Так как проезжие в этих местностях бывают редко, то всякое появление их тотчас же вызывает любопытство местных жителей. Хозяин гостиницы не избегнул общего правила и сразу забросал нас вопросами.

– Вы, вероятно, совершаете прогулку по горам! Сегодня такой хороший день.

– Здесь, вероятно, всегда много экскурсантов? – в свою очередь спросил я.

– Теперь еще не сезон. Летом, да… Но теперь еще все сидят в Ницце. Вы тоже, вероятно, оттуда?

– Да, – ответил я. – Я живу в Ницце. Мы захотели проехать в Месклу посмотреть…

– Место преступления в туннеле, – перебил меня хозяин. – Ну что? У вас в Ницце тоже говорят от этом? – Ну, еще бы!

Хозяин сделал сочувственное лицо.

– Бедняга господин Монпарно! – вздохнул он.

– Вы его знали? – поспешно спросил я.

– Я ли его не знал. Он всегда заезжал ко мне в гостиницу. Еще не далее как в понедельник он сидел вот тут.

Хозяин пододвинул себе стул и, не спрашивая разрешения, сел около нас.

– Просто даже не верится! Он был всегда такой веселый, остроумный! Еще в понедельник он нас так смешил… И вдруг, извольте-ка!

– Вы никого не подозреваете? – спросил я.

– На это ответить затруднятся даже, я думаю, сами судьи. Я лично думаю, что кто-нибудь спрятался в вагоне под диваном. Во всяком случае, здесь сесть в поезд убийца не мог. Он вошел или в Пюже, или еще дальше, вернее, в Пюже, так как там было известно, когда поедет господин Монпарно и с каким поездом. Он сообщил об этом заранее.

Этими сведениями нельзя было пренебрегать. Я решился наконец задать интересующий меня вопрос.

– Он приезжал сюда по делам. Вероятно, при нем были образцы материй?

– Обыкновенно, да. Он распаковывал их здесь и развозил по своим клиентам. Но на этот раз он выходил из себя: его чемодан запоздал и он должен был уехать, ничего не сделав.

– Каким же это образом? – спросил я, чувствуя, что приближается самый интересный момент.

– А вот видите ли. Он приехал к нам в воскресенье с вечерним поездом только с маленьким ручным чемоданом. Большой же чемодан, красный, который мы так хорошо знали, остался в Сен-Пьере, так как за господином Монпарно не выехал его постоянный извозчик и он должен был идти до Пюже пешком. Чемодан ему обещали доставить наутро, но так и не привезли.

– Та-та-та! – пробормотал я, стараясь скрыть интерес, пробужденный во мне этим рассказом. – Но, вероятно, все-таки в конце концов доставили, так как он оказался при нем?

– Не говорите? – продолжал хозяин. – Все утро он то и дело выходил на дорогу посмотреть, не везут ли его чемодан. Ничего подобного! Наконец в полдень, как только он сел с нами за стол, слышим, мчится какой-то экипаж и почти сейчас же врывается какой-то мальчишка и кричит:

– Господин Монпарно! Господин Монпарно! Сейчас проехал Саргасс с вашим чемоданом по направлению к Малоссене!..

– И что же господин Монпарно? – не удержался я от вопроса.

– Он рассердился и велел бежать вдогонку. Но куда тут! Чемодана не было и следа. Тогда что же делать? Стали кончать обедать. Потом господин Монпарно взял велосипед моего сына и поехал вслед за Саргассом.

– И догнал его?

– Не без труда. Этот идиот уехал еще дальше Малоссены. Как бы то ни было, они оба вместе вернулись на станцию как раз вовремя, чтобы сесть на шестичасовой поезд.

– С чемоданом, – добавил я.

– С чемоданом, которого он так и не успел открыть.

– Что же такое вдруг случилось с его извозчиком?

– Неизвестно. Это вообще малосимпатичный, хитрый человек. Он уверяет, что плохо понял. Я же думаю, что он сделал это нарочно, чтобы досадить господину Монпарно.

– Вероятно, вы правы, – сказал я, бросая многозначительный взгляд на итальянца.

