Махавкин Анатолий Анатольевич

Звери у двери.

   У ДВЕРИ.

   - Уже придумал, что мы подарим Маринке на днюху? - осведомился Илья, оживлённо орудуя зубочисткой во рту.

   - Мы? - изумился я, разглядывая товарища так, словно видел его в первый раз.

   - Ах, ну да, - он вынул острую щепку изо рта и повертел в пальцах, - наш, пылко влюблённый, решил растопить холодное сердце эксклюзивом. И это будет, ну чисто его собственный дар.

   - Илья, - проникновенно сказал я и показал средний палец, - не пошёл бы ты в задницу? Причём, пожалуйста, выбери самую тёмную и глубокую.

   Мой собеседник довольно захохотал и отшвырнул зубочистку прочь. Какое-то мгновение я размышлял: не испортить ли ему настроение, напомнив про Ольгу, но не стал - слишком подлый приём. Хорошо этому здоровенному балбесу, который все вещи в мире (кроме одной) воспринимает так легко, а каково мне? Понять мои чувства мог бы, разве что Витёк, если бы мы оказались способны поговорить, не испытывая взаимного желания вцепиться друг другу в горло. А спрашивается, зачем? Оба в одинаковом положении.

   - Ну и ладно, - Илюха махнул рукой и похлопал ладонями по шероховатому срезу пенька, на котором сидел, - сами с усами. Если не сумею придумать, спрошу у Оленёнка, подскажет...

   - Ты и её надумал взять? - испугался я, представив, какой дурдом может получиться, - Марина ничего не говорила...

   - Галька звонила, - Илья достал из кармана джинсов телефон и показал мне, словно это подтверждало его слова, - уточнила список гостей и место проведения торжеств. Похоже, очень веселилась.

   - Дурному радоваться - что с горы катиться, - пробормотал я и вдруг изумился, - каких таких торжеств? Планов громадье?

   - Ого-го! - мой друг вскочил на ноги и дёрнул головой, сбрасывая с глаз чёрные кудри, - план Барбаросса, мон шер. С утра едем к речке и умеренно потребляем слабоалкогольные отравляющие вещества. Умеренно, заметь. Потом отправляемся в резиденцию виновницы, где состоится торжественная часть с вручением подарков, задуванием свечей и прочей водкой. Уцелевшие ползком перемещаются в Фараон и гуляют на последние...Как тебе диспозиция?

   - Шикарно, - я поморщился, - печень уже радуется. Кстати, - я замялся, - список гостей...Нельзя-ли подробнее?

   Илья сунул руки в карманы и замер, покачиваясь с носка на пятку. На смуглом лице появилось досадливое выражение.

   - Дружище, - негромко пробормотал он, наконец, - ну ты же не думал, что Мариша продинамит его? В конце концов - это же её день рождения.

   - Давай, давай, - угрюмо буркнул я и опёрся спиной о ствол корявой акации, - сыпь соль на мои раны.

   Илья только плечами пожал.

   - Паша и Наташа, - сказал он, загибая пальцы, - Витёк, смотрите, не поубивайте друг друга; Галя, есессно; мы с Олей, прошу любить и жаловать; один мой поэтичный дружбан, ты его должен знать; дама его сердца, и некто Валентин. Полегчало?

   Стало так тоскливо, словно солнце разом перекрасили в чёрный цвет. Опять получится чёрти что! Я оторвался от акации и завалившись на лавку, закрыл глаза, представляя. Сначала Маришка будет всех развлекать, перемигиваясь со своим Валиком. Ей будет казаться, будто она делает это незаметно, а её говнюк начнёт подкалывать меня или Витьку. Понятное дело, придётся избегать общества счастливого избранника - не портить же праздник. Поэтому мы, рано или поздно, сцепимся друг с другом. Галчонок целый день мило прощебечет в телефон, а когда мы направимся в клуб, растворится в ночи. К тому времени Ольге надоест медвежья галантность Ильи и если я буду ещё не слишком пьян (а я буду) начнёт приставать ко мне. Илюха разобидится на весь белый свет и упьётся вусмерть. Пашка с Наташкой, почти муж и жена, мирно отправятся спать, а именинница исчезнет в компании Валика. В результате, в клуб пойдут три абсолютно синих тела, которые, скорее всего, начнут задираться ко всем подряд и обязательно отхватят порцию тумаков. Как я могу так точно предсказывать будущее? Ха! Это не будущее - это прошлое.

   - Почитай, из своего. Свеженькое, - попросил Илья, пересаживаясь на спинку лавочки.

   Я открыл один глаз и покосился на него.

   - Ты хоть представляешь, какой минор я тебе сейчас задвину? - он согласно кивнул, - ну, слушай, сам попросил:

   В убежища тайном, глухой тишине,

   Огнями расцвеченной, сумрачной тьме,

   Зачем ты колдуешь, как будто во сне?

   Зачем призываешь ты духов ко мне?

   Зачем?

   В котёл ты бросаешь пригоршню травы

   И волос, что сорван с моей головы.

   Зачем мою душу терзаешь в ночи?

   Зачем в моё сердце втыкаешь мечи?

   Зачем?

   Ты в варево кровь добавляешь свою,

   В то время, когда я давно уже сплю.

   Зачем ты мою вызываешь любовь?

   Зачем будоражишь потухшую кровь?

   Зачем?

   Заклятий любовных бормочешь слова,

   Над книгой склонилась твоя голова.

   Зачем пробуждаешь меня ты в ночи?

   Зачем ты добыла от сердца ключи?

   Зачем?

   Зачем ты поймала меня на крючок?

   Зачем струн души твой коснулся смычок?

   Зачем, ведь не любишь меня ты совсем?

   Зачем, расскажи, объясни мне, зачем?

   Зачем?

   - Жесть! - выдохнул Илья, - подари мне. Я его Оленёнку прочитаю, у неё сердечко растает, и она будет вся моя!

   - Ну, ну, - неопределённо протянул я, - забирай. Может хотя бы тебе поможет. Мне не помогло.

   Листья, над головой, шелестели так умиротворяюще, что меня тянуло закрыть глаза и задремать. На некоторое время забыть обо всех проблемах: о хвостах, которые никак не желали подтягиваться перед сессией; о вечной ругани с родаками; о постоянной нехватке денег; ну и о самом главном...Что же ты делаешь, девочка с морским именем? Почему у меня нет сил бросить это безнадёжное дело и заняться кем-нибудь другим? Илья, в шутку, называет меня сорокалетним девственником, хоть сам, точно так же, нарезает круги вокруг своего драгоценного Оленёнка. Знал бы он...Нет, нет, пусть лучше не знает!

   - Пошли, по пиву, - предложил я, принимая сидячее положение, - подготовим, так сказать, организм к завтрашним испытаниям.

   - Не-а, - с грустинкой в голосе откликнулся Илья и отряхнул рубашку, - мне, вечером, предстоит променад, посему не могу я прованиваться этими вашими пивами. Сам знаешь, она этого терпеть не может.

   Угу, если бы дела обстояли так просто. Настроение окончательно испортилось. Естественно, в одиночку я пить не буду.

   Тогда: у меня нога, мне - домой, - сказал я и пожал протянутую руку, - ну, желаю тебе удачи и здоровья, в личной жизни. Трахнешь Ольгу, позвони - порадуемся вместе.

   Илья подозрительно покосился, но промолчал. Иногда мне казалось будто он подозревает некую нездоровую фигню, но помалкивает, опасаясь ещё больше усложнить ситуацию. Хоть, куда уж...Тут и так, сплошная Санта-Барбара.

   Просто, наверное, только Пашке с Натахой: любовь-морковь, с первого класса школы. Сколько лет, а они всё вместе. Жениться вот собираются. Хорошие ребята, во всех отношениях.

   Пашка весь рыжий и конопатый, вечно с ворохом смешных анекдотов, которые в моём изложении почему-то превращаются в унылое говно. Менталитет, должно быть.

   Ната выше своего парня на полголовы - эдакая нордическая красавица, с тёмным каре, обрамляющим широкоскулое лицо. Кажется, неприступной льдинкой, а на самом деле - хохотушка, каких свет не видывал.

   Следующей в нашем списке идёт Галя - сестра Марины: крохотная девчонка и очень большое динамо, исхитряющееся одновременно крутить шашни с полусотней парней. Подарки, приглашения в рестораны и клубы приветствуются, но на этом - финиш. Девственность, дескать, исключительно для законного супруга. Как ей это удаётся - хрен его знает. Скуластое смуглое лицо и длинные чёрные волосы, постоянно накрученные на указательный палец.

   Угу, Витёк, одного роста со мной - плотный бутуз, продолжающий расширяться, пока лет через десять не превратится в соломенноголового толстячка. Как и я безнадежно влюблён в...Чёрт! А ведь когда-то мы были друзьями.

   Ну, с Ильёй всё ясно - высокий красивый парень с греческими корнями. От далёких предков получил в наследство кудрявую голову и классический профиль. Нетрудно догадаться, что объектом бесполезного приложения сил данного индивидуума является некая Ольга.

   А вот и она - девушка, имеющая все внешние данные для модельного бизнеса: длинные ноги, идеальные пропорции и слегка стервозный характер. Чёрные глаза на бледном лице всегда горят огоньком превосходства, а рыжие волосы никогда ничего не слышали о причёсках. Как ни странно, но все её парни имели некие изъяны. Очевидно, для контраста с её совершенством. Когда девушка первый раз начала флиртовать со мной, я решил, что у меня крыша едет. Как же я ошибался! Теперь вот стыдно перед товарищем и кажется, будто я предал свою настоящую любовь. Но как же хочется опять обладать этим прекрасным телом! Всё-таки я в чём-то ошибся. Понять бы ещё в чём.

   Ну и наконец, гвоздь программы: любимица особо ударенных пациентов - Марина. Прошу любить и жаловать. По странной прихоти матушки-природы абсолютно не похожа на свою младшую сестру. Когда я пытаюсь её описать, мысли путаются в голове. Это как...Похожа на...А лицо...Ну, в общем, вы меня поняли. Наверное.

   - Ты уснул? - поинтересовался Илья и дёрнул меня за рукав, - жениться вам надобно, барин. А то, всё козы да коровы...

   - Сам дурак, - огрызнулся я, - я думал, ты уже свалил. Может передумаешь? Пиво такое холодное...

   - А водка ещё вкуснее, - протянул товарищ и продемонстрировал вселенскую скорбь, - ну, не могу! Пойди к Витьку, сделайте вид, что вы не хотите друг друга прикончить.

   - Как скажешь.

   Мы прошли по аллее, между акаций разного возраста и роста, после чего, обминув полузаброшенную детскую площадку, где полтора карапуза резвились под присмотром строгих бабушек, вышли в переулок, упирающийся в Илюхин дом. Подул холодный ветер, и я поёжился. Вот ведь жизнь: то - погода скверная; то - на душе дерьмово. Хочется чего-то хорошего.

   - Едем в Турцию? - внезапно спросил Илья и закурил, скосив на меня хитрый карий глаз.

   - Приглашаешь? - осведомился я, с подозрением, - или так, очередной прикол.

   - А вид у тебя такой, - пояснил товарищ, - как будто сейчас обернёшься простынёй и заорёшь: на волю! В пампасы!

   - Хочу в пампасы, - грустно подтвердил я, - хочу на волю. В Турцию не хочу, там - турки.

   - Странно, - согласился Илья, - русских там, правда, больше. Ну и куда же ты желаешь, расистская морда?

   Я задумался. А, действительно, куда? Куда-нибудь, подальше от самого себя. Чтобы не болело в груди. Чтобы тепло, светло и мухи не кусали. Я уже как-то сделал попытку удрать в том направлении. Был, правда, весьма пьян и друзья успели затащить обратно. Хорошие у меня друзья.

   - Домой хочу, - решил я, - давай-ка я ещё раз пожму твою трудовую ладошку.

   - Тебе понравилось, - констатировал Илюха и обвиняя ткнул меня пальцем в грудь, - я знаю: ты - лицо нетрадиционной ориентации и притворяешься влюблённым в Марину, дабы быть ближе ко мне. Поцелуемся?

   - Ты меня раскусил, - устало буркнул я, - но ещё слишком рано, для серьёзных отношений. Нужно, как следует, подумать. До завтра.

   Маршрутка довезла почти до самого дома и пройтись оставалось всего ничего. Единственный поворот - в супермаркет. Возьму пива и хрен с ним, с Ильёй. Меня сегодня никто не ожидает, кроме мамки, которая устроит очередной нагоняй - за пиво, за вчерашний поздний приход, да мало ли ещё за какие прегрешения!

   В лифте я перекинулся парой слов с соседом - он недавно вернулся из рейса и щеголял добротным загаром на счастливой физиономии. Расчувствовавшись собеседник пригласил попить абсента и покататься на новеньком Форде. Я только не понял, в каком порядке предполагалось проводить мероприятие. В одном случае это было бы законнее, в другом - интереснее.

   Я попытался незаметно прошмыгнуть в комнату и естественно мне это не удалось. Граница оказалась на замке и пограничник, в цветастом халате, преградил дорогу.

   - Что хочешь сказать? - поинтересовалась мать, сведя брови воедино. Видимо, это должно было символизировать крайнюю степень раздражения, но на деле никак не вязалось с добродушной круглой физиономией.

   - Ничего, - кротко ответствовал я, - устал и хочу спать.

   - В обнимку с бутылками! - съязвила мама, - сопьёшься. Вон, посмотри на соседа - дядю Сашу. Глянь, во что он превратился! А ведь кем был...

   - Я обязательно посмотрю, - пообещал я, с тоской разглядывая портрет Вахтанга Кикабидзе, висящий на стене. Портрет готовился качать головой и грозить мне пальцем, - мам, поговорим зав... Нет, послезавтра. Завтра я иду на день рождения.

   Мама упёрлась кулаками в бёдра и набычилась. Ну всё, сейчас выдаст.

   - И когда ты уже приведёшь свою девушку? Мы хотим видеть её не только на фотографиях.

   О, чёрт!

   - Мама, - тоскливо сказал я и начал протискиваться вперёд, - ну сколько раз можно повторять: Марина - не моя девушка. Она просто мой друг.

   - Вот и приведи к нам своего друга! - крикнула мама вслед и продолжила, уже через закрытую дверь, - водишь же ты сюда этих, своих - Илью, Витю и Рому.

   До свидания, подумал я, выставляя бутылки на стол и одновременно включая компьютер. Если до этого настроение было ниже плинтуса, то теперь оно и вовсе просочилось в подвал. Видимо, способа сделать всё ещё хуже просто не существовало.

   О, я ошибся!

   Зазвонил телефон. Марина. Я даже не знал: радоваться мне или идти за мылом и верёвкой.

   - Привет, - сказал я и опёрся рукой о стол, - как дела?

   - Лучше всех, - голос звонкий, с приятной хрипотцой, как послевкусие шоколада, - подарок уже приготовил? Жду от своего верного рыцаря истинный дар, идущий от сердца.

   - Иначе и быть не может, - я непроизвольно коснулся маленькой коробочки, перевязанной красным бантом, - не хочешь сегодня прогуляться? Я - абсолютно свободен.

   - Ха, какое счастье, - в голосе прорезалась нотка сарказма, - ещё один, абсолютно свободный. А я, вот - нет. У меня, представляешь, завтра - день рождения и я должна немного приготовиться.

   - Помочь? Всегда готов.

   - Кто бы сомневался...Нет, спасибо, не нужно. Я, собственно, звоню с официальным приглашением. Извещаю вас, милостивый сэр, что вы приглашены на торжественный вечер имени меня. Это - огромная честь, доступная лишь избранным. Цени.

   - Ценю, - серьёзно сказал я и переложил трубку в другую ладонь, - а почему - вечер? Как же утро?

   - А, эта засранка успела уже открыть все карты, - в Маришкином голосе прорезалась нервозность, - ну и утро, конечно. Вы только не наберитесь, до вечера. Угу?

   - Постараемся. Слушай...

   - Да?

   Я замялся. Один раз я уже говорил, но тогда Марина свела всё к шутке. А у меня, честно говоря, ноги подкашивались.

   - Я тебя люблю, - горло перехватило и липкий пот по всему телу.

   В трубке слышалось хриплое дыхание. Потом, несколько отдалившийся голос неуверенно произнёс:

   - Давай, пока не будем об этом. Не нужно. В другой раз. Не надо портить мне праздник. Хорошо?

   - Хорошо, - послушно сказал я и опустился на стул, ноги меня больше не держали, - больше не буду.

   - Хороший мальчик, - в голосе звучало облегчение, - и вот ещё что... Ты прости меня. Ни о чём не спрашивай. Просто, извини и всё. Я знаю, как ты ко мне относишься, поэтому верю: сердиться не станешь. По крайней мере, долго. Не хотелось бы потерять хорошего друга. До завтра.

   Я не успел ответить, а в трубке уже вовсю хозяйничали гудки. Отключённый телефон улетел в угол дивана, а я, дрожащими руками, откупорил бутылку и сделал длинный-предлинный глоток. Какого хрена это было? Я признался в любви, а мне зарядили какую-то непонятную фигню. Простить? За что?

