1. Биография

Джон Локк родился в 1632 году в семье судейского чиновника, сражавшегося на стороне парламента во время гражданской войны. Он получил в семье пуританское воспитание, а затем поступил в Оксфорд, где изучал в основном медицину и право. Под руководством видного английского естествоиспытателя Роберта Бойля Локк участвовал в ряде экспериментальных исследований природы, но по «естественнонаучной» стезе в конце концов не пошел. После учебы Локк долгое время преподает в Оксфорде. В то время он придерживается довольно консервативных взглядов, поддерживает абсолютную власть и реставрацию Стюартов. В 1666 году Локк встречается с лордом Шефтсбери и становится его домашним врачом, собеседником и другом. Лорд Шефтсбери был крупным английским политиком, он начал свою карьеру еще при Кромвеле, а потом и при Реставрации. Шефтсбери принадлежал к партии вигов, то есть к партии относительно либеральной (что в те времена означало защиту прав сословий от притязаний абсолютизма, защиту свободы торговли, а также пуританскую, радикально протестантскую ориентацию). Ко времени встречи с Шефтсбери Локк меняет свои взгляды и тоже становится вигом. Локк стал домашним врачом и учителем семьи Шефтсбери, а затем, по представлении своего патрона, в 1660–1670‑х годах занимает ряд государственных должностей. В это время Локк, находясь на службе у Шефтсбери и вращаясь в светских кругах, пишет свое основное философское сочинение, Опыт о человеческом разумении (закончен в 1686 году). Основной принцип этого трактата состоит в опытном происхождении человеческого знания. Человек рождается не с готовыми идеями, а познает мир как бы с чистого листа. Сначала он получает разрозненные ощущения, которые Локк тоже называет идеями, но «простыми», а затем под действием рефлексии, самонаблюдения, постепенно объединяет, сочетает и обобщает их в идеи «сложные» — восприятия и общие понятия. Язык фиксирует и структурирует их, но не играет, как у Гоббса, конститутивной роли в познании. Политически работа Локка несет эмансипаторную, индивидуалистическую идеологию — человек доходит до всего своим собственным умом и остается поэтому «себе на уме». Отсюда огромная роль, которую играет воспитание, «просвещение» — нет врожденных идей об устройстве мира, равно как и о добре и зле, поэтому до теоретических и практических истин надо доходить опытным путем.

У Гоббса, казалось бы, тоже все начиналось с опыта, с ощущений и их сочетаний. Но у него происходит диалектический переход к определяющей роли государства в познании. У Локка такого не происходит — он последовательный эмпирист. Но посмотрим на дело с другой стороны: Гоббсу опора на ощущения позволяет отвергнуть всевозможные схоластические понятия и даже эвакуировать самого Бога в суверены потустороннего мира. Опыт у него — это хаос, который должен быть потом искусственно упорядочен. Локк же абсолютизирует опыт, но ценой его рационализации и нормализации. Не случайно ощущения называются у него «идеями»: нет необходимости прибегать к врожденным идеям, потому что разумен сам мир, и человеку остается только считывать эту разумность опытным путем. Гоббс выводит из опыта войну против всех, а Локк выводит из опыта очевидность бытия Бога и нравственного «закона природы» (отрицая, конечно, врожденность этих идей). Как мы увидим еще не раз, двигаясь от Гоббса в более либеральную сторону, находясь гораздо ближе, чем Гоббс, к современной идеологии, Локк в то же время совершает от интеллектуального радикализма Гоббса возврат к схоластике, к презумпции божественного порядка.

Но вернемся к нашему биографическому очерку.

В 1683 году в Англии разражается политический кризис: нарастает конфликт между абсолютистскими. притязаниями и прокатолическими симпатиями Карла II, с одной стороны, и пуритански, свободолюбиво настроенной частью общества, с другой.

