1. Северный Олф, двадцать первого лютня 1649 года

Судя по всему, монастырь на Каменке был построен, как настоящий скит, находясь в прямом и переносном смысле «посредине нигде». Сколько Герт ни напрягался, пытаясь вспомнить памятью инока Карла дорогу до ближайшего жилья, ничего путного из этой затеи не вышло. Ничего не вспомнилось. Ни деревни, ни хутора. Ни даже самой захудалой заимки. Только лес да озера. Кедровники и ельники, и водопад на быстрой реке. Болотные топи да пологие сопки. Звериные тропы, рыбные места и земляничные поляны, — вот, собственно, и все, что удалось припомнить. Сам же Герт карту Северного Олфа представлял себе только в самых общих чертах. Так и вышло, что дорога от сгоревшего монастыря до Нордина, который, по уверениям сильно страдавшего на тот момент наемника Луда, находился где-то на юго-западе, взяла у Герта шесть дней. А могла занять и месяц, места-то безлюдные, бездорожье, глушь. Однако Герту неожиданно повезло, причем такого рода везением, что рассказал бы кто о таком в былые времена, никогда бы не поверил. Однако жизнь лучший наставник, а Опыт на пару с Хозяйкой Судьбой многому способны научить.

Итак, он вышел в путь числа семнадцатого или восемнадцатого, в зависимости от того, насколько точен был в счислении дней. Морозы стояли свирепые, что не странно для высоких широт, где месяц лютень — отнюдь не конец, а лишь середина зимы. Впрочем, холод Герта не страшил. Он снова был молод, раны его зажили — и случилось это гораздо быстрее, чем он мог ожидать. Одет был тепло, снаряжен как следует, и имел изрядный запас продовольствия, что отнюдь немаловажно в суровых условиях севера. Всех лошадей Герт с собой брать не стал: идти с табуном по бездорожью — нехорошая затея, но ведь и внимание к себе привлечешь, едва выйдешь в населенные земли. В ненаселенных, впрочем, тоже. Так что отправился налегке: пешком и с конем в поводу. И первые четыре дня всего лишь плутал без пути и дороги, отчаянно пытаясь найти правильное направление в дикой незнакомой местности под тяжелым сводом темных небес. А потом в каком-то распадке меж двух скалистых сопок, на берегу замерзшего озера ему навстречу вышел серебристо-дымчатый ирбис, и время остановило свой бег.

Снежные барсы — крупные звери, и человека обычно не боятся, хотя и добычей не считают. Сами не нападут, разве что с голода или если с ума спятят. Тем не менее, зверь опасный. Тем более, зимой. В бескормицу. На крайней границе человеческих земель. А этот, к слову сказать, был много крупнее всех, кого встречал Герт в своей долгой и полной разнообразных событий жизни. Пудов под пять, никак не меньше. И спокоен отнюдь не по-звериному. По-человечески, пожалуй. Как может быть спокоен хладнокровный боец, знающий себе цену, уверенный в себе, и не имеющий причин красоваться перед публикой или глумиться над случайной жертвой. Вышел, словно из воздуха соткался. Встал на пути, посмотрел Герту в глаза.

Здравствуй, прохожий! — не слова, а смыслы, которые сами собой всплывают в голове, наполняя ее тихим шорохом, словно шепот под низким сводом пещер.

— И тебе здравствовать! — Герт удивился, но испугаться не успел, вовремя сообразив, что не для того показался ему этот барс, чтобы теперь напасть.

Не боишься.

— Тебя даже лошадь моя не испугалась, — пожал плечами Герт, успевший уже отметить эту необычную деталь. — А я, друг, свое давно отбоялся, так что не обессудь.

Ты не оборотень! — казалось, барс прислушивается к чему-то, что остается вне пределов восприятия Герта. Но так, наверное, все и обстояло. Первородные на то и первородные, что нынешние насельники Ойкумены им не чета.

— Я не оборотень, — согласился Герт, выдохнув слова с облачком пара.

Но у тебя чужое тело.

Приходилось признать, ирбис прав. Тело, и в самом деле, не родное, но Герт такой судьбы не искал. Ни для себя, ни для инока Карла. Тем более, для инока Карла.

— Чужое, — признал он вслух.

Кто колдовал? — Вопрос, на который трудно не ответить, хотя правду говорить никак нельзя.

— Фея… — это была единственная уступка, на которую мог пойти Герт. Единственная, которую мог себе позволить человек чести.

— Прости, Великий, но я не назову ее по имени.

Любишь? — пар клубился вокруг пасти, но хищник по-прежнему не издал ни звука, предпочитая вколачивать свои мысли прямиком в сознание Герта. В его чуть холодноватый и не склонный к бесплодным фантазиям разум.

— Любил.

«Похоже, и в самом деле, любил. Тогда, давно… А она, оказывается, не забыла».

— Любил, — сказал он, признавая то, от чего в былые годы охотно бы отрекся.

Хороший ответ.

— Какой есть.

Мы встречались прежде? — взгляд желтых глаз с вертикальными зрачками тяжел, как мельничный жернов, холоден и равнодушен, словно снега севера.

— Когда? — насторожился Герт, никогда в жизни, как ему помнилось, не встречавший разумных барсов, но твердо знавший, что Первородные умеют менять облик. — Где?