   Я посмотрел в глаза Миле Йовович, но старушка только пожала плечами с плаката и отморозилась, будто ничего и не было. Хм, и когда это бутылка успела опустеть?

   Я думал погонять в Батлу, но понял: в таком состоянии это просто не имеет смысла. Тупо глядя в экран монитора, я допил вторую бутылку и выключил комп. Странно, но за окном уже успело стемнеть. Время, похоже, ускользнуло в какую-то норку и спряталось там, затаившись.

   Я взял мятый кусок бумаги и старательно его разгладил. Потом нацелился в сероватую поверхность так, словно собирался её прикончить. В каком-то смысле так и было. Словно рухнув в прорубь, быстро набросал несколько строк и принялся их изучать, будто это накалякал кто-то другой.

   Воронам мой труп отдайте,

   Ночью тёмной, без просвета

   И над трупом не рыдайте,

   Мне плевать уже на это.

   В этой жизни только лихо,

   Я покинул ваше стадо.

   Надо мной скажите тихо:

   Умер. Так ему и надо.

   В написанном присутствовало нечто, до боли, знакомое. Поразмыслив я сообразил, что это - Реквием Стивенсона, только вывернутый наизнанку.

   - Ни хрена не можешь своего написать! - с ненавистью, выдохнул я и скомкав несчастный листок, запустил им в угол комнаты, где уже отдыхали его многочисленные собратья.

   В голове шумело. Поднявшись, я несколько секунд размышлял: раздеваться мне или нет. Нет - это слишком большая роскошь. Махнув рукой, я рухнул на неразобранный диван.

   Снилась всякая фигня. Похоже на универ, но с пустыми коридорами и готичными потолками. Я пытался кого-то отыскать, но всё время оказывался в подвале, где мы сдавали лабы. В конце концов я понял, кого пытаюсь поймать. Себя. И тотчас проснулся.

   Перед носом перебирал длинными лапками паук-косеножка, спустившийся с потолка на золотящейся, в сиянии солнца, паутинке. Я взмахнул ладонью и проклятое создание шустро удрало вверх, дёрнув ножкой, на прощание. Хорошо, мать не видела: она этой фигни терпеть не может.

   Попытавшись подняться, я оказался вынужден слушать объяснения собственного тела. Конкретно, о том, как нужно правильно спать, дабы не болели бока, а шею не сворачивало в сторону. В башке зудело и деловито побулькивал мочевой пузырь. Утро начиналось крайне бодро.

   По дороге к двери меня перехватил телефон. Звонил Илюха. Пришлось выполнять необходимые процедуры, используя одну руку, а второй нажимая необходимые кнопки.

   - Ты в курсе, сколько времени? - осведомился мой друг, с хорошо различимой угрозой в голосе.

   Я посмотрел.

   - Теперь в курсе, - даже как-то неловко, -я быстро. Где вы?

   - Под твоим подъездом, мля! Уже двадцать минут! У тебя телефон, от старости, должно быть глуховат стал. Поменять не желаешь?

   - Обязательно, - мой несостоявшийся смартфон лежал на столе в коробочке, с красивым бантиком, - чуть раньше, чем скоро. Сейчас, побреюсь и...

   - Офигел?! На приём собрался? Вечером наведёшь марафет. Пулей сюда.

   Ну да, в его словах присутствовала суровая сермяжная правда. Какого чёрта? Всё равно меня никто не станет разглядывать. Там же будет Валик! Твою мать.

   Я натянул потёртые джинсы, не менее потёртый джемпер и пулей выжужжал наружу. Дома, кроме меня, никого не было. Оно и к лучшему. Завтра огребу, за свои прегрешения, ото всех и по всем больным местам. А голова-то будет бо-бо! Охо-хо...Из всех пьяниц и дураков бог почему-то не любит именно меня.

   Пашина девятка скучала около трансформаторной будки. Илья показывал мне кулак, а на веснушчатой физии Паши цвела широкая улыбка. Одновременно он пускал разнокалиберные дымные колечки. Никогда не видел его в дурном настроении. Классный пацан! Таких нужно носить с собой. На счастье.

   Натаха стояла, опёршись локтями о спину своего грядущего супруга и помахивала мне ладошкой. Спокойная и доброжелательная, как всегда. К ним замечательно ходить, если у тебя скверное настроение - лучше всякого психолога.

   Ольга была рядом с Ильёй, но слегка отстранясь. На её лице цвела загадочная улыбка и предназначалась она именно мне. Оля, Оля, чего ты хочешь? Я же, явно не тот, кто нужен тебе: не богат, не красив...Отвалила бы ты, а?

   - Засранец! - поприветствовал меня мой лучший друг и ткнул в пузо кулаком, - а ну, дыхни, говнюк. Пиво пил? Пил, я тебя спрашиваю? Говори!

   - Пил, - сознался я, - и буду пить.

   - Россию пропили, - сокрушённо произнес Илья и одобрительно похлопал по плечу, - молодец, продолжай в том же духе.

   - Рада видеть, - Наташа чмокнула меня в губы и дёрнула за нос, - ты бы появился, хотя бы на лабах, Семёныч лютует.

   - Отвяжись от человека, - Паша крепко пожал мою ладонь, и его солнечная шевелюра вспыхнула в лучах утреннего светила, - занят он, слышишь? Пиво пьёт. Если учёба мешает пить пиво - к чёртовой матери такую учёбу!

   - Тоже очень рада, - поцелуй Ольги был почти таким же, как у Наташи. С нюансами, - почему не звонишь?

   - Прости, - я перехватил Илюхин ревнивый взгляд, - ну, поехали?

   - Угу, - Паша выстрелил сигаретой, под неодобрительным взглядом какой-то бабули и полез за руль, - занимайте места, согласно купленным билетам.

   Наташка тотчас заняла кресло рядом с водителем, а мы полезли назад. Чёрт его знает, как, но я, почему-то, оказался посредине. Кроме меня, этим нюансом оказался удивлён только один человек. Угадайте, кто? А эта чертовка только довольно ухмылялась.

   Ощущая, как наманикюренные ноготки пробираются в мой карман, я достал телефон и попробовал позвонить имениннице. Оператор радостно известил: дескать абонент временно недоступен, чем вогнал меня в ступор.

   - Я уже пытался, - в голосе Ильи появилась нотка напряжённости.

   Ещё бы! Я в подобной ситуации начинаю сходить с ума.

   - И не только я. Вот уже часа полтора, как у неё телефон не принимает. И домашний молчит.

   Барометр моего настроения начал стремительно опускаться. А вот Ольгу это только веселило: её рука уже полностью пролезла в мой карман и там...О-ох! Зараза!

   - А Галя с Витьком? - быстро спросил я.

   - Виктор доставит даму на своей карете, - чопорно ответствовала Натаха, - ему там, на скутере, пять минут по просёлочной. Сказал, что пиво будет обязательно.

   - Дец, как мала, - проворчал я, - убьётся дурень.

   - И я хочу пива, - жалобно проскулил Паша и покосился на подругу.

   - Хоти, солнышко, - она погладила его по рыжим кудрям, - хоти. Хотеть, говорят, не вредно.

   - Поворот! - завопил Илья и девятка, клюнув носом, проскрипела нечто неприятное о своём водителе.

   - Тшорт побьери! - Паша крутил баранку, одновременно уворачиваясь от затрещин, отпускаемых Наташей, - я всё понял, прекрати!

   Воспользовавшись суматохой, Ольга склонилась к моему уху и прошептала:

   - А если ты сегодня не напьёшься - получишь бонус. Приятный.

   Не знаю, хотел ли я этот подарок. И тем более, не был уверен в том, что не нажрусь, как скотина. Скорее, присутствовала уверенность в обратном.

   Машина, глухо ворча, преодолела небольшой пригорок и поскрёбывая днищем по густой траве, вползла в лесополосу. Здесь был один небольшой секрет, обнаруженный нами прошлым летом. С виду строй деревьев казался монолитным, но вблизи различался узкий проезд. Если проследовать по нему, то миновав несколько хитрых поворотов, попадаешь на обрыв, под которым медленно бежала наша местная речечка.

   Секретное место находилось чересчур далеко для пешеходов и было слишком скрыто от глаз, быстро едущих автомобилистов. Посему, кроме нас, других туристов здесь никогда не наблюдалось. Чисто, пустынно и комфортно.

   - Приехали! - каркнул Пашка и вывалился из автомобиля, - кр-расота!

   - Засранец, - откомментировала Наташа и отправилась догонять благоверного, - стой, тебе говорю!

   - Я пока не буду выходить, - Оля утомлённо откинулась на спинку, - голова разболелась, просто ужасно.

   - Наверное укачало, - Илья выглядел встревоженным.

   - Не обращай внимания, - девушка выглядела умирающим лебедем, - иди к остальным. Веселись. Я позже подойду.

   Не в силах смотреть на этот фарс, я вышел наружу и отправился к нашей сладкой парочке. Чем хороша Марина, так это тем, что никогда не откалывает подобных стервозных номеров. Если не хочет тебя видеть - так и скажет.

   Вот так, обычно и говорит.

   Пашка с Натахой стояли на обрыве и смотрели вниз. Там, на середине склона росла мощная ива, чей ствол нависал над водой, подобно необычному мостику. Можно было влезть на дерево и наблюдать за медленно скользящим потоком. Можно было прыгнуть в реку под укоряющий визг девчонок. Можно...

   - Гляди-ка, берег ещё больше подмыло, - пробормотал Паша и сделал вид, будто пытается спихнуть Нату вниз.

   - Ай, дурак! - девушка пнула его под зад, и парень сбежал вниз, расставив руки, словно крошечный рыжий самолёт, - осторожнее, балбес!

   - Ещё немного и дерево упадёт, - зачарованно глядя на бурый поток, прошептал я, - что-то, тогда закончится...

   - Всё в порядке? - спросила Натаха и повернула мою голову к себе, - ты мне совсем не нравишься, последнее время. Идиотских мыслей больше нет?

   - Нет, - грустно ответил я, - только идиотские стихи.

   - Читай, - приказала Наташа, - давай, давай.

   Я пожал плечами.

   На берег набежит волна

   Стерев следы с песка,

   Свой бросит, сверху, взор луна

   Пробудится тоска.

   Тоска по той, чей след волна

   Затёрла на песке,

   По той, что странно холодна

   Исчезла вдалеке.

   Тоска источит сердце мне

   Оставив пустоту

   След, на песке исчез в волне

   Разбив мою мечту.

   Мечту о той, чей слабый след

   Унёс вечерний бриз

   О как же много тяжких бед

   Принёс её каприз.

   Мечта моя умчится вдаль,

   Исчезнет под водой

   Уйдёт она, придёт печаль

   С холодною луной,

   Печаль о той, чей милый взгляд

   Растаял в тишине

   И, словно самый сильный яд

   Печаль сейчас во мне.

   Тоска пройдёт, уйдёт печаль,

   Растает след мечты.

   И одного мне только жаль:

   Что вдаль уходишь ты...

   - Ага, значит меня спихнула вниз, а сама тут стишочки слушает, - пропыхтел Паша, выкарабкиваясь наружу. Его нос оказался измазан жёлтой глиной, - подлая изменщица!

   Наташка нацелила на него палец с длинным ногтем, окрашенным в чёрный цвет:

   - А почему ты мне не сочиняешь стихов? Бесчувственная скотина!

   - Да, я такой, - гордо сказал Пашка и выпятил грудь, - во-первых, не умею, а во-вторых, ну подумай: я же - счастливый человек, зачем мне писать стихи? А вот это, - он указал на меня, - несчастный влюблённый, ему так положено.

   - Нет, ну точно - скотина бесчувственная! - девушка подошла ко мне и обняла, - вот уйду к нему, будешь знать! А он мне будет стихи писать.

   Пашка не выглядел смущённым или растерянным. Он потёр нос и внимательно изучил грязные пальцы. Потом ткнул пальцем вниз.

   - Я там одну штуку странную нашёл. Похоже, водой вымыло. Тяжеленная фиговина, сам даже поднять не смог. Пошли, помо...

   Затарахтело и мы оглянулись. Из лесочка вылетел красный скутер о двух головах и в клубах пыли, затормозил рядом с девяткой. Илья сумел уговорить Ольгу выбраться наружу и теперь девушка строго выговаривала Витьку, снимающему шлем. Его пассажирка, не став дожидаться окончания гневной тирады, успела чмокнуть Илью в щёку и теперь, пританцовывая, мчалась к нам. Эдакий чертёнок, с блестящими глазами и румянцем, на высоких скулах. Если бы не любил Маришку, наверное, влюбился бы в её сестру.

   Угу, угу, хмыкнул внутренний голос, хрен редьки не слаще! Пополнил бы когорту поклонников, не имеющих доступа к телу.

   Галя дотанцевала до нашей группы и начала раздавать поцелуи, не особо жмотясь, при этом. Свои блестящие глазки она, почему-то прятала, словно нашкодивший котёнок. К чему бы это? К дождю, ехидно отозвался внутренний голос.

   - Я тебе вчера сообщение скинула, - известила девушка и кончик её курносика порозовел, - читал?

   - Я почту не проверял, - ещё интереснее, какого хрена вообще происходит?

   - Ну и ладно.

   - Всё ещё не определилась, ветреница? - Наталья не одобряла Галькину эскападу, шпыняя при всякой встрече, - допрыгаешься, стрекоза!

   - Уже допрыгалась, - сообщил подошедший Витёк и громко зевнул, - сегодня, в полчетвёртого, ко мне домой. Пряталась от каких-то козлов.

   - В Максиме познакомились, - ничуть не смущаясь, пояснила героиня обсуждения, - обещались домой отвезти, ну и, в общем, обещания не сдержали. Пришлось очень быстро сваливать в первое попавшееся место.

   - Этим местом оказалась моя квартира. Думаю, папик будет завтра шкуру снимать. Опять двухчасовое вливание про пораужевзятьсязаум.

   - Знакомо. Знакомо.

   Подошёл Илья, едва ли не силой буксируя Ольгу, источающую галлоны лимонного сока. По крайней мере, физиономия у девушки была такая, словно она объелась кислятины. Илюхины глаза, в этот момент, напоминали такие же, но у больного пса. Последнее время частенько вижу такие. В зеркале.

   - Ну что, по пивку? - жизнерадостно предложил Паша и получил, от Натахи локтем в бок, - о-ох, дык я же про вас беспокоюсь! Наташа, как ты могла подумать? Я же ни-ни, до вечера.

   - Очень на это надеюсь, - в голосе его подруги лязгнул металл, - и попробуй мне вечером перебрать! Заставлю курсовик с утра делать. Мой.

   - Может, всё-таки дождёмся виновницу торжества, - предложил я, - вроде как день рождения готовились отмечать.

   - А давайте будем пока начинать без неё, - как-то уж совсем бодро предложила Галя и уши у неё стали пунцовыми, - пока то, да сё...

   Все умолкли и повернулись к ней. Теперь девушка стала красной с ног до головы. Это, конечно, придавало ей определённый шарм, но мне сейчас было не до того.

   Витёк стряхнул со лба соломенную прядь и негромко сказал:

   - А ну, колись, ночная гостья. Это имеет какое-то отношение к твоему утреннему разговору? О чём ты там трепалась с сестрой и почему её телефон молчит?

   - Ну и чего вы на меня уставились? Я-то тут при чём? Позвонила, сказала, дескать к речке они не придут, попросила извиниться, ждёт всех вечером. Всё.

   - Твою мать, - сказал я и сел на краю обрыва. Ощущение было такое, словно врезали по пузу. Понятно, чем она сейчас занимается, - надо было взять водки.

   - Я взял, - буркнул Витёк и сел рядом, - как жопой чуял. Позвонила вчера, извинилась. Ещё думал: какого хрена?

   - Тебе тоже? - спросил я, - понятно. Тяни водку сюда.

   Витя встал и вдруг его нога поехала на жёлтом потёке глины. Не удержавшись, товарищ едва не кубарем съехал вниз.

   - Вот чёрт! - выдохнул Илья над моей головой и мы бросились на помощь.

   - Витёк стоял на четвереньках около самого берега и громко матерился. Его джинсы оказались грязны чуть менее, чем полностью, а вся левая половина лица измазана жёлтым. Хоть сейчас на съёмки "Храброго сердца 2". Однако, при этом, судя по всему, он не получил ни единого ушиба.

   - Улыбочку! - попросил Паша и несколько раз щёлкнул неудачника телефоном, - прелестно, прелестно!

   - Говнюк ты, Паша, - Витька сплюнул глиной и наклонился над рекой, - красавец, мля...

   - А, кстати, - Пашка повертел головой, - где эта хрень...Ага, вот. Помогите вытащить, а то тяжёлая, зараза.

   Тяжёлая зараза оказалась чем-то, вроде прямоугольного ящика, обросшего каменным панцирем. Весила эта ерунда килограммов сто, не меньше. И ни единой ручки. В общем-то каменную хрень можно было запросто принять за обычный булыжник, если бы не пара нюансов. Во-первых, форма - идеальный параллелепипед, без малейшего изъяна. Ну и главное, у штуковины имелась совершенно чёткая разделительная щель, поэтому ларчик был обязан открываться.

