Три с половиной недели вояжа — совсем малый срок. Но уже через пару дней, как только стих ажиотаж после появления домового, а расписание дежурств на камбузе перестало вызывать жаркие споры (Сашка, вопреки воли капитана, хотел набрать больше дежурств, чем Санька: мол, о пусть он лучше пожертвует частью отдыха, чем будет есть это), на корабле установилась размеренная рутина вахт, сна, приемов пищи и посиделок в кают-компании. На последних старшие члены экипажа — капитан и суперкарго — когда появлялись, а когда и нет. Они не то, что бы игнорировали более молодых и менее опытных, но дистанция возникла сама собой, и обе стороны, кажется, были ей вполне довольны. Княгиня как-то раз принесла свою арфу и присоединилась к Сашкиному с Сандрой дуэту, предложив исполнить божественно прекрасную «Арию» Баха — мол, это единственное, что она помнит хорошо и за что ручается. Бэла оказалась исключена из трио по вполне естественным причинам, Сашка чуть было не дезертировал, но в последний момент укрепился духом.
Вместе струнные звучали приятно, но Княгиня играла с таким мастерством, которого часто достигают методичные вампиры-любители на шестом-седьмом десятке лет. Двое юных меншей, особенно Сашка, не дотягивали до нее по технике, а манеры слишком уж отличались: даже музыка Княгини казалась сухой и белой.
Свободное время Балл предпочитала проводить отнюдь не за трепом с молодежью. Пару раз Сашка вынужден был зайти в капитанскую каюту — естественно, по приглашению — и оба раза заставал капитана за чтением. В первый раз он пришел за справочником Марджа — подробными лоциями системы, в которой Халифат кружился четвертой планетой. Второй раз — за письменным разрешением проведения санобработки на третьей палубе: домовой обнаружил сверчка, целого одного.
Из-за «условного пассажира»-паникера экипаж, включая Берг, ползал по подпалубному пространству, среди балласта, в полутьме. Сложил ли свои лапки героический сверчок в борьбе с санькиной патентованной отравой — вопрос остался открытым, а вот штурман получил по полной: два синяка и шишка на лбу. Идти к Балл, исполнявшей заодно обязанности судового лекаря, с такими пустяками он, естественно, даже не подумал.
Берг проводила корабельные будни еще интереснее шкипера: безукоризненным почерком (магическая печать недоступна!) заполняла толстенные талмуды тетрадей, со стальным лязганьем крутила ручки арифмометра, убористым шрифтом покрывала листы бесконечными расчетами непонятно чего…
Зато Абордаж, черный и надменный, неизменно приходил слушать людские разговоры и угоститься молоком. Однажды он даже удостоил особо пронзительную ноту своим басовитым и сочным аккомпанементом — точно в соответствии с правилами гармонии.
Васька Христофоров, не считая случая со сверчком, сидел ниже воды, тише травы. В кают-компании не появлялся (что только естественно для домового), но его и вообще по помещениям не видели. Только Сандра, посмеиваясь, рассказывала о булькающих звуках, долетавших порой из-за переборок. Так что на долю Сашки выпало общение с кормчим и пилотом. То есть это Сандра активно общалась с Сашкой и с Белкой, иной раз подавая реплики за них тоже, вытягивала на совместные «сыгровки» и всячески тормошила.
Бэла больше отмалчивалась по углам, но первая опасливая настороженность пропала. А шарахаться штурмана она перестала сразу же после взлета. Сандра учила ее умеренным скандинавским ругательствам и, кажется, наука шла впрок.
Три с половиной недели — это очень мало. Только втянулся, только привык, только чуть узнал окружающих тебя людей, заново разобрался-разучил аккорды — и на тебе: посадка на носу.
Посадка! Каждое плавание имеет начало, и каждое успешное плавание имеет конец. Сколько неудачников осталось бесконечно дрейфовать с разбитыми кристаллами и обломанными мачтами в полутьме эфира? После того, как жизни экипажа перестали зависеть от груза сухого льда — черный плющ с избытком добывает кислород из сухого воздуха кают и трюмов в обмен на небольшую долю света, — автономность плавания стала лишь вопросом запасов воды и пищи. Возможно, некоторые из затерявшихся еще живы, — те, кто вытянул билет в один конец в бесконечной череде эфирных течений и ветров. Но не будем о грустном — их путешествие окончилось. Если немного повезет, скоро они будут на планете, safe ashore . До следующего раза.