Давно… — Стало очевидно, ирбис вспомнил, но откровенничать не станет. — Далеко… По ту сторону гор…

«Вот оно как! Значит, бывал и на юге? Приходил ко мне в ином облике? Когда? Кем?»

— Кто ты? Кем был в моих глазах?

Не помню! — показалось, или барс действительно оскалил пасть в подобии улыбки. — Забудь пока! Вспомнишь, когда придет время. Сейчас слушай. Дальше по распадку не ходи. Там засада. Дворфы оголодали, ждут зверя, но согласятся и на человечину.

«Подгорные альвы? Вот ведь напасть!»

С лесными альвами Герт худо-бедно общаться умел. Научился за годы и годы жизни в Шенгане. Наверняка, и говора на севере и на юге у альвов схожие. Договорился бы как-нибудь. Но дворфы… Дворфы с людьми не ладят, и это еще мягко сказано.

— Что же мне делать? — спросил прямо, не без оснований полагая, что оборотень-ирбис не стал бы начинать разговор, не имея намерения помочь. Вопрос лишь в том, какова будет цена?

Помогу.

— Что взамен? — спросил без обиняков, не считая необходимым проявлять в таком простом деле излишнее вежество.

Поможешь мне. Справедливо?

— Вполне!

Покажу тропу. Тропа ведет в порт на Большой воде.

— Нордин на Внутреннем море?

Ваши названия. Мы говорим иначе.

— Но ты имеешь в виду Нордин?

Так.

— Долго туда идти?

Два дня, если пойдешь, как шел.

«Всего-то?! Вот, что значит, ходить без карты!»

Еще было бы интересно узнать, как давно следит за ним барс. Однако и спрашивать не стоило. Все равно не ответит.

— Что в замен? — Смысл всякого торга в цене, и Герту не хотелось принимать на себя невыполнимые обязательства. Оттого он и не любил сделок, совершаемых вот так — в обстоятельствах, не оставляющих выбора.

Ты знаешь про птицу?

«Птица? А ты-то здесь причем?»

— Кого ты имеешь в виду? — осторожно спросил он вслух.

Молодого орла по ту сторону гор.

— Знаю.

Если ей понадобится помощь, помоги.

— Договорились, — кивнул Герт. Он, по-любому, не отказал бы в помощи дочери Карлы Ланцан. Никогда. Ни в прошлом, ни, тем более, теперь, после всего, что произошло по его вине.

Значит, поможешь.

— Значит, помогу.

2. Аль, двадцать восьмого лютня 1649 года

Ирбис свое слово сдержал — вывел к Нордину всего за два дня. Впрочем, сопровождал он Герта недолго. Показал речку, текущую прямым ходом на юг, к недалекому, как выяснилось, Внутреннему морю, и ушел. Растворился в морозной дымке, словно и не было.

Герт посмотрел ему вслед, постоял немного, наблюдая за тем, как поземка заметает следы снежного барса, и пошел своей дорогой, на которой, что характерно, не встретил ни дворфов, ни полярных волков, ни медведей-шатунов. Зато приметил — и это всего за два дня пути! — три деревушки и с пяток хуторов на удобных землях расширяющейся с севера на юг долины. Места эти оказались вполне обжитыми, с тотемными столбами и Божьими рощами, с каменными оградами, отмечающими границы полей, и мостиками над руслами ручьев. Даже дорога нашлась. Не столбовая, но вполне приличная. И, идя по ней, Герт мог только гадать, как так вышло, что, даже зная направление, — а он его в общих чертах действительно представлял, — так и не смог выйти самостоятельно к населенному людьми побережью. Походило на колдовство, им, на самом деле, и могло быть. У дворфов, как известно, своя магия. Вполне могли морок навести. Но и о Первородном забывать не стоило. Мотивы, движущие Древнюю кровь, обычным людям, как правило, не понять. Даже если очень хочется, а Герту, справедливости ради, и не хотелось.

Утром третьего дня пути, впервые за все это время, переночевав под крышей — на крошечном хуторе, расположившемся на пологом плече скалистого холма, Герт добрался, наконец, до Нордина и обнаружил, что ему «снова свезло». Оказывается, на Внутреннем море даже в зимнее время случаются спокойные дни. Пора, когда стихают свирепые ветры, умаляется волнение, и — пусть и ненадолго — становится возможным каботажное плавание. В такие дни — на севере их зовут «просветами», — рыбаки и торговцы спешат выйти в море, и Герт успел на один из таких кораблей, как раз, на удачу, направляющийся с грузом дегтя и ворвани в столицу имперского владения Альм — город Аль.

Плавание вдоль побережья заняло шесть дней и стоило Герту шести серебряных монет «за провоз коня и пассажира», тесную каморку под палубой и «харчи из общего котла». В «каюте» было холодно и сыро, еда состояла из одной лишь прогорклой каши с солониной, да и качало, несмотря даже на затишье, изрядно. Однако двадцать восьмого лютня, ближе к вечеру, нординский коч ошвартовался во внутреннем порту Аля, и Герт сошел на крытый толстыми струганными досками бревенчатый пирс.

«Что ж, приключения начинаются, не правда ли, милорд?» — в мыслях Герта пронизанная цинизмом ирония и едкая горечь давних сожалений создавали странный аромат безумия, и следовало признать, это начинало ему нравиться.