Шефтсбери арестовывают, он бежит из заключения в Голландию, где вскоре умирает. Локк в 1684 году тоже уезжает в Голландию. В 1685 году Карл II умирает, и на престол восходит его брат Яков II (в последние годы уже фактически возглавлявший правительство) — правитель еще более абсолютистски настроенный, чем Карл, и, кроме того, откровенный католик В 1688‑м происходит так называемая «Славная Революция». Парламент свергает Якова Второго и призывает на его место «штатгальтера» (то есть «президента») Голландии Вильгельма III Оранского. Тот приходит из Голландии с армией, к которой присоединяются многие англичане, и Яков II вынужден бежать из страны. Вильгельма коронуют, но уже с ограниченными парламентом полномочиями, то есть фактически Англия становится конституционным государством, что и фиксируется в подписанном в 1689 году Билле о правах. Позднее эти события получили название «Славной революции».

В течение этого кризиса, где — то с 1679 по 1689 год, Локк работает над своими политическими трудами: двумя Трактатами о Правлении и тремя Письмами о веротерпимости. Первое письмо о веротерпимости было опубликовано (под зашифрованным именем Локка) в 1689 году в Голландии. В нем Локк предпринял довольно смелую по его временам защиту религиозной свободы от вмешательства государства. Это ярко написанное письмо с тех пор стало классикой либерализма. Тем не менее не надо забывать, что Локк, проповедуя полную свободу культа, оправдывает в этом письме нетерпимость к католикам (которые самим фактом своего вступления в церковь якобы переходят на службу другому государю, то есть папе) и атеистам (потому что они не будут соблюдать общественный договор). Это тем более интересно, потому что одним из главных прегрешений Якова II была в глазах вигов его Декларация веротерпимости (1б87) — к католицизму. За «терпимостью» к другому может скрываться переход на его сторону и оставление собственных позиций. В политике (вспомним Шмит — та) часто возникает вопрос: «либо — либо». И спор у Локка с Яковом не о либерализме, а о принципиальных позициях, в одном случае католических, а в другом — пуританских, причем оба провозглашают их в форме «веротерпимости».

Вернувшись в Англию в 1688 году, Локк публикует в 1б90‑м свои «Трактаты о правлении», но анонимно, видимо опасаясь, что они даже излишне политически радикальны. В первом Трактате Локк долго, подробно опровергает точку зрения влиятельного тогда идеолога абсолютизма Роберта Филмера. Филмер, в своей книге «Патриарх», доказывал, что короли имеют божественное право царствовать по той простой причине, что они непосредственно являются потомками Адама по старшей линии. Локк изобретательно отвергает эту абсурдную доктрину, опираясь на Библию и на здравый смысл. Одним из аргументов становится отделенность порядка семьи от порядка государства — принцип, который перейдет и во второй Трактат.

Второй Трактат, посвященный уже «истинному происхождению, области действия и цели гражданского правления», воспринимался многими как прямая апология «Славной революции» 1688–1689 годов. Действительно, в конце трактата Локк защищает право народа свергнуть тираничного правителя, причем оговаривается, что это право действует при условии согласия большинства народа. Но как было показано совсем недавно, большая часть трактата была написана раньше, вне прямой связи с событиями 1688–1689 годов, а в это время Локк только расставил политические акценты.

После своего возвращения в Англию Локк возвращается к активной общественной жизни, занимает правительственные должности, консультирует парламентариев, ведет философскую переписку. Конец его жизни отмечен всеобщим уважением и признанием.

Он умирает в 1704 году — и так до самой смерти и не признается, что он написал «Трактаты о правлении». Но слава Локка будет только расти на протяжении всего XVIII века.

Это — без преувеличения самый популярный и влиятельный мыслитель эпохи Просвещения. Именно его идеи о происхождении знания из опыта, о важности воспитания и науки для развития нравственных качеств человека, об ограничении государственной власти природным законом сформировали ядро идеологии Просвещения. Можно даже сказать, что Локк был более типичным представителем Просвещения, чем большинство философов т. н. эпохи Просвещения (ведь последние в той или иной мере критиковали и ограничивали притязания разума и его оптимизм).

 

2. Второй Трактат о правлении

Итак, перейдем ко второму Трактату о правлении

Как и Гоббс, Локк начинает свое политическое учение с «естественного», то есть негосударственного, состояния человека — состояния свободы и равенства. Но, в отличие от Гоббса, у Локка это «состояние свободы» не есть тем не менее «состояние своеволия» (licence). В нем действует закон природы:

Каждый из нас, поскольку он обязан сохранять себя и не оставлять добровольно свой пост, обязан по той же причине, когда его жизни не угрожает опасность, насколько может, сохранять остальную часть человечества и не должен, кроме как творя правосудие по отношению к преступнику, ни лишать жизни, ни посягать на нее, равно как и на все, что способствует сохранению жизни, свободы, здоровья, членов тела или собственности другого.

