Чудесное предание

Сотворилось это чудесное событие тогда, как гласит предание, когда вознесшийся во славе с горы Елеонской Спаситель мира уже занимал Свое место одесную Отца Бога… Только Пречистая Богородица оставалась на земле, окруженная святыми апостолами, продолжавшими жить в Иудее.

И пронеслось первое лето, наступившее вслед за всем тем (Великим и Светлым, что совершилось и на Голгофе, и в Иерусалиме). Подошла осень. И задумались двенадцать апостолов, видя, как стремительно протекает земное время.

– Возможно, ли нам медлить дальше? – говорили они. – Неугасим огонь Христова учения в сердцах наших. Но для того ли Иисус, распятый, и учил нас, и страдал на Кресте, чтобы мы оставались без дела в Иудее, а не шли бы во все стороны проповедовать Слово Божье?

И сказав это, направились святые апостолы к самой Богоматери и, поклонившись до земли, просили Ее принять участие в общем совете.

– Прости нас, Владычица! – сказал Матери Божьей апостол Петр. – Но нужно всем нам спешить в путь, дабы не оставлять в неведении людей иных стран, еще не ведающих ничего о твоем Пресвятом Сыне! Благослови нас на дальнюю и трудную дорогу… Мы пойдем во все страны земли, дабы просвещать мир силой нашего слова.

Поклонилась в свою очередь Богоматерь апостолам и сказала:

– Истину говоришь, Петр! Пора нам всем идти по свету, оповещая людей о Слове Моего Сына… Нельзя и Мне оставаться здесь. А потому и я пойду туда, куда укажет воля Того, Чье учение мы понесем с собою.

В ответ Богородице опять поклонились апостолы и вместе с Ней решили бросить жребий: кому и куда идти для Божественной проповеди.

Понаделали дощечек с надписями и, накрыв их хитоном апостола Петра, стали брать из-под него дощечки одну за другой… Протянула руку Богоматерь и вынула свой жребий.

«Иверия», – прочли на дощечке апостолы.

– Дальний путь предстоит Тебе, Пречистая Матерь! Земля эта лежит среди трудно проходимых гор и стремительных горных потоков, и люди, ее населяющее, живут набегами и войной… Трудно будет Тебе, Владычица, проповедовать среди них учение Твоего Сына и Господа нашего!

– Таков мой жребий – сказала Богородица. – Так, видимо, желает Он, Мой Пресветлый Сын, вознесшийся на Небеса… И не взойдет два раза солнце, как я уйду в Иверию!

Но не пришлось Владычице отправиться в далекие Кавказские горы. В ту же ночь снова явился к Матери Божьей Архангел Гавриил, более тридцати лет назад впервые представший перед скромнейшей Пречистой Девой с великой и благой вестью.

– Будь благословенна, Божественная Матерь! – произнес Архангел. – Но не трудись направлять Свои стопы туда, куда указал Тебе вынутый жребий… Далекая Иверия просветится Словом Божьим в свое время и без Твоих забот. А Тебе, Пречистая, будет дана другая страна и удел… Так желает Твой возлюбленный Сын на Небе… Такова Его воля!

– Какая же это страна? – спросила Архангела Богородица.

– Неведома она и мне, Владычица! Познаешь ее, когда Твоя нога ступит на берег ее.

И улетел Архангел от Божьей Матери в селения небесные.

Жил в эти времена на острове Кипре благочестивый епископ Лазарь, впоследствии причисленный к лику Божьих святых. И весь народ, населявший Кипр, хорошо знал, что был не простым человеком этот епископ, а таким, подобного которому нельзя было найти и среди миллионов смертных, населявших землю. Ибо не было среди них такого смертного человека, какой успел бы познать смерть после жизни и после смерти вновь возвратиться в жизнь. А епископ Лазарь из Вифании был именно таким человеком, ибо в прошлом его воскресил из мертвых Сам Господь Иисус Христос после четырехдневного пребывания в гробу.

И редкий из жителей Кипра не уверовал в учение Спасителя мира, преподанное впоследствии воскресшим Лазарем, который был высокопочитаем на острове, и как епископ и как удивительный подвижник Божий.

Неизменно была наполнена тихим светом любви и благодарности к своему Великому Учителю душа епископа Лазаря. Хорошо и радостно жилось ему на острове Кипре.

