Для меня теперь каждый день, как праздник. Открыл глаза, вздохнул и чувствуешь, вот оно счастье, – рядом. Стоит сделать шаг, и можешь ее целовать, лизать, гладить. Рай, а не жизнь.

Первые дни казалось, сейчас проснусь, и пойму, что все просто приснилось. Так нет же, уже неделю, а счастье все не кончается. Тем более детишки тоже привыкли, нахальными стали ни в меру. Носятся по квартире, как оглашенные, лают, дерутся. А уж если кто на пути попадется, берегись. Так просто уже не спасешься. Покусают, обслюнявят, загоняют. Татьянка теперь каждый день после школы сразу домой бежит. Некогда ей с мальчишками болтаться, ерундой заниматься, дети дома ждут. Балуется с ними, играет. Не знаю, кому больше нравится, ей или им – Довольные носятся, галдят на весь дом.

Неужели и я такой был? Нет, не похоже, я всегда отличался серьезностью и разумностью.

Кого хотите, спросите. А эти – Вчера, вы не поверите, Данилу вчетвером окружили и давай на него лаять. Все, думаю, будет скандал. Так нет же. Через пару минут разогнал он их, а потом давай за ними гоняться. Они от него, он за ними, потом наоборот. Где у него-то мозги были, ума не приложу. Так теперь и бегают друг за другом. Тоже мне, друзья.

А Дези какая-то грустная. Из комнаты почти не выходит, только если малышня очень уж разойдется. Я ее и так и этак развлекаю, а она посмотрит на меня, вздохнет, к стенке отвернется, и делает вид, что не слышит.

Спрашивал я ее, спрашивал, из-за чего она переживает. На пятый раз она мне и выдала.

Говорит, я тут никому не нужна. Из жалости меня взяли.

– Не говори глупостей, – говорю. – Я тебя люблю, дети любят, и мои постепенно привыкнут.

Ты вон какая красивая. Верь мне, все будет хорошо.

А она и вправду похорошела. Мамка ее помыла, блох и репейники вывела, шерсть расчесала, прямо-таки королевой стала. А про детей и говорить нечего, красавчики. Мы тут их несколько раз на прогулку выводили, так весь двор, как на выставку сбегался на них посмотреть. А эти – хвосты распушат, уши поставят, и знай себе, вышагивают. Уже двоих взять хотят: Лизоньку и Масяню. Лизоньку за красоту, а Масяню за имя. Как услышат, чуть ли ни с руками готовы оторвать. Смешные – Мамка довольна. У нее даже настроение улучшилось. А то первые пару дней, как сомнамбула ходила, не знала, куда их девать. Теперь вроде полегчало, тем более и Лариса обещала помочь.

Если не возьмут оставшихся, она готова их пристроить. У нее всегда куча желающих собаку завести. А от меня щенки на вес золота. Я же красивый, породистый, умный. А дети все в меня, такие же.

Вот только Дезичка меня беспокоит. Пошли мы вчера гулять, погода хорошая, солнышко светит, настроение, что надо, хочется побегать, в траве поваляться, а она – опять грустная.

Идет, едва лапы переставляет, как будто ее на муку ведут. Я к ней и так, и этак, а она ни в какую. Насупилась, даже говорить не хочет. А тут еще Лора, – откуда взялась, ума не приложу.

Подросла, похорошела, прелесть, а не девица. Как увидела меня, чуть в обморок не упала.

Я ей пытался объяснить, что теперь я пес женатый, отец большого семейства. А ей все по барабану. Бросилась на меня, чуть с лап не сбила, и давай меня целовать. Все, думаю, сейчас изнасилует на глазах у жены.

Слава богу, мамка вмешалась, отогнала нахалку. Хотя в принципе, жаль. Я пес молодой, мне только с девочками развлекаться. Но куда там. Дези словно с ума сошла. Как на Лору накинется. В холку ей вцепилась и давай трепать. Та орет, как оглашенная, а моя, знай ее, жует. Решила ей бедной за все свои неприятности отомстить.

Хорошо хоть мамка не растерялась. Схватила Дези за ошейник, и давай ее от Лоры оттаскивать. Тут и тетя Юля подлетала. Вдвоем кое-как разняли. Лора, бедная плачет, скулит, а моя на нее ругается:

– Шалашовка! – Кричит, – Он мой! Не смей к нему приставать, а то загрызу! – А морда и вправду такая, что точно поверишь, запросто загрызет.

Лора во всяком случае поверила. Хвост поджала и бегом. Только я ее и видел.

Обидно стало. Что же это получается? Значит, теперь я на девочку и посмотреть не могу? Нет, братцы, это не жизнь. Мужик я или мужик? Кобель или не кобель? Мне по рангу положено за женщинами бегать. Тем более и нос у меня эмоциональный, и сам я красавчик. Как же так? – Позже, когда успокоились, я ей и говорю:

– Зачем ты так? Она мой друг. Мы полгода не виделись. Вот она и обрадовалась, а ты ее чуть не загрызла. Нельзя же так – Обрадовалась?! Это она обрадовалась? Начала она наступать на меня. Хороша радость, чуть мужа на глазах у жены не увела. Что мне оставалось делать? – Вот я ее и поучила – чуть-чуть. Еще раз попробует, я ей такое устрою, мало не покажется! – Нахалка!!!

– Зря ты так – Я ее с детства знаю. Росли вместе, в одни игрушки играли, под одним кустиком писали.

– И ты меня Ричи – Что? – Не понял я.

– И ты меня тоже – больше не любишь. Вдруг выдала она. Уголки губ у нее опустились, морда сморщилась, вот-вот заплачет. Как же я теперь жить буду? Спрашивает.

Заныло у меня сердце. Бедная женщина, сколько она натерпелась, а тут и я ее огорчаю.

– Не выдумывай, милая, – говорю. Подошел к ней поближе, лизнул ее покрепче, смотрю, вроде начала отходить.

– Я тебя люблю больше жизни – И детишек наших – Ну, это я, кажется, загнул. Хотя, – кто его знает. Вот гуляю, а сам думаю, как они там, мои маленькие? Все ли у них хорошо? Не дай бог, опять подерутся, и придется им мордочки зеленкой мазать. Итак, разноцветные, как далматинцы, только пятна другого цвета.

– Обманываешь ты меня, Ричи… Разлюбил ты меня, – совсем разлюбил – Не выдумывай! – Рыкнул я, не сдержавшись, – Что тебе всякая ерунда в голову лезет?

– Ерунда?! – Ерунда, говоришь?! – А сам на нее, как на мороженое, набросился! Чуть ли не проглотил! Хорошо, что большая, в рот не пролезла, а так точно, подавился бы.

Все, думаю, надоело. Развернулся, и зашагал домой. Ну, женщины – С ума можно сойти – Прав был Данила, ох – прав.

Вот так и живем.