Бостон, январь, 1776 г.

Прошло лето, пришла осень, наступил новый год. И не было спасения ни от осады, ни от холодной зимы. По реке Чарльз в сторону моря плыли огромные льдины. Британские посты вдоль реки были усилены. Ожидали возобновления атак бунтовщиков с того момента, как прочно встанет лед.

В городе было холодно. В ноябре разобрали на дрова старую Северную церковь, в январе — Западную и до конца месяца — еще пять зданий. В старой Южной церкви были выломаны скамьи, а само помещение, в котором еще недавно перед тысячами горожан выступал Джозеф Уоррен, использовалось для выездки лошадей в плохую погоду. Теперь прекрасные здания Бэкон-Хилла стояли унылые и заброшенные. Большинство их обитателей покинули город. Сады — гордость Бостона — поросли сорняками и стояли обледенелые и сверкающие на солнце. По улицам бродили одичавшие животные, настолько истощенные, что не могли даже служить пищей оголодавшему человеку.

Около Вериного дома англичане срубили все каштаны, и теперь только обледенелые пеньки блестели под солнцем. В декабре Вера с помощью Элизабет разобрала на дрова сарай. Начали вынимать из забора штакетник, но в конце января и это все было сожжено.

Вера и Элизабет обычно проводили время у кухонного очага. Это было самое теплое место в доме. Остальные комнаты не отапливались. Ставни на кухне были закрыты, двери завешены одеялами, чтобы не дать остаткам тепла унестись на улицу.

Женщины выбирались из дома, только когда надо было принести муку или мясо. Запасы в кладовке, еще недавно ломившейся от продуктов, теперь подходили к концу.

Вера была беременна. Несмотря на предсказания врачей, теперь стало очевидно, что она носит ребенка. От Флетчера.

Вера грела руки у очага. Последнее время она носила митенки — перчатки, у которых была обрезана верхняя часть пальцев. В них не так мерзли руки и было удобно заниматься хозяйством. Элизабет сидела рядом.

— Бетси, — окликнула ее Вера, — по-моему, стучат в дверь.

Элизабет прислушалась: ей тоже послышались какие-то звуки у входной двери.

— Я пойду посмотрю, — сказала девушка.

— Я сама, — ответила Вера, — оставайся на месте, тут по крайней мере тепло.

Вера укуталась в шаль, прикрыв свой округлившийся живот, и пошла открывать. Она открыла дверь в прихожую и быстро закрыла ее за собой, чтобы не выпускать тепло.

В прихожей было темно и так холодно, что изо рта шел пар.

— Иду, уже иду! — крикнула она.

Вере долго пришлось провозиться с входной дверью, и, когда она наконец поддалась, в дом ворвался снежный вихрь, который чуть не свалил Веру с ног.

— Моя дорогая, Вы не ушиблись? — спросил знакомый голос.

Вера почувствовала, что вошедший мужчина взял ее за локоть.

— Кто Вы? — спросила Вера.

Оказавшись снова в темноте после короткой вспышки света из открытой двери, Вера моргала и никак не могла разглядеть вошедшего.

— А у Вас тут темно, — прокомментировал мужчина. — Разве у Вас нет лампы, миссис Эшли?

— Нет, здесь нет, — ответила Вера с беспокойством. — Кто Вы?

Вошедший расхохотался.

— Вы и вправду не узнаете меня, миссис Эшли? Ну так я Вас сейчас обрадую. Это я, Чарльз Джонсон собственной персоной, пришел навестить Вас.

Вера ничего не сказала. Она с трудом освободила руки и отошла в сторону. Меньше всего ей хотелось чтобы он узнал о ее положении.

— А у Вас нет другого места, где Вы могли бы принять гостей? Здесь довольно неудобно, и я Вас не вижу.

— Зачем Вы пришли? — спросила Вера.

— Ну вот, любезна, как всегда. А я-то думал. Вы меня уже давно простили. Неужели Вы забыли нашу чудесную прогулку? Конечно, она была бы еще лучше, если бы с нами не было этого ужасного Айронса.

Он снова расхохотался.

