало. Предложение подводников осмотреть дно в аквалангах было отвергнуто, хотя глубина моря была около 30 метров и песчаное дно хорошо просматривалось через маску. Один особист держался стоиком и в бинокль осматривал берег, а все хором осуждали старшину.

Беглец позже по телевизору рассказал об «одиссее» корабль — ЦРУ. Он молодец, в полной темноте проплыл пару километров до берега, в кедах и спортивном костюме прошагал по пустыне Сахара несколько километров к погранцам в Тунис, а оттуда — в лапы ЦРУ. Знай наших.