Бригантина уцепилась за неяркую желтую точку у предпоследнего чек-пойнта, и уверенно побежала к последней: тусклой от расстояния желтой звезде, баюкающей теплый и мягкий, такой необычный и обыкновенный мир. Очередной мир людей.
* * *
Запах свежескошенной луговой травы и чабреца ласково взял Сашку за щеки, поманил едва заметной ноткой розмарина и намекнул на свежее мясо, жарящееся совсем неподалеку. Вон за тем поворотом. Или вон за этим…
Белобрысов отвел глаза: не с его топографическим кретинизмом пытаться проложить курс в этом скоплении домишек и домиков, что лепились друг на друга так, словно отчаянно мерзли или тянулись к свету. Зачем они это делали, Сашка не понимал, хоть убейте: на Аль-Кариме, в благословенном городе Эль-Бахр-эль-Ахмар, было солнечно и жарко. И очень влажно: в воздухе висел влажный туман, вода от недавнего ливня все еще капала из причудливых водосточных труб с раструбами в виде демонических пастей, вспыхивала радугой то тут, то там, обдавала влажным блеском булыжник.
Еще в Эль-Бахр было изобильно. Вдоль каждой улицы здесь торговали чем угодно, от связок огненно-красных стручков, похожих на барбарис по виду и вкусу (на самом деле животного происхождения), до девушек в жены. Последние распродажи происходили возле нотариальных контор и несли на себе налет провинциальной респектабельности.
— Боги мои, ну и порядочки! — пробормотал Сашка, еле отбившись от сильно размалеванного паренька в обтягивающей жилетке и прозрачных шароварах, — похоже, в этом случае речь шла не только о бизнесе, но и о личных предпочтениях.
— Штурман, вы же бывали во внеземных портах, — усмехнулась Балл, которая следовала на несколько шагов позади — Сашке приходилось все время глупейшим образом оглядываться через плечо, чтобы ее не потерять.
— Да чего там во внеземных, по окраине русских колоний гоняли, и все… — буркнул Сашка, которому стыдно было признаваться, что за шесть лет он и впрямь только однажды побывал в порту действительно дальнего эфира. Да и то во время его ходки на «Дженнифер», когда они везли груз пеньки и смолы на регульский Чарнинг.
Как Балл среагировала на его замечание, Сашка не понял. Она ничего не сказала, а лицо ее закрывала плотная черная сетка. Сетка крепилась к закрывавшему голову и плечи платку-накидке, в данном случае ярко-алой, чтобы показать капитанский статус. Накидка называлась «чаршаф», а сетка «чадра», если Сашка ничего не путал . Все прочие части тела Балл закрывал длинный черный балахон, строго по местной моде — так или почти так одевались все встречные особы женского пола. Местная мода Сашку не вдохновляла.
— Куда теперь? — спросил Сашка.
— У укротителя джанзиров направо.
Кто такие «джанзиры» Сашка не знал, но решил, что так могут называться здоровенные зубастые гусеницы, которым кишмя кишела стоявшая у ног толстенького мрачного усача корзина, и оказался прав — Балл его не одернула.
«Чертовы лицемерные святоши, — корил Сашка за свои неудачи основателей планеты. — Всегда я говорил, что от религии сплошные проблемы».
Его еще несколько раз дернули за полы плаща (Сашка носил плащ, который, опять же по местным понятиям, полагался «передним мужчинам»), один раз привязался какой-то бритоголовый тип в желтом. Он шел следом несколько метров, чему-то визгливо возмущаясь. Пару раз на ломаном английском предложили купить последовательно вяленой рыбы, беруши и средство от запора. Однажды Сашка чуть было не потерял дорогу, засмотревшись на узорную башенку особенно изящного минарета, украшенную шестиугольными зелеными камнями. Однако вскоре они все-таки оказались у конечного пункта их маршрута: неказистого домика западной архитектуры, пугающе сильно вросшего в землю — входная дверь находилась на несколько ступенек ниже уровня почвы. Вряд ли это так задумывалось, хотя бездна их знает…
— Постойте тут, — сказала Балл. — Возможно, придется подождать около часа или даже больше. Можете отойти в тень.