«Не так уж и плохо для того, кто живет во второй раз!»

И в самом деле, неплохо. Он снова молод. Здоров и крепок телом. И, если даже не красив, — о своей внешности Герт по-прежнему почти ничего не знал, — то уж точно, высок и широк в плечах. Позади, за спиной — в прямом и переносном смысле, — оставались холодные земли Северного Олфа и неверные воды Внутреннего моря. Впереди лежал огромный, полный красот и соблазнов мир Ойкумены, и все дороги были открыты перед юношей Карлом. Иди, куда хочешь, делай — что в голову взбредет. И для начала, стоило бы, верно, поесть.

Герт стоял на пирсе. Вокруг него сновали занятые своими делами люди, раздавались крики чаек, слышалась человеческая речь. Пофыркивал, переступая копытами, конь. Плескалась под настилом вода. Воздух был прохладен и пах морем, рыбой и, бог весть, чем еще. Впрочем, запах этот был скорее необычным, чем отвратительным. И более того, если «прислушаться», наверняка обнаружишь поблизости какую-нибудь корчму, где, жарят мясо и пекут хлеб. Слюна появилась во рту от одной только мысли о еде.

«Миска жаркого или, может быть, порция копченых свиных ребер… — представил себе Герт. — Ломоть хлеба… Пусть даже утреннего… И кружка темного густого пива…»

«Выглядело» все это более чем привлекательно. Взвесив, однако, все «за» и «против», Герт решил, что с едой можно и обождать, а вот с рекогносцировкой — нет. Увы, но «кто не спешит, тот всегда опаздывает». Поэтому следующие два часа своего времени Герт потратил на поиски адвокатской конторы «Шерван и сыновья». Нашел он ее на левом берегу реки в Ново-Старом городе, однако время было позднее, и контора оказалась закрыта. Но вот, что замечательно в таких уютных и спокойных местах, каким без всяких сомнений являлся Ново-Старый город Аля: здесь люди не скрытничают и не боятся разговориться с незнакомцем. Особенно, если речь идет об учтивом и богобоязненном юноше, одетом скромно, но с достоинством, и пересыпающим свои слова цитатами из святых угодников и краткими молитвами Единому. Так что не прошло и получаса, как Герт узнал, что стряпчий Шерван, а речь, разумеется, шла о частном поверенном Виллиме Шерване, в отличие от своих семейных сыновей, живет в квартире, располагающейся прямо над его собственной адвокатской конторой. Жена мастера Виллема умерла много лет назад, а дом мистрикс расположен ниже по улице, но посещает старик свою женщину только в уторок и в пиаток…

«Вторник и пятница, — автоматически перевел Герт, — но сегодня-то четверг!»

Так все и обстояло. По четвергам мастер Шерван коротал вечер в одиночестве, и грех было не составить ему компанию, если уж все так хорошо сошлось.

Герт вернулся на несколько улиц назад, туда, где приметил небольшую гостиницу с каменной конюшней. Спросил комнату, и, оставив лошадь на попечение мальчишки-конюха, прошел в общий зал. Он поел, но нетерпение сожгло напрочь нагулянный за день аппетит. Жаркое показалось безвкусным, хлеб пресным, пиво… Его не стоило и заказывать. Герд отодвинул недопитую кружку и, завершив трапезу стопкой можжевеловой водки, вышел из гостиницы.

На улице стемнело и заметно похолодало. Но оно и к лучшему: меньше любопытных глаз и меньше вероятность того, что поутру кто-нибудь опознает в Герте смутную тень, что мелькнула тут или там в ранние часы ночи, как раз тогда, когда испустил свой последний вздох уважаемый стряпчий Виллем Шерван…

* * *

Отправляясь с визитом к мастеру Шервану, Герт не сомневался, что дело закончится кровью. Человеку, взявшемуся посредничать в заказном убийстве, встреча с «виновником торжества» ничего хорошего не сулит. И более того, проблема стряпчего отягощалась обязательством выслать заказчику кусок человеческой кожи. Кожа эта, однако, как и сама жизнь инока Карла, принадлежала нынче Герту, и этим все сказано.

— Что же мне с вами делать, любезный? — Герт прошелся по комнате, служившей мастеру Шервану кабинетом, тронул пальцами причудливые фигурки из камня и чугуна, выстроившиеся на каминной полке, и обернулся к хозяину дома. Тот сидел в тяжелом дубовом кресле, вернее сказать, был к нему привязан.

— Что думаете?

— Я сторонник переговоров и компромиссов, — старик испуганным не выглядел. Пожалуй, только озабоченным.

— Звучит соблазнительно, — признал Герт, которому, по совести, не слишком нравилось начинать новую жизнь с большой крови. С маленькой, впрочем, тоже.

— Тогда, давайте договариваться! — предложил стряпчий и испытующе посмотрел на Герта. Глаза у мастера Шервана оказались не по возрасту ясными и внимательными. — Вам нужны деньги? Я готов заплатить за свою жизнь столько, сколько смогу.

— И много сможете? — поинтересовался Герт, он отвел взгляд от старика и пошел вдоль книжных полок, присматриваясь к корешкам книг. Среди них попадались знакомые издания, но все-таки большинство вышло из печати уже после того, как Герт утратил право на имя.