Наличие этого «закона природы» не противоречит радикальному эмпиризму: еще в 1660‑х годах Локк написал, но не опубликовал несколько «Опытов о законе природы», где пояснил, что этот закон существует не в качестве врожденной идеи, а прямо считывается человеком из мира. Поскольку мы видим факт своего существования и понимаем, из здравого смысла, что оно не могло появиться

из ничего, то, значит, нас создал Бог, мы и другие люди являемся его «собственностью» и поэтому должны ее блюсти.

По Локку, естественное состояние не катастрофично, как у Гоббса, а наоборот, совершенно нормально и разумно, но в нем есть одно «неудобство». А именно судьей и исполнителем закона природы является, в естественном состоянии, каждый человек. Потому что кто еще? Отсюда возникает, опять, состояние войны, не потому что люди убивают кого попало и крадут что попало, но потому что они по — разному понимают закон природы и наказывают нарушителей по своему усмотрению. Как и у Гоббса, война идет за интерпретацию, но здесь есть изначальный «текст» закона природы, нуждающийся в интерпретации, — его значение должно впоследствии правильно истолковать правительство.

Из состояния войны мы приходим к общественному договору. Но договор не отменяет естественного состояния полностью, а дополняет его. Каждый отказывается от своей «власти» толковать и исполнять закон природы и передает ее в руки общества. Но все это делается ради защиты собственной жизни, свободы и собственности, а значит, вновь создаваемое правительство не имеет права посягать на них. Таким образом, естественное состояние не исчезает в обществе, а остается действенным внутри него, образуя отделенную от правительства сферу, которую мы сегодня называем «частной сферой», и ограничивая действия правительств естественными правами. «Обязательства закона природы не перестают существовать в обществе, но только во многих случаях они более четко выражены, и в соответствии с человеческими законами им сопутствуют известные наказания, для того чтобы принудить их соблюдать».

Собственно, договор заключается просто в том, что люди единогласно решают составить «единый политический организм» и подчиняться в нем большинству. О правительстве речи на этом этапе не идет. Лишь затем большинство выбирает форму правления (демократию, олигархию или монархию — по типу законодательного органа) и назначает правительство. Правительство делится на три типа власти: законодательную, исполнительную и федеративную (ведение иностранных дел). Локк рекомендует, как правило, разделять законодательную и исполнительную власть, потому что их смешение может дать повод для злоупотреблений. Законодательная власть является верховной, но ни в коем случае не «суверенной» — Локк не употребляет этого новомодного термина вообще, так как согласно ему любая земная власть ограничена законом природы. В хорошо устроенном государстве, по Локку, власть отправляется представительным собранием типа парламента, то есть, говоря обычным языком, это республика — отсюда не случайно, что Локк использует английский перевод слова «республика» — commonwealth, а не state — в смысле «государства».

С правительством, по Локку, не заключается никакого договора; ему лишь выражается доверие общества. Локк заимствует двухэтапную схему образования государства у кальвинистов — монархомахов и у Пуфендорфа, но в отличие от них он не считает акт назначения правительства договором. Ни король, ни парламент не являются договаривающимися сторонами, и у народа нет перед ними никаких обязанностей, только у них — перед народом.

В то же время у правительства есть «прерогатива», то есть право действовать по усмотрению в случае не предвиденных в законе обстоятельств — действовать во имя «блага народа», sainspopuli. Вообще, может показаться странным, как у такого демократа и либерала, как Локк, может возникнуть столь подробное описание «прерогативы» — то есть, по сути дела, чрезвычайного произвола правительства в трудной ситуации. Но это в какой — то степени неизбежно, симптоматично для доктрины, которая выдвигает на первый план естественное право. Кто — то ведь должен и это право, и право государственное интерпретировать! В отличие от Гоббса, который отождествляет право и силу власти, и Канта, который позднее попытается исключить из права всякий произвол, Локк занимает промежуточную, реалистическую позицию, оправдывая чрезвычайную власть (у Гоббса, по сути говоря, суверенитет не является чрезвычайным, так как, по сути, сделан для того, чтобы стоять над законом).

