Утром едут речицкие мужики на базар. Слышат: музыка гремит где-то рядом. Оставили сани и пошли глянуть. Видят чудо невиданное: сидит на пне мельник с Речицкого фальворка с сынами, посреди замерзшего болота, кожухи и сапоги поснимали, да на кустах развесили. И играют, да так весело и красиво! Подошли мужики поближе — не замечает их мельник, ни сыны его. А все играют, на болото смотрят, улыбаются кому-то. Тронул, самый смелый из любопытных, мельника за плечо — тот играть перестал, да на мужика и смотрит. Улыбаться сразу перестал, вскочил на ноги:

— Матерь Божья! Срам-то, какой!

Растормошил мельник сынов, оделись они и домой поехали — благо знали их хорошо мужики речицкие, вот и вызвались им помочь добраться до дома. Дома мельничиха заставила мужа с сынами раздеться прямо на дворе, и всю одежду их сожгла. Вместе со скрипками и бубном. А как помылись, в чистое переоделись, так и отправились все вместе в костел, на исповедь и на причастие — благо воскресенье было.

Только пришли после костела — так сразу к сундуку и кинулись, где кошель с золотом был, что незнакомец прошлым вечером дал. Глянули — а на месте кошеля только листья осенние, желто — красные, кучкой лежат.

Вот такая история. А предок мой, мельник, больше на скрипке с тех пор не играл. И сыны его тоже. И никто из потомков их, музыкантами никогда не были.

Всякое бывало, во времена седые да славные.