— В стене за средней панелью спрятан денежный ящик, — старик не торопился, не захлебывался, как обычно случается с теми, кто готов на все, только чтобы спасти свою шкуру.

— Денег в нем немного, — старик отметил эти слова особой интонацией, словно бы сделал примечание «правды ради», — но в доме найдутся и другие ценности. Кое-что из золота, много больше из серебра…

— Так просто? — Герт бросил взгляд через плечо, но ничего нового в стряпчем не увидел.

— Ну, не умирать же из-за презренного метала, — пожал плечами старик. — Все равно ведь выпытаете, коли взялись искать. Но вы, молодой человек, как я вижу, не за деньгами пришли.

— Правильно видите, — согласился Герт. — Меня, собственно, интересует кусок человеческой кожи с родимым пятном необычной формы…

— Восьмилучевая звезда?

— Что скажете?

— Скажу, что это куда серьезнее тех денег и ценностей, что можно найти в моем доме.

— Значит, не договоримся? — Герт оставил книги в покое и вернулся к стряпчему.

— Отчего же! — возразил мастер Шерван, не утративший и грана рассудительности. — Торг здесь уместен, и, в любом случае, куда предпочтительнее боли и смерти.

— В чем суть предлагаемой вами негоции? — Герт пододвинул табурет и сел напротив старика.

— Я вижу два момента, которые нам следует обсудить, — стряпчий остановился и облизал губы. — Глоток вина или воды?

— Тянете время? — поинтересовался Герт, но все-таки снял с пояса флягу и в задумчивости посмотрел на старика.

— Разумеется, нет! — возразил тот. — Просто во рту пересохло, и ведь есть с чего!

— Ладно, поверю! — Герт откупорил флягу и поднес ее к губам стряпчего. — Пейте и продолжим разговор!

Старик сделал несколько аккуратных глотков и осторожно отстранился.

— Два момента, — сказал он, снова облизав губы. — Первый… Вы, может быть, этого не знаете, молодой человек, но, чтобы взяться за подобного рода дело, легальному частному поверенному, имеющему имперский патент и соответствующее положение в обществе, нужны крайне веские причины. Если же говорить о человеке с репутацией… Я, разумеется, имею в виду себя и свою репутацию в Але и Приморье, причины должны быть такого рода, что их и вслух-то произносить не стоит. Себе дороже может выйти. И тут я, сударь, имею в виду уже не себя, а вас. Оно вам надо?

Что ж, в словах стряпчего имелся резон. Герт об этом уже думал. И тогда, когда плыл из Норнана в Аль, и нынче, увидев контору мастера Шервана «во плоти». Дело, в которое оказался вовлечен старик, попахивало преступлением первой категории, и это никак не сочеталось с обликом и репутацией старого стряпчего. Что-то здесь было не так, но в том-то и дело, что Герт этого тайного знания не боялся. Напротив, он к нему стремился.

— Рассказывайте! — предложил он.

— Что ж, ваша воля! — не стал спорить старик. — Но тогда возникает необходимость обсудить и второй момент. А именно то, каким образом я смогу сохранить жизнь, открыв вам столь опасную правду.

— Что вас тревожит? — Поразительно, но Герту расхотелось убивать старика-стряпчего. Напротив, мастер Шерван начинал ему нравится. И он был бы совсем не прочь найти разумный компромисс. Вот только ничего путного — увы — в голову не приходило.

— Как я понимаю, наемники с вами не справились…

— Вы правильно понимаете, — кивнул Герт.

— Мне даже не хочется думать о том, каким образом вы склонили их к сотрудничеству! — вздохнул старик и чуть прикрыл глаза.

— Сотрудничество? — усмехнулся Герт. — Вы нашли чудный эвфемизм, мастер Шерван! Сотрудничество! Хорошо сказано!

— Вот-вот! — жестко глянул на него старик. — Так или иначе, но вы все узнаете, но зачем вам, тогда, живой свидетель?

— И в самом деле, зачем? — поинтересовался Герт, заинтригованный поворотом разговора.

— А что если я дам вам средство держать меня на коротком поводке? — старик говорил медленно, но отнюдь не без чувства. — Что если вы получите нечто, что заставит меня молчать?

— Еще одна грязная тайна? — задумался Герт. — Что ж, идея неплоха, но…

— Но?

— Но, что помешает моим врагам выпытать у вас истину? Огонь и сталь, мастер Шерван, творят чудеса, когда разговор заходит о правде…

— А откуда им знать, что я рассказал правду вам? Это ведь и в ваших интересах, сударь, сохранить нетронутым свой источник информации, тем более, что речь идет обо мне. «Шерван и сыновья», молодой человек, известная юридическая контора. Наши контрагенты разбросаны по всей Ойкумене и, поверьте, это не лишь бы кто. Слыхали когда-нибудь об адвокатской конторе из Ланскруны «Линт, Линт и Популар»? А о Логхардах из Кхора? Мы работаем с ними и со многими другими уже почти сто лет. Еще мой дед начинал строить эту систему взаимных обязательств…

— Хотите сказать, есть смысл не разглашать имя источника?

— Да, именно это я и пытаюсь вам объяснить.

— Допустим…

— Допустите! — предложил стряпчий.

— Хорошо, допускаю, — кивнул Герт. — Позволите подвести черту?