Главная тема философии Локка — это собственность. Вы уже видели, что там, где у Гоббса природа защищает жизнь, у Локка она защищает собственность. Это — цель гражданского объединения людей, и это же граница, которую власть не может нарушить. Так, генерал, по Локку, может приказать расстрелять солдата, но не может присвоить его имущество. Собственность (в старой транскрипции, propriety) — это и предметы, принадлежащие тебе, и некоторая моральная добродетель, верность, соответствие самому себе. Здесь речь идет больше чем о просто «вещном» отношении.

Собственность существует, конечно, еще в естественном состоянии. Но для ее легитимации важно знать, откуда она прежде всего берется. Дело в том, говорит нам Локк, что изначально Бог дал землю и все, что на ней, в дар человечеству в целом. Но в то же время он дал каждому из нас в собственность его тело. Когда мы обрабатываем какую — нибудь вещь, трудимся над ней, то мы тем самым как бы «присоединяем» к ней свой труд своего тела и изымаем ее из общей собственности. Для этого достаточно собрать желуди или поставить под струю кувшин. Так человек «отгораживает» обработанный предмет или участок земли «своим трудом от общего достояния». Локк здесь намекает на спорные «огораживания» земель, при помощи которых в XVI–XVII веках крупные землевладельцы сгоняли со своих земель крестьян и превращали их в пастбища для овец. Автор «Второго Трактата» оправдывает эти раннекапиталистические практики.

Но «трудовая теория собственности» имеет на первом этапе свои пределы. Если мы накопили слишком большие запасы желудей или воды, больше, чем мы можем съесть или выпить, и при этом кто — то вокруг нас умирает от голода и жажды, то мы поступаем против закона природы, который, как мы помним, требовал по возможности заботиться о благе других. Такая собственность нелегитимна. Но тогда, после достижения определенного благосостояния, труд потеряет всякий смысл! Чтобы этого не произошло, говорит Локк, люди изобрели деньги. Драгоценные металлы не портятся, и в то же время они практически бесполезны, поэтому их сделали, по соглашению, обменными единицами. Теперь тот, кто много трудится и накапливает много денег, не совершает преступления против закона природы, даже если вокруг него нищета и голод. Он ведь не отнимает у бедных хлеба и воды!

Таков этиологический миф, при помощи которого Локк защищает святость собственности и добродетель бесконечного трудолюбия. Приобретение собственности приобретает у него глобальные, судьбоносные масштабы. Если в Англии мы имеем дело уже с обработанной землей и развитой промышленностью, то это благодаря наличию денег и охране собственности. В Америке ничего этого нет — и там, с негодованием констатирует Локк, огромные земельные угодья еще «лежат невозделанными» п. Тот, кто обрабатывает и присваивает землю, увеличивает «общий запас», имеющийся у человечества, и именно в этом — смысл его труда. Таким образом, Локк видит перед собой открытое, почти безграничное пространство человеческих возможностей: картина географических открытий, завоеваний соединяется для него с картиной капиталистической интенсификации труда и стремительным техническим прогрессом. Здесь его умеренная и во многом архаичная политическая теория действительно говорит языком Нового времени. Но тот порыв завоевания, который у Макиавелли и даже у Гоббса направлялся на общество, у Локка переключается на природу. Из общества же новое и бесконечное в основном эвакуируется.

Власть субъекта над природой — совсем другое дело, чем власть его над миром людей. Исчезает идея «фортуны», идея приспособления к миру, интуитивного выбора момента для действия. Природа для Локка — не равный партнер, а данная Богом добыча. «Умеренность» политического строя достигается проецированием человеческой воли к господству в другое место (аналогично тому, как в середине XVII века международное право в Европе было установлено за счет узаконивания беспредела в остальном мире).