— Да, капитан, — сказал Сашка, однако, движимый любопытством и проверяя границы отличия флотской дисциплины от торговой, спросил Балл: — А разве я не должен поздороваться с ними и официально вас представить?
Он как-то не думал, что роль «переднего мужчины» ограничится только сопровождением по улице.
— В обычных обстоятельства — да, — ответила Балл, и на сей раз Сашка не сомневался, что под чадрой она улыбается. — Однако эти господа уже прекрасно меня знают. Если вы представите меня, это будет означать, что вы представитесь сами. А я обещала не знакомить вас со спецификой.
— Что же мне делать? — спросил Сашка, прежде чем успел прикусить язык.
— Купите медовый пряник, — посоветовала Княгиня. — Называется «пахлава». И воды у разносчика.
С этими словами она нырнула в тень портика (ей пришлось пригнуться) и была такова.
Сашка последовал указаниям капитана: у торговца на углу приобрел пряник, но водой пренебрег — пить ему не хотелось. Как выяснилось уже после второго укуса, Княгиня и тут дала крайне ценный совет. Пришлось Сашке изменить свое мнение и напиться из ближайшего уличного фонтанчика.
Сделав это, штурман понял, что указания шкипера даже на берегу нужно исполнять буквально: вода в фонтанчике оказалась подкрашена какой-то специфической местной магией. Он не учуял ее, пока не выпил.
«Ну и ладно, — философски подумал Сашка, отрыгивая гроздь разноцветных мыльных пузырей, которые задумчиво полетели к конькам крыш, — хоть развлечение».
По его подсчетам, развлечения хватило на полтора часа: все это время Сашка стоически игнорировал хихикающих зевак, благо их тут, на улице, оказалось не так уж много.
Потом пузыри наконец-то иссякли, купленная у разносчика берестяная емкость с водой тоже подошла к концу, и Сашка крепко задумался, как ему быть. Около строения не происходило никакого движения, никто не входил и не выходил, и ему только и оставалось, что ждать с нарастающим беспокойством.
На исходе второго часа, когда тени на улице порядочно сдвинулись, а в доме напротив унылый седобородый человечек распахнул и начал мыть узкое окно с синеватыми стеклами, Сашка не выдержал и вышел на связь с кораблем.
Такие штуки — развлечение не для слабаков, но Сашке с детства удавались фокусы, для которых многим другим требовалось напрячься: тетя Галя не раз говорила ему в сердцах, что не будь он таким ленивым, давно уже стал бы архимагом. Сашка же полагал свои таланты как раз счастливым подарком, позволяющим не тратить силы на то, что другим приходится учить тяжелым трудом. Вот и сейчас: он никогда не мог усовершенствовать связь разумов до того, чтобы соединяться с кем угодно и когда угодно, но вполне превзошел ее в тех пределах, чтобы сейчас вызвать Саньку по корабельной трансляции, только коснувшись двумя пальцами хрустальной серьги.
— Златовласка, чего стучишься? — поприветствовала его Санька. — Развлекаешься?
— Никак нет, душа моя, — ответил Сашка. — Я, представляешь, капитана потерял.
— Да ну! — восхитилась Санька и, пользуясь тем, что она явно все еще была на корабле одна, добавила: — А может, ты просто ее в какой-нибудь бордель здесь продал?..
— Скорее, она меня продаст, — заметил Сашка. — Тут всегда так к блондинам пристают?
— Полагаю, да, ко всем двухметровым голубоглазым блондинам с размахом плеч в семьдесят се-ме, — беззаботно согласилась Сандра. — Ты серьезно насчет шкипера?
— Да уж куда серьезнее! Она тут меня оставила ее дожидаться у ворот, а сама слиняла. Уже третий час стою.
— Белобрыскин, Княгиня просто так не скажет. Если велела дожидаться — значит, жди, хоть до полуночи. Или ты про флотскую субординацию забыл? — последнее уже прозвучало с подковыркой.
— Даже у флотской субординации есть свои границы, кормчий Куликова, — ответил Санька, не настолько официальным тоном, чтобы обидеть, но и напоминая, что вообще-то по должности он выше. — Принимаю решение разведать, что с капитаном, — и снова неформально. — Ну в крайнем случае вытолкают меня как идиота!
— Хорошо себя оценил, — засмеялась Сандра. — Главное, правильно! — и отключилась.