Но была у епископа одна великая забота, одна тоскливая мысль, не дававшая ему покоя, несмотря на все молитвы. Этой заботой являлось стремление хотя бы еще только один раз в жизни повидаться и побеседовать с Пречистой Матерью его Пресветлого Учителя, давшей епископу обещание посетить его на Кипре, если это окажется возможным.

– Кипр отделен от Палестины морем, – сказала Лазарю при прощании Владычица. – Будет корабль, приплыву к тебе, Лазарь!

И пришло время, когда смог епископ, пользовавшийся любовью своих учеников, послать от Кипра к палестинским берегам новый, крепкий корабль за Богоматерью! И узнала о его прибытии к палестинскому берегу Богородица на следующее утро после метания жребия и явления Ей Архангела Гавриила… Вместе со святым апостолом Иоанном села Она на присланный корабль и двинулась в дальний путь по морским просторам.

Но когда корабль с Богородицей вышел в открытое море, поднялась сильная буря. И хрупкое деревянное судно со снастями, поломанными ветром, долгое время носилось по суровым волнам, готовое ежеминутно погибнуть.

Но такой конец не был сужден слабой ладье, принявшей на свой борт Пречистую Матерь Сына Божьего… При свете восходящего солнца буйные волны прибили полуразбитый корабль к какой-то неизвестной стране, с первых же мгновений поразившей взор усталых морских путников своей необыкновенной красотой.

Высокая, упиравшаяся своей вершиной в облака невиданная гора уходила к голубому, южному небу. А вся поверхность этой горы: ее склоны и долины – были покрыты прекрасными вековыми деревьями самой различной и причудливой формы. Густолиственные, поднимавшиеся до небес кедры, украшенные вьющимися по их стволам цветами омелы, капризные певги, стройные кипарисы, тенистые платаны, черные тополи, плакучие ивы, громадные каштаны, маслины, миртовые, миндальные, апельсиновые и лимонные деревья – все это чудесно благоухало и как бы радовалось своему существованию под солнцем, сотворенным Богом.

Посмотрела Божья Матерь на всю эту прелесть, залюбовалась ее красотой и обратилась к апостолу Иоанну:

– Что это за великолепный край перед нами и что за люди обитают среди этих роскошных рощ и цветов омелы?

– Не знаю, Владычица! – ответил апостол, пытливо всматриваясь вдаль. – Но вижу, что живущие здесь люди еще бродят среди адской тьмы и обольщены злыми учениями, мешающими им приблизиться к царству Вечного Света…

И протянув руку, святой апостол указал Богородице на ряды каких-то каменных изваяний, расставленных среди прибрежных кипарисовых рощ. Это были идолы служителей Аполлона, в числе многих тысяч населявших прекрасный уголок этой южной земли.

Низко опустила свою голову опечаленная Мать Сына Божьего.

– Что делать? – с грустью сказала она. – Нелегкий удел достался нам… Но что бы ни ожидало нас в этих местах, мы должны оставить корабль и идти к заблудшим, дабы поведать обо всем – скорбном и чудесном, – что совершилось на Голгофе.

И смело сойдя с полуразбитого судна, Пресвятая Дева легко ступила на золотой песок неведомого берега.

Но едва ступила Она на берег, совершилось неслыханное и невиданное чудо, наполнившее трепетом даже сердца старых матросов корабля Богородицы, упавших в ужасе у ног Ее. Нежданным грозным гулом неслыханных голосов наполнился воздух чудесного полуострова. И ясно видели тогда сбегавшиеся со всех сторон жители, как открывались и закрывались уста каменных идолов, чудесно оживших и испускавших вопль:

– Люди, обольщенные Аполлоном! – возглашали изваяния. – Идите на Климентову пристань и примите Марию, Матерь Великого Бога Иисуса!

И народ все бежал и бежал на этот каменный зов…

Кроткая, тихая и прекрасная, как вечная жизнь праведника, стояла на береговом песке Богоматерь… И весь народ благоухающего полуострова пал перед Ней на колени и поклонился Ей и уверовал в Иисуса Христа Распятого и Воскресшего.

И благословила Богоматерь всех, склонившихся перед Ней язычников.

