...Назавтра уезжали, Ефима и Ивана везла полицейская стра­жа, а Дмитрий с Василием решили зайти к Никите. Он уже все знал.

—    Вот те на, ну и жених у нас с тобой, дочка! — растерянно говорил он, ковыляя по дому, — а ты, значит, не купеческий сын, а сыщик?

—    Точно так, сыщик я, из Углича.

—    Ну, а как же с сапогами-то будет, присылать али не надо?

—     Присылайте, конечно присылайте. Может, пригодятся са­мому на свадьбу! — и он посмотрел на Настю. Та стыдливо от­вернулась и вышла, Чикин — за ней.

—     Настасья Никитична, можно я вам напишу когда? Ответи­те ли?

—    Отвечу... — прошептала девушка.

От радости у парня голова закружилась.

Распрощавшись с Никитой и Настей, пошли на пристань к па­роходу, путь лежал домой.

* * *

18 апреля 1883 года следователь по особо важным делам Кухов Никита Иванович входил в полицейский участок, где его ожидали прибывшие накануне Чикин и Репин.

—     Ну, здравствуйте, молодцы, ловко вы все обделали, ни­чего не скажешь. Где этот змей поганый — Ефим?

—    Под стражей в камере.

—    Ну, давайте его ко мне.

Сел в кресло, а ребята — на стулья рядом. Через пять ми­нут стражник, зайдя, сказал:

—    Привели ваше благородие! На пороге стоял Ефим.

—     Ну вот и свиделись, господин Костырев, недолго вы бе­гали, — усмехнулся Кухов.

—    Не свяжись я с этой Настей, не нашли бы вы меня, давно в Питере гулял бы.

—     Ничего, долго бы не загулялся, от наших молодцев не ушел бы.

Ефим хмуро посмотрел на сыщиков и опустил голову

—     Ну, давай рассказывай, как дело организовал. Мы ведь И так все знаем, но хотелось бы от тебя услышать, добровольное признание тебя вину может смягчить.

—    Да теперь чего уж.,. Все расскажу.

Ефим начал.

—     Приехал купец Заворыкин семнадцатого и на меня пря­мо наткнулся, а мы с ним знакомы по фабрике. Ну, я ему расска­зал, что здесь работаю, а вы по какому делу к нам? Ну, он и рас­сказал мне, что лавку, дескать, продал и что все деньги собрал. В дело хочет вступить, а уж после, когда в номер к нему вошел, да деньги у него на кровати увидел, так у меня дух и занялся.

Ушел я от него, а в голове так и гудит;», и деньги перед гла­зами стоят. Это 17-го вечером было, а утром он меня позвал и говорит: хочешь ли, Ефим, у меня работать, и поведал мне, что идет сегодня к Шунаевым на сговор о мельнице.

Я, конечно, с полным удовольствием — говорю. В общем, договорились,, он ушел, а я к Ивану, так, мол и так, нужно чело­века, кто на себя убийство возьмет. Я убивать не могу.

А Иван — вовсе не тот, за кого себя выдает, это я ему до­кументы сделал еще на фабрике, а так за ним грехов много всяких.

Иван согласился, на фабрике были у него люди, весны ждали. Привез он их и поселил на постоялом дворе, это восемнадцато­го вечером было. В тот же вечер мы купца-то и «того» Я отра­вил, когда чай ему принес.

Иван подъехал к десяти вечера, я ему черный ход открыл, вынесли купца на телегу и ходу. Пальто купецкое я на себя надел, чтобы видимость создать. Спрятали купца и возвернулись.

Назавтра пошли порознь к Шунаевым. Иван должен был ждать у кладбища.

— Как же вы шли, а дворник, а приказчик? Вы же знали, сколько людей в доме, — сказал Кухов.

—     Нам все едино было, сколько бы ни оказалось. Деньги разум помутили, счастье дворника да приказчика, что их не ока­залось. Вошли в лавку втроем, купца обухом, лавку закрыли, ис­кали деньги, да мало их нашли. Что делать?

В дом идти. Пошли в дом, а тут старуха эта, ну и ее — «того». Стали в доме смотреть, на ящик этот в стене наткнулись, а как открыть? Выковыривать из стены — шум будет, решили, что я пойду за Василием, а эти двое ждать будут, как приведу, да ящик он откроет, так и ударить.

Я мальчишку с мясной лавки послал к Шунаеву, а сам об­ратно во двор незаметно и жду. Приходит Василий, меня увидел, спрашивает, что за дело, я ему говорю, Заворыкин еще деньги зам прислал, потому как уехал вчера.

Знал я, как купец про меня Василию рассказал, что на работу берет, вот он и открыл ящик-то, тут его топором по голове, день­ги в ящике забрали, да жемчуг там был, да золота немного, а серебро уж в буфете взяли.

Я со двора, да ходу в номера, а эти двое к Ивану на лошадь и тоже кружным путем на постоялый двор. Думали, отсидеться несколько дней, да и с концами, но только вы, господин Кухов, нам на пятки уже наступали.

После того как вы с похорон пришли в номера, понял я — вы уже все знаете, скорее к тем, на постоялый двор, их в Ры­бинск направили, а сам в Ярославль. Не знали они, куда еду, до сих пор удивляюсь, как вы меня нашли.

К ним я приходить не собирался. Конечно, так и думал, най­дут их рано или поздно! Да и я в Ярославле не думал засижи­ваться, паспорт уж давно другой был наготове. Я с ним и рань­ше в Ярославль ездил, там и познакомился с Никитой-то.

А дочка его в сердце запала... Кабы не она, не видать бы вам меня. Вот и все...

Ефима увели.

Кухов поднялся из-за стола.

—                     Ну что же, дело это закончили, другие дела ждут. Отды­хать некогда. Покой в городе должен быть... Покой и порядок!