— Не в чем себе не отказывайте! — холодно улыбнулся старик.

— Итак, — улыбнулся в ответ Герт, — вы готовы раскрыть мне тайну заказа, обеспечить рекомендательными письмами к вашим контрагентам…

— Достаточно будет и одного письма, — поправил его мастер Шерван.

— Пусть так! — согласился Герт. — И предоставляете мне залоговую тайну, обеспечивающую ваше молчание…

— В обмен на вашу осмотрительность…

— В обмен на мою осмотрительность, — не стал спорить Герт, — и на вашу жизнь.

— Именно так! — кивнул стряпчий.

Что ж, звучало многообещающе, оставалось лишь принять решение.

«Чет, нечет… Все же чет!»

Герт умел принимать решения. Правильные решения, если говорить правду. По сути дела, он ошибся всего лишь один раз в жизни, но как раз тогда, когда не имел права на ошибку. Нынешнее же «бросание жребия» было настолько очевидным, что и к гадалке не ходи!

— Что ж, — сказал он вслух. — Будь по-вашему, мастер Шерван. Сделка состоялась!

— О, как! — поднял голову старик. — Приходилось вести торг с альвами?

— Приходилось, — кивнул Герт, отметив мысленно, что должен контролировать себя лучше. Из таких вот мелочей, как альвийская формула завершения сделки, и складывается образ, по которому умный человек способен узнать много интересного о твоем прошлом и настоящим. А ведь стряпчий и так уже понял, что за видимой юностью инока Карла скрываются совсем не очевидные на первый взгляд опыт, знания и дисциплина.

— Начнем?

— Как вам будет угодно! — кивнул стряпчий. — Но прежде, еще пара глотков вина!

Герт не возражал. Времени до рассвета оставалось много, так отчего бы не быть вежливым?

— Благодарю вас, сударь! — сказал старик, напившись. — Весьма своевременно… Но к делу. Человек, который вас интересует пришел ко мне с рекомендательным письмом от графа ди Рёйтера. Вы знаете, о ком идет речь?

— Нет, — покачал головой Герт. — Не знаю.

На самом деле, он помнил Гвидо ди Рёйтера довольно хорошо, но знакомство их прервалось по вполне очевидным обстоятельствам почти полстолетия назад. Гвидо, если речь шла о нем, должен был уже состариться, превратившись, как и все прочие долгожители, в жалкую развалину. Но, если и нет — бывают же крепкие старики, он и сам еще недавно был таким! — Герт просто не знал того, кем стал ди Рёйтер за прошедшие годы.

— Нет, — сказал он, и был по-своему прав, он, и в самом деле, не знал нынешнего ди Рёйтера. — Не знаю.

— Имперский граф Гвидо ди Рёйтер человек большой власти, — по-видимому, старик-стряпчий не заметил замешательства Герта и принял его ответ, как есть. — Граф состоит при дворе Норны Гарраган княгини Чеана, и, как говорят, весьма к ней близок.

«Близок?! — удивился Герт. — Да, о чем он говорит, этот старик?! Ди Рёйтеру должно быть теперь далеко за семьдесят!»

— И насколько он к ней близок? — спросил он нарочито равнодушным тоном.

— Ну, как сказать… — пожал плечами стряпчий. — Я слышал, он с ней спит, и, хотя этот факт при дворе никак не озвучивается, ведет он себя, как истинный принц-консорт. Так что, поверьте мне, сударь, если некто показывает вам рекомендательное письмо, подписанное графом ди Рёйтером, означать это может только одно — за ним стоит сама Норна Гарраган.

— Расскажите мне о них! — попросил Герт, заинтригованный всплывшими подробностями. — Я, видите ли, не слишком знаком с большим миром…

— Значит, незнакомы… — в голосе мастера Шервана прозвучало явное недоверие. — Я полагал… Впрочем, неважно! Географию-то вы знаете?

— В общих чертах.

— Что ж, — еще раз вздохнул старик. — Может быть, вы меня уже развяжете? Нет? Ладно, будь по-вашему. Княжество Чеан лежит на западе, по ту сторону Хребта Дракона. На востоке оно граничит с герцогством Ливо, а на западе и севере — с империей Вернов. Теперь представили?

— Да, благодарю вас, — кивнул Герт. — Продолжайте, пожалуйста! Эта княгиня… Она ведь взошла на трон не так давно? Год назад или два…

— Четырнадцать месяцев назад, — уточнил стряпчий.

— Она молода? — спросил, тогда, Герт.

Чаре Ланцан — дочери Карлы, если конечно это была она, — должно было быть теперь где-то за сорок.

«Не такая и старая, если подумать… к тому же оборотень… Но Гвидо!»

Гвидо, насколько было известно Герту, оборотнем не был.

— Говорят, — не замедлил ответить на вопрос привязанный к креслу старик, — княгиня молода и красива, но сам я ее, к сожалению, не видел. Я давно не выезжаю из Аля, сударь, но встречавшие ее люди утверждают в один голос — молода и красива.

— А граф ди Рёйтер?

— Граф старше ее, но никто не знает, сколько ему лет на самом деле. Полагают, что, возможно, за сорок. Говорят, что, может быть, и за пятьдесят. Но он, кажется, ученый-алхимик, так что, не исключено, он просто владеет «Старым разумением». А это, знаете ли, не фунт изюма. Такое знание могло бы объяснить и его видимую молодость, даже если ему отроду и не пятьдесят, а, скажем, семьдесят лет.