   Тяжело пыхтя и ежесекундно поскальзываясь, мы-таки смогли выпереть проклятущую штуковину наверх. Всё это время, за нашими спинами слышался громкий плеск и не прекращались издевательские комментарии. Витёк развлекался. Надо будет его ещё раз мордой извозить!

   - Что там? - брезгливо осведомилась Ольга и ткнула ящик носком туфли. Обалдеть, я только сейчас обратил внимание на её шпильки. На пикнике!

   - Ща узнаем, - Паша достал из кармана нож и разложил его, целясь в щель на боку находки, - ща...

   - Балда, а если это - взрывчатка? - совершенно спокойно осведомилась Натаха, - узнаешь тогда, есть жизнь после смерти, или нет.

   Ольга и Галя, на всякий случай, отступили назад. Мне, честно говоря, было всё равно. Да и не походила эта штука на вместилище боеприпасов. Странным казался лишь её вес, при относительно небольших габаритах.

   - Фигня, не может быть, - Паша воткнул лезвие ножа в чёрную полоску, - да и в воде оно лежало: отсырело бы. Блин!

   Нож жалобно лязгнул и сломался.

   - Может, кнопка какая-нибудь? - предположила Галька и приблизилась на один шаг. Ольга осталась на месте и прикусила нижнюю губу.

   Я молча отодвинул Павла, горюющего над сломанным ножом и стал ощупывать гладкую холодную поверхность. Ни выступов, ни впадин - ничего. Когда пальцы коснулись узкой полоски щели я, повинуясь внезапному импульсу, потянул вверх. Внутри очень тихо щёлкнуло и тяжеленая крышка, с лёгкостью, откинулась.

   - Очередная победа опытного медвежатника, - Илья похлопал меня по плечу, - поделись секретами мастерства.

   - Переходи на тёмную сторону силы, Люк, - пропыхтел я, - ещё и не такому научим. Кроме того, у нас имеются печеньки.

   - Ух-ты! - протянула Галя и облизнула губы острым язычком, - а потрогать можно?

   Теперь стало ясно, откуда эта неподъёмная тяжесть. Ящик не обрастал камнем - он и был каменным. Целиком. За исключением крохотного пространства в середине. Именно здесь, в небольшой прямоугольной выемке, устланной чем-то, напоминающим чёрный бархат, лежало то, что Галя хотела потрогать.

   Пять медальонов, по виду сделанных из золота. Четыре - сантиметров пять, в диаметре; пятый - чуть крупнее. На самом большом и одном маленьком - львиные головы, на оставшихся - головы львиц. Изображения даны в профиль, причём гравировка настолько реалистична, что львы казались живыми: тронешь пальцем - укусят.

   - Прям-таки прайд, - задумчиво сказал Илья, - интересно, откуда всё это?

   - Что такое прайд? - спросила Галька и высунув, от избытка чувств, язык прикоснулась пальцем к одному из медальонов, - ух! Холодный. А надеть можно?

   - Прайд - это семейство львов, - пояснила подошедшая Ольга и присела на корточки рядом с распахнутым ящиком, - эх, молодо-зелено. А, вот этот - самый большой похоже, для предводителя прайда.

   Она подняла голову и прищурившись, посмотрела на меня. В зелёных глазах плеснулось дьявольское пламя. Не к добру. Внезапно девушка протянула руку и вытащила самый большой медальон из углубления, где он покоился. Её пальцы как будто миновали некую прозрачную плёнку, но это могло и просто почудиться.

   Ольга встала, подбрасывая медальон на ладони и сам не зная почему, я тоже поднялся. Илья встревоженно глядел на нас, и я вновь заметил отсвет подозрения в его глазах. Идиотская ситуация.

   - И главный приз вручается, - Ольга недобро ухмыльнулась, - вручается...

   Я и опомниться не успел, а она протянула руки и одела медальон на мою шею. При этом её лицо оказалось совсем рядом с моим. Губы - тоже. Ледяной ожог там, где пятак опустился на грудь и огненный - там, где её губы коснулись моих.

   - Какого? - это Илья, - Оля?..

   - Уже двадцать два года, как Оля! - зло отрезала девушка, - отвали!

   На лице Илюхи проступило недоверие. Потом он посмотрел на меня и прищурился. Начало доходить. Прощай, друг. И спрашивается, зачем оно мне нужно?

   - Ваш ответный ход, - улыбнулась Ольга и показала на ящик.

   Словно в трансе, я наклонился и вытащил медальон с изображением львицы. Что за фигня? На бархатной подушке, чуть выше блестящих кругляков, обнаружился ещё один предмет: браслет из такого же жёлтого металла. Пожав плечами, я поднялся и осторожно одел кулон на длинную шею Оли. Ещё один поцелуй не заставил себя ждать. В это раз он оказался дольше первого - явно в пику Илье. Очень жестоко, чёрт побери!

   Натаха только головой покачала, наблюдая за всем этим издевательством. Похоже, лишь жизнерадостному Паше в голову не пришло, что происходит весьма нехорошая хрень. Он тихо пробормотал под нос, какую-то считалочку и подхватив ещё одно украшение, неуклюже нацепил его на свою девушку.

   - Всё, для тебя, - начал петь он и Наташа, тотчас заткнула его немузыкальный рот, закрыв ладонью.

   С каким-то угрюмым остервенением, Илья протянул руку и надел предпоследний медальон. Потом вызывающе взглянул на Ольгу. Однако той было не до него: она, сосредоточенно разглядывала новый аксессуар и хмурила лобик, легко поглаживая пальчиком голову львицы.

   - Эй, эй! - обиженно крикнула Галька и вцепилась в последний кулон, - я же первая попросила! У-ух, какой же он, всё-таки, холодный!

   - Р-р, - негромко рыкнул я и Паша оглушительно расхохотался, - ну всё, теперь мы настоящий прайд.

   - А, что это вы тут делаете, а? - над обрывом появилось лунообразная физиономия Витька, кое-где не до конца вымытое.

   - Иди, мальчик, погуляй, - Наташа гладила золотой медальон на груди и почему-то морщилась, - всю малину упустил.

   - Тут была раздача слонов, без перерыва, - Илья сплюнул и достал пачку сигарет, - твою мать, попили пивка!

   Не в силах сдержать его бешеный взгляд, я вновь присел и тронул сиротливо лежащий браслет. И тут случилась какая-то, совершенно непонятная, чертовщина: штуковина словно подпрыгнула и во мгновение ока оседлала моё запястье. Вот именно так: только лежала на чёрной подушке, а через секунду холодит кожу. Я отпрянул назад и хлопнулся на задницу, испуганно глядя на нежданное украшение.

   - Ты чего? - осведомился Паша и уставился на мою руку, - а это, откуда взялось?

   - Да что у вас происходит? - Витя решительно ничего не мог понять, - вы уже бухать начали? Оп-па, Галюха, откуда у тебя эта фиговина? И у Оли, тоже... Илья, чёрт! А мне?

   - Рука, не в том повидле, - Илья закурил, сделал пару затяжек и отбросил сигарету, - кто на поезд не успел - тот и не уехал.

   - Бешеный какой, - Витя пожал плечами.

   Всё это время, я пытался стянуть излишне самостоятельную железяку, но она, казалось, приросла ко мне, отказываясь двинуться даже на миллиметр. К счастью, никакой боли я не испытывал. Напротив, где-то внутри, родилось и начало распространяться ощущение странной эйфории. Этот, ничем не обоснованный восторг, уничтожал все неприятные мысли и наполнял тело силой и желанием двигаться. Кажется, подобное испытывал не только я.

   - Хорошо то как, - почти пропела Галька и запрыгала на одной ноге, - хорошо, хорошо, очень хорошо!

   - Странно, - Ольга потянулась и на её лице расцвела широкая улыбка, - давно себя так не чувствовала.

   Наташа продолжала ощупывать медальон, но теперь её движения обрели некую плавность, словно она ласкала необычное приобретение. Потом девушка склонила голову, будто прислушивалась к чему-то внутри и улыбнулась. Даже Илья, казалось, удерживал хмурую мину на лице, лишь через силу.

   - Эй, я тоже хочу попробовать! Галчонок, дай поносить.

   - Руки! - строго сказала Галька и сильно стукнула по протянутым пальцам, - мыли? Иди, погуляй.

   - Илья, - Витя обернулся, - ну хоть ты, будь человеком.

   - Потом, попозже...

   Я вдруг совершенно чётко осознал одну простую вещь: попроси меня сейчас кто-нибудь отдать медальон - я бы отказал. Не могу понять почему, но эта штуковина так хорошо заняла своё место, словно превратилась в часть моего тела.

   А, если бы попросила Марина? - Ехидно осведомился внутренний голос, вынудив глубоко задуматься. Странное дело, попроси меня раньше, и я бы жизнь за неё отдал! А вот медальон - нет

   Поднявшись, я дёрнул рукой, пытаясь избавиться от злосчастной железки. Это, скорее, был жест отчаяния, но он сработал! Браслет сорвался с запястья, где так прочно обосновался и пролетев метра полтора, повис в воздухе. Чудеса продолжались.

   - М-мать! - выдохнул Паша, - а чего это он не падает? Как это ты его?..

   - Ха, если бы я ещё сам знал! - я подошёл ближе и обнаружил, что колечко стало заметно больше. Теперь в него запросто пролезла бы даже голова, - какого хрена...

   - Там, внутри, как-то не так, - прошептала подошедшая Ольга и положила голову на моё плечо, - от тебя так пахнет, я с ума сойду!

   Наверное, мы все начали сходить с ума: внутри висящего колечка наблюдался совершенно незнакомый пейзаж. Я изумлённо рассматривал огромное иссиня-чёрное озеро с небольшим зелёным островком посредине. Вокруг водоёма поднимались стройные белокорые деревья с широкими пятнистыми листьями на густых ветвях. В безоблачном небе вовсю палило солнце, жар лучей которого ощущался даже здесь.

   - А, увеличить экранчик можно? - поинтересовалась Галька, - эй, а там - красиво! Хочу туда.

   - Действительно, - согласилась Оля, но в её голосе ощущалась снисходительность, - осталось найти бутылочку с надписью: "Выпей меня" и уменьшиться.

   Все, словно зачарованные, разглядывали золотистый обруч, повисший в воздухе. Картинка, внутри, выглядела настолько реальной и казалось: протяни руку...Илья поднял руку и сунул её внутрь дырки. Я глухо заворчал, но он только пренебрежительно дёрнул бровью.

   Галя покрутила головой рассматривая браслет с ребра и захихикала. - Илюшка, а у тебя ручечки то и нету!

   - Дура, не накаркай! - шикнула на неё Наташа, - Илья, немедленно вытаскивай! Не дай бог, закроется, что тогда будет?

   - Сделаем ему крюк, - предложила Ольга, - будет сниматься в пиратских фильмах.

   Продолжая пребывать в некотором ступоре, я обошёл странный обруч наблюдая, как он превращается в жёлтую полоску (у Ильи словно заканчивалась рука), а потом - в расплывающееся пятно неопределённой формы. Я попытался ткнуть пальцем в аморфное нечто и упёрся в упруго-несокрушимую субстанцию, словно покрытую жирной смазкой. Стало противно, и я нервно отёр пальцы об одежду.

   - Ну так туда можно как-нибудь залезть? - Галя обращалась ко мне и в ответ на недоумённый взгляд, пояснила, - так это же ты запустил эту фиговину!

   - Думаешь, я - специально? Да она такая же самостоятельная, как ты - сама на руку налезла, сама слетела.

   - А, мне бабочка на палец села, - блаженно улыбаясь, сообщил Илья, - щекотится. Самая настоящая бабочка. О, улетела...

   И тут Витьку, который, всё это время, разглядывал нас с некоторым недоверием, пополам с удивлением, наконец прорвало. Он поднял сжатые кулаки вверх и возмущённо заорал:

   - Да у вас что, крыши у всех посрывало? - парень схватил Илью за одежду и оттащил прочь от дырки в пространстве, - вы, наверное, каждый день видите такие штуки? Или в инете прочитали, как ими пользоваться? Это же какая-то совершенно непонятная фигня! Может инопланетная, может - военные придумали. А если эта дрянь вообще радиоактивная? Давайте позвоним, ну, я не знаю...Журналистам, что ли, или властям каким сообщим.

   - Остынь, - я положил руку на его плечо, - Витя, перед нами самое настоящее чудо и пока оно принадлежит только нам. Приедут, заберут, а ты дашь маленькое интервью какому-нибудь задрипанному каналу. И на этом чудо закончится.

   - А, ты, что предлагаешь? Положить в карман? Сунуть под кровать?

   - Ну зачем же, - повинуясь некой, неясной и самому мысли, я положил ладони на тонкие твёрдые стенки отверстия и попытался их раздвинуть, - как бы так ощутить себя Петром и окошечко...Чёрт!

   Отверстие начало расширяться, но я ощутил жуткую, почти невыносимую боль в ладонях. Казалось я держу два раскалённых стержня, и они сжигают мою кожу. Ощущение ожога ползло всё дальше, распространяясь от кистей к предплечьям и ещё выше. Не выдержав боли, я начал кричать, но почему-то продолжал раздвигать золотой обруч. Оглушительный хлопок отшвырнул меня прочь, и я оказался сидящим на траве и удивлённо разглядывающим совершенно нетронутые ладони. Ни ожога, ни царапинки, вообще ничего.

   Сидящая рядом Наташа хлопнула меня ладонью по физиономии, и я недовольно зашипел.

   - О, живой! - в голосе Ильи слышалось облегчение, - ну ты и вопил! И нафига ты это сделал?

   Если бы я ещё сам мог объяснить!

   - Девочки просили, - тупо ответил я и поднял голову, разглядывая широкое, больше метра в диаметре, кольцо, повисшее в воздухе, - теперь можно зайти, погулять.

   - Зайти, погулять, - как-то неопределённо протянул Илья и провёл рукой по груди, - если человек - идиот, то это - надолго. Мы, вообще-то, испугались.

   - Точно, - сообщила ухмыляющаяся Галькина физиономия и чмокнула меня в нос, - спасибо, ты - лапа!

   - Нет, он - дубина! - Витёк был мрачен, как туча, - не хотите меня слушать, а тут хрень какая-то творится. Ещё раз говорю...

   - Не слушай его, - он - дурачок, - Оля шептала мне в ухо и поддерживая под локоть, помогала подняться, - пошли, проводишь меня в эту дырочку.

   Я покосился на неё: уж больно двусмысленно произносилось последнее слово. Получил, в ответ, столь же двусмысленную улыбку и поднялся на ноги.

   Паша с Ильёй уже стояли около загадочного кольца и заглядывали внутрь, обмениваясь короткими репликами. Потом Павел несколько раз сфотографировал незнакомый пейзаж и полез внутрь. Ничего не произошло - никаких вспышек, искр, дыма т прочей мистики. Парень просто перелез на другую сторону, словно преодолел дыру в невидимой ограде. Впрочем, возможно так оно и было.

   Илья, помедлив пару секунд, отправился следом. И снова - ничего. Похоже у режиссёра, снимавшего эту сцену, недоставало денег на спецэффекты.

   - А, здесь - жара! - крикнул Паша и начал сбрасывать ветровку, - наверное и купаться уже можно. Ща проверю!

   - А, в озере - крокодилы, - угрюмо заметил нахохлившийся Витя, - например. Жопы вам всем пооткусывают.

   Зря он это сказал. Побледневшая Натаха, одним прыжком преодолела барьер и оказавшись по ту сторону, побежала следом за своим парнем, успевшим добраться до песчаного пляжа. Паша пытался сбросить джинсы, а Ната бешено грозила ему кулаком.

   - Мы же ненадолго, - бормотала Галя, с видом нашкодившего котёнка, - я даже звонить не буду. Пол часика - и мы назад.

   Выдав ещё пару фраз, в том же духе, маленькая засранка опёрлась о плечо угрюмого Вити и с жизнерадостным визгом, перепрыгнула золотистый обруч. Потом, продолжая верещать, пулей рванула к остальной компании, выясняющей отношения на берегу водоёма.

   - Мы отстаём, - прошептала Оля и вдруг, совершенно неожиданно, поцеловала меня. Да так, что отдыхают любые французы, с их извращениями. Слаб человек. Тем более, страдающий от неразделённого чувства.

   - Ну вы, блин, даёте! - выдохнул Витька, который в конце концов обратил внимание на мелодраму за спиной, - вы бы хоть при Илюхе таким не занимались. Ему и без того хреново.

   - А, кому сейчас легко, - отозвалась Ольга и рассмеялась, - учить тебя ещё надо: навык целования абсолютно не прокачан. Идём.

   Чёрт. Совершено странное ощущение. Я продолжал любить Марину, и моя душа рвалась на части, при мысли о том, чем она сейчас, скорее всего занимается, но с другой стороны...Рядом была красивая девушка, которая желала быть со мной. И я, чёрт меня побери, почти любил её. Но, при этом, совесть неутомимым хомяком грызла меня, напоминая кто именно безответно влюблён в Ольгу. Мой лучший друг. Пока ещё...