Мне начинало казаться, что я напал на настоящий след. Мне сразу показался подозрителен этот извозчик. Что означала эта прогулка чемодана? Объяснение просилось само собой. Чемодан пробыл всю ночь у извозчика, и наутро ему был полный расчет доставить его перед самым отходом поезда, чтобы помешать господину Монпарно раскрыть его и убедиться в краже. Весьма возможно, что он, кроме того, не боялся раскрытия воровства и в Ницце, так как знал, что Монпарно не доедет туда живым. Но в таком случае, где он спрятал содержимое чемодана? У себя дома? Где-нибудь по дороге? Этот человек, видимо, был слишком хитер для того, чтобы не оградить себя на случай обыска. Мне очень хотелось бы знать, что думает по этому поводу мой спутник.

Но он слушал с совершенно безразличным видом и, надо полагать, ожидал, чтобы я первый, как специалист, высказал свое мнение.

Я решил воспользоваться словоохотливостью хозяина и расспросить его по поводу этого Саргасса.

– Как, вы сказали, фамилия этого извозчика? – спросил я.

– Саргасс.

– Да, да, Саргасс. Кроме него нет других извозчиков в Пюже?

– Сколько угодно.

– Почему же именно его выбрал господин Монпарно?

– Привычка. Взял его как-то раз, да так и стал потом с ним ездить. Конечно, в тех случаях, когда ездил в Сен-Пьер и Ла-Рошетт. В другую сторону его возил другой извозчик. Но так как в воскресенье он был в Сен-Пьере, то и должен был ехать с Саргассом.

– Саргасс живет в Сен-Пьере?

– Нет, он оттуда родом, но живет в Пюже. В Сен-Пьере живет его замужняя дочь.

– Как бы то ни было, порядочный человек никогда не поступит таким образом со своим всегдашним клиентом, – сказал я, желая вызвать своего собеседника на откровенность.

– Да никто и не назовет Саргасса порядочным человеком! – сказал хозяин.

– Его не любят?

– Мало того. Никто с ним не водит даже знакомства. Так, по крайней мере, я слышал. С ним самим я никогда не разговаривал. От него не выудишь ни слова. Случается, что он иногда заходит сюда по необходимости. Так ни здравствуй, ни прощай! Форменный боров. Достаточно взглянуть на него, чтобы понять, что это за человек.

– Сколько ему лет? – спросил я.

– Лет шестьдесят.

– Такой старый? – удивился я.

– Он и молодого за пояс заткнет. Настоящий колосс. Кого угодно уложит на месте одним ударом кулака.

– Ну, это только так говорится, – усмехнулся я. – Не станет же он ни с того ни с сего убивать ближнего.

– От Саргасса всего можно ожидать, вы его не знаете.

– Неужели? – недоверчиво произнес я.

– Конечно. Это зверь. Единственное его удовольствие – деньги. За деньги он пойдет на что угодно.

– Значит, – заметил я шутливым тоном, – за десять тысяч франков…

– За десять тысяч франков! – воскликнул хозяин гостиницы, ударяя по столу кулаком. – Да за такую сумму он продаст собственную дочь и отправит на тот свет родного отца.

– К счастью, последний, наверно, уже умер, – рассмеялся я.

– Уж, действительно, к счастью, – в свою очередь громко расхохотался мой собеседник.

– Значит, – серьезно произнес я, – вы бы не доверили Саргассу десяти тысяч франков?

– Даже не показал бы, если бы они у меня были. Не надо искушать дьявола. Он бы не задумался прикончить меня, чтобы прикарманить эти деньги.

– Однако и репутация у него, – улыбнулся я, очень довольный полученными сведениями.

– Спросите кого угодно, услышите то же самое.

Но с меня было пока довольно и этого. Сомнений не было. Так или иначе Саргасс замешан в преступлении.

Но если Саргасс убийца, значит, он был в поезде. Возможно ли это? Об этом надо было узнать.

– На вокзал господина Монпарно отвозил тоже Саргасс? – спросил я.