— Хотите сказать, он чернокнижник? — уточнил не на шутку удивленный Герт.

Этого он про Гвидо ди Рёйтера не знал. Но, с другой стороны, со времени их знакомства прошли годы и годы…

— Чернокнижник? Что ж, можно сказать и так, — снова пожал плечами старик. — Понимаете теперь, почему я предупредил вас об опасности этого знания? Сильные мира сего смертоносны не менее стихийных бедствий, но если они еще и просветлены…

«Просветленные…»

Герт тоже учился когда-то в университете и, как ни странно, приобретенные тогда знания за прошедшие годы никуда не делись.

— Так что ж, выходит, это ди Рёйтеру понадобилась моя шкура? — спросил он вслух.

— Возможно, — кивнул старик, — но не обязательно. Во всяком случае, «доказательство бесспорного опознания» я должен выслать не в Чеан, а в Шагор. Это большой город и находится он к западу от Решта, но до Чеана там еще очень далеко: пятнадцать дней пути до Ливо, это если верхом, но, не убивая лошадей. И еще столько же, как минимум, по Тропе Ветров до Нирена. Но Нирен, заметьте, это еще только восток Чеана, и до столицы — Норнана — там еще ехать и ехать…

— Я понял! — остановил стряпчего Герт. — Переходите к подробностям, мастер Шерван, и дайте мне, наконец, повод вас развязать.

— Дэвид ен Яанс, — старик ответил, не задумываясь, но это, впрочем, ни о чем не говорило. У него было достаточно времени, чтобы придумать свою версию событий. — Он назвался этим именем и просил выслать «доказательство» в контору Генриха ап Рикхарда в Шагоре для дальнейшей передачи кавалеру ен Яансу. Теперь, сударь, если вы будете так любезны и поднимите крышку моего бюро, — короткое движение подбородком в сторону письменного стола, — вы найдете в верхнем правом ящике деревянный футляр для «доказательства» и записку с адресом.

«Так просто?» — удивился Герт.

Однако же, факт! В выдвижном ящичке бюро нашлись и крошечный деревянный футляр и записка с адресом.

«Мастеру Генриху ап Рикхарду на Птичьем холме, что в Шагоре, для дальнейшей передачи кавалеру Дэвиду ен Яансу».

— Так-так… — Герт обдумал ситуацию в последний раз и решительно сунул и футляр, и записку себе в карман.

— Не уверен, что воспользуюсь этими вещами, — сказал он, разрезая кинжалом веревки, которыми был привязан к креслу старик-стряпчий, — но если воспользуюсь, моя версия такова. Я выследил вашего посланца, но вы здесь ни при чем. Такой вариант вас устроит?

— Вполне! — старик встал из кресла и прошелся по комнате, разминая ноги. — Ко мне пришли… Кто там, кстати, ко мне пришел?

— Наемник по прозвищу Луд, — Герт припомнил бандита и кратко обрисовал его внешность, чтобы придать правдоподобия рассказу стряпчего.

— Итак, он пришел ко мне сегодня ближе к закрытию конторы, — кивнул старик, выслушав краткую характеристику покойника, — когда мои сыновья уже ушли, и вручил мне «доказательство», — стряпчий упорно не желал называть вещи своими именами, но Герт не возражал. — Я заплатил ему сто марок… — Стряпчий подошел к стене, сдвинул панель мореного дуба и загремел ключами, отпирая денежный ящик. — Сто серебряных марок… сто… Вот черт! Руки затекли, а мне еще… Ага… ага… сто! Держите! — и он передал Герту увесистый кожаный мешочек. — Здесь золотые марки из Семи городов, они вдвое дороже наших ординарных золотых, так что всего двадцать монет.

— Но я отказался от мысли вас ограбить! — возразил было Герт.

— Это не ограбление! — отрезал старик, запирая сейф. — Я выполнил свою работу. Отсчитал пятнадцать марок за услуги, и заплатил оставшуюся сумму Луду. Он взял деньги и ушел. И больше я его не видел.

— Разумно! — согласился Герт. — А дальше? Что случится завтра?

— Завтра я найму курьера, как делаю это всю жизнь. — Высокий крепкий парень лет двадцати. По виду типичный охранник торговых караванов. Зовут Олвертом. Олверт из Визера. Волосы темные, глаза тоже. Простоват, но исполнителен. Выполнял для меня раньше мелкие поручения… Вот, собственно, и все.

— Ну, что ж, — следовало признать, легенду стряпчий сверстал подходящую. Простую, но ясную, а главное — правдоподобную. — Осталось получить залоговую тайну, и я с удовольствием покину ваш дом, мастер Шерван!

— Не так быстро, — вздохнул старик, подходя к своему бюро и выдвигая писчую доску. — Я ведь еще должен написать вам рекомендательное письмо…

3. Визер, десятого грачевника 1649 года

Ойкумена огромна. Возможно даже, что она бесконечно велика. Во всяком случае, Герт никогда не слыхал о ком-нибудь, кто достиг ее границ. Впрочем, в некоторых книгах, которые ему приходилось читать, на этот счет высказывались довольно смелые теории. Кое-кто утверждал даже, что подобных границ не существует вовсе, поскольку Ойкумена — суть шар, обращающийся вокруг солнца. Оно бы и ничего — логически безупречно и к тому же изысканно красиво. Но эта модель не оставляла места для Хрустального купола и Высокого неба. В математически выверенной вселенной Эгхаузера и Сморга могли существовать люди и даже некоторые из иных, но вот Богам в ней жилось бы неуютно. А так что ж! Мир, и в самом деле, велик.