— Ну ладно, я не хотел об этом говорить. Вы знаете, я просто проходил мимо и подумал, что неплохо было бы Вас проведать. Удостовериться, что у Вас все в порядке.

— Проходили мимо? Это в такую-то погоду? Вам бы следовало оставаться дома, сударь.

— Ну, может. Вы и правы. Во всяком случае, здесь гораздо холоднее, чем на улице. Но не можете же Вы меня отправить назад, не подкрепив чем-нибудь мои слабеющие силы?

— У нас нет вина, — ответила Вера, прищурившись.

Джонсон изобразил горькую обиду.

— Ну, знаете, я и не просил, миссис Эшли. Хотя бы дайте мне немного поесть.

Вера подумала, что довольно глупо с ее стороны стоять в темной прихожей и обмениваться колкостями с малознакомым мужчиной. Она встречала Джонсона только два раза, и обе встречи были крайне неприятны, тем не менее этого было недостаточно, чтобы вынести окончательное суждение. Вера решила, что было бы не великодушно прогонять его.

— У нас все довольно скромно, мистер Джонсон, но, я думаю, мы сможем Вам что-нибудь предложить. Идите за мной осторожно, и я проведу Вас на кухню. Это единственное помещение в доме, которым мы пользуемся.

Вера поспешно прошла вперед, прислушиваясь к звуку его шагов и опасаясь, как бы он не подошел слишком близко. Войдя на кухню, Вера сразу же опустилась на единственный оставшийся стул: стулья, а также множество деревянных предметов были отправлены в огонь. На кухне была открыта одна ставня, и немного света проникало в помещение.

Элизабет отвернулась от очага, и глаза ее расширились от изумления. Вера с беспокойством кивнула Бетси.

— Элизабет, это мистер Джонсон, мой знакомый. Мистер Джонсон, это мисс Уаттс.

Чарльз медленно вошел в кухню и огляделся. Он окинул Элизабет таким нескромным взглядом, что девушка нахмурилась и посмотрела на хозяйку.

Вера чуть наклонила голову и плотнее запахнула шаль на животе. Элизабет поняла намек хозяйки.

— Садитесь, мистер Джонсон, — предложила девушка, не заботясь о том, как он сможет это сделать.

Бетси сразу заметила, что Чарльз хорошо одет, хотя костюм стал ему немного свободен.

Чарльз был мужчиной высокого роста с претензией на хорошие манеры. Элизабет поразил его откровенно-настойчивый взгляд, который он бросал на миссис Эшли, прогуливаясь по кухне со шляпой в руке.

Вера наблюдала за ним из-под опущенных ресниц. Он сильно изменился со времени их последнего свидания: очень похудел и одевался гораздо скромнее. Лицо было мрачным, глаза, которые и в прежние времена казались очень светлыми, сейчас были почти бесцветными.

«Боже мой, — подумала Вера, — по-моему, он голодает!»

— Элизабет, — сказала она осторожно, — у нас есть несколько яиц, чтобы поджарить их для мистера Джонсона? И чашка горячего кофе, чтобы согреть его? Боюсь, что сидр весь кончился.

— Может быть, эль? — спросил Джонсон. Вера покачала головой.

— Нет, совсем нет.

Он тяжело вздохнул, обводя кухню бледными глазами, поднял руку и пригладил волосы. Сегодня он был без парика, чего раньше никогда себе не позволял. Вера с трудом узнавала Джонсона. Теперь это был совсем другой человек. Он вовсе не был похож на того выпившего гуляку, который приставал к ней и разглагольствовал о свободе, до тех пор пока не начал говорить. Его тон не изменился.

— Что миссис Эшли, дела пошли плоховато?

— Я бы так не сказала, — ответила Вера с удивлением. — Я никогда не располагала большим состоянием, чем сейчас.

— Да неужели? А я-то был уверен, что Вы достаточно богаты. Судя по пальто, в котором Вы были на обеде, да и по всем Вашим манерам.

— Так Вы из-за этого пришли? — спросила Вера.

— Простите, что такое?

— Я подумала, что Вы пришли сюда за помощью.