– Как же! я сам видел, как они подъехали, – ответил хозяин. – Даже помог снять чемодан. Он был очень тяжелый.

– Сто кило. Его взвешивали, – добавил я.

– Мы здесь все знаем этот чемодан. С ним всегда приходится возиться, чтобы поднять в багажный вагон.

– Ну, я думаю, Саргасс его несколько облегчил.

– Вероятно. Я его только снял с козел, а затем вернулся к себе в гостиницу.

– А Саргасс сейчас же поехал обратно в Пюже-Тенье? – быстро спросил я.

– Вероятно.

– Вы видели, как он уехал?

– Нет, я был в это время занят, но думаю, что он уехал, так как несколько минут спустя его уже у вокзала не было.

Я секунду колебался.

– Мне хотелось бы в этом убедиться, – решился я, наконец, сказать.

– Убедиться? То есть как?

Он посмотрел на меня с удивлением.

– Послушайте, – сказал я. – Вы производите на меня впечатление порядочного человека, на которого можно положиться. Мы не простые туристы, мы полицейские агенты.

Дольчепиано сделал отрицательный жест рукой. Но я не обратил на него внимания.

– По крайней мере я, так как с этим господином я встретился случайно. Что же касается меня, то я ищу убийцу господина Монпарно.

Хозяин бросил на меня растерянный взгляд.

– Кто бы мог думать! Кто бы мог думать! – повторял он, не спуская с меня глаз.

– Я имею некоторые основания думать, что Саргасс так или иначе причастен к преступлению, и мне хотелось бы знать, не вошел ли он в вагон вслед за господином Монпарно. Может быть, он спрятался. Вы сами высказали это предположение.

– Я не могу утверждать, так как меня там не было. Но если желаете, я справлюсь на вокзале.

– Хорошо, но никому ни слова о том, что я вам сказал.

– Будьте покойны, – произнес хозяин, вставая с места. Он вышел. Я видел в окно, как он перешел улицу и вошел в вокзал.

– Ну, что вы скажете? – обернулся я к итальянцу.

– А вы?!

– Мне кажется, что мы почти у цели.

– Может быть… Вы думаете, что это извозчик? – спросил Дольчепиано.

– По-видимому, да… Подождем еще. Посмотрим, какие сведения принесет нам хозяин гостиницы. Если кто-нибудь видел, как он отъехал от вокзала, значит, я ошибся.

– Как знать! – пробормотал итальянец. – Во всяком случае, здесь дело нечисто.

– Да, – согласился я, – чемодан! Но этого еще не достаточно.

– Как знать! – повторил Дольчепиано.

– Как же он мог тогда очутиться в поезде? Хотя, конечно, мы должны быть готовы ко всему, раз мы не знаем, каким образом преступник пробрался в вагон.

В комнату вошел хозяин гостиницы.

– Он уехал, – еще издали закричал он. – Как я и думал. Как только тронулся поезд, даже немного раньше.

– В Пюже-Тенье? – настаивал я.

– Да, в ту сторону.

Я ощутил легкое разочарование. Мои предположения рушились.

– Да, но ничто не доказывает, что он доехал до Пюже, – заметил я скептическим тоном. – Он мог вернуться назад, проехать другой дорогой.

Хозяин покачал головой.

– Здесь только одна дорога. Его бы видели. Пройти же напрямик пешком нет смысла, не успеть на поезд.

– Поезд мог опоздать, где-нибудь задержаться, например, в Малоссене, – настаивал я.

Хозяин снова покачал головой.

– Черт возьми! – воскликнул он вдруг громовым голосом. – А велосипед моего сына, который у меня взял Саргасс. Я о нем и позабыл. Я за ним должен был прислать в Пюже на другое утро.

– Видите! – воскликнул я, вне себя от радости.

– Да, но чтобы им воспользоваться, надо было заранее знать… А я не думаю, чтобы Саргасс…

– Все может быть! – произнес я, увлеченный своими догадками. – Поезда на этих станциях идут медленно. От Виллара до Малоссены три километра. По расписанию поезд проходит это расстояние в шесть минут, а на самом деле иногда в десять, даже в двенадцать. Прибавьте к этому четыре или пять минут остановки на станции, и вы согласитесь сами, что за это время такой богатырь, как Саргасс, мог поспеть сколько угодно.