– Благодать Сына Моего да пребудет на месте сем! – сказала Она. – И не оскудеет милость Сына Моего на месте сем до скончания века!.. А я буду горячей ходатайницей о месте сем пред Сыном Моим…

И утвердилась с тех пор на полуострове том истинная Христова вера – вера православная. И один за другим вырастали на нем храмы православных подвижников и молитвенников Божьих.

Далеко понеслась по свету тихая слава о чудесном крае, просвещенном Христовой Истиной Самою Ею – Пречистой Матерью… И познал весь мир, что имя тому краю Афон, или, по-гречески, Athos.

А Матерь Божья, оставив афонскому народу апостольского мужа для укрепления и наставления в вере, вскоре уплыла на Кипр для встречи и беседы с Лазарем Четырехдневным, с великой радостью встретившим Пречистую гостью.

 

Святая гора Афон

В числе святых мест Ближнего Востока, привлекающих к себе взоры всего христианского мира и до недавнего времени служивших целью благочестивого паломничества, Святая Гора занимает особое исключительное положение. Больше тысячи лет она является главным приютом православного греко-славянского монашества. А последнее во все время своего здесь существования стояло на высоте иноческих идеалов и служило образцом истинной религиозно-созерцательной жизни.

Здесь находили себе тихое пристанище все те, кои стремились путем молитвы и поста вдали от мира и его прелестей достигнуть высокого нравственного совершенства. Здесь успокаивались мирские страсти, забывались невзгоды и бедствия бурной политической и общественной жизни. Здесь царило полное духовное довольство при скудости внешней обстановки, непрерывно совершались высокие аскетические подвиги, возгревалась истинная любовь к Богу и ближним.

Оставаясь всегда верными заветам и преданиям древних христианских аскетов и пустынножителей, афонские иноки были строгими ревнителями учения православной церкви и просвещенными его защитниками. Их принципом при этом было строгое соблюдение христианских догматов и канонов.

Всякий раз, когда церкви угрожали ложные и гибельные учения, афонские монахи смело выступали на борьбу с ними и энергично защищали чистоту церковных истин. И свой обличительный голос они поднимали даже против византийских императоров.

Затем, Афон всегда был очагом просвещения… Многие из святогорских монахов достигали замечательных успехов в научных своих занятиях и ознаменовали себя выдающимися учено-литературными трудами в различных областях знания. У них в обычае было учреждать при монастырях школы для приготовления клириков из среды иноков, а также устраивать библиотеки.

И ныне на Афоне сохранились богатейшие собрания греческих и славянских рукописей и книг, привлекающие к себе внимание ученых всего мира. Эти библиотеки собирались в течение веков трудами самих иноков, которые считали переписку рукописей делом благочестивым.

Афонские библиотеки имели громадное просветительное значение не только для греков, но и для славян, в частности и для нас русских. Отсюда именно, чрез посредство славянских обителей, наши предки черпали свои познания по вопросам религиозно-нравственным, историческим, философским. Здесь именно скрывался тот кладезь духовной мудрости, которую наше отечество получило в наследие от византийских греков.

Далее, Афон всегда был строгим хранителем церковно-богослужебного устава и ревностным его исполнителем. И здесь, в обителях греческих и русских, ныне церковный устав является главным основоположением всей жизни, которая всецело и регулируется, в зависимости от литургических и обрядовых его предписаний.

Кроме того, единством духовных целей Афон издревле роднил все племена и соединял в одну общину представителей разных народностей. Все стремились на Святой Горе к одной лишь цели – вечному спасению. Для всех Афон был самой высшей школой православно-христианского подвижничества. Это был монашеский рай, место святое, дом Божий и Врата Небесные.

Чудесны и храмы в святогорских обителях!.. Чудесны не только как вековые святыни, но весьма интересны они в архитектурном и художественно-иконописном отношениях. Афонская живопись, иконы, фрески, мозаика, древняя утварь и проч. служат предметом весьма тщательного исследования со стороны не только православных, но и многочисленных инославных ученых. На Святую Гору Афон предпринимаются целые экспедиции и командируются ученые комиссии для тщательного изучения афонской живописи, исторически выработавшейся в особый стиль и вылившейся в своеобразные формы (Панселин).