При всех этих деспотических тенденциях в отношении природы, в конце своей книги Локк выступает как решительный демократ в политике («демократ» согласно сегодняшней, но не его собственной терминологии). Здесь он обосновывает право народа на сопротивление властям, и даже на «революцию». В принципе это учение не ново: его придерживались многие мыслители Средневековья и Нового времени — особенно популярным его сделали кальвинисты — «монархомахи». Локк пишет, что при революции или бунте восстает на самом деле не народ, а сам правитель, который обманывает оказанное ему доверие и ввергает народ в состояние войны. Поэтому он и есть бунтовщик, rebel, от слова rebellum, возврат к войне. Вряд ли Локк специально писал эти главы к случаю Славной Революции (скорее он просто отредактировал их в сторону актуальности). Они вполне следуют из его теории: если мы допускаем, что в обществе действуют жесткие неписаные законы, то инстанция их толкования не может принадлежать никому монопольно. Иногда их толкование само будет внеправовым: такова ситуация революции и такова же ситуация королевской прерогативы. Подобным же образом современные сторонники прав человека должны быть готовы к тому, что разрешение правовых вопросов выйдет «за пределы правового поля».

Распад общества целиком, пишет Локк, — дело очень редкое. Как правило, само общество остается единым, а исходный общественный договор — незыблемым. Законодательная, представительная, власть тоже редко злоупотребляет доверием. А вот глава исполнительной власти, король, вполне может нарушить (писаную или неписаную) конституцию общества, например препятствовать работе законодательного органа. Тогда он бунтовщик, и народ может свергнуть его с оружием в руках — при том важном условии, что большинство народа поддержит его свержение. Локк, с одной стороны, использует это рассуждение для оправдания Славной Революции, где короля сверг сам парламент, то есть выразитель воли большинства, и в то же время успокаивает своих читателей, утверждая, что «такие революции не происходят при всяком незначительном непорядке в общественных делах», а только в результате «длинного ряда злоупотреблений». Эту осторожную апологию революции почти буквально воспроизведут через сто лет американские революционеры, оправдывая свое восстание против английского короля.

 

3. Значение Локка

Об огромном значении Локка уже много сказано. Он стал родоначальником и наиболее чистым примером классического англосаксонского либерализма, с его идеями ограничения власти, ее де — валоризации, примата экономики над политикой и в то же время умеренного участия народа во власти через своих представителей.

Локк, как и ряд его современников, продумал и довершил разрыв XVII века с Ренессансом — отныне интерес человека сосредотачивается исключительно на завоевании и покорении природы, в то время как общественная, политическая жизнь теряет свой безграничный, творческий характер. Завоевывайте природу, а не людей, говорит Локк Это завоевание имеет монотонный, планомерный характер и требует не рискованной смелости, не широты души, а сосредоточенного трудолюбия.

Подытожив век XVII, Локк сформулировал принципы, легшие в основу общественного мнения в эпоху Просвещения: вера в прогресс знаний и морали, связь знания с моралью, автономия мнений от государства и церкви, разграничение публичной и частной сфер.

При этом Локк, в большей степени чем любой другой автор, которого мы будем изучать (за возможным исключением Маркса), был не только мыслителем, но идеологом, идеологом приходящего к власти буржуазного класса. Действительно, его программа фактически не отступает от интересов и ценностей этого класса, она совершенно однозначна и недиалектична — но прибегает к казуистике, если нужно оправдать спорный, но необходимый буржуазии момент (например, легитимность накопления и даже правомочность рабства).

Локк оправдывает подчинение властям при условии, что оно достаточно демократично и включает в себя представительство буржуазии (в эпоху Локка представительство предполагало имущественный ценз, и нет оснований полагать, что Локк хотел его понизить). Тем не менее власть не имеет права быть настолько авторитарной или настолько демократичной, чтобы посягать на накопленные буржуазией капиталы. Собственность священна.

Экономика, а не политика составляет основной интерес и занятие человека, а политика играет в этом отношении вспомогательную роль — особенно важно, что государство охраняет собственность и карает кражи. Экономическая деятельность, семейная жизнь, воспитание детей — все это находится в одном ряду с отправлением религиозного культа и относится к частной, закрытой для регуляции сфере. Специфические ценности буржуазии — упорный труд, благочестие, опора на себя — провозглашаются как универсальные.

В ту эпоху буржуазия находилась на подъеме и была революционным классом — отсюда относительно смелая, свободолюбивая, умеренно демократическая программа Локка. Но, как видим, даже тогда этот класс общества не хотел брать на себя всю власть. Максимум — это участие представителей в парламенте. Остальная часть буржуазии занимается по — настоящему интересным делом — захватом и подчинением природы, а в политике видит служанку ее интересов.