— Ничего подобного, миссис Эшли, — возмутился он.

Но несмотря на свой искренний гнев, он не вышел из-за стола. Элизабет поджарила для него яичницу и кусочек хлеба, положила все на тарелку, налила горячей воды из чайника. Не говоря ни слова, подала ему еду, вилку и почти чистую салфетку. Джонсон начал жадно есть. Вере даже стало жаль его.

— Я бы с удовольствием предложила Вам еще чего-нибудь, — сказала Вера, — но, к сожалению, у нас ничего больше нет.

Бетси смущенно опустила глаза, а Чарльз нахмурился.

— Не нужна мне Ваша жалость, — сказал он.

Вера кивнула в знак согласия. Чарльз недовольно шмыгнул носом и отодвинул тарелку, вытирая рот салфеткой.

Джонсон смотрел на Веру тяжелым вызывающим взглядом. В его блестящих бесцветных глазах было столько жестокости и злобы, что даже Бетси заметила это.

Элизабет подошла к своей хозяйке и встала рядом, с ней.

Вера сидела неподвижно, укутавшись в шаль и прикрывая свой выпирающий живот.

— У Вас есть немного денег, миссис Эшли?

— Так Вам все-таки нужно помочь, мистер Джонсон? Вы пришли за подаянием?

— Ничего подобного! — с возмущением отозвался Джонсон.

Эта показная гордость делала его даже привлекательным.

— Я хочу одолжить у Вас деньги. У меня есть собственность в Нью-Йорке, и я хочу только одного — вырваться из этого Богом забытого города и поскорее попасть в Нью-Йорк. Непонятно только, как мне выбраться отсюда. В непогоду ни один корабль не выйдет в море.

Вера наклонилась вперед, прижавшись животом к столу. Малыш в ее утробе шевельнулся.

— Чего ради Вы пришли ко мне?

— Вы женщина, милая моя, а женщины так мягкосердечны!

— Но не миссис Эшли! — неожиданно воскликнула Элизабет.

— А что это за миленькая штучка? — сказал Чарльз, насмешливо разглядывая девушку. — Миссис Эшли, — продолжал он, — что за милый зверек у Вас на плече? Ну и какие фокусы он может показать? Может, мне они покажутся интересными?

Вера не обратила внимания на эти слова и взяла Бетси за руку, призывая ее сохранять спокойствие. Вера дышала медленно, стараясь успокоиться.

— Сколько Вы хотите?

— Миссис Эшли!

— Тише, Бетси, — сказала Вера, глядя прямо в лицо Джонсону, который нервно приглаживал волосы.

В конце концов он решился:

— Достаточно одного соверена, миссис Эшли.

— Соверен! — воскликнула Элизабет, не в силах сдержаться.

— Вы забыли сударь, что идет война. У меня целая шкатулка набита бумагами, которые теперь потеряли свою ценность, но соверена у меня, конечно, нет!

Джонсон мрачно нахмурился.

— Тогда несколько шиллингов. Этого будет достаточно.

Вера помолчала минуту и расхохоталась.

— Вы собираетесь занять несколько шиллингов и после этого пытаетесь убедить меня, что сможете пробраться через расположение британской армии и через лагеря восставших? Вы сторонник англичан и вряд ли сможете рассчитывать на помощь патриотов. Никто из них не поможет Вам выбраться из Бостона. Думаю, что Вы просто решили вытянуть из меня все что возможно. А я-то еще жалела Вас. Конечно, уже все Ваши друзья покинули Бостон, Ваши экстравагантные костюмы пришли в негодность. Ваши шутки иссякли! Бетси, там у нас на камине было полпени. Отдайте мистеру Джонсону, а то он никогда от нас не уйдет.

Бетси встала, чтобы взять монету и передать ее Джонсону. Но он уже вскочил со стула.

— Ну уж нет! Не так плохи мои дела. Заберите-ка эту чертову монету, миссис Эшли! Вы совсем не изменились. Такая же ведьма! Ни разу не встречал такой чертовки! А знаете, моя милая, что бы я сделал, если бы Вы меня удостоили чести провожать Вас в тот вечер до дома? Я бы никому не позволил расстроить нашу компанию или помешать мне.