Через несколько минут Сашка почувствовал, что Сандра была кругом права насчет самооценки, и что сам он ляпнул тоже вполне к месту.
Внутри вросшего в землю домика Сашка нашел самую обыкновенную контору. Она почти не отличалась от любой конторы в ОРК. Разве что секретаршами тут были не нагловатые скучающие девочки в коротких юбках, а скучающие особы неопределенного возраста в непрозрачных паранджах и чаршафах. Тоже нагловатые — что лишний раз показывает: не паранджа прививает женщине скромность. Нет, никто здесь не видел даму в красной накидке… То есть да, видели: она пила воду из кулера, кажется, спросила у кого-то дорогу… Фарид, дорогой, не у тебя?.. Как будто у меня есть дело до всяких там женщин, Махмуд, сын шайтана, когда у меня горит квартальный бюджет на весь отдел, а тут еще «Скорпион не прибыл вовремя, чтобы всем им в порту оказаться рогоносцами!
Контора, как понял Сашка, была торговым агентством и обслуживала ряд судов. Нет, не пиратов и не каперов: Сашка их названия знал. Капитаны многих кораблей — даже кораблей военного флота — старались позаботиться о том, чтобы в порту у них имелся свой агент, который сбывал бы для них груз, даже вполне легальный, по более выгодным ценам и легче бы проводил его через таможню. Именно эту роль и выполняла фирма «Аль-Ширвани и сыновья». Ничего удивительного, что Княгиня имела с ними дело. Но вот куда она потом подевалась. Может быть, они врут?..
Сашка не говорил на фарси, но народ кругом изъяснялся на причудливой смеси фарси и арабского, а арабский Сашка немного понимал. Нельзя с младых ногтей шляться по инопланетным портам и не уметь объясняться на основных земных языках (кстати, местный люд ругался по-голландски и по-русски, очевидно, полагая это менее неприличным). То, что ему удавалось разобрать, подтверждало правдивость служащих. Княгиня была тут, а потом куда-то вышла.
Да, благородный иноземец, у нас имеется задний двор, Махмуд будет очень рад вам ему показать… Что значит «не рад», Махмуд, ослиный член, шевели задницей, ты только и делаешь, что штаны протираешь! Но оттуда никуда не пройти, вы сейчас сами убедитесь.
Действительно, никуда не пройти: унылый пятачок, заваленный пустыми коробками и огороженный стеной. Может быть, Княгиню с крыши на ковре-самолете увезли?.. Крыша, вроде, плоская, а ковры стартуют бесшумно…
Сашка вернулся на пятачок у входа, который уже начал считать своим, уныло оглянулся и, сунув руки в карманы, побрел вдоль улицы. Время от времени он горестно и очень натурально вздыхал.
Дойдя до угла, Сашка снова вызвал Саньку.
— Ну что, Княже задала тебе атата? — полюбопытствовала кормчий без особого злорадства.
— You fucked up , - беззлобно отозвался Сашка. — Нет там Княгини. Давай-ка чек-ап этого здания, чур вместе.
Управление кораблем, идущим по воле ветров и течений (корабельные кристаллы — в лучшем случае страховка против воли буйного эфира), всегда требовало множество везения и немножко пророчеств. «Индекс удачи», с тех пор, как Ла Вуазье научился замерять его хотя бы с двадцатипроцентной погрешностью, стал проставляться напротив фамилии каждого офицера во флотских списках. А без умения предсказывать будущее просто нельзя получить сколько-нибудь приличное назначение.
Сашку и тут спасал от врожденной лени врожденный же талант: ему сразу легко давалось провидение в эфирном пространстве. Кассандра же развивала в себе провидческие способности со всей страстью еще в школе — для определенных целей. И добилась значительных успехов, большинство из которых не позаботилась довести до сведения сперва инструкторов в своем Торговом Училище, а потом и начальства.
Пожалуй, теперь на всей Земле и во всем эфире, Ближнем и Открытом, только Сашка знал, насколько Сандра хороша.
— Что за здание? — деловито спросила Сандра, сразу поняв по его серьезному тону, что теперь от него не отлепишься.
Сашка сосредоточился и представил вдавленный в землю домик во всей красе: с его длинными, похожими на бойницы окнами и выкрашенной в синий цвет крышей с трогательными узорами под карнизом.
Санька фыркнула.