– Трудно сказать! – нерешительно произнес хозяин. – Я бы на вашем месте съездил в Пюже. Там вам скажут, вернулся ли Саргасс в понедельник вечером и в котором часу.

– Правильно! – воскликнул я, внезапно отрезвляясь и стыдясь своего увлечения одними гипотезами. – Проверим и тогда уже будем делать заключения.

Тарелка от ветчины и бутылка пива были уже пусты. Я взглянул на своего спутника.

– Поедем?

– Как хотите! – ответил Дольчепиано, расплачиваясь с хозяином. – Оставьте, оставьте, – удержал он меня за руку. – Раз я разделяю ваши хлопоты, я должен делить и ваши расходы.

Он поднялся с места.

– Советую вам оставить ваш адрес хозяину. Может быть, он найдет нужным сообщить вам какие-либо сведения.

– Буду рад служить, – любезно согласился тот. – Остановитесь лучше всего в гостинице Ложье, если я что-нибудь узнаю, я сейчас же вам сообщу.

Дольчепиано вынул из кармана записную книжку, вырвал из нее листок и протянул вместе с карандашом мне.

– Напишите ему вашу фамилию. Мне пришлось покориться.

– Падди Вельгон! – с трудом разобрал хозяин. – Это, кажется, иностранное имя?

– Что из этого? – небрежно заметил я. – Шерлок Холмс тоже был иностранец.

И я повернулся спиной к хозяину, совершенно не понявшему, что я хотел выразить своей последней фразой. Мне это было безразлично, так как она была сказана, главным образом, для моего спутника.

Снова заняв места в автомобиле, мы медленно двинулись вперед, согреваемые яркими лучами солнца, и около десяти часов утра уже сидели на террасе одного из самых людных кафе Пюже-Тенье. Конечно, я сейчас же осведомился о Саргассе.

– Саргасс? Извозчик?

– Да, я хотел бы его видеть.

– Его тут нет! Он в Сен-Пьере, у его дочери умер муж.

– Когда же он вернется? – с раздражением в голосе спросил я.

– Едва ли он вернется, – вмешался в разговор один из присутствующих. – Он говорил, что хочет закончить свое дело и поселиться в Сен-Пьере вместе с дочерью.

Эти слова вызвали всеобщий интерес. Многие привстали с мест и начали обмениваться мнениями, которые я старался намотать себе на ус.

– Саргасс не будет больше извозчиком?

– Нет, кончает дело. Верно, здорово нажился.

– Откуда? Такая скряга, ему всегда мало!

– Говорит, получил наследство.

– Наследство? От кого?

– Может быть, от дочери.

– Как же! оставил ему что-нибудь Титэн; у самого не было гроша.

– Бернади сам видел, как Саргасс считал деньги, и сколько их еще было! Никто не хотел верить!

– Ерунда!

– Если он говорит, что это ему оставил Титэн, он врет. Титэн не мог сшить жене порядочного платья. Она всегда ходила обтрепанная.

– Тем не менее это факт. Он не будет больше заниматься извозом, так как, говорит, может теперь жить в свое удовольствие.

– Он это говорит, он? И вы верите ему? – закричал один из присутствующих. – Чтобы он перестал заниматься извозом! Такой скряга! Полноте! Даже в день похорон своего зятя и то, вместо того, чтобы остаться с дочерью и родными, он отвозил какой-то чемодан в Виллар.

Я толкнул локтем Дольчепиано; он ответил мне тем же. Мы поняли друг друга.

Эти неизвестно откуда взявшиеся деньги, это наследство, в получение которого никто не хотел верить, существовали на самом деле, и нам было известно их происхождение.

Господин Монпарно имел при себе в день своей смерти десять тысяч франков, которые бесследно исчезли.

Новая и очень важная улика против Саргасса. Более чем когда-либо необходимо было выяснить, где находился Саргасс в момент совершения преступления. Надо было открыто приступить к делу.