   А тут ещё и диковинные дырки в пространстве, ведущие непонятно куда. И на всё это накладывается неустанно усиливающаяся эйфория. Когда мы, взявшись за руки, перебрались через золотой барьер, у меня возникло странное ощущение. Казалось, достаточно посильнее оттолкнуться ногами от земли, и я полечу к высокому фиолетовому небу. Кстати, немного странная окраска, для небосвода. Куда это мы попали?

   Около озера продолжалось черти что. Паша, в одних семейных трусах, понурив голову, выслушивал всевозможные эпитеты в свой адрес, мгновенно соглашаясь с каждым. В это же время, Галя, закатив штаны до колена, бегала по мелководью, поднимая фонтаны брызг и разрывая воздух воплями восторженного поросёнка. Илья, с угрюмо-сосредоточенным видом, сидел на буром валуне, торчащем из воды и блинчиками запускал маленькие плоские камешки.

   Я оглянулся: Витёк стоял за светящимся ободом и смотрел на него так, словно тот был злобной собакой, оскалившей зубы. Потом поднял голову и уставился на нас, с Олей. Девушка легко сжала пальцы, напоминая о своём существовании. Это - возбуждало. Марина так никогда не делала.

   - Иди, - сказал я, - скажи, пусть ведут себя по-человечески; мало ли, куда нас занесло.

   - Ну, если ты так говоришь, - насмешливо прошелестела Ольга и её тонкие пальчики, неуловимой водой вытекли наружу, - не задерживайся, пропустишь всё веселье.

   Я подошёл к пространственной дыре и вопросительно взглянул на своего товарища, по другую сторону. Странный у него был вид. Странный и смешной, как у нахохлившегося воробья. Я рассмеялся, и Витька недовольно дёрнул щекой.

   - Вы все рехнулись, - нервно бросил он, - такое ощущение, будто вам досталась атомная бомба, а вы, на радостях, бросились её разбирать. Ах, как весело! Ах, как забавно! А, давайте ещё парочку проводков перережем - вдруг бабахнет!

   - Может хватит? - поинтересовался я, - это не бомба, всего-навсего прокол в пространстве. Телепортация, слышал такое?

   - Чего уж там, - Витька и не думал сдаваться, - конечно слышал. Каждый день, мля, только и вижу, что дырки в воздухе. Я же говорю: с ума посходили. А если эта фигня возьмёт и захлопнется, что тогда?

   - Делов то, - я махнул рукой, - откроем снова. Больно, конечно, но не смертельно.

   - Выбирайтесь-ка вы оттуда, попьём пивка и пойдём на днюху.

   - Сдаётся мне, - медленно протянул я и непроизвольно коснулся кулона на груди, - никто нас там не ждёт. По крайней мере, сейчас. Поэтому, уж лучше вы - к нам. Идёшь? Или: жим-жим?

   В глазах у Вити появилось тоскливое выражение. Словно он понимал: всё будет плохо, очень плохо, но не мог повернуть назад. Парень медленно опёрся обеими руками о золотистый обод и попробовал на податливость. Тот, естественно, никак не отреагировал. Похоже, мы проделали постоянный лаз в лето. Класс! Будем продавать билеты. Тем временем, Витёк опасливо перенёс одну ногу, потом - другую и осторожно спрыгнул рядом со мной.

   - Бабах! - рявкнул я, заставив его вздрогнуть и обернуться.

   Дыра оставалась неизменной, демонстрируя весенний пейзаж с полуголыми деревьями и ослепительно-зелёной травой. Забавный контраст: здесь - жара, а из отверстия веет прохладой.

   - Идиот психованный! - взревел Витя, - я чуть не обосрался от твоих бабахов!

   - Ну, прости, - миролюбиво сказал я, - в качестве компенсации на сегодняшнем торжестве оставляю именинницу в твоём полном распоряжении.

   - Ха, ещё раз, ха! - он наклонился и набрал в ладонь серебристый песок, - запах странный...Шутки он шутит. Смотри, чтобы тебе Илюха физию не начистил. Ох, чую будет сегодня ещё та веселуха!

   - Вы идёте? - крикнула Галька, продолжая взметать фонтаны брызг, - водичка тёпленькая! Будем купаться!

   Я рассмеялся: давешняя эйфория не торопилась меня покидать, отчего окружающий мир казался позолоченным и гладким. О-очень странное ощущение, но мне нравилось. Я медленно сбросил обувь с носками и пошёл к озеру, загребая песок пальцами. Ух ты, как хорошо!

   Паша, продолжая внимательно слушать Наташкины нотации, умудрился мелкими шажочками забрести по пояс в искрящуюся воду. Его подруга преследовала беглеца, подворачивая полы юбки по ходу погони. Похоже, вода понравилась и ей, потому как накал проповедей мало-помалу сходил на нет

   Галя, в конце концов, тоже угомонилась и села на камень, рядом с Илюхой. Видимо решив развеселить парня, девушка брызгала водой на его мрачную физиономию. Илья морщился, но не всерьёз и исподтишка плескал на обидчицу. Ну ладно, может его и попустит, со временем. Не хватало ещё одного клина во всех наших отношениях.

   Источник раздора расположилась на песке у самой воды и загорала, подставляя солнцу аппетитный животик. Единственная не расстёгнутая пуговица блузки, кокетливо прикрывала часть бюстгальтера, позволяя беспрепятственно любоваться всем остальным. Закрытый глаз приоткрылся, подмигнул мне и вновь захлопнулся. Потом изящная ладошка несколько раз хлопнула, взметая песчинки. Хм, намёк понят.

   Я сбросил рубашку, раздумывая, не последовать ли примеру Паши, но решил воздержаться. Всё же у меня нет таких роскошных труселей!

   - Хорошо, - пробормотала Оля, дождавшись того момента, когда я лёг рядом и положила голову на мой живот, - а так - ещё лучше. Как думаешь: где мы сейчас?

   - Не могу знать, - отрапортовал я, роняя голову на колючее ложе и прищурившись, уставился в бездонное небо, - но определённо южнее родных пенат. Тут, вроде как лето.

   - И воздух, воздух, - сонно причмокнула Оля, - словно всё вокруг из гладкого золота.

   - Хм, - задумался я, в некотором замешательстве, - думаешь, всё дело в воздухе?

   Ольга мурлыкнула и провернулась ужом, разместив голову на моей груди. Волосы рассыпались, и я неторопливо пропустил их сквозь пальцы. Слепящий свет здорово пошутил с окраской, превратив девушку в блондинку.

   - От тебя здорово пахнет, - сказал я и она рассмеялась.

   - Чудо, а не комплимент, скажи ещё: ты такая приятная на ощупь!

   - Ты - такая приятная, на ощупь, - я провёл пальцем по её шее, против своей воли размышляя о Марине. Как она сейчас...Болело, но уже совсем не сильно. Словно костёр, пылавший внутри, начал гаснуть, превращаясь в угли, а те, мало-помалу покрывались сизой плёнкой золы. Пусть так и будет. Я слишком устал от этой непрерывной тупой боли в груди, - хочется тебя облизать, а ещё лучше - укусить!

   - Ух ты, - она подняла голову и сверкнула глазами, - мой лев!

   Рядом, со всей удалью, не по возрасту располневшего тела, обрушилась мокрая туша, обдав нас настоящим фонтаном песочно-водяных брызг. Ольга поморщилась, но промолчала, видимо, идиллическое настроение, охватившее её, не допускало скандальных начинаний. Впрочем, нашлось кому объявить выговор расшалившемуся бегемоту.

   - Паша, ты - настоящее животное! - юбка Наташи была подоткнута почти до пояса и ничто не мешало оценить чуть полные, но тем не менее, весьма красивые ноги, - и ты вторгаешься в личное пространство. А ну, пошёл вон!

   - Гы-гы, - откликнулся наш интеллектуал и лениво перевернулся на спину, явив свету пузо, облепленное мокрым песком, - а мы собирались к туркам ехать. Ещё бы пивка...

   - А, что, если отпраздновать здесь? - Галчонок тут как тут, сбросила джинсы и демонстрирует всем белоснежные стринги, - тут - прикольно! Да и вообще, прикиньте: мы пролезли через дырку в воздухе и попали в лето. Сеструха офигеет!

   - То самое слово, - Илья подбрасывал на ладони медальон, но смотрел только на нас, с Олей, - надо пользоваться этой штуковиной, пока её у нас не отобрали. Идея, насчёт дня рождения, не так уж хренова.

   - А я, по прежнему, считаю, что это может быть опасно, - о, Витёк здесь, - дырка может захлопнуться в любой момент.

   - Пойдём пешком, - Наташа села рядом с благоверным и пихнула его пяткой в бок, - Пашунтий, мотнись кабанчиком за пивком. Только подштанники натянуть не забудь, будь любезен. Чай не лето, за окном. А, ну - живо, я сказала!

   Похоже, она дрессировала своего парня по методике спецназа: не прошло и десяти секунд, а Павел уже прыгал на одной ноге, к пылающему кольцу, пытаясь одновременно ускорить темп и натянуть, хотя бы одну, холошу джинсов. Универсал, одним словом.

   - У кого-нибудь есть идеи, куда нас занесло? - осведомился я, не открывая глаз и пытаясь разобраться в странном чувстве, возникшем внизу живота. Словно там объявился крохотный ледяной червячок, ползущий вверх.

   - Жарко, - отозвался Илья, - и деревья какие-то непонятные. У нас таких не видел.

   - Кажется, я видела похожие в Крыму, около Судака, - с некоторым сомнением, сказала Ната, - или в районе Ялты. Но я не уверена.

   - Да нет, ни хрена это не Крым, - возразил Илья, - да и сама подумай; всё-таки курортная зона, а здесь такое офигенское место и нет ни единого признака человека.

   - Турция? - предположила Галя, совершенно беспечным тоном. Похоже, ей было глубоко пофигу, куда нас занесло, - Египет?

   На этом перечень курортов, знакомых ей, видимо закончился и она умолкла. Никто даже не пытался комментировать.

   Странно, червячок куда-то исчез, оставив взамен давление на барабанные перепонки, словно меня забросило на дно океана. Я приложил пальцы к ушам и открыл глаза. Все остальные, кроме Вити, делали то же самое: ощупывали ушные раковины.

   - Вы это чего? - поинтересовался ошарашенный Витёк, оглядывая нас

   - А, а! - взвизгнула Галя и бешено затрясла головой.

   Я услышал дикий свист, окончившийся громогласным хлопком. Ната и Ольга, прижимая побелевшие пальцы к вискам, повалились на песок, а Илья присел, скорчив такую гримасу, словно его ударили по затылку. Да я и сам чувствовал себя не лучше: попытавшись встать, получил удар световой плетью по глазам и разрывающую боль внутри черепа.

   - Ч-чёрт! - встать всё-таки удалось, хоть земля и пыталась убежать из-под ног. Однако какие-то туманные клочья продолжали застилать глаза, - что это за фигня была?

   - О чём ты? - почти кричал Витя, пытаясь поднять сопротивляющихся девчонок, - какого хрена с вами происходит?!

   - Такое ощущение, - Наташа едва ворочала языком, - будто резко скакнуло давление. У водолазов есть такое...

   Я, прищурившись, глядел на Илью, неподвижно сидящего на песке, и он посылал, в ответ, такой же нервный взгляд.

   - Скажи мне, - медленно произнёс я, не решаясь повернуть голову, - это не то, о чём я думаю?

   - Ха! - каркнул он, - легче станет?

   Пришлось посмотреть. Ну, вроде бы ничего не изменилось: фиолетовое небо, ослепительный шар светила, низкий горизонт с щетиной деревьев, Паша, нелепо раскорячившийся посреди пейзажа...Всё? Ничего не забыл? Ах да, куда-то исчезло золотистое колёсико, впустившее нас сюда: наша тропинка в родные места.

   - Похоже, у нас появились небольшие проблемы, - медленно, ещё медленнее, почти в рапиде, сказал я, - Витя, если тебе станет легче, я могу сказать: ты - молодец и всё правильно говорил. Видимо, мы в жопе.

   Выдав эту тираду, я положил руку на медальон и мгновенно успокоился. Ух, ты. Классная штука! Секунду назад у меня поджилки тряслись, а теперь я собран и готов к любым неприятностям. Как ни странно, но все остальные повторили мой жест и кажется, наши чудесные украшения помогли и им. Девочки даже начали улыбаться.

   - Прорвёмся, - сказал я, - ещё не всё потеряно.

   - Эт-то точно, - откликнулся Илья, без малейшей дрожи, в голосе.

   Витя ничего не мог сказать, только открывал рот, словно рыба, выброшенная на берег. Наконец, не выдержал и взорвался:

   - Да вы все обкурились чего или колёс наглотались?! Мы - хрен пойми где, без еды и питья! А связь? Кто-нибудь из вас, блаженных идиотов, проверил свой телефон, после того, как мы попали сюда? Мой, например, сдох.

   - Дерьмо, твой телефон, - неуверенно заметил Илья и полез в карман, - вот чёрт! Не работает.

   Видимо светящийся бублик как-то подействовал на тонкую электронику наших карманных друзей напрочь отключив их. Ни один так и не заработал. Однако, никого, кроме Витька это не обеспокоило. Галя вообще начала хихикать.

   - Сестрице придётся нас поискать, сегодня! Будет знать, как забывать про меня. В прошлый раз, со своим...Неважно.

   Подошёл Паша и с совершенно опущенным видом протянул мне безвольно обвисший браслет. Казалось, из золотистой цепочки ушла та странная одушевлённость, позволившая ей проделать дыру в пространстве. Теперь она лишь бессильно покачивалась на толстом пальце, с обгрызенным ногтем.

   - Я же только руку поставил, - виновато пояснил Павел и зачем-то ткнул большим пальцем за спину, - а оно, как жахнет! Я аж на жопу хлопнулся, если бы не песок - точно бы отбил. Башку подымаю, а дыры то и нету!

   - А ну, дай, - я протянул руку, - попробую ещё раз.

   Проклятая штуковина внезапно снова выкинула фортель, доказывая, насколько я был неправ, считая её обессиленной. Я, вроде бы, даже коснуться её не успел, а цепка ужом скользнула по ладони вверх и плотно охватила запястье. Да так цепко, что казалась частью кожи. Попытавшись сорвать ногтем блестящую змейку, я ощутил резкую боль и поморщился

   - Встряхни рукой, - посоветовал Илья, пристально наблюдавший за моими манипуляциями, - прошлый раз, вроде бы так подействовало.

   Да хрена лысого! Кости пытались вылететь из суставов, а браслет прочно сидел на своём месте и не двигался даже на миллиметр. Такое ощущение, будто исчерпав энергию, он начал подпитываться...От меня?! О чёрт! Только паразитов мне и не хватало. С удвоенной силой я начал снимать проклятое украшение. Только кожу исцарапал.

   - Может ему нужно время, для перезарядки? - похоже, у Натахи мысли двигались в том же направлении, - ты уж потерпи, пока мы будем решать, как поступать дальше.

   - Подождём, пока зарядится? - предложила беспечная Галя, - а пока, позагораем. Хочу - голенькой, только, чур не подглядывать! А то я буду стесняться.

   - Нам бы твои проблемы, - хихикнула Оля и положила подбородок на моё плечо, полностью игнорируя ревнивые взгляды Ильи, - а ты, что думаешь, мой лев?

   - Прогуляемся, - спокойно ответил я, оставив в покое браслет и переключаясь на медальон, - место здесь безлюдное, но если пройдёмся дальше, то может набредём на дорогу или посёлок.

   Возражать никто не стал. Витька недовольно пыхтел, но ничего другого предложить не мог, поэтому просто злобно поминал каких-то идиотских дебилов. Паша, тот полностью подчинялся Наташе, а она, как и все остальные, поддержала мою идею.

   В общем-то я не ошибся.

   Мы прошли через маленький лесок, усыпанный жухлыми листьями и поросший низкорослым густым кустарником, с голубыми ягодами, облепившими шипастые ветки. Плоды выглядели весьма аппетитно, но рискнуть так никто и не решился, несмотря на подначивания Гальки, которой видимо очень хотелось попробовать сочные бусинки. А ещё нам встретился странный колючий зверёк с длинными ушами. Илья классифицировал создание, как ушастого ежа, но так и не смог вспомнить, где водится подобное чудо. Чудо долго сопело длинным носом, но стоило Ольге протянуть руку, шустро удрало под трухлявый пень.

   Лес быстро закончился, и мы оказались на краю поля, поросшего высокой серо-зелёной травой, волновавшейся словно взаправдашнее море. Ветер, гнавший волны по этому безводному водоёму, налетел на нас, растрепав волосы и выжав слёзы из глаз.

   Местность оказалась холмистой и наш лесок, заняв место на одной возвышенности, перемигивался со своим соседом, на похожей горке. А в ложбине, между холмами петляла полоска дороги.