Наконец, афонские монахи всегда чутко прислушивались и к несчастиям внешнего мира: всякий раз, когда Православному Востоку угрожали те или иные бедствия, они шли к нему на помощь. Щедро благотворили бедным и неимущим во время голода или после нашествия врагов, снабжали греков деньгами на устройство школ, церквей, благотворительных учреждений и т. п.

Таким образом, с полным правом можно сказать, что Святая Гора Афон в течение ряда веков является центральным очагом религиозно-созерцательной жизни Православного Востока, главной школой аскетических подвигов для всего православного мира. Она является ревностным хранителем церковного предания и христианского просвещения, необоримой твердыней православия и замечательным культурно-историческим памятником – Горой Святой, по преимуществу.

Таково историческое значение Афона.

 

Тихий небесный свет

Многие сотни лет обитали на Афоне тысячи православных иноков-отшельников. Продолжают они там обитать и поныне, несмотря на многие внешние причины, в значительной степени ухудшившие положение этого многовекового монашеского царства.

За продолжительное время существования этого царства радости Божией сложился и особый, весьма выразительный и в то же время истинно достойный тип афонского монаха. И этот тип заметно отличается от православных иноков всех других, внеафонских обитателей, хотя бы и самых безупречных в своем благочестии.

Прежде всего, всем афонским монахам присуща какая-то необыкновенная жизнерадостность, соединенная с неизменным радушием и любезностью. И когда мне пришлось ознакомиться с длинным рядом этих милых и навсегда оставшихся в моей памяти людей, то я под конец задумался над вопросом: каким способом учатся они на Афоне радушию и любезности, откуда черпают они свою неизменную жизнерадостность, столь дорогую для каждого их собеседника-мирянина, приходящего весьма часто к ним с усталой и разбитой душой?

И совсем случайно на этот тайно промелькнувший в моей голове вопрос просто и открыто ответил один из старых афонских иноков, беседовавший со мной в Андреевском скиту. «Весь Афон – царствие радости Божией! – сказал он. – Сама Богоматерь разбросала по нему эту радость с высоты небесной. Вот она и цветет теперь повсюду вечным цветом… Радость Божья здесь кругом: и в горах, и в ущельях, и на прекрасных полях, возделываемых братией. Куда не направишь взор, всё вечно цветет, красуется и радуется… Как же не стать здесь и самому человеку вечно радостным, если он живет праведно?.. Пробудет монах на Афоне год, два, десять лет и впитает в себя Божью радость от природы, а потом уже и ходит всю жизнь с ней в сердце. Иначе и быть не может!.. А у кого Божья радость в сердце, разве может он быть злобным и неприветливым с другим человеком?.. Вот и вся наша афонская школа для общения с людьми».

Этого объяснения, простодушно данного старым иноком, было для меня вполне достаточно, чтобы уразуметь причину замечательной жизнерадостности афонских насельников.

Но нельзя, по справедливости не отметить и еще одной положительной черты, свойственной афонитам. Все они отличаются исключительной ясностью ума и высокой духовной настроенностью. Хотя серьезно занимающихся науками, ученых монахов и немного на Афоне, зато под конец жизни почти каждый отшельник-старец может быть почтен за настоящего мудреца, снабженного целой сокровищницей самых удивительных знаний.

Мы живем в такие времена, когда большинству культурных людей самое определение «святой» или «подвижник Божий» не только кажется ненужным и странным, но иногда попросту и смешным, не заслуживающим серьезного внимания. Тем не менее, несмотря на всю жестокость нашего материалистического времени, среди множества мирских людей все же найдутся такие, которых вполне определенно заинтересует вопрос: существуют ли на современном Афоне настоящие, выдающиеся подвижники Божии, существуют ли там люди, действительно дошедшие до грани настоящей христианской святости, одна встреча с которыми могла бы изменить к лучшему все течение жизни погрязшего в мирской суете человека? Существуют ли там такие иноки, от которых уже определенно излучается тихий небесный свет и сила Божья? На такие вопросы с чистой совестью можно ответить только утвердительно.