Мы видим разительное отличие Локка от Гоббса — несмотря на то, что он и отвечает на тот же вопрос — почему мы должны подчиняться государству — и заимствует большую часть аргументации Гоббса, Локк использует эту аргументацию против абсолютизма и против суверенного понимания власти. Теория Локка не просто более традиционна, чем теория Гоббса, — она зачастую прямо архаична. Так, Локк понимает естественное право в средневековом схоластическом духе как непосредственно действующие в обществе божественные заповеди, а не в духе XVII века, как право досоциальное. Само либеральное ограничение власти государства рассматривалось в ту эпоху, как правило, не как прогресс, а как возврат к свободам феодально — сословного толка, от новомодного абсолютистского деспотизма. Даже сама Славная «революция» понималась именно как ре — волюция, то есть как откат назад. Только задним числом, уже в эпоху Просвещения, в локков — ском либерализме стали видеть «прогрессивное» учение.

И действительно, для Англии Славная Революция оказалась окончательной. Либерализм победил в ней абсолютизм. Абсолютизм в Англии оказался недолговечным и не оставил в политической культуре этой страны долгого следа. До сих пор эта страна, например, пользуется «обычным», прецедентным правом — то есть типично средневековым, домодерным институтом. То есть Гоббс в Англии проиграл — но зато он «выиграл» на континенте. Здесь абсолютизм прожил до XIX века — а во Франции, где его свергла в конце XVIII века демократическая революция, он был частично аппроприирован в новых теориях народного суверенитета и в этой форме дожил до наших дней.

Тот факт, что Локк продумал и откровенно выразил не только политику буржуазии, но и ее экономическую программу, сделал его вновь актуальным в эпоху обострения классовых противоречий между буржуазией и другими классами общества, прежде всего промышленными рабочими («пролетариатом»). Для Маркса Локк был центральным оппонентом, но он в то же время заимствовал ряд важных пунктов его теории. Маркс согласен с Локком, что экономика первичнее политики, что власть определяется отношениями собственности и что собственность, как и вообще ценность, происходит из труда. Маркс ценит труд еще выше, чем Локк, показывая, что в нем всегда сохраняется элемент свободного, творческого, поэтического действия. Он лишь опровергает этиологический миф о том, что собственник — это и есть тот, кто вложил основной труд в свою собственность. Напротив, история раннего капитализма — это череда насильственных экспроприации, а также перевод имевшейся ранее власти в капиталы. Поэтому когда на вновь образованный — в ходе любимых Локком «огораживаний» — «рынок рабочей силы» приходят капиталист и рабочий, то первый эксплуатирует второго не благодаря своему труду, а благодаря своей удаче или разбою. И на каждый данный момент труд, вкладываемый рабочим, отчуждается от него в собственность, принадлежащую капиталисту. И для Локка, и для Маркса труд означает физическое вложение частички себя в вещь: для Локка это присвоение вещи, а для Маркса прежде всего отчуждение самого человека.

 

Литература для чтения:

Dunn John. The Political Thought of John Locke: An Historical Account of the Argument. Cambridge: Cambridge University Press, 1969.

Laslett Peter. Preface // Locke John. Two Treatises on Government. Cambridge: Cambridge University Press, 1988.

Franklin Julian H. John Locke and the Theory of Sovereignty: Mixed Monarchy and the Right of Resistance in the Political Thought of the English Revolution. Cambridge: Cambridge University Press, 1978.

Macpherson CB. The political theory of possessive individualism: Hobbes to Locke. Oxford: Oxford University Press, 1964.

 

Вопросы на понимание:

1) Чем отличается естественное состояние у Локка от естественного состояния у Гоббса? Какие логические следствия из этого различия ведут к различию их политических программ и конституций?

2) Что общего в теории Локка и Гоббса?

3) Объясните природу собственности по Локку. Обладаем ли мы собственностью в естественном состоянии? А как решает этот вопрос Гоббс?

4) Как представляет себе Локк устройство государства (республики)?

5) Почему Локк считает необходимым оправдать восстание против неправедного монарха? Какие аргументы он приводит? Каковы исторические предпосылки его позиции?