Давно-давно это было.

Жил в одной деревне нищий крестьянин по имени Хэйсáку. Вроде бы и работал, а из бедности не вылезал.

— Надоела мне такая жизнь! — сказал он как-то и впал в уныние. Сидит и вовсе ничего не делает.

Однажды, в канун Нового года, открыл Хэйсаку кладовку и видит: спит на куче тряпья маленький старичок — клубочком свернулся. Худой весь, грязный. Удивился Хэйсаку, спросил:

— Эй, ты! Кто таков будешь?

— Я-то? Я — Дух бедности, — ответил, зевнув, старичок.

— Дух бедности?!

— Ну да! Мне дом твой понравился, вот я и поселился здесь, — сказал старичок, почёсывая грязные ноги одна о другую.

Расстроился Хэйсаку, сидел целый час, скрестив на груди руки, думал, а ночью тихонько шепнул своей старухе:

— Знаешь, старая, поселился у нас в доме Дух бедности. Теперь сколько ни работай, жизнь лучше не станет. Вот я и решил: бежать отсюда надо. Завтра на рассвете и убежим.

— И что это за напасть такая? Почему это он наш дом выбрал? — запричитала старуха. — Ну ладно, так и сделаем, старик, как ты сказал.

Сели они, стали ждать рассвета и вдруг слышат: каса-косо-каса-косо — будто кто соломой шуршит. И доносятся эти звуки из кладовки. Открыли кладовку, а старичок тот, давешний, проворно так соломой шуршит — сандалии плетёт.

— Для чего это тебе сандалии понадобились? — спросил Хэйсаку.

— Как для чего? В дорогу собираюсь, вместе и пойдём.

Услышав такое, совсем пали духом Хэйсаку и его жена — сидят, ничего делать не хотят.

Вышел Дух бедности вразвалочку из кладовки и говорит:

— Что же это такое? Эдак я с вами, пожалуй, никогда и не расстанусь. Научу я вас, что делать, но сначала затопим ирори.

Обыскали они весь дом, нашли немного дров, затопили очаг.

— А теперь старый год проводить надо. Вот тебе деньги, Хэйсаку, сбегай купи сакэ…

Налил Дух бедности Хэйсаку сакэ, сам с удовольствием выпил и говорит:

— Сегодня — канун Нового года. Немного погодя будут проходить мимо вашего дома Духи богатства. Сначала — Дух золотых монет, за ним Дух серебряных монет, а потом Дух медных монет. Изловчитесь да и поймайте кого-нибудь.

Прокрались Хэйсаку и его старуха на ту дорогу, где Духи богатства будут проходить, стали ждать. И вот слышат они в темноте мелодичный звон колокольчика: «Тярин-сян, тярин-сян…»

Видят — едет на лошади Дух золотых монет, вокруг золотой свет разливается.

Хотел Хэйсаку подскочить к нему да схватить, но не тут-то было. Ослепило его золотое сияние, не увидел он ничего, а как опомнился — Духа золотых монет уж и след простыл.

«Сян-сян! Сян-сян!» — услышали они тут звон колокольчика.

Видят — едет на лошади Дух серебряных монет. Всё кругом серебряным светом залито.

«Ну уж этого-то я непременно ухвачу!» — подумал Хэйсаку, но и шагу сделать не мог — будто прирос к месту, а Дух серебряных монет тем временем мимо проехал.

«Дзянг-гонг, дзянг-гонг…» — раздалось тут. И приблизился к ним весёлый стук копыт, — то ехал Дух медных монет.

— Вот его-то мы обязательно поймаем! — сказал Хэйсаку и бросился на дорогу. Да опоздали они со старухой. И всего-то на один шаг. Схватить-то схватили, да кого? Всё тот же Дух бедности им в руки попался!

— Ну вот, придётся мне с вами ещё год горевать, — сказал Дух бедности, пошёл вразвалочку в дом и забрался опять в кладовку.