«…Она не чувствовала зла,

Просто

Она пропахла злом сама

Остро…»

А.М. 1

 

Она

Она быстро достала ключ и уверенно вставила его в замочную скважину. Сторонний наблюдатель удивился бы — ловко для слепой, очень ловко. Даже чересчур. Ключ повернулся на два оборота, механизм замка щёлкнул, она вошла в свои владения.

Грациозна, стройна, красива и умна — не перечесть, как часто в её адрес слышались подобные комплименты, но… был и минус — она ужасно видела. Точнее, они так думали.

Нет, она не была слепой, скорее даже наоборот — настолько зрячей, что не могла смотреть. Поэтому практически не снимала тёмных очков — за их стёклами она видела немногое, но этого хватало, чтобы не падать в открытые люки и не попасть под машину на перекрёстке.

Дверь отворилась, и красотка вошла в свои покои — три комнаты на четвёртом этаже семиэтажного дома. Она жила одна, поэтому места было предостаточно. Хотя… в последнее время по ночам она делила комнату с другим…

 

Он

Он снова провожал её с работы домой. Ему доставляло неимоверное удовольствие думать о её беспомощности — уже три дня она не знала о том, что ночует не одна. Уже три ночи он наблюдал за этой потрясающе красивой молодой женщиной и прекрасно знал если не все, то большинство её повадок в постели — вот она томно потягивается, сидя на краю кровати, ползёт, как кошка, к подушке и, касаясь её головой, томно, с выдохом опускает голову.

Она засыпала минут двадцать… а затем ей становилось жарко, и она раздевалась.

Совсем.

К этому моменту он обычно уже доходил до точки кипения, и ему было неимоверно тяжело держать себя в руках — сдерживаться, когда так хотелось наконец выйти к ней… Но это испортило бы всю Игру, так что…

Он ждал…

 

Они

Она прекрасно знала, что он здесь.

Чёрт, её и саму безумно сильно заводила эта игра — вот уже третий вечер, а он всё никак не ведётся на её провокации!

Она ложится в постель с одной целью — завести его, вытянуть к себе… А он как будто выжидает чего-то.

Она прекрасно знает, что он делает там, в сумраке, за углом её спальни, глядя на неё — обнажённую, сводящую мужчин с ума… Она сама дико возбуждалась от этих мыслей, сама сходила с ума…

А он ждал…

Ждал, как и с остальными, ранее.

Это был своего рода ритуал для него — иначе ведь неинтересно. Он давно зазубрил, что жертву необходимо напугать — только тогда полученное удовольствие будет максимальным.

А ради чего это всё? Правильно, ради удовольствия. И две недели назад, и месяц и… когда там ещё — неважно, но все эти крики, жертвы и смерти — ради игры, ради удовольствия.

Чем больше убийств он совершал, тем сильнее и отчётливее понимал, что наказание ближе и страшнее, но остановиться уже не мог. И не хотел.

Сегодня — очередной тур очередной игры.

Последний тур.

Завтра её начнут искать коллеги по работе — ведь он знал, что родственников у девушки нет, — но не найдут в ближайшее время, равно как и остальных до неё.

Равно как не найдут никаких следов чьего бы то ни было пребывания здесь этой ночью.

Он давно перешёл в разряд профессионалов и даже не состоял в розыске, но твёрдо знал — каждая ошибка сейчас может быть последней. Поэтому каждую новую жертву он тщательно отбирал и следил за ней до тех пор, пока не был уверен в том, что всё для него обойдётся. А потом он проникал к ним ночью.

И ждал.

А потом…

Он начал вспоминать кровь и стоны, крики своих жертв, начал возбуждаться ещё сильнее, а это означало одно — сейчас красивая слепая сучка будет кричать и вырываться, сейчас его ладонь с силой врежется в её румяную щёку, и наслаждение усилится… И чем больше она будет кричать, тем продолжительнее и мощнее будет его оргазм…

Он вышел из-за шкафа с охотничьим ножом, видевшим столько крови, сколько не видел ни один охотничий нож.

— Иди сюда, сучка.

*******************************************

Она дёрнулась на кровати — хоть и ждала его, но не так быстро. Её зелёные глаза распахнулись в мгновенной вспышке страха. Она тут же села, вжавшись спиной в спинку кровати и натянув на себя одеяло, скрывая от него своё прекрасное обнажённое тело.

Он в два широких шага был рядом с кроватью и одним резким взмахом руки сорвал с неё одеяло. В воздухе повис её короткий вскрик. Он схватил её за щиколотку и потянул к себе, угрожая ножом и закидывая своё колено на кровать.

Через мгновение она уже была под ним, в его власти. Она сопротивлялась, отбивалась, вскрикивала, чем только распаляла его желание. Он с силой ударил её по лицу — пощёчина запрокинула её голову назад, обнажив красивую шею. Одна его рука мгновенно легла на шею, а второй, бросив нож, он начал расстёгивать свой ремень…

Он грязно лапал её, а она, кажется, совсем не была против — только как-то странно закатила глаза. Может быть, ей это тоже нравилось? Он схватил её за волосы и ещё раз ударил по лицу — «Беззащитная слепая сучка!» — она дёрнулась, но… тут же повернулась к нему.

И улыбнулась.

В следующий момент её ноги сомкнулись на его ягодицах, как бы приглашая его, — и он сполна воспользовался приглашением.

Он драл эту похотливую сучку, бил её и упивался воображаемыми сценами расправы, а она стонала под ним, выгибаясь в такт его движениям и помогая ему проникать глубже и глубже…

 

Эпилог

Это был потрясающий секс. Она уже несколько лет охотилась на мужчин, но ТАКОГО у неё ещё не было.

Он был хорош в своей ярости, очень хорош…

Но всё хорошее кончается, с улыбкой подумала она, вспоминая полученный полчаса назад оргазм и выходя из душа, — всё могло зайти слишком далеко, ведь он душил её, а потом, отыскав нож, пытался убить…

Наивный болван не предполагал, что ночью с её зрением полный порядок.

Ей безумно понравилось, как перед тем как запустить свои тоненькие молодые клыки в его шею, он смотрел на неё — с неимоверным испугом, так сводящим её с ума.

Она вошла в спальню, на ходу вытирая волосы. Остановилась перед кроватью, на которой мешком лежало его бездыханное тело, и с улыбкой сказала, насмешливо исковеркав и в точности повторив последнюю услышанную им в жизни фразу:

— Ну, и кто из нас беззащитная слепая сучка?