Джонсон стоял рядом с миссис Эшли, поражаясь тому, что она почти не реагирует на поток его оскорблений. Она не пыталась ни встать, ни уйти.

— Будете кусаться, лапочка?

— До крови, — ответила Вера.

Джонсон совсем обезумел. Он нагнулся и выхватил стул из-под миссис Эшли. Вера вскочила, с трудом удержавшись на ногах. Шаль упала к ее ногам.

Пока Чарльз приходил в себя. Вера схватила кочергу и угрожающе подняла ее.

— Так Вы уходите, мистер Джонсон? — закричала Вера.

Волосы ее рассыпались по плечам, она тяжело дышала, и с каждым вздохом ее живот вырисовывался под платьем. Чарльз нагло уставился на него.

— Ах вот оно что, — медленно произнес Джонсон. — И кто счастливый отец? Он знает? Как Вы думаете, детка? Я мог бы и сам догадаться, — он горько рассмеялся, — я мог бы и сам. Да только зачем? О нем и так уже сегодня упоминали несколько раз.

— Мистер Джонсон! Убирайтесь! — Вера швырнула кочергу в его сторону, но Чарльз отскочил.

— Так ты спала с ним? И где же он теперь? Уж я бы на его месте заплатил за удовольствие и женился бы на тебе.

— Почему Вы думаете, что мы не женаты?

— Я наводил справки.

— Что?!

— Не у него, конечно. У меня есть приятель. Он знаком с твоим любовником и следил за этим сукиным сыном. Ты жила с ним в грехе. Я знаю! А теперь он бросил тебя! А когда собака бросает свою конуру, приходит время волков.

— Убирайтесь! — закричала Вера.

Напоминание о том, что она с Флетчером не виделась несколько месяцев, было невыносимо.

Бетси решила прийти на помощь своей хозяйке. Она схватила горячую сковородку и подняла ее над головой. Чарльз был готов к борьбе, но ему не повезло. Сковородка коснулась его руки, и он с воплем отскочил.

— Бетси, подойди ко мне, дорогая. Поставь сковородку на место, — сказала Вера, пытаясь успокоить разгорячившуюся девушку.

Но Элизабет продолжала стоять в той же позе. Всю свою военную операцию Бетси осуществила быстро, и не произнеся ни единого слова.

— Думаю, что теперь Вам придется уйти, мистер Джонсон, — сказала Вера, подойдя к Элизабет. — Все, что Вы здесь наговорили, — непростительно. Я не знаю, зачем Вы сюда пришли, и мне это безразлично. Убирайтесь, Джонсон.

— Нечего тут скромность изображать!

Джонсон схватил со стола шляпу и нахлобучил ее на голову.

— Не нужна мне женщина с ребенком, да еще от того, кого я терпеть не могу! И не вздумайте молить меня о помощи. Я не откликнусь.

Закончив свой страстный монолог, Джонсон направился к выходу через дворик. Но Вера остановила его.

— Вот тем путем пойдите! Я не хочу больше терпеть Ваше присутствие в моем доме! — закричала Вера, указывая на заднюю дверь.

Миссис Эшли торжественно проводила своего неожиданного гостя до дверей, не выпуская из рук кочерги.

— Никогда больше не смейте переступать порог моего дома! Или, клянусь Вам, я использую вот это. — Вера подняла кочергу.

Она вышла вслед за Чарльзом на улицу и сделала несколько шагов по снегу. Ветер разметал по плечам ее волосы, подхватил юбку, а шаль теперь развевалась, как знамя. Вера следила за Джонсоном до тех пор, пока он не скрылся из виду.

— Миссис Эшли, Вы замерзнете. Идите скорее в дом.

Элизабет взяла хозяйку за руку, и они вместе вошли в дом.

Вера заперла входную дверь и прошла к очагу. Она вся дрожала, не столько от холода, сколько от обиды и возмущения.

Элизабет заботливо укутала миссис Эшли одеялом. Вера завернулась в него с головой, с трудом переводя дыхание. Она присела на колени около горящего очага и положила руки на живот. Там медленно ворочался ее ребенок.