Чтобы попасть из Аля в Шагор, Герт мог выбрать один из двух возможных путей: через перевалы хребта Подковы или в обход гор через болота княжества Норфей. В первом случае, ему предстояло добраться морем до устья Изера и затем, поднявшись по реке до Королевских перстов, идти через Старые графства в Чеан или Ливо. Дорога долгая и трудная, — особенно зимой — да и опасная, если не имеешь надежного проводника. Другое дело, Норфей. Тоже не медом намазано, но все-таки куда надежнее, чем путешествие через Границу и горную страну. Правда, в этом случае идти до Шагора выходит вдвое дольше, но зато по богатым и хорошо устроенным землям Шеана, Кхора и все того же Решта. Не один месяц пути, если двигаться в темпе караванов и почтовых дилижансов, но, с другой стороны, и Герту спешить было некуда. Поэтому, покинув Аль сразу после знакомства с мастером Шерваном, Герт морем добрался до Изера, и, поднявшись по реке на попутной старенькой галее до порта Визер, сошел на берег.

Визер — город богатый. Он стоит на судоходной реке, из верховий которой вниз к Внутреннему морю идут драгоценные камни, золото и серебро, добываемые в горах Подковы, меха и редкие растения, ароматическое дерево и каменная соль, табак и чай — с той стороны хребта, — шелк и кованая в горах сталь. Вверх же — в Старые графства — торгуют зерном и бумагой, медью из Суры и оловом из Северного Олфа, соленой рыбой и крепким бренди из Аля. И множеством других товаров, которые приходят в Аль и Керет из-за моря. Из Ландскроны и других имперских городов. Но и это еще не все. От Визера берет начало Чумной тракт — торная дорога, которая сначала ведет на юго-восток к границе княжества Норфей, а затем сворачивает на юг, пересекает Великие болота по единственному проходимому коридору и, оставив на западе Шенган, выводит к норфейскому городу Ладжер, из которого, в свою очередь, открывается путь в Шеан и Кхор и «далее везде», подразумевая под этим «везде» и герцогство Решт, и Ливо, и тот самый Чеан. И, разумеется, где дороги, там и торговля. И значит, идут по Чумному тракту на юг, в Норфей, и на север, в Приморье, торговые караваны. Дорога долгая и большей частью проходит по дикой местности, где деревня — чудо, а одинокие почтовые станции похожи на обнесенные частоколом крепости. Места там — в лесах ли, в болотах ли, — дикие и опасные. Оттого и караваны идут с охраной. Охрана же — что важно, — не княжеская или имперская. Не регуляры, одним словом, а наемники. Вот наемным воем в охране каравана и собирался на время стать Герт.

Он прошелся по городу, по причалам и улицам. Потоптался, прислушиваясь к разговорам, в рыночной толпе. Поторговался с ремесленниками на Оружной улице, продав по случаю пару лишних кинжалов и неплохой меч керетской работы. Поменял серебро на золото у менял на площади Старых богов. Выпил пива в Низинке и съел порцию печеной на углях козлятины в «Старом петухе». Посмотрел на фокусников и акробатов в балагане Готлиба. И все это время присматривался ненароком к движению людей и повозок по городским улицам, прислушивался к случайным репликам торговцев и солдат, и, в конце концов, обнаружил несколько постоялых дворов с обширными конюшнями, в которых по всем признакам как раз и формировались караваны, отбывающие на юг. Поговорив с людьми, слонявшимися поблизости от этих мест, он выбрал тот караван, что направлялся в Шеан, имея в виду не Шеан вообще, а столицу одноименного королевства.

Делами здесь, в «Подворье Якова», заправлял мощного телосложения немолодой мужик, затянутый, словно уже шел через опасные земли, в броню из вареной кожи и стальных пластин. Лицо у мужчины оказалось бритое и жесткое, глаза — равнодушные.

— Ты, что ли, зовешься Лундом? — спросил Герт, подходя к мужчине. Тот сидел, устроившись на деревянной плахе, поставленной как раз посередине торгового двора.

— А ты кто таков? — поднял взгляд мужчина.

— Меня зовут Карл! — представился Герт тем именем, которое теперь принадлежало ему и к которому следовало привыкать. — Я из Олфа. Из Холодной страны.

— А не молод, чтобы в вои наниматься?

— Проверь! — предложил Герт.

С такими людьми, как этот Лунд, не следует мудрить. Говори короче, действуй напрямик, и все будет, как надо.

— Шенк! — окрикнул Лунд одного из проходивших мимо наемников. — Вломи ка этому пареньку! Только не убивай!

— Он вас обидел, командир? — наемник остановился и оглядел Герта с головы до ног. — Ты кто?

— Я Карл, — представился Герт, оценивая поединщика. — Лунд хочет, чтобы вы мне вломили.