Да, конечно, такие люди на Афоне существуют! Только найти их и приблизиться к ним для беседы и наставления не так легко, как это могло бы иметь место при встрече с другими людьми, тоже носящими монашеское платье и попадающимися на нашем пути при житейской обстановке в разных частях света. Истинные святогорские подвижники очень скромны, уединенны и очень далеки от мира вместе со своими подвигами. Они старательно скрываются от того же мира по своим келлиям и пустынькам, заброшенным каливам и уединенным пещерам. А потому духовные достижения их остаются зачастую неизвестными даже ближайшим обитателям и другим монахам.

Отличающихся особо строгой жизнью старцев на Афоне достаточно и теперь. Существуют и поныне в уединенных уголках Святой Горы великие подвижники, большую часть суток проводящие в молитве и крайне редко выходящие из своих отдаленных убежищ. Они покидают их только для того, чтобы повидать своего духовника и приобщиться Святых Таинств.

Такие афонские пустынники и теперь целыми годами ведут строго аскетический образ жизни. Даже сухари и хлеб для таких отшельников являются пищей непостоянной, которую могут они получать только во время своих посещений ближайших монастырей, когда отправляются для причастия. Кроме того, такого рода «хлебные запасы» у обитателей отдельных калив не могут, конечно, быть и обильными, уже по одной той причине, что нести на своих старческих плечах в горы большие тяжести одинокому отшельнику представляется просто непосильным.

Но вопросы питания своего тела меньше всего интересуют не только отшельников, но и вообще всех афонских иноков. Уже с первых дней своего пребывания на Святой Горе каждый ее монах твердо усваивает главную афонскую заповедь: все – для возвышения духа и молитвы, и ничего – для услаждения и укрепления своего телесного естества…

 

Пандократор

Стояло раннее утро и облака, белые, как молоко, залегли между курчавых гряд святогорских предгорий. Они шевелились там, ползли и теснились, как проснувшиеся стада овец, раздвигали и задвигали свои туманные завесы, в прорези которых сверкали алмазы и выглядывала таинственная голова далекого и седого великана – вершины Афона.

В это чудное утро в обществе благостного иеромонаха отца Николая спускался я по крутой тропинке к морю. Круто, зигзагами среди густых зарослей сбегала она все ниже и ниже. Но вот и оно – лазурное море, пенящимися волнами забегающее в узкий рукав залива, над которым замер древний и с виду совершенно пустынный греческий монастырь Пандократор… Высокий утес, омываемый с двух сторон морем, и четырехугольная стена с высокими бойницами, выросшими здесь еще в глубине веков.

Воздвигали эти стены и башни в XIII и XIV веках блестящие царьградские сановники и воины, Алексей и Иоанн Комнены – стратопедарх и примикирий. Алексей Комнен был горячим и самоотверженным защитником византийской независимости и во главе своих солдат освободил в XIII веке Константинополь от власти латинян. В память этой победы он и постановил основать греческий монастырь-крепость на Афоне, дав ему при закладе наименование «Пандократор», что значит по-гречески «Вседержитель». Было время, когда греческий Пандократор сиял своим благолепием на весь Афон и славился богатством украшения своих храмов далеко за пределами этого славного монашеского царства. Но исторические осложнения и столкновения народов неоднократно заставляли Пандократор переживать самые жестокие невзгоды и лишаться своих ценнейших богатств и украшений. А одной из таких замечательных драгоценностей монастыря является и поныне знаменитая чудотворная икона Матери Божьей «Геронтиссы», с которой связано множество трогательных преданий и чудесных легенд.

«Геронтисса» по-гречески значит «старица», женщина, прожившая свой век и окруженная, благодаря своей старости, особым почитанием людей юных и неопытных.

Нам известно, что Матерь Божья после Голгофского чуда и последовавшего за ним Вознесения Своего Божественного Сына прожила на земле еще длинный ряд лет. Следовательно, перед своим успением она достигла подлинного возраста старицы в отношении своего вида внешнего, физического. Вот такой старицей, или геронтиссой, и изобразил в глубине веков Богоматерь неизвестный греческий художник, принадлежавший, несомненно, к наиболее выдающимся представителям византийского искусства своего времени.

Матерь Божья «Старица» изображена во весь рост без младенца в руках.

– От этой иконы силою Самой Царицы Небесной не раз совершались чудесные события! – благоговейным шепотом сообщил мне русский проводник-монах, когда я прикладывался в исполненном тишины храме к знаменитому чудотворному образу. – А сама икона-то, почитай, сто лет пролежала в колодце, в воде и ничего: все краски целы… Об этом немало и в книгах написано.