— Чего так?
— Да там наверху у него арабской вязью всякое неприличное написано.
— Что, правда? — спросил Сашка, и ему как-то по новому увиделись красиво разрисованные стены домов, мимо которых они шли. Не может быть, и прямо на главных улицах…
— Нет, — сжалилась Сандра, — молитва обережная. Так, ну давай посмотрим, что у нас там…
В четыре руки они зашарили по местной ноосфере — той части эфира, куда можно было проникнуть «голым» сознанием. Сашка служил проводником, поэтому не мог точно сказать, что именно они нашли или не нашли. Разум Сандры, как всегда, был слишком резким для него, слишком пронзительным. Как и ее музыка, ее провидение только опиралось на его, проникая гораздо дальше, взвиваясь гораздо выше. Такова судьба любого, чей инструмент играет по басовому ключу.
— Так, ну вот, все ясно, — заметила Сандра, ослабив контакт: в физическом мире это выглядело бы так, как если бы она после акробатического этюда спрыгнула с Сашкиных плеч и осталась стоять на манеже, касаясь ладонями его предплечий. — Это работорговцы.
— Кто? — переспросил Сашка, потемнев лицом.
— Работорговцы, — ответила Санька с выверенным безразличием, за которым скрывалась глубочайшая брезгливость. — Знаю я эту картину. Десятки жизней в одну точку, чтобы потом эти Kuksugere навертели на них всякого дерьма… Pule! Хотела бы я знать, что за игры с ними шкипер устраивает…
— Это не наше дело, — оборвал ее Сашка таким жестким тоном, что Санька даже заткнулась на полуслове. — Лучше скажи мне, где капитан Балл?
— Где-где… похоже, ее куда-то повели против ее воли. На ковре-самолете, как ты и полагал. Ну, так выходит… да сам посмотри, у нее линия жизни чистая-чистая, лазурная.
Сашке сейчас дела не было ни до какой лазури, и он довольно резко принялся выспрашивать Саньку, куда да как повели, да каким путем. Наконец, узнав все, что хотел, Сашка свернул и сунул под мышку плащ «переднего» (узоры делали его особенно заметным в толпе без идущей сзади женщины). Фланирующей походкой эфирника на отдыхе он зашагал живописно искривленными улочками в сторону Рынка Аль-Хазара.
…Удача была к нему благосклонной. Если совсем по совести — то не удача, а умение заглядывать Судьбе под юбку, но не будем слишком придираться. Он нашел не только здание, где находилась Княгиня (в этом ему помогла Сандра), но и место, куда более ценное для его планов: широкий шатер, расшитый астрологическими знаками. Там играли в кости по-крупному.
Голубые глаза, светлые волосы и общая наивность Сашки надежно выдавали в нем чужеземца, а характерная походка — звездоплавателя, привыкшего к постоянной качке эфирных течений. Поэтому его приняли за маленьким столиком в углу как желанного гостя и наперебой принялись объяснять правила игры. Сашка потел, от влажности задыхался, но слушал внимательно.
Возможно, именно эта внимательность позволила ему через час с лишним уйти от ничего не понимающих местных ценителей азарта с мешочком золота. А может быть, причиной послужил врожденный талант или просьба Саньке «постоять на стреме» — она еще лучше Сашки умела обстряпывать такие дела. Например, Сандра сдавала зачеты по комбинаторике элементарно: будучи человеком относительно честным, она всегда, глядя в глаза экзаменатору, честно признавалась, что именно собирается вытащить. И вытаскивала.
Ему повезло — по окончании Княгиня еще находилась все там же: в крытом длинном здании, отведенном для продажи рабов. Ее даже еще не продали.
В рабском павильоне было суше, чем на улице: специальные заклинания отгоняли влагу. Вдоль длинных стен выстроились помосты и стенды, возле которых стояли надсмотрщики и рабы (последние чаще всего одеты куда лучше, чем первые), иногда группками, иногда поодиночке. Стенды украшали фантагравюры, изображавшие либо счастливых рабов со своими владельцами и владельцев, жмущих руку посредникам-торговцам, либо только рабов в ситуациях, призванных наилучшим образом продемонстрировать их достоинства: домохозяйка — у печи, телохранитель — с мечом и луком, молодая одалиска… Но Сашка быстро отвел взгляд от стенда с молодыми одалисками, чтобы не отвлекаться.