– Скажите, господа, – обратился я к группе разговаривавших, – чтобы попасть в Сен-Пьер необходимо проехать здесь?

– Да, но только не через площадь, а налево, через мост; дорога проходит по ту сторону реки, – объяснил мне один из мужчин.

Следовательно, Саргасса могли и не видеть. Тем не менее я снова задал вопрос:

– Вы только что говорили, что Саргасс отвозил в Виллар чемодан. Вы не помните, это было в понедельник?

Незнакомец на минуту задумался и посчитал по пальцам.

– Да, потому что похороны Титэна были в понедельник.

– Вы не можете мне сказать, вернулся ли Саргасс в этот же вечер в Сен-Пьер?

– Нет, не возвращался, – ответил мой собеседник. Я вздрогнул.

– Вы в этом уверены?

– Уверен, так как он ночевал здесь и сидел в кафе до одиннадцати часов вечера. Он выехал из Виллара слишком поздно и был здесь только в восемь часов.

Охватившее меня разочарование не знало границ. Alibi Саргасса было установлено. Если он уехал из Виллара в шесть часов вечера и пробыл в Пюже-Тенье от восьми до одиннадцати, он ни в коем случае не мог быть убийцей господина Монпарно.

– Он уехал отсюда только на другой день в четыре часа утра, – продолжал незнакомец, – и повез с собой учителя из Антрево.

Я был окончательно подавлен. Вся моя комбинация рухнула.

– Благодарю вас, – произнес я упавшим голосом, отходя к Дольчепиано.

Тот саркастически улыбался.

– Не забудьте историю с чемоданом, – сказал он.

– Что ж из этого?

– А кстати и деньги…

– Что это доказывает? – недовольно проворчал я. – Раз мы знаем, что Саргасс был здесь. Или вы думаете, что меня так интересует кража содержимого чемодана, когда речь идет об убийстве.

– А вы думаете, что между тем и другим нет ничего общего? – произнес, покручивая усы, Дольчепиано.

Его упрямство наконец вывело меня из себя.

– Но ведь мы же отлично знаем, что в момент совершения преступления он был здесь.

– Значит, вы намерены временно оставить Саргасса в покое?

– Само собой разумеется! – сухо ответил я.

И, не желая продолжать разговор, я постучал по столу и велел принести себе абсент.

Дольчепиано, в свою очередь, также приказал подать себе хинной настойки, и мы занялись едой, время от времени бросая взгляд на улицу.

Однако, несмотря на все мое старание избегать взгляда моего спутника, его насмешливый голос то и дело звучал в моих ушах.

– А история с чемоданом?.. А деньги?..

С каждой минутой мое раздражение принимало все большие размеры. Я чувствовал, что итальянец прав, что чемодан и деньги играют во всем этом деле далеко не маловажную роль, но неумение ими воспользоваться заставляло меня относиться к этим уликам скептически.

Между тем пробило двенадцать часов.

– Пойдемте завтракать, – сказал я, подымаясь с места. За завтраком мы почти все время молчали. На губах моего спутника то и дело скользила безмерно раздражавшая меня улыбка. Если бы не его сдержанность, я не удержался бы, чтобы не сказать ему дерзость. Но он делал вид, что не замечает моего настроения, и был по-прежнему любезен.

Окончив завтракать, мы снова вышли на воздух и сели за один из столиков, недалеко от группы моих прежних собеседников, занятых теперь игрой в манилью.

Они громко спорили между собой и, казалось, не обращали на нас никакого внимания, как вдруг один из них обернулся к нам и указал на съезжавший с моста экипаж.

– Смотрите, вот ваш Саргасс. Я впился в него глазами.

Экипаж подъехал к самой реке и остановился. Седовласый колосс соскочил на землю, привязал к дереву лошадь, прошел мимо нас и вошел в кафе.

Я успел его разглядеть. Таким я и рисовал его себе по рассказам хозяина гостиницы в Вилларе. Прямой, как дуб, широкоплечий, с могучими мускулами и огромными руками, он производил впечатление настоящего преступника, столько чисто животной жестокости и зверства было в его низком, изборожденном морщинами лбе, бегающих глазах и сильно развитой, широкой челюсти.