   - Ведёт дорога в дальний путь, - торжественно продекламировал Илья и тяжело вздохнул, - было бы здорово, если бы ещё привела в нужное место. Поработаем ножками.

   - Не все, правда, готовы к такому, - пискнула Галя, добавив в голос изрядную порцию яда, - ах вы шпилечки мои!

   Все дружно посмотрели на стройные ноги Ольги, обутые в столь неподходящую, для предстоящего марш-броска, обувь. Девушка тоже внимательно изучила туфельки, потом медленно сняла лодочки и решительно обломала оба тонких каблучка. Вручив обломки мне, она насмешливо заметила:

   - Будешь должен мне пару. Или больше.

   - Издержки производства, старик, - съязвил Илья, но в глубине его глаз плеснулось страдание, - берёшь её и горе-злосчастье, в придачу. Инструкция, по использованию, поставляется внутри упаковки.

   - Мели, Емеля, - откликнулась Оля, обувая изуродованные туфли, - ну и долго я вас буду ждать?

   - Ого. - с ноткой изумления отозвалась Ната, - как, двигаемся?

   Почему-то Галя, Оля, Ната и Илюха ожидающе уставились на меня, словно ожидали команды, которую должен был отдать именно я. Интересно девки пляшут. С какого перепугу я стал возглавлять нашу группу? Впрочем, Паше всё было пофиг, а вот у Вити даже брови дыбом поднялись.

   - Пошли, - скомандовал я, рассеивая непонятную ситуацию и первым двинулся в направлении тёмной полоски.

   Мягкая трава, повинуясь порывам дерзкого ветра, пыталась хватать за ноги, путала щиколотки и щекотала ладони. Наташа тихо хихикала, когда пушистые стебли, задевали её обнажённые ноги, а Илья, сорвав серебристую травинку, сосредоточенно нюхал её. Ольга молча шагала рядом, время от времени прикасаясь ладонью к моей руке. Вроде бы ничего особенного, но всё же какая-то магия присутствовала в этих касаниях.

   Галя устремилась вперёд и распевая какую-то дикую полуприличную песню, танцевала среди серо-зелёных волн. Я ощущал в себе похожую потребность и с некоторым трудом, сдерживал странный порыв.

   - Интересный запах, - сказал Илья, - даже мозги прочищает.

   - А мне, вот, жрать охота, - пожаловался Паша и тоскливо потёр своё пузо, - солнце вышло из-за ели, время срать, а мы не ели.

   - Прорва ушастая, - прокомментировала Натаха и ущипнула парня за бок, - худеть давно пора, вон, сколько сала нарастил. Придём в город, отведу тебя в кафешку.

   - Когда это ещё будет! - заныл Павел и понизив голос, проникновенно сказал, - а у тебя, в сумочке, имеется шоколадка. Я знаю.

   Ната тяжело вздохнула и открыв замок, достала шоколадный батончик. Парень торжествующе выхватил вожделенное и пробормотав нечто, напоминающее: "Моё сокровище!", впился в конфету зубами. С такой жадностью! Мне даже стало немного неприятно. По лицу Наташи прошла смутная тень, словно она испытала нечто похожее.

   - Какое свинство, - коротко шепнула Ольга, но, похоже и сама удивилась собственной реакции.

   - А, я бы тоже перекусил, - сказал Витька, с изрядной долей зависти и тяжело вздохнул, - со вчерашнего дня ни хрена не жрал. Да ещё и подняли, ни свет, ни заря.

   - Терпи, мой друг, - Илья похлопал его по плечу, - жрать, это вообще-то - свинское дело.

   - Дорога! - во всю глотку завопила Галя и начала прыгать, размахивая руками, - дорога, дорога! Ур-ра!

   - Ура, - согласился я и раздвинув непокорные заросли, ступил на потрескавшиеся плиты, - это ж надо, в какую глухомань нас занесло. Асфальт, до этой Тмутаракани так и не добрался.

   - Хорошая дорога, - не согласился Илья, - толку с твоего асфальта, если он весь в колдобинах? А тут, посмотри, какая прелесть: ровнёхонько и гладенько! Хоть на Феррари катайся.

   - Так давай, прокатимся, - Галя обняла его за плечи, - когда ты меня, уже, на Феррари покатаешь?

   - После дождичка, - Витя угрюмо стукнул каблуком по гладкой твёрдой поверхности, - странная какая-то дорога. Это ж сколько нужно было труда вбухать? Камень к камню и ни единой щёлочки! Наши так не могут.

   Здесь действительно присутствовала некая странность, но вот сути её я не понимал. Впрочем, сейчас было не до того. Я посмотрел в одну сторону: каменная змея прятала хвост за дальний лесок; в другую - исчезала, поднявшись на вершину холма. Никаких знаков, указателей, стрелок или чего-то похожего. Впрочем...Я присмотрелся: недалеко от верхушки пригорка, в траве наблюдалось нечто прямоугольное. Возможно - указатель.

   - Идём туда, - я указал пальцем.

   - Это же вверх! - простонал Паша, - ноги, мои ноги!

   - Почему туда? - подозрительно осведомился Витя, - какого ты раскомандовался? Может, я хочу в обратную сторону?

   - Иди, - отрезал я, - никто не командует, я просто указываю направление.

   Парень вызывающе уставился на меня, и я спокойно принял вызов. Впрочем, игра в гляделки продолжалась недолго: мой товарищ заморгал, словно ему мошка в глаз попала и отвернулся.

   - Хрен с тобой, - буркнул он, - пусть будет так.

   Больше спорить никто не пытался. Галя тотчас удрала вперёд, стоило мне сказать, куда мы идём; Ната молча пихнула своего парня в спину, а Оля, загадочно улыбаясь, погладила мою ладонь.

   Илья, прищурившись, посмотрел сначала на Витю, потом - на меня, открыл рот и закрыл. Немая сцена, занавес. Улыбаемся и машем.

   До холма пришлось идти немного дольше, чем я предполагал, но и шагать стало намного легче. Гладкая ровная поверхность шлифованного камня, кое-где проросшего чахлыми травинками, так и ложилась под ноги. Вот только жара насела на нас изо всех сил. Немилосердно палило солнце, как бы стараясь показать, какой иногда бывает весна. Даже насекомые спрятались в дебрях травяных зарослей, издавая глухое ленивое жужжание и лишь огромные бабочки, совершенно фантастической окраски, безмятежно порхали над синими островками цветов, в окружении серебристого океана.

   Разговор совершенно не клеился, то ли от зноя, то ли по какой другой причине. Паша несколько раз пытался пересказать недавно увиденный сериал, но тут же сбивался на последнее посещение ночного клуба и мгновенно огребал люлей от своей подруги, напоминавшей ему о какой-то Свете.

   Прискакала Галя, с венком из голубых цветов в волосах и возбуждённо сообщила, про увиденный в траве череп огромного рогатого животного. Илья назвал погибшее животное трицератопсом, встретив вежливое недоумение общественности. Галчонок натянула свой венок на его голову и пояснила, что это - от солнечных лучей, которые могут напечь затылок, вплоть до всяких цератопсов.

   Оля, то ли действительно устала, то ли старательно делала вид, но мне пришлось придерживать девушку под острый локоток. Её кожа, невзирая на палящий жар светила, оказалась холодна, словно лёд. Я подумал, как было бы приятно прижаться к этому прохладному телу и... И, чёрт побери! Образ Маринки укоризненно взглянул на меня из подсознания, и я послал его куда подальше. Ты, сказал я ему, далека и недоступна, а Оля - здесь и прикасаться к ней приятно, как... Как поглаживать медальон, висящий на груди. Он был, точно так же, гладок и космически холоден.

   Оказывается, всё это время, я непроизвольно нащупывал пальцами гривастую фигурку на его круглой поверхности.

   - Эй, - воскликнула Наташа и нетерпеливо освободилась из Пашиных объятий. Точнее, парень практически повис на ней, - смотрите, там - в траве...

   - Именно поэтому, мы и двинули сюда, - проворчал я, ощущая себя непризнанным пророком, - будь вы немного повнимательнее, уже давным-давно заметили бы эту штуковину.

   - Глазастый ты, наш, - ядовито пропыхтел Витя и остановился, переводя дух. С него градом лил пот, - вы это чего, такой темп задали? Я, сейчас, с копыт свалюсь!

   - Нет, ну реально, - Пашка тоже выглядел выжатым, как лимон, - пусик, ты бы ещё побежала!

   Странно, а я и не заметил. Вроде, и не особенно торопились. Натаха только раздражённо пожала плечами, а Илья недоумённо обернулся назад и вдруг нахмурился. Пританцевала Галька, успевшая соорудить ещё парочку новых венков и разведать обстановку.

   - Там, непонятно, - сообщила она и нахлобучила пахучее украшение на мою голову, - надпись очень старая и потёртая. Про лис, кажется.

   - Осторожно, опасные лисы, - предположил Илья.

   - Тебе, к Пелевину. А, хули! - хихикнул я, - пойду, сам посмотрю.

   Трава, на склоне, не могла похвастаться такой же высотой, как на равнине, но здорово скользила под ногами. С трудом удерживая равновесие, я подошёл к лежащей пластине. Ею оказался старый деревянный знак, закреплённый на трухлявом бревне, обломанном у основания. На дряхлом дереве, выцветшей краской были намалёваны покосившиеся буквы, напоминающие готическое письмо. Хм, несколько претенциозно, для здешнего Крыжополя. Впрочем, с названием я погорячился. Галя оказалась права, и оно начиналось с Лиси. Дальше краска поплыла и окончание оставалось угадывать.

   - Лисичанск, - сообщил я, вернувшись, - а может - Лисицыно. Властям руки оторвать, Надпись, сто лет никто не обновлял.

   - Значит, всё-таки: Россия, - на встревоженной физиономии Ильи я заметил явное облегчение, - честно говоря, дружище, ты меня очень обрадовал. Была у меня нездоровая мыслишка, насчёт параллельной реальности.

   - Читай поменьше всякой зауми, - недобро поддёрнула его Ольга, - Толкинов, всяких, Перумовых.

   - Ну, кое-кого, даже ты запомнила.

   - Куда деваться, когда ты только о них и говоришь!

   - Хорош, завязывайте! - я повысил голос, прерывая их дружескую беседу, - Россия, или Белоруссия, неважно. Главное - добраться до этого самого Лисичанска. Свяжемся с кем-нибудь, наплетём всякой фигни, лишь бы помогли.

   - Сеструха натурально офигеет, - Галя расхохоталась и ускакала к вершине.

   - Да уж, кто-то точно офигеет, - подтвердил Витёк и сплюнул, - это надо же было угодить в такую жопу! Сходили на днюху, называется. Теперь вообще неизвестно, когда домой попадём. Хрень твоя, так и не работает?

   - Никак нет, - сообщил я и потряс рукой, - словно прилипла, гадость.

   - А, жрать-то, как охота, - вновь завёл старое Паша и внимательно изучил наручные часы, потом поднёс их к уху, - зараза! И когда это они успели остановиться?

   - Как только мы сюда попали, - пояснила Оля и цокнула ногтём о стекло своих часиков, - я сразу обратила внимание. Похоже всё, что сложнее булавки, перестало работать.

   - Твой браслетик не любит мудрёных девайсов? - задумчиво пробормотал Илья, - телефоны, часы...Избавляется от конкуренции? Однако, сколько же времени прошло? Я совсем потерялся...

   - Судя, по пустоте, в желудке - порядочно, - буркнул Витёк, и Паша жалобно кивнул круглой головой.

   Мне есть не хотелось совершенно. Кроме того, я ощущал то же, что и Илья: время будто струилось сквозь пальцы. Казалось, минуту назад мы проходили через светящийся бублик, а светило уже успело достичь зенита и начало медленный спуск.

   Чей-то крик донёсся до наших ушей, отвлекая от странноватых вопросов. Галя, стоявшая на вершине холма, высоко подпрыгивала и размахивала руками, словно пыталась превратиться в ветряную мельницу. Получалось похоже.

   Но я, честно говоря, слегка испугался: мало-ли какая фигня может приключиться с бестолковой девицей в незнакомом месте. А вдруг её змея укусила? А тут, ни связи с городом, ни даже завалящей зелёнки. В несколько прыжков, я добрался до скачущей девчонки и схватил за плечи.

   - Что?! - почти выкрикнул я и её глаза полезли на лоб.

   - Взбесился? - осведомилась она и сверкнула глазищами, совершенно, как дикая кошка. Однако, из моей хватки освобождаться совсем не торопилась. Да и мне оказалось так приятно сжимать в ладонях её худенькие плечики. Хотелось...Что за чёрт! Почти испуганно, я разжал пальцы и развёл руки. Продолжая сверкать глазами, Галя начала тихо хихикать.

   - Недостаточно взбесился, - укоризненно пробормотала она и повернулась, указывая пальцем вниз, - смотри.

   Но я, некоторое время, мог смотреть только на неё, словно увидел в первый раз: высокие скулы на смуглом лице, внезапно показались необыкновенно привлекательными. Ничего не понимаю; я же никогда ничего не испытывал к этой милой чертовке. Что, чёрт побери, происходит? Что со мной происходит? Что, вообще, происходит, со всеми нами? Через непонятную дыру занесло, к чёрту на кулички и теперь неизвестно, когда вернёмся домой, а голова занята чем-то эфемерным. Всё это время мне казалось будто через моё тело бьют мощные лучи света и сам я, вот-вот, превращусь в один из этих лучей. Прикосновение к львиной морде вывело меня из непонятного транса.

   - Похоже на кладбище, - сказал я, - очень большое и очень старое. Странно, обычно подобное местечко находится недалеко от города.

   Города не было. А вот дорога раздваивалась. Один путь следовал вдоль погоста, а второй, спускался с холма и начинал петлять среди тусклых надгробий. Место упокоения усопших простиралось до следующего холма, занимая территорию, где мог запросто разместиться небольшой городишко. Воистину - Некрополис.

   - Это и есть, твой Лисичанск? - осведомился Паша, громко хекая, после подъёма, - вряд ли нам здесь помогут.

   - Всему - своё время, - философски заметила Ната, на которую крутой подъём никак не повлиял, - когда-нибудь, здесь помогут всем и каждому. Правда, чем позже - тем лучше.

   Видимо, пока я спешил наверх и любовался Галей, Ольга с Ильёй опять повздорили. Выбравшись наверх, они сохраняли гордое молчание, демонстративно не глядя друг на друга. Хотелось отшлёпать обоих и поставить в угол. Последним, пыхтя, словно дряхлый паровоз, появился Витька. Он тяжело сглотнул и ткнул в меня пальцем. Первые его слова, прерываемые вздохами, я так и не разобрал.

   - Как ты это сделал?! - это оказалось первой членораздельной фразой, которую он смог выдавить из себя, - это же метров двадцать - тридцать!

   - Это он о чём? - за разъяснением я повернулся к враждующей парочке. Остальные, проигнорировав боковое ответвление, уже начали спуск вниз.

   - Скачешь, словно молодой олень, - угрюмо пояснил Илья, - не замечал у тебя, раньше, склонности к лёгкой атлетике. Два десятка метров за четыре или пять прыжков. Как в кино, честное слово. Выделываешься?

   - Не олень - лев, - замурлыкала Оля и погладила моё плечо узкой ладошкой, - а вот спешил бы этот лев, если бы это я кричала, изображая вентилятор? Или ты решил окучить сестричку?

   В её голосе мелькнула странная интонация. Ревность? Угроза? Только этого мне ещё не хватало.

   - Просто испугался, - честно признался я. Ну, почти честно, - наверное поэтому так и скакал. Может, тут змеюки какие водятся или пауки.

   - Спасибо, порадовал, - Оля нахмурилась, глядя под ноги, а на лице Ильи появилась злорадная ухмылка, - терпеть не могу эту гадость! Проклятые насекомые.

   - Пауки - не насекомые, - с апломбом заявил Илья, - это - паукообразные.

   - Да хоть рептилии! Лишь бы их было поменьше.

   - Там - дым, - внезапно вмешался, пришедший в себя, Витёк и ткнул пальцем в узкую тёмную полоску, поднимающуюся к небу с окраины кладбища, - пожар?

   - Нет, похоже, там какое-то строение и дым валит из трубы, - возразил Илья и Ольга непроизвольно кивнула, соглашаясь, - значит, нам туда и нужно. Думаю, там живёт смотритель, ну или кто тут следит за порядком.

   - Неважно, - я махнул рукой, - главное - у него должен быть телефон. Ну или по крайней мере, хоть объяснит, куда нас занесло.

   - Идти среди могил, бр-р! - девушку передёрнуло и я положил руку на её плечо, заработав луч ненависти от Илюхи, - ну что за прогулка: то - пауки, то - мертвяки.

   - Романтика! - не удержался Илья и хохотнул, - вот тебе и приключение, о котором ты так мечтала. Наслаждайся.

   - И буду, - злорадно улыбнувшись, она прижалась ко мне, обняв за талию, - ты тоже получай удовольствие. Романтика, а?

   Это никогда не закончится.