Некоторые торговцы, выглядевшие особенно голодно, не гнушались зазывать:
— А вот секретарша, кому симпатичная секретарша! Знает три языка, каллиграфический почерк, пэри с кофеваркой!
— …проектный планировщик, берите трехгодичный контракт проектного планировщика: умен, креативен, лоялен, работает допоздна, женат на рабыне-кухарке…
Княгиню продавали отдельно, за сиреневой ширмой, отгораживающий дальний угол помещения. Какой-то малый с мечом попытался Сашку не пустить, но профессионалом он был не ахти: Сашка легко оттер того плечом.
За занавеской сидело трое: двое господ европейского вида в строгих серых пиджаках и, собственно, Княгиня. Со своим черным балахоном она уже успела проститься, и осталась в наряде, в котором обычно ходила на борту корабля: светлые брюки (ремень на месте, но кинжала на поясе нет) и снежно-белая рубашка с расстегнутым воротом.
Руки у Княгини были не связаны, сидела она в свободной позе и оглядывала двоих мужчин ничего не выражающими глазами.
— Здрасьте, — сказал Сашка. — Я тут слышал, у вас редкая дама есть. Вампирка, да еще немолодая, да еще с Земли… не продадите?
Мужчины переглянулись.
— Феррет, кто его сюда пустил? — сухим, бесстрастным голосом спросил один. — Что это за клоун? — голос его был направлен за занавеску (по всей видимости, к охраннику), но ответил его визави.
— Я надеюсь, вы понимаете, — чопорно произнес он, — что с нашей стороны утечки быть не могло.
— Да вы о чем! — воскликнул Сашка. — Какая утечка, господа! Я молился на алтаре госпожи Лады. Она сказала мне, где моя судьба! Продайте, а?.. Я хорошо заплачу.
— Прошу прощения, господин, я подумал, что убивать его пока не за что, — пробасил охранник из-за занавески.
— Меня очень интересует, почему ты не смог не впустить его, не убивая, — покачал головой первый, и снова спросил у Сашки: — При чем тут Лада, молодой человек, какая судьба?.. Разве не понимаете, что так дела не делаются? Редкая наемница уже сговорена по контракту моему уважаемому партнеру. Вы, конечно, можете выкупить ее контракт, но разговаривать нужно уже не со мной, а с ним.
Сашка с честным выражением лица развернулся ко второму господину, в душе сильно недоумевая, отчего Княгиня не вскочит и не покажет им всем, с какой стороны у корабля киль. Потому что нельзя даже и предположить, что капитан эфирной бригантины (к тому же явственно боевой капитан) не справится с двумя штафирками! Предположим, она еще сомневалась, пока была одна; но теперь-то, когда появился Сашка…
Впрочем, может быть, еще не все потеряно, и ее удастся просто выкупить без лишнего шума? Зря, что ли, старался, столько денег выигрывал.
Вдруг по другую сторону сиреневой ширмы закричали:
— Шулер! Ловите шулера!
Потом еще больше шума, и чей-то отчаянный фальцет:
— Во имя всех богов, не допустим непотребства! Шайтан с волосами цвета ослиной мочи украл наши деньги!
Господа в костюмах переглянулись, Феррет снаружи раздернул занавеску, намереваясь, очевидно, хватать и вязать Сашку — все это происходило очень медленно, даже лениво. Не из-за Сашкиных нервов: просто кто-то сильной рукой растянул его время. И на этой тонкой струне резкий голос Княгини сыграл:
«Единственный выход — магия крови, штурман. Иначе никак».
«Что?» — ошалел Сашка: не столько от того, что шкипер вышла на его прямой канал, сколько от смысла ее слов.
«Меня повязал старший вампир. Я вам даже приказ отдать не могу. Что вам еще неясно?»
«Все!», — хотел ответить Сашка, но вместо этого рыбкой прыгнул к Княгине, наплевав на то, что Феррет может выпустить по нему заклятье-другое, и сшиб ее со стула. Вдвоем с капитаном они покатились по полу, и Сашке таки удалось сделать то, чего дед велел ему никогда в жизни не делать: вонзить клыки в чужую шею. Более того, в вампирскую.
А не делать дед этого советовал по одной-единственной причине: «Ты, парень, слишком легковесный — и второго не удержишь, и себя погубишь».