Едва он успел скрыться в кафе, я как-то инстинктивно поднялся с места.

– Надо с ним поговорить, – прошептал я Дольчепиано. Итальянец попробовал меня удержать.

– Напрасно. Вы пробудите в нем подозрение.

– Тем лучше! – возразил я. – Это поможет вырвать у него признание.

И я вошел в кафе. Дольчепиано остался у двери, но я заметил, что он не спускает с меня глаз. Я подошел к столу, за которым уже сидел Саргасс.

– Господин Саргасс? – спросил я.

– Это я! – грубо ответил он.

– Не можете ли вы отвезти меня…

– Я больше этим не занимаюсь!.. – сразу оборвал он меня, опрокидывая себе в рот стакан пива.

– Между тем, – начал я, наблюдая, какое действие произведут на него мои слова, – не далее как в понедельник вы отвозили в Виллар… и даже еще дальше… чемодан господина Монпарно…

Глаза его засверкали. Он инстинктивно поднялся с места и перегнулся через стол, почти касаясь меня.

– Что же дальше? – угрожающе произнес он.

Я сделал шаг назад, но не смутился, так как ожидал встретить с его стороны отпор.

– Вам известно, что чемодан оказался наполненным камнями?

– И вы думаете, что положил их туда я и взял себе товар? – зарычал он вдруг, со всей силы ударяя кулаком по столу.

Я понял, что его надо успокоить.

– Я этого не говорю. Но товар все-таки будут разыскивать. Многие этим интересуются.

– Кто? – зарычал он еще громче прежнего. – Может быть, по-вашему, я и убил господина Монпарно? Думайте, что хотите, мне все равно. Все знают, что я в это время сидел здесь, вот на этом самом месте.

Я это тоже знал, но если это было так, зачем же такое волнение, такой гнев? Человек со спокойной совестью обыкновенно держит себя иначе.

– Что же касается товара, – продолжал он, – то пусть произведут у меня обыск… Я не боюсь… Вот ключ!

Он бросил его на стол.

– Пусть-ка что-нибудь найдут!

Он оттолкнул от себя стол и подошел ко мне вплотную с таким угрожающим видом, что я еле удержался, чтобы не убежать.

– И передайте тем, кто мной интересуется, чтобы они оставили меня в покое, а не то… не то…

Он на минуту смолк и, едва переводя дыхание от бешенства, огляделся вокруг себя. Голос ему не повиновался. Вдруг он увидел стоявшую на столе бутылку с пивом, схватил ее и со всей силы бросил к моим ногам.

– Видите? – воскликнул он наконец и, с налившимися кровью глазами и вздувшимися жилами на лбу, резко повернулся ко мне спиной и вышел из кафе.

Я подождал, когда он уйдет, и подошел к Дольчепиано.

– Ну что? – встретил меня тот с улыбкой.

– Это он! – незаметно указал я глазами на отъезжавшего Саргасса.

– А как же alibi?

– Не знаю! – махнул я рукой. – Надо подумать… Все это очень странно!

Мы оба замолчали. Время шло. Солнце клонилось к западу.

– Что же вы все-таки думаете предпринять? – вывел меня из задумчивости Дольчепиано.

Я уже обдумал.

– Вернуться в Виллар, – ответил я, – и подождать завтрашних газет. Может быть, судебные власти уже успели открыть какие-нибудь новые данные. Возможно, что мне придется снова повидаться с Саргассом. Если удастся найти у него содержимое чемодана, он у нас в руках.

– Вы правы! – каким-то странным тоном произнес итальянец, – прежде всего надо найти пропажу.

– Покончим сначала с Вилларом, – заметил я. – Я хочу сам побывать на вокзале.

– Сегодня уже поздно, – взглянул он на часы. – Переночуем здесь, а завтра утром поедем.

Я принял это предложение и воспользовался свободным вечером, чтобы написать Софи Перанди и вместе с отчетом сегодняшнего дня лишний раз повторить ей, как я ее люблю.