— А ты чего хочешь? — поинтересовался наемник. Он был высок и худощав. Молод, но не юн. Крепок и, по-видимому, хорошо натренирован. Во всяком случае, двигался он легко. Казался расслабленным, но наверняка был собран и готов к бою.

«Непрост», — решил Герт, особо отметив холодный «оценивающий» взгляд Шенка и контрастирующее с ним насмешливое выражение продолговатого лица.

— Я хочу наняться в охрану каравана.

— И откуда ты такой крутой взялся?

— Говорит, из Холодной страны, — коротко бросил Лунд.

— Врет! — отмахнулся Шенк.

— Ты из Олфа, — кивнул Герт. — Твое имя означает, копье, ведь так?

— Знаешь наш язык? — спросил Шенк и тут же нанес удар. Резко, без замаха, и, тем не менее, сильно. Должен был провалиться, когда Герт уклонился, но устоял. Значит, первое впечатление оказалось верным: тренированный парень, и тренированный не абы как, а именно так, как надо.

— Я знаю твой язык, — сказал Герт по-олфски. За слова он не опасался, за грамматику тоже, но вот насчет произношения уверен не был.

— Вот черт! — второй удар «возник» так же, как и первый, из ниоткуда. — Так ты, парень, из кхорских переселенцев что ли?

Герт уклонился и на этот раз. Стоял спокойно, смотрел Шенку в глаза, «слушал» его тело, боясь пропустить следующий удар.

— Мои родители жили в Кхоре, — сказал на общем языке, — но потом вернулись в Холодную землю.

Такое происходило гораздо чаще, чем можно было подумать. Северяне перебрались в Кхор еще лет двести назад, при короле Вигвенде, который нанял их в свою гвардию. Но иногда возвращались домой. Во всяком случае, лет пятьдесят назад это было так.

— Возвращенец, значит! — на этот раз уклоняться нечего было и думать, и Герт парировал связку ударов коленом и обоими предплечьями. Выстоял и нанес ответный удар, едва не пробивший защиту Шенка. Но «едва» — не считается. Как и следовало ожидать, Шенк оказался весьма хорош. В былые годы в Реште с такими-то умениями людей, бывало, и в гвардию принимали. Даже не дворян…

«В былые времена… — повторил он мысленно. — Не дворян… А в нынешние? И кто сказал, что Шенк не дворянин? В Олфе ведь тоже…»

— На Олфе учился? — Казалось, Шенк не удивлен, но Герт понимал, это не так. По технике бойца опытный человек многое поймет.

— На островах, — сказал он вслух. — Но учил меня родич, а он служил в Чеане. Так что это не олфский бой, а чеанский.

— Ну, это я и сам уже понял, — кивнул Шенк.

— Он хорош, — повернулся вой к Лунду. — Сам видел.

— Видел, — согласился Лунд. — Мечом и копьем владеешь?

— Мечом лучше, копьем — хуже. Зато из лука стреляю сносно.

— Сносно, это по олфским понятиям, или как? — спросил Шенк.

— По олфским, — согласился Герт, надеясь, что за прошедшие годы ничего на Олфе кардинально не изменилось.

— Значит, хорошо, — кивнул Шенк Лунду. — Хороший паренек, командир, хоть и молодой. Но молодость — не недостаток. Сам знаешь, это быстро проходит. Так что бери!

— Ладно, как скажешь! — кивнул Лунд. — А теперь слушай, Карл из Олфа и не говори, что не слышал. Условия такие: две серебряные марки до Шеана, за участие в бою — еще полмарки, за кровь — две. Кошт мой, и слово командира — закон. Согласен?

— Согласен.

— Ну, тогда иди с Шенком! Возьмешь парня в обучение, Шенк?

— Отчего бы и не взять? — пожал широкими плечами вой. — Пошли, Карл, познакомлю тебя с остальными и покажу, где квартируем.

— Спасибо, Шенк! — улыбнулся Герт. — Или мне называть тебя, господином?

Вопрос был с двойным дном, и Шенк это, наверняка, понял, но и не спросить нельзя. Не спросишь, покажешь себя дураком. Но это только на первый случай, потому что, если и сам Шенк не дурак — а он на такового не походил, — вскоре задумается, а задумавшись, начнет спрашивать.

— Как догадался? — Шенк вопросу не удивился, значит, и сам ждал.

— Ты дерешься, как дворянин, а смотришь, как гвардеец из Решта. Мне ведь не дядька это все рассказал, — Герт решил, что прежняя легенда теперь долго не продержится, и решил ее сменить, — я в монастыре Ревнителей рос.

— Она как! Чего ж, ушел?

— Враги напали, один я выжил. — Почти правда, но и полуправда в умелых устах способна обратиться в истину.

— Везучий, значит?

— Не без этого, — согласился Герт.

— Тогда, давай так, — вздохнул Шенк, — я тебя ни о чем не спрашиваю, парень, и тебя ни с кем не обсуждаю. Идет?

— Принято! — кивнул Герт, он уже понял, что судьба к нему благосклонна, как никогда. — Я обещаю тебе, быть взаимно вежливым. И не стану ни с кем делиться своими замечаниями. Ты Шенк — мой старший товарищ и наставник, и мне этого достаточно. В бою не подведу, на гулянке — прикрою спину. Так пойдет?

— Вполне! — кивнул Шенк. — Пошли!