Мой инок-проводник не ошибался.

В истории Святой Горы и ее насельников неоднократно упоминается о чудесных проявлениях силы и власти Божьей, отмечавших исключительную святость иконы Богаматери «Геронтиссы». Когда опустошавшие Византию сарацины напали на Пандократорский монастырь и стали его грабить, то, прельщенные богатством ризы иконы «Геронтиссы», они сорвали эту ризу, а саму икону бросили в колодец. Совершив это святотатство, разбойники двинулись в дальнейший путь по греческим землям для новых грабежей и разбоев. Но последних им совершить уже не удалось: все мусульмане-сарацины, принимавшие участие в кощунственном поступке над христианской святыней, были поражены в дороге слепотой. В этом они сами признали кару Божью за свои богопротивные действия.

И в рубищах слепцов-нищих, отстав от своего войска, побрели злосчастные сарацины-святотатцы в свои края, повсюду по пути среди христиан Византии распространяя весть о случившемся. А когда прошли времена жестоких войн и пандократорские иноки снова возвратились в свой разрушенный монастырь, они нашли чудотворную икону в колодце невредимой, несмотря на долгие годы ее пребывания в воде.

Икона Богоматери «Геронтиссы» – икона благочестивых старцев. И в особенности, благочестивых старцев больных, немощных, умирающих. В течение столетий она неоднократно изъявляла свою особенную попечительность о таковых. А потому не один старый инок Афона, готовясь к переходу через заветный смертный рубеж, обращал свои мысли к небесному покровительству пандократорской Владычицы.

– Однажды было так, что Матерь Божья Сама явилась очередному монаху во время литургии, – рассказывал мне проводник. – Монах был самый обыкновенный, служил в порядке монастырского послушания, и вдруг видит: засияло все в храме и сходит с иконы Сама Богоматерь Старица… «Поспеши с окончанием Службы и иди с дарами к старцу, что готов испустить душу в братском корпусе. Торопись!» – молвит Богоматерь. Поразился смиренный иеромонах, закончил обедню, но старца успел все же причастить перед смертью…

И много раз проявлялись подобные случаи.

* * *

Солнце уже склонилось к закату, когда я очутился на одном из высоких балконов монастыря, откуда хотел сфотографировать наиболее живописные уголки монастыря. И вдруг передо мной предстал несколько робкий и невзрачный на вид молодой монах, с трудом изложивший свою просьбу моему спутнику.

– Просит, чтобы вы зашли с вашей фотографией к его старцу… Он келейник. А старец-эпитроп готовится к смерти. Последнего издыхания, так сказать, ожидает… И вот, значит, просит вас сделать с него и келейника фотографию…

Я, конечно, с охотой, но не без смущения отправился исполнять просимое.

Старый эпитроп, тихо угасавший от неизлечимого недуга, лежал на своем скромном монашеском одре, в довольно мрачной келии, находившейся внутри старинного корпуса. Это была одна из многочисленных келий, расположенных в стенах древнего Пандократора и устроенных в глубине веков. А умирающий насельник ее уже представлял собой нечто среднее между еще живым старым человеком и полувысохшими мощами, состоявшими из костей и кожи, прикрытыми складками черной монашеской ряски.

При помощи спутника моего, отца Николая, келейник облек в схиму умирающего старца и стал рядом с одром его. А я, сделав снимок, пообещал успокоительно, что фотографии будут присланы немедленно же после их обработки и напечатания.

– Пожалуйста! – тихо по-гречески сказал умирающий. – Да хранит вас Господь Пандократор на всех путях ваших… Исполать вам, добрый господин!

И я покинул келью отходившего в вечность инока, унося с собой в суетный мир фильм с его снимком, которого самому эпитропу уже увидеть не удалось, так как моя посылка не застала его в живых…

Был трогательно тихий, меланхолический час, когда мы медленно всходили обратно по крутой тропинке холма, извивавшейся между кустами и деревьями. День умирал во всем своем роскошном уборе… Тихо колыхалось море своим безбрежным, радостно волнующимся простором. Высилось над нами неподвижной синевой чистое, южное небо.