— Что-то не так, миссис Эшли? Вера покачала головой.

— Кто это был?

— Один человек. Мне он никогда не нравился.

— Это и понятно. Опасный тип.

— Да, он может быть опасен, Элизабет. И я очень благодарна тебе за помощь.

— Да ладно уж, — проворчала Бетси и отошла в сторону.

— Нет, не ладно уж! Ты очень помогла мне! — сказала Вера, поднимаясь со стула и поддерживая живот руками.

Элизабет поймала упавшее одеяло и укутала Верины плечи.

— Ах, Бетси, страшно подумать, что может случиться теперь. Бетси, я не хочу, чтобы Флетчер узнал о ребенке от этого ужасного человека. Мне нужно самой поговорить с ним, и чем скорей, тем лучше, даже если он больше не любит меня. Это ведь его ребенок! И он имеет право узнать о нем от меня. Однажды он предложил мне выйти за него замуж. Я отказалась. Тогда он ответил, что если бы знал, что я жду ребенка, он никогда не принял бы моего отказа. Я объяснила Флетчеру, что это невозможно, что у меня никогда не будет детей. И знаешь, что он мне ответил? Он спросил меня:

«Разве тебе известна воля Божия?» Господь простит меня: тогда я думала, что известна. Ведь это чудо, Бетси. Свершилось чудо! Но разве мое поведение достойно его?

Вера попыталась подняться, но Бетси схватила ее и усадила на стул.

— Садитесь, миссис Эшли. Этот человек расстроил Вас. Посидите.

Бетси усадила хозяйку и с удивлением наблюдала, как та, наклонив голову, поглаживала свой округлый живот. Девушке казалось, что Вера нежно беседует с младенцем, прячущимся в ее утробе.

— А почему он перестал присылать нам посылки? — спросила Элизабет.

Вера подняла глаза, но, кажется, не видела Элизабет и не слышала ее вопроса. Она вспоминала, как они с Флетчером танцевали на чердаке, как он спросил ее о ребенке. Ему будет больно, когда он узнает, что Вера скрыла от него это радостное известие. А вдруг ему все уже безразлично? Нет, это невозможно! Она унижает его такими подозрениями.

— Ведь это я попросила его не присылать нам больше посылок. Я не хотела, чтобы он голодал из-за нас и чтобы у него были неприятности, Бетси. Когда я видела Флетчера в последний раз, он стоял перед выбором. Он должен был решить, по какой дороге ему идти, и я не хотела вставать у него на пути. Я не та женщина, которая ему нужна. Он потерял на войне друга и больше не мог идти на компромисс. Знаешь, Бетси, я была не совсем откровенна с тобой в последнее время. Я говорила тебе, что Флетчер не бывает у нас, потому что все время занят на службе. Это только половина правды. Мы расстались, и он ничего не знает о ребенке.

Элизабет не произнесла ни слова, настолько ее поразило услышанное. Огонь в очаге становился все слабее, и девушка обернулась, чтобы разворошить горящие головешки.

— Миссис Эшли…

— Тише, Бетси, я знаю, — Вера говорила почти шепотом.

— Как Вы могли, миссис Эшли, как Вы могли не сказать ему? Ведь он любит Вас?

— Любил. Когда-то. Но разве теперь я могу быть в чем-нибудь уверена? Как знать, обрадуется ли он, когда узнает о ребенке?

Они сидели в тишине. Солнечный луч пробился через заледеневшее окно, и в его свете лицо миссис Эшли казалось перламутровым. Кремовая шаль на плечах и светлое платье удивительно шли ей. Элизабет смотрела, как Вера нежно поглаживает живот.

— Миссис Эшли, — с отчаянием простонала девушка, — что же теперь будет? Ведь если он не женится на Вас, Ваш ребенок будет незаконнорожденным!

Вера сидела выпрямившись, с закрытыми глазами. Сейчас она казалась Элизабет воплощением достоинства и покорности судьбе.

— Я знаю, — тихо сказала миссис Эшли.