   Мы начали спуск. Потрескавшиеся плиты сменились чем-то, напоминающим булыжную мостовую, состоящую из блестящих, на солнце, округлых камней. Точно, чьи-то лысые коричневые черепа, торчащие из серой почвы. Подошвы здорово скользили по этим лысинам, вынуждая всех громко ругаться, в попытке удержать равновесие. Похоже не очень то много людей посещало погост по этой дороге. Да и то, ни единого встреченного человека, за полдня. Глухомань, в кубе. Мелькнула мысль, вернуться, избрав другое направление, но подниматься было лень. Может, потом?

   Галька веселилась. Она вслух читала имена и фамилии на потёртых глыбах надгробий и потешалась над их звучанием. Сочетание: Юдифь Недолина, доводило её до экстаза. Наташа смущённо одёргивала девчонку, пытаясь остановить неуместное хохмачество. У Паши, при этом, вид был совершенно обалдевший. Он изумлённо разглядывал эпитафию, после чего слушал очередную Галину шутку и начинал остервенело тереть глаза. Странная пантомима. Однако, в чём-то наш чертёнок был прав: большинство имён и фамилий выглядели странновато. И ладно бы на древних, поросших мхом и погрузившихся в землю, плитах, но читать на сравнительно новых камнях нечто, вроде: Земень Хладоструй или Врань Закобылный! И смех, и грех. И ещё, почему-то не было видно ни единого креста. Странное кладбище.

   - Почему здесь никого нет? - отрешённо спросил Илья, вращая головой, - ни единого человека...Машин, тоже не видать. Как повымерли все.

   - Ты хоть сам понял, что ляпнул? - хихикнул я и повёл рукой вокруг, - ты не поверишь, но они здесь, действительно, все повымерли. И откуда тебе знать, может вон за теми деревьями вовсю кого-то поминают. Кладбище-то здоровое, большей части отсюда не увидишь.

   - Может пойдём? - угрюмо осведомился Витя, ковыряя носком кроссовка рыхлую землю около дорожки. По сторонам он пытался не смотреть, - не люблю я такие места. Фигово мне здесь, как на грудину давит.

   Натаха сумела-таки урезонить Гальку и теперь строго выговаривала ей около огромного колючего куста, почти скрывшего каменную коленопреклонённую фигуру. Галчонок, из всех сил изображала раскаяние, дёргая шипастую ветку, поросшую белым цветом. Раскаяние выходило весьма неубедительное. Пашка стоял рядом и сосредоточенно водил пальцем по надписи на ближайшей каменной плите, периодически встряхивая головой. На пухлой физиономии было такое выражение, словно парня замучила зубная боль.

   Оля, стоявшая за спиной, щекотала моё ухо длинной травинкой. Второй конец щекоталки, как я понимал, находился в её зубах. Илья глядел на нас, но словно не видел. Лицо его, казалось, осунулось, а глаза странно выцвели. Похоже, товарища терзала некая мысль, не имеющая никакого отношения к Ольгиной забаве.

   - Пошли, - сказал я и к моему удивлению, все тотчас сорвались с места, будто всё это время ожидали исключительно моей команды.

   - Что-то тут не так, - бормотал Илья и пинал камешки, оказавшиеся на булыжниках тропинки, - всё-таки это кладбище какое-то неправильное. Фотографий, опять же, нет.

   - Да оно может и не такое уж новое, - заметила Наташа, прекращая пощипывать Пашины бока, - мало ли, почему могилки выглядят такими свеженькими, может им уже по сотне лет. А, то и больше.

   - И дат нигде не видно! - осенило Илью, - смотри, везде только возраст: умер тридцатилетним, ушёл из жизни на пятидесятом.

   - И надписи все какие-то неразборчивые, мать бы их так! - буркнул Паша и хлопнул по ладони Нату, вернувшуюся к прежнему развлечению, - ни хрена не разобрать. Старое тут всё, как пить дать.

   - Илья, ну какого чёрта ты хочешь от меня услышать? - я страдальчески поднял руки над головой, - что мы попали в другой мир? Хорошо, попали. Доволен? Блин, да хрен его знает, какие порядки в этом самом, долбаном Лисичанске? Ну и в натуре, не факт, что здесь кого-то хоронили последние полтораста лет. Можно подумать, это - самый важный вопрос, который нас должен волновать. Давай, ещё про политику поговорим! Надо думать, как выбираться.

   - И чего бы пожрать, - эхом откликнулся Павел, - и попить. Пивка бы сейчас, холодненького...

   - Воды, хотя бы, - поддакнул Витя, - а перекусить и я бы не отказался.

   Поскольку никто не торопился поддержать парочку голодающих, разговор на эту тему очень быстро заглох. Тем не менее, я ощутил давешнее чувство опустошённости, только, на этот раз, гораздо сильнее. Это не было голодом или жаждой, в привычном понимании. Скорее и то, и другое, плюс некие сексуальные вожделения, помноженные на страх очутиться в непроглядном мраке. Пока я пытался сообразить, чего же мне, конкретно, хочется, ощущение пропало, как и не бывало.

   За это время мы успели забраться в область кладбища, заросшую склепами и гигантскими погребальными комплексами. Целые здания, пригодные для проживания, угрюмо возвышались за оградами и лишь отсутствие окон намекало на предназначение построек. Тёмные фигуры, с крыльями, следили за каждым нашим шагом слепыми мёртвыми глазами и честно говоря, в этот момент я был готов согласиться с Ильёй. Ощущение некой параллельной реальности становилось невыносимым. В определённом смысле так оно и было: мы угодили в чужой мир - вселенную мёртвых, терпеливо ожидающих пополнения.

   Витёк совсем загрустил и старательно разглядывал камни под ногами, игнорируя окружающее. Натаха и Ольга, наоборот, оживились, скооперировались и теперь дружно восхищались архитектурой некрополиса, вворачивая в свою беседу абсолютно непроизносимые и труднозапоминаемые термины. Паша только изумлённо вертел головой, силясь понять о чём же таком, только что, рассказывала его подруга.

   - Похоже, ты был прав, - сказал Илья, подбрасывая на ладони свой медальон, - погост этот, как пить дать, старый. У нас я такие фиговины видел только на старом кладбище. Ну - том, которое уже лет двадцать как закрыто.

   - Очень интересная тема. Вот только я совсем не поклонник этих вещей, как некоторые, - я мотнул головой в сторону увлечённых девчонок, - да и на гота, вроде не похож. Придумай другую тему, для обсуждения, пока меня мурашки не затоптали.

   Илья помолчал, потом сунул руки в карманы и негромко, но твёрдо, спросил:

   - Что у тебя с Ольгой?

   - О-хо-хо, умеешь ты выбирать приятные вещи, для разговора. Ничего у меня, с Ольгой. Это у неё - со мной, а у меня что-то с Мариной. А вот уже у Марины - ничего со мной. Ясно?

   Илья не удержался и хихикнул.

   - Силён ты чётко излагать свои мысли. Ну точно, как задницу почесать правой рукой через левое плечо, - он посерьёзнел, - может, всё-таки отойдёшь в сторону и позволишь нам самим разобраться? Я думаю, у нас должно получиться.

   Я попытался спокойно обдумать его слова. Конечно, разумное зерно в них присутствовало и где-то он был прав. Но какое право имеет кто-то указывать мне, что я должен делать? Почему я вообще должен кого-то слушать? Ведь это - неправильно! Пытаясь удержать разгорающийся внутри огонь, я вцепился в медальон и процедил, сквозь зубы:

   - Поверь, я не нуждаюсь в посторонних советах. Не сумел сам - дай дорогу другим.

   Слабый голос внутри пискнул, дескать ещё минуту назад я собирался сказать совсем другое, но ревущее пламя ярости тотчас пожрало ничтожный писк.

   Илья недовольно покосился на меня и вдруг, в одно мгновение, его физиономия обратилась маской бешеного животного, одержимого жаждой крови. Вцепившись в медальон, он прохрипел:

   - А, я тебе и не советую! Или ты убираешься, к чёртовой матери или я сам тебя уберу! Понял?!

   И я ему врезал.

   Ударил так, словно собирался убить. Удар оказался неожиданно сильным, не только для Илюхи, отлетевшего на несколько метров, но и для меня самого. Взглянув на поверженного товарища, который неуклюже барахтался в облаке пыли, я ошеломлённо уставился на сжатый кулак, силясь понять, как же такое могло произойти. Потом повернулся и встретил взгляды спутников. Разные они были.

   Паша выглядел испуганным, Витька - изумлённым, а девочки...Девочки с интересом следили за происходящим. У Гали, на её загорелой физиономии, вовсю светилось ожидание.

   - Я! Тебя! Убью!

   Илья уже успел встать на четвереньки и сплёвывая кровью, исподлобья сверкал жёлтыми (жёлтыми?!) глазами. Стоило ему выплюнуть последнее слово давешняя ярость вновь накрыла меня неудержимой волной. Несколько мгновений я вообще ничего не видел и не соображал, что делаю.

   Когда багровый туман несколько рассеялся, я обнаружил себя, лупящим Илью головой, о ближайшее надгробие. Камень трещал и разлетался мелкими осколками, а товарищ яростно шипел, пытаясь сомкнуть пальцы на моём горле.

   Кто-то вцепился в спину и попытался оттащить назад. Даже не поворачиваясь, я дёрнул плечом и неизвестный перестал донимать меня всякими глупостями. Илья, последний раз, царапнул ногтями по коже шеи и обмяк. Глаза его помутнели, а на губах начали лопаться алые пузырьки.

   - Всё! - прохрипел он, - больше не надо... Я больше не буду. Пусти...

   Я встряхнул его, словно это была какая-то кукла и отшвырнул в сторону от треснувшей плиты.

   - Не смей мне указывать! - рявкнул я и поднялся на ноги, - в следующий раз - убью!

   Слова, вылетающие из рта, казались какими-то чужими, словно кто-то, сидящий внутри, выкрикивал эти угрозы, используя меня, как рупор. Странное ощущение, надо сказать. Казалось - должно быть неприятно, но мне, почему-то понравилось.

   Мягкие ароматные губы коснулись моего уха, и я медленно обернулся, встретившись взглядом с ухмыляющейся Ольгой. Рядом замерла Галя и в её глазах...Восхищение? Вожделение?

   - Мой лев, - прошептала Оля, - здорово ты его поставил на место.

   - Как это было возбуждающе! - почти простонала Галя, - никогда раньше не замечала, насколько это может быть красиво.

   Мимо прошествовала Наталья, мимоходом мазнув взглядом, полным интереса. Склонившись над Ильёй, девушка помогла принять ему сидячее положение и начала негромко, но строго выговаривать. Понурив голову, товарищ послушно кивал, вытирая окровавленную губу тыльной стороной ладони. При этом, вид у него был крайне виноватый.

   Я оглянулся на странный шум и обнаружил Пашу, пытающегося привести в чувство Витю, напоминающего боксёра, после нокаута. Похоже, именно он пытался оттащить меня от Ильи. Мой тычок отбросил его метров на пять назад и судя по пыльной одежде, нехило прокатил по земле. С горем пополам, его привели в чувство и Витя, пошатываясь, поднялся на ноги. Измятая физиономия отражала откровенное изумление и ничего больше. У Паши, к удивлению, примешивался искренний ужас. Чёрт, похоже пугалом являлся ваш покорный слуга. Очаровательно!

   Пришло время понять, какая херь происходит. За каким-то дьяволом я едва не прикончил своего лучшего друга. Причём, из-за девушки, совсем мне не нужной (не нужной? - хихикнул голос, внутри меня). Но самое жуткое - я ощущал себя полностью правым. То есть, умом я ещё понимал всю глупость и несправедливость собственных поступков, но чувства противоречили этому, подтверждая полное право вышибить дух из любого, кто осмелится мне возразить. Чертовщина, одним словом.

   Подошёл Илья, за спиной которого тенью маячила Наталья и потирая затылок, негромко проворчал:

   - Ты это, извини, - он протянул руку, - похоже, я слегка погорячился. Ляпнул, не подумавши. Мир?

   - С кем не бывает, - я пожал протянутую ладонь и улыбнулся, - сам, бывает, как завернёшь, аж стыдно становится.

   Случайно я поймал взгляд Вити, который собирался что-то сказать, да так и замер, с открытым ртом. Глаза у него были огромные, точно плошки.

   В целях профилактики грядущих недоразумений, Наталья ухватила Илью в охапку и взяв под руку, повела вперёд. Оля и Галя, повторили аналогичный фокус, но со мной. Теперь я получил возможность наслаждаться своего рода стерео. С одной стороны, динамик вещал о том, как это здорово, когда парни лупят друг друга о землю, да и вообще пытаются выбить дух из противника. С другой стороны передачи были определённо спокойнее и с явным эротическим оттенком.

   Сзади медленно плелись Паша и Витя, горячо обсуждая произошедшее. Они старались говорить вполголоса, сдерживая чувства. Но даже сквозь свою увлекательную программу, я слышал каждое слово. Паша тихо сетовал на поведение всех нас, точно слетевших с катушек и даже Ната, с его слов, вела себя, как неродная. Витёк оказался более категоричен и резок.

   - Слушай, это же охренеть можно! - бормотал он, сквозь плотно сжатые зубы, - этот его лупит башкой о камень, никто из девчонок даже не пытается помешать, а Галька так та вообще, в полном экстазе. А ты, кстати, чего мне не помогал?

   - Прости, на меня как ступор нашёл. Думал, он его сейчас прикончит. Куски камня так в стороны и летели!

   - Вот-вот. Камень треснул, а Илюхиной башке - хоть бы что! А этот, - похоже, Витя здорово на меня разозлился, если по имени перестал величать, - совсем обезумел. Да и силищи в нём, откуда и взялось, мать бы его так! Меня, как лошадь копытом лягнула!

   - Да, летел ты, будь здоров!

   - Так смотри, а хрень то продолжается. Илюху отлупцевали, а он ещё и прощения просит! И девчонки, смотри, считают всё это правильным.

   - Так может Илья гадость какую сказал? Ты сам слышал, как он объяснял: ляпнул, дескать, не подумавши. Да и чего особо заводиться? Драка закончилась, все помирились.

   - Да я понять хочу, что происходит! - почти прокричал Витька и судя по отдаляющемуся голосу, остановился, - с ними, всеми, какое-то дерьмо произошло, после прибытия сюда. Может - место подействовало, а может - эти чёртовы медальоны. Ты же сам посмотри: они их постоянно ощупывают!

   Эх, похоже у Вити совсем крышу снесло. Плетёт всякую фигню. Это надо же, медальоны на нас действуют! Ухмыльнувшись, я провёл пальцем по физиономии льва и насторожился: Ната и её спутник остановились у огромного чёрного монолита, напряжённо заглядывая за тёмную шершавую колонну.

   - Место назначения, - спокойно пояснила девушка в ответ на мой вопросительный взгляд и указала пальцем, - но это больше похоже на обычный дом, чем на сторожку смотрителя.

   Так оно и было. Мы собрались вместе, рассматривая большой приземистый дом с соломенной (именно так!) крышей и узкими оконцами в ослепительно белых стенах. Домик прятался за плетёной, из веток, оградой и вообще, выглядел, как типичная иллюстрация к произведениям Гоголя или Шевченко. Стало быть, нас занесло не так уж далеко от родных пенат. И это - хорошо.

   - Все пойдём? - поинтересовался Илья и почему-то, покосился в мою сторону.

   - Дом на отшибе, - медленно сказала Наташа, - и других рядом не видать. Стало быть, радостный хозяин, увидев нашу ораву, может, от переизбытка чувств и из ружья угостить.

   - Правильно, - согласился я, - пойду один. Подождите здесь. Дело то простое: узнаю дорогу и попрошу телефон, позвонить. Может, получится вызвать такси.

   - Я - с тобой, - внезапно вызвалась Галька и клещом вцепилась в мою руку, - не спорь. Парень, с девушкой, выглядит безопаснее, чем в одиночку.

   - Хорошо, - я не стал возражать, - пошли.

   Краем глаза я заметил, как Паша наклонился к уху Витька и начал оживлённо размахивать руками, видимо живоописуя рассказ. Опять какие-то секреты. Ладно, это сейчас не главное. Получив ироничный поцелуй от Ольги, напряжённый взгляд от Ильи и ободряющий кивок от Наты, я направился к домику, буксируя маленький, но очень цепкий, прицеп.

   Приближаясь к воротам я отметил несколько вещей: двор казался большим, но весьма запущенным, словно хозяину было некогда (или неохота) заниматься хозяйством; гараж не наблюдался и это на корню убивало надежду на скорую доставку в город; на соломенной крыше присутствовала труба - и только, никаких признаков антенн. Впрочем, мобильную связь никто не отменял. Около ограды чернели две огромные, небрежно сколоченные будки, похоже, для собак. Самих четвероногих стражей я не наблюдал и хм, меня это почему-то совсем не беспокоило.

   Внезапно чертёнок, висевший на моей правой руке, сорвался с насеста и отворив скрипнувшую калитку, влетел во двор. Я даже рта не успел открыть, а девушка уже стояла около дома и барабанила в ставни окна.

   - Хозяин! - кричала она, - выходи!

   Кто-то глухо заворчал в одной из будок, и я тотчас ворвался во двор. Собачье жильё содрогнулось, словно кто-то большой и тяжёлый ударился о заднюю стену своего домика. Рычание мгновенно прекратилось. Галька обернулась, подмигнула мне и продолжила мелкое хулиганство.

   Внезапно покосившаяся, сбитая из неровных нешлифованных досок дверь распахнулась, выпустив на порог низкорослого плешивого мужчину с окладистой бородой. Неопрятная спутанная растительность неуклюже прикрывала огурцеподобный живот. Одет хозяин был в какую-то коричневую хламиду, напоминающую старый халат, подвязанный жёлтой верёвкой чуть ниже талии. Ну, или того места, где она должна была находиться.

   Галька легко отпрыгнула назад, не выказывая ни малейшего признака испуга. А ведь мужик корчил злобно-угрожающую гримасу и прятал за спиной какую-то палку. Я сделал несколько шагов вперёд и прикрыл девушку плечом. Страха не было. Совсем. Этот нереально водевильный бородач, казался смешным и не более.

   - Чонада, - прожевал и выплюнул мужичок, - ктотаки.

   Странно он как-то произносил слова. Вроде бы и понятно, но голос звучал приглушённо, будто из-за плотного покрывала, причём половина слов терялась в грязной бороде, а остатки сливались в одно сплошное - неразборчивое. Впрочем, разобрать смысл можно было и так.

   - Чонада, - повторил хозяин и покосился на собачью будку, не торопясь отходить от двери. На его морщинистом лице отразилось недоумение, пополам со странной обидой, - чомолчишь.

   - Добрый день, - вежливо сказал я, - нам надо бы как-то связаться с городом. Лисичанск, если не ошибаюсь?

   - Лисьчанск, - подтвердил бородач и сделал шаг вперёд, продолжая коситься в сторону будок, - связачо?

   - Телефон у вас есть? - поинтересовался я, - мы бы такси вызвали.

   В руке у хозяина была не палка - топор. И теперь он прижимал его к груди, недоумённо разглядывая нас, с Галей.

   - Нету, - выпалил он, наконец, - связьнет, ничонет. Вонпшёл.

   М-да. Не очень гостеприимно. Сплошной облом. Да и подумать, на что мы надеялись? Какое-то заброшенное кладбище на отшибе от местного Мухосранска и одинокий дом. Человек, поселившийся в подобной глуши, вряд ли станет искать общества других. Были у меня такие знакомые, с радостью уезжавшие за город, на дачу, пропадая там месяцами. Люди преимущественно немолодые, так и этому кадру, меньше полтинника не выпишешь.

   - Спроси, далеко до этого самого Лисичанска? - прошипела за спиной Галя, яростно щипая меня за бока, - говор у него, оборжаться!

   - До Лисичанска то, далеко? - устало поинтересовался я, уже и не надеясь на обнадёживающий ответ. И да, предчувствия его не обманули.

   - Дозавтраобедук, - прочвакал бородатый лесоруб и любовно погладил топорище, - идитеидите.

   - Клёво! - хрюкнула Галя, - а ночевать то где? В поле? Офигеть можно! Да уж, совсем не так весело, как мне казалось.

   - А, у вас можно остановиться? - спросил я, пытаясь вспомнить, сколько бумажек завалялось в моём кошельке, - мы заплатим, вы не думайте.

   - ВдоваСлезеньподорогетам, - выплюнул хозяин, переминаясь с ноги на ногу, - местанет!

   Послышалось тихое: цок, цок и мужичок умолк, поворачивая голову. Из-за угла выбрело натуральное чудовище. Вероятно, именно таких монстров продавал Гашековский Швейк: собака оказалась настолько же уродлива, насколько и велика. Поджарое коричневое тело, покрытое разноцветными пятнами, с одной стороны заканчивалось длинным голым хвостом, ползущим в пыли, а с другой - натуральной головой крокодила, лишённой всяких признаков шеи. Уши частично потерялись: видимо их кто-то пытался сжевать, но передумал на полдороге. В общем, увидев такое, мог запросто уписаться и питбуль.

   На физиономии гостеприимного хозяина появилось довольное выражение, и он стукнул обухом топора о ладонь. Похоже, долгожданное подкрепление прибыло. Только вот, чего он испугался? Парня с девушкой? Бред.

   И тут произошло нечто непонятное: собака открыла было пасть, собираясь гавкнуть, закрыла её и начала быстро пятиться назад, забросив крысиный хвост под пузо. Тихое цоканье сменилось скрежетом когтей и за углом послышался удаляющийся лай, напоминающий далёкие раскаты грома.

   Стукнуло. Топор, упавший на крыльцо перед закрытой дверью. Изнутри бешено лязгнул задвигаемый засов и знакомый голос визгливо прокричал:

   - Убирайтесьвон! Стрельнубу! Отсюдавонстрельнубу!

   - Что это было? - по лицу Галчонка плыла растерянная улыбка, - он чего, совсем крышу потерял?

   - Не знаю, - задумчиво сказал я и потянул за собой, - однако, угрожает стрелять. Вообще-то не верится, будто имея ружьё, он бы выперся к нам с топором, но проверять не будем. Идём.

   Покидали двор мы несколько быстрее, и я постоянно ощущал давление чужого и недружелюбного взгляда на своей беззащитной спине. Наверное, моя спутница ощущала нечто похожее, иначе зачем всё время оглядывалась, сводя брови к переносице.

   Сидящая в будке животина прибрехнула было, но тут же заткнулась, громыхая чем- то металлическим. Её товарка продолжала разрываться от лая, где-то за домом, причём явно не просто так. Возможно из-за этого пятнистое чудовище и не стало размениваться на нас, посчитав ниже своего достоинства. Да и вообще, вероятно близость такого количества покойников способна свести с ума не только человека, но и его подопечных. Не даром рассказывают о сходстве собак и их хозяев. Посему, тут присутствовали целых три психопата: один - двуногий и два - четвероногих.

   - Дураки, какие-то, - озвучила Галя мои мысли, - только огорчили. Это ж сколько ещё ноги бить?

   - Это - ерунда, - махнул я рукой, - надо думать, где будем ночевать.

   - Только не здесь! - ужаснулась девушка, - хоть в чистом поле, только не на кладбище.

   От группы, которая осталась нас ждать, почему-то откололся и пропал значительный кусок. Кто остался? Наташа с Ильёй оживлённо спорили, тыкая пальцами в косо стоящую плиту, верхушку которой оседлал чёрный ангел с отбитым носом. Ольга сидела на некоем подобии каменной лавки, медленно враставшей в рыхлый грунт и казалось, дремала, откинувшись на спинку. Кого нет? Ну, естественно! Паши с Витей нигде не было видно. Не знаю, почему, но мне вдруг вспомнился лай за домом. Возможно здесь имелась определённая связь.

   - И где эти два кадра? - спросил я, - украли пришельцы? Или пошли по большому?

   Ольга хихикнула, не открывая глаз, а Натаха только плечами пожала.

   - Пашка сказал, типа нашёл какую-то шнягу, - пояснил Илья, - звал и меня, но я не захотел оставлять девочек одних в таком месте. Как там у вас дела?

   - Хреново, - буркнул я и вкратце передал все обстоятельства нашего общения с аборигеном. Понятное дело, никто не обрадовался, но к моей радости и духом никто не пал. Позитивный настрой - половина дела. Жаль, в сердечных делах этот принцип не действует. Воспоминание о том, сколько раз моё хорошее настроение билось о неприступный камень Маришкиного равнодушия, кольнуло сердце. Правда, не так, как раньше. Словно у иглы сломался кончик. Я выздоравливаю? Давно пора.

   Внезапный топот за спиной прервал мои терапевтические рассуждения и возвестил о воссоединении с пропавшими членами нашей группы. Наташка громко прыснула, а Илюхины брови устремились к заоблачным вершинам. Стоит посмотреть.

   Действительно, стоило. Пропавшая парочка выглядела, по меньшей мере, забавно. Похоже, обоих неслабо выкачали в пыли, тщательно разорвали штаны и отпустили, похвастаться. Кроме того, Паша старательно и умело косплеил Деда Мороза, вцепившись обеими руками в полупустой мешок ярко-красного цвета. На лицах обоих оборванцев расцветали широкие улыбки.

   -Жрачка! - выдохнул Павел и потряс своей добычей, - много!

   - Совершенно отбился от рук и одичал, - хихикнула его подруга,- способен изъясняться лишь короткими простейшими словами. Вероятно, очень скоро, сможет только рычать и производить несложные движения верхними конечностями. Горе моё, где тебя носило?

   Объект её интереса опустил мешок на землю и деловито полез внутрь, игнорируя все попытки как-то связаться с ним. Витёк оказался более разговорчивым. Если бы во время своего рассказа он ещё и не жевал...

   - Пашка усёк сарай, за домом, - пояснил он, отвратительно причмокивая, - сказал, там двери открыты и рыбасик сушится.

   - Угу, - деловито подтвердил его подельник, не покидая мешка.

   - Ну, мы и подумали: пока ты, с Галчонком, отвлекаешь хозяина, посмотрим, чем там можно поживиться. А там - настоящее раздолье: и рыба, и мясо вяленое и фрукты. Если бы не долбанная собака! Здоровая, как Годзилла!

   - Видел, - коротко ответил я, разглядывая продукты, появляющиеся из мешка. Есть не хотелось. Абсолютно, - ворьё.

   - Да ладно! Ты нам ещё спасибо скажешь.

   - Надо сваливать, пока щедрый хозяин не спустил на нас своих Годзилл, - озабоченно заметил Илья и покачал головой, - ну и видок у вас! Добытчики хреновы.

   Совет казался разумным. Посему все продукты водрузили на место и ускоряя шаг двинулись прочь. Да и место не слишком подходило, для трапезы. Чай не упыри какие, трапезничать среди могилок.

   Максимальную скорость мы набрали, минуя злополучный домик. Вслед нам, в два голоса, выстрелили хозяйские волкодавы: один - не покидая будки, а второй - из-за угла дома. Да, пацанам явно повезло, сохранить свои филейные части в относительной неприкосновенности. Для таких монстров, работы - на один укус.

   Некоторое время мы мелкой трусцой неслись вдоль поваленного заборчика, за которым обрастал сизой паутиной полузаброшенный сад. Могилок, с другой стороны дорожки, становилось всё меньше, пока они не исчезли вовсе. Похоже, мы наконец-то покинули гостеприимное кладбище и его тихих обитателей.

   - Сбавим темп, - выдохнул Паша и шлёпнулся на замшелый булыжник, угрюмо промолчавший, в ответ на такое хамство, - надо перекурить.

   - Заткнись, - оборвал его Витёк, - ни единой долбаной сигареты! Уши, как у слона.

   На физиономии Илюхи, который тоже баловался куревом, появилось озадаченное выражение.

   - Вот и хорошо, - сказала Наташка и потрепала Пашу по голове, - не было бы счастья...Так может и совсем бросишь.

   - Ага, может ещё и пить бросить?

   - Ка-акой подвиг! Смотри, не надорвись.

   Витя начал вынимать из мешка экспроприированные продукты и предлагать желающим заморить червячка. Желающих оказалось немного: он, да Паша. Ольга только презрительно поморщилась, упомянув фигуру (Илья закатил глаза). Наташка погладила Павла по голове:

   - Кушай, кушай, маленький, - ласково прошептала она, - а то ещё похудеешь. Штанишки новые покупать придётся. Куда это годится?

   Галя взяла абрикос, повертела в руках, понюхала и отдала мне. Я, несколько озадаченно, поднёс его ко рту, попытался откусить и задумался.

   - Абрикос, - медленно сказал я, - в мае?

   - Из Турции, наверное, - предположил Илья, - чего удивляешься? Прям, как моя мамка. Та вечно в шоке, когда покупает виноград зимой.

   - Ну, да, - я подбросил абрикос на ладони и протянул Илье, - ты ж знаешь, я турецкое не очень. Будешь?

   - Змей, предлагающий абрикос Адаму, - прокомментировала Наташа, - новая интерпретация. Скорее бы нас уже вышибли, из этого Парадиза.

   Впрочем, грехопадение не состоялось: Илья вернул фрукт Витьке и тот его немедленно прикончил, сопроводив чавканье укоризненной тирадой, в адрес снобов, которые останутся голодными. То ли от жары, то ли от подкрадывающейся усталости, но я вдруг ощутил тошноту и отошёл в сторону, повернувшись спиной к жующим ребятам. Полегчало. Заодно оценил грядущий путь.

   Дорога, бегущая к далёкому Лисичанску, перестала скакать по холмам и ровной стрелой унеслась вперёд. Степь, по обе стороны тёмной полосы, напоминала бильярдный стол, как своим цветом, так и безупречно ровной поверхностью. Ни единой зацепки для скучающего глаза. И лишь очень далеко, почти касаясь медленно плывущих белых облаков, виднелось нечто тёмное и бесформенное, словно выцветшая клякса. Однако, дрожащий над степью раскалённый воздух, не позволял разглядеть ни единой подробности. Это мог быть город, а ещё - лес или летающая тарелка.

   - Скоро вечер, - заметил подошедший Илья и кивнул головой в сторону солнечного диска, неуклонно опускающегося к линии горизонта, - как поступим? Не хотелось бы оставлять девочек посреди поля. Ночью будет прохладно, а нам даже прикрыться нечем.

   - Этот придурок, с кладбища, упомянул какую-то вдову, живущую дальше, по дороге. Вроде бы - Селезень. Может, хоть она окажется подружелюбнее.

   - Думаю, она будет намного дружелюбнее, если мы припрёмся к ней засветло. Предполагаю, ночная беседа может и не получиться.

   - Илья, - тихо сказал я, не поворачивая головы, - там, на кладбище...

   - Ладно, проехали.

   - Да нет, послушай, - я повернулся, - всё как-то неправильно. Я же с тобой никогда в жизни даже не ругался, а тут мне натурально хотелось тебя прибить! Наваждение, какое-то.

   - Из-за девчонок, люди и не такое творят.

   - Но это же - Ольга!

   - Я так понимаю, ты готов мне уступить право ухаживать за ней?

   Попытавшись ответить, я с ужасом ощутил, как внутри всплеснулось то самое, тёмное и агрессивное. Попытка загнать злобу обратно отняла массу усилий и должно быть, это отразилось на моей физиономии. Илья, пристально наблюдавший за мной, кивнул и невесело ухмыльнулся.

   - То-то же, - пробормотал он, - пошли, поторопим наших желудков.

   Он отошёл, а я остался, прислушиваясь к своим внутренним демонам. О, они были полностью удовлетворены окончанием разговора и одобрительно кивали тяжёлыми гривастыми головами, обмахивая острые клыки шершавыми языками.

   Всё было неправильно. И этот чёртов браслет, пиявкой впившийся в моё запястье. И это местечко, с его погодой, так подозрительно напоминающей середину лета. А самое главное - моё собственное поведение. Честно признаюсь - никогда прежде не грешил повадками классического альфа-самца, с неуёмным желанием поставить на место зарвавшегося конкурента. А тут...Ладно, вернёмся домой, к привычной жизни (А стоит ли? - вкрадчиво поинтересовался тихий голос из сумрака внутри) и всё вернётся на круги своя.

   Желудки, как назвал их Илья, дожёвывали на ходу, вызывая шквал шпилек от Натахи и Гали. Оля молчала, поджав губы и весь её вид выражал крайнюю степень неодобрения. Твою мать, я и сам был поражён полным отсутствием культуры питания. Как животные, честное слово!

   И отвлечься невозможно: вперёд убегала ровная гладкая и пыльная дорога, в окружении однообразных полей, где гнал травяные волны крепчающий, к вечеру, ветер. Ни, какого-нибудь деревца, ни даже кустика. Жуткое однообразие, мешающее оценить пройденное расстояние. Да и ход времени можно оценить лишь по опускающемуся светилу.

   Разговоры, мало-помалу превратились. Даже Галька, похоже, начала утомляться и бесконечный поток благоглупостей из пухлых губок иссяк до ничтожного ручейка. Паша, время от времени, выразительно вздыхал, бросая жалобные взгляды на свою боевую подругу. Витёк и вовсе брёл вперёд, точно зомби - тяжело передвигая ноги и глядя в землю. Как ни странно, но девушки держались намного бодрее, а Наташа, чуть не волоком, тащила благоверного в светлое будущее.

   Когда светило коснулось созревшим боком земли, Оля молча сжала пальцами моё плечо и указала вперёд. Присмотревшись, я разглядел длинное приземистое здание, окружённое высокой оградой.

   - Алилуйя, - тихо сказал Илья, - очень даже вовремя.

   - Ты это о чём? - не понял Паша, - машина?

   - Губку закатай, - ласково попросила Ната, - всего-навсего, карамельный домик местной ведьмы. Вдова Селезень, гм, это же надо! Почему не утка?

   - Да хоть - ворона, - угрюмо буркнул Витя, - мне бы упасть на мягкую бетонную плиту и уснуть. Ну вот, нафига мы ушли с кладбища? Такое тихое место!

   - Угу, - кивнул я, - зелёная зона, тихие соседи. Сам же говорил, что боишься.

   - Передумал, - он безнадёжно махнул рукой, - пошли уже. У меня сил осталось только на последний бросок, потом - помру.

   - Лишь бы у этой вашей гусыни собачек не было, - сморщив нос, Пашка попытался приладить оторванный кусок штанов на место, - не одежда, а хрен пойми, что!

   Собачек у вдовы, вроде бы, не было, но попасть внутрь оказалось сложнее, чем на территорию секретной военной базы. Высокий, в два моих роста, забор из плотно пригнанных одно к другому, брёвен, венчала неприятная колючая поросль, с шипами подлиннее указательного пальца. Ворота так и вовсе поражали своей монументальностью, вызывая желание сходить за мощным тараном или тонной взрывчатки.

   - Это - атомное бомбоубежище? - ошарашенно поинтересовался Витя и благоговейно коснулся неохватного ствола, служащего центральной балкой сооружения, - экая первобытная мощь! Ну и как нам добраться до этой самой вдовы? Перелететь?

   - Башкой подумать, - фыркнула Ольга и дёрнула за длинную верёвку, спрятанную в узком желобе, рядом с воротами, - а насчёт первобытного... Пожалуй, ты - прав, телефона мы тут не найдём, как пить дать. Они тут, по ходу, какие-то старорежимные. Думаю...

   - Ктот? - такой голос вполне мог быть у Иерихонской трубы, - чтонать?

   У невидимой, пока, вдовы оказался такой же невнятный говор, как и у предыдущего собеседника. Она сглатывала окончания слов, словно зажёвывала их. Галя хихикнула, а на лице Наташи появилась неловкая улыбка. Витёк, тот вообще был, само недоумение.

   - Нам бы переночевать, - сказал я, как можно громче, - мы можем заплатить.

   - Этсамсобе, - взревела сирена и кусок бревна, в воротах, исчез, сменившись частью загорелого морщинистого лица, с прищуренным чёрным глазом, - ктотаки? Откуть?

   - Заблудились мы, - пояснил я, краем глаза наблюдая, как недоумение на физиономии Вити сменяется откровенным непониманием, - думали, до города засветло добраться, но видимо уже не успеем.

   - Дгорода? Нет, - задумчиво прогудел глаз и вдруг резко увеличился в размерах, - спогостаить? Отеть?

   - Ну, да, - обескураженно подтвердил я, - с той стороны. Нет, ну если у вас есть телефон, то дайте позвонить и...

   Похоже, меня уже никто не слушал: часть бревна, с грохотом, стала на место, потом оглушительно громыхнуло и одна створка медленно отползла назад, оставив узкую щель. Несложно догадаться - нас приглашали внутрь.

   Вдова Селезень оказалась огромной бабищей, неопределённого возраста. Чёрный платок скрывал её волосы и лоб, а тёмно-коричневый балахон, отдалённо напоминающий платье, позволял оценивать лишь исполинские размеры брюха и лежащего на нём бюстища.

   Сложив большие узловатые ладони на бочкообразном животе, хозяйка пристально осмотрела всех нас и медленно отступила на пару шагов. Лицо её, вроде бы невозмутимое, тем не менее скрывало...Испуг?! Да быть того не может! Она же с лёгкостью могла уделать любого из нас. Да кому я вру - всех сразу!

   - Вдомнипущ, - строго сказала Селезниха и ткнула толстым пальцем в покосившийся и почерневший, от времени, сарай, - тсеновал. Спатьтам. Денегненать.

   - А, умыться, где-нибудь можно? - осторожно поинтересовалась Оля, обращаясь скорее к спине хозяйки, закрывавшей ворота, - мы весь день на ногах.

   - Усараябочка дождьводы, - прогудела вдова и громыхнула исполинским куском дерева, выполнявшим роль засова, - попреджаю среброимется. Домосвящён.

   Как-то боком, словно опасалась надолго поворачиваться к нам спиной, хозяйка шмыгнула к дому и мгновенно исчезла внутри, захлопнув за собой дверь. Илья тихо похохатывал.

   - Эт чего было? - я ни черта не понимал, - весь этот финальный твист с серебром и освящением. Какого хрена?

   - Тётка похоже слегка, а может и не слегка, не в своём уме, - продолжая хихикать, пояснил товарищ, - мы пришли со стороны кладбища, и она приняла нас за нечистую силу. Вампиров.

   - Скорее - упырей или вурдалаков, - поправила Оля и хмыкнула, - пустяки. Вот я, как-то была у двоюродной бабки, так та чудила ещё похлеще, чем эта. Ночью с домовым разговаривала, самогон ему наливала.

   - Я - вурдалак! - Наташка оскалила зубы и сделала попытку укусить Пашку. Тот вяло отмахивался.

   - Стоп, стоп, - Витя поднял руки вверх, - погодите. Не знаю, какие там упыри или вурдалаки, но, ради бога, поясните: на каком языке она тарахтела? Я не понял ни единого слова.

   - Ну, неразборчиво бормочет, - заступился я за хозяйку, я и сам путаюсь в её дурацком диалекте, но...

   - Да, к чёрту! - яростно завопил Витёк, - какого хера ты городишь! Она вообще не по-русски говорила. На немецкий больше похоже.

   - Мальчик перегрелся от усталости, - фыркнула Галя, - иди, поспи чуток. Может, попустит.

   - Сама - дура, - огрызнулся парень и повернулся к Наташе, - а ты, что скажешь?

   - Витя, её совет не лишён определённой ценности, - осторожно заметила девушка, - день был весьма необычным и утомительным. Похоже ты действительно слегка подустал.

   - Да идите вы все к чёрту! - выдохнул Витя и почти побежал к сараю, отведённому нам для отдыха.

   - Немецкий? - недоумённо пожал плечами Илья, - э-э...Пошёл ка я переговорю с ним. Уже такое было как-то раз, - он многозначительно зыркнул на меня, намекая, с чем именно "такое" было связано, - я его тогда водкой отпаивал. А, сейчас даже не знаю.

   - Водой отлей, - угрюмо бросила Галька, - психопат, припадочный. Меня утром ненормальной называл, а сам чудит, без баяна.

   Илья ушёл, а спустя несколько минут, я махнул рукой и отправился за ним, к сараю. Следом потянулись и остальные, обсуждая выходку товарища. В целом все оказались солидарны, упирая на тяжёлый день и жару, которые вполне могли спровоцировать подобную вспышку.

   Тем временем, светило успело спрятаться не только за высокой оградой, но и за невидимым горизонтом. Небо окрасилось в тёмно-фиолетовый оттенок и прозрело тысячами золотистых глаз, испуганно подмигивающими нам с высоты. Облачка, прежде безупречно белые, напитались алым цветом заходящего солнца и теперь, подобно уставшим языкам пламени, медленно растворялись во тьме, освобождая небосвод.

   Бочка, упомянутая вдовой, оказалась огромным деревянным коробом с массивной крышкой, которую мы, с Пашей, едва сумели поднять и положить в траву. Тёмная вода, словно живое зеркало, отразила очи неба, превратив их подмигивание в дикий танец сверкающих точек. Посреди этого золотистого безумия меланхолично скучал деревянный ковшик с длинной резной рукоятью.

   Девчонки немедленно затеяли водное сражение, обрушив на нас, с Пашкой, целый водопад холодной чистой влаги. Товарищ, сразу же трусливо ретировался в сарай, из глубин которого доносился нервный голос Вити, изредка прерываемый спокойными репликами Ильи. Я попытался оказать достойное сопротивление, но меня тотчас назвали бесчувственным тупым животным и погнали прочь, дабы я не мог помешать нежным кошечкам наводить марафет.

   В каждой шутке имеется доля шутки и я мгновенно сообразил, насколько сейчас эта доля невелика. Посему, больше не споря, пошёл внутрь сарая, перехватив пару откровенных взглядов. И если первый меня нисколько не удивил, то второй - поставил в тупик. Чего-то в женщинах я не понимаю. Может быть, ничего не понимаю.

   Строение оказалось двухэтажным, если это можно так назвать. Нижний ярус, почти полностью заполняло свежее сено, издающее резковатый, но всё же приятный аромат, от которого я почему-то ощутил возбуждение. Или запах тут не при чём?

   Голоса парней доносились из дальнего угла, там, где огромная куча скошенной травы сходила на нет. Желания кого-то успокаивать или вести задушевные беседы я не ощущал, поэтому полез по скрипящим ступеням ненадёжной лестницы наверх.

   Сено было и здесь, но гораздо меньше, причём именно это местечко кто-то использовал для ночлега. На душистой подстилке лежал смятый кусок грязной тряпки, и я брезгливо отшвырнул его прочь. Ого! А здесь имелись окна. В скате крыши чернели четыре квадратных отверстия, освобождённые от крышек, сложенных у стены.

   Красота! Я повалился в покалывающую, сквозь одежду, пушистую массу и уставился на мерцающие огоньки звёзд, пытаясь отыскать знакомые созвездия. Естественно, не нашёл: мне и медведей то удавалось найти, если кто-то показывал. Вот такой я хреновый астроном.

   Только сейчас стал слышен оглушительный хор многочисленных насекомых, словно обезумевших с наступлением темноты. Темноты? Странно, но я продолжал видеть достаточно чётко, словно рядом присутствовал источник рассеянного света. Видимо, особенность местных ночей.

   Сквозь гвалт насекомых донеслись осторожные шаги и тихое потрескивание ступеней. Кто-то медленно поднимался наверх и ощущая знакомый аромат, я мог точно сказать - кто. Потом, этот кто опустился рядом и осторожно укусил за ухо. Холодные пальчики едва ощутимо скользнули по груди, легко справившись с пуговицами рубашки и пощекотали живот. Желание было почти нестерпимым и я, прижав нахальную конечность, повернул голову, касаясь губами упругой кожи щеки. Оля тихо засмеялась и отодвинулась.

   - Нет, мой лев, - прошептала она, - сначала я хочу романтики. Посмотри, как сказочно красиво вокруг. Сама обстановка требует, так что давай, вдохнови меня.

   Во мне бурлило, словно адское варево в колдовском котле и желанное тело было близко, до головокружения, но я хорошо понимал, насколько серьёзно настроена Ольга. Она собиралась получить всё, до последней капли.

   До сих пор я не посвящал свои стихи никому, кроме Марины, изливая в них свою безответную любовь и отчаяние. Сейчас, глядя на совсем другую девушку, я ощущал нечто иное и строки, приходящие в голову, не имели ничего общего с прежними сочинениями.

   Гладкое тело, в свете луны

   Зелёные очи, как полночь темны

   И груди твои, как холмы высоки

   А губы твои, так маняще близки.

   Пальцы твои, словно лёд холодны

   Ты веки прикрыла - глаза не видны,

   А губы твои, как огонь горячи

   И слышу, как сердце безумно стучит.

   Под кожей твоей - жаркий пламень и лёд

   Целуешь меня, губы - перец и мёд

   А очи твои, то светлы, то темны

   И близость твоя, то - реальность, то - сны...

   - Ну и? - Оля, практически обнажённая, легла на меня, обжигая пылающей кожей, - скажи: хочу...

   - Хочу тебя! - прохрипел я и всё заверте...

   Нет, это очень отличалось от предыдущего раза: я словно угодил в жерло пылающего вулкана и пламя поглотило меня, обратив в часть себя. Языки огня, ласкали тело, сжигали его и проникали внутрь, становясь мной. Казалось Оля была везде и нигде, одновременно. Её запах и вкус...Это было нечто неописуемое. Словно я заблудился в пустыне и умирая от жажды, обнаружил живительный источник, которым никак не мог насытиться.

   Сколько всё это продолжалось - не знаю. Казалось энергия, бушующая внутри, не даст остановиться никогда, однако в один миг мир затрепетал, и волна экстаза прокатилась по всей вселенной, сшибая звёзды и взрывая их. Я даже видел эти разноцветные огоньки, плавно опускающиеся во мрак.

   А потом вдруг не осталось ничего, кроме самого мрака. Впереди бледно светилась распахнутая дверь и мне нужно было пройти в неё. Неудержимо тянуло вперёд, но я твёрдо знал: с другой стороны, притаился некто могущественный и враждебный всей моей сущности. Страх сковывал тело, но я продолжал приближаться ко входу...Куда? Не знаю. Внезапно я ощутил, как тварь, с той стороны, устремилась навстречу, наращивая скорость с каждым мгновением. В самый последний момент, мне удалось разорвать незримые путы, и я рванулся прочь, исходя беззвучным воплем...

   И проснулся.

   Казалось, в ушах затихают отзвуки далёкого вопля, но понять, мой ли это крик, вызванный жутким сновидением или чей-то ещё, я не мог. Впрочем, звук вполне мог быть, всего-навсего, частью кошмара.

   Ночь продолжалась. Всё так же загадочно перемигивались звёзды, под громогласный хор неутомимых насекомых. Еле слышно посапывала спящая Оля - её то определённо ничего не беспокоило. Лицо девушки, в рассеянном свете, казалось совершенно незнакомым: оно стало ещё краше и приобрело ангельские черты. Полюбовавшись великолепной грудью и стройными ногами, я неторопливо оделся и очень тихо спустился вниз.

   Почти у самой лестницы, наполовину зарывшись в траву, лежал на боку Витёк. Физиономия у парня казалась такой несчастной, словно у маленького мальчика отняли любимую игрушку. Хихикая, я искренне пожалел о неработающем фотоаппарате, после чего прокрался к выходу и окунулся в бесконечный простор летней ночи.

   Снаружи оказалось совсем светло: огромная луна тяжело тащила по звёздному небу своё опухшее тело, окрашивая серебристой краской деревья в саду. Казалось, кто-то заменил растения платиновыми муляжами, не жалея драгоценного металла. На мгновение у меня мелькнула мысль, пойти разбудить Олю и показать ей всё это чародейство, но сделав несколько шагов я передумал.

   Чуть дальше, среди низкорослых деревьев, напоминающих ивы, на толстом бревне, превращённом в лавочку, сидел кто-то, понуривший голову. И этот "кто-то", подозрительно походил на Наташу. Кажется, девушка пребывала не в самом лучшем настроении. Лучше всего было просто уйти, и я намеревался так и сделать.

   - Иди сюда, - сказала Ната и её шёпот странным образом перекрыл весь ночной гомон.

   Я медленно подошёл и сел рядом. Её светлые (Что за?..) волосы скрывали лицо, но я словно видел выражение непонимания и боли, написанное на нём.

   - Какая луна! - почти простонала девушка и повернулась ко мне, - она так не похожа на обычную, правда? Знаешь, у меня ощущение нереальности, будто мы попали на совсем другую планету, с другими законами и правилами и теперь прошлое постепенно превращается в дым, туман, - она помолчала, а потом медленно убрала волосы с лица. Странно, но её черты почему-то напоминали Ольгу, как это бывает у близких родственников, - я пыталась заняться любовью с Пашей, но он начал кричать, словно мои прикосновения жгли его. И я ушла. А теперь мне тоже больно! Больно, вот здесь.

   Она коснулась груди и её глаза, отражая лунный свет, вспыхнули жёлтым. На несколько безумных мгновений, мне казалось, будто свет этот, вовсе не отражённый, но я тут же отбросил нелепую мысль прочь, уж слишком она повышала градус сумасшествия, которого и так хватало в последнее время. Да и вообще, голова оказалась полна совершенно иными мыслями, препятствующими размышлениям на иные темы.

   Короче я, с некоторым испугом осознал, как сильно хочу Наташу и неизвестно откуда, почувствовал встречное влечение. Возможно в этом безумии была повинна фантастическая луна, лишавшая последних остатков разума; возможно - откровенный взгляд, пойманный мною у бочки с водой.

   Голова Наты опустилась и её волосы (Да нет, они совершенно очевидно стали гораздо светлее!) полностью скрыли лицо. Наружу проникали только слова, которые летучими мышами кружились надо мной и лишь спустя некоторое время, позволяли уловить их и осознать значение.

   - Со мной что-то происходит, - она потрясла головой, будто пыталась избавиться от некоего наваждения, - весь день меня словно несли вперёд какие-то невидимые крылья. Эта, - девушка пошевелила тонкими пальцами, подбирая подходящее слово, - эйфория - прежде я никогда не испытывала ничего подобного - она, как оргазм, который всё никак не желает заканчиваться, - Ната подняла голову, и я различил блеск глаз, сквозь светлые пряди волос, - а потом я вдруг осознала, что хочу тебя. Безумие, да? Как будто всё, происходящее с нами: этот светящийся круг, непонятное место и невидимые крылья, было лишь прелюдией к чему-то большему, главному. И это главное - ты. Мне должно быть стыдно, да?

   Голоса ночных насекомых отодвигались всё дальше, точно кто-то сдвигал ползунок громкости на минимум, а свет луны становился всё ярче, проникая в самые дальние участки души, открывая там истины, неожиданные для меня. А затем ослепительная вспышка возвестила о единении наших губ.

   Нет, зря мне показалось будто между Олей и Наташей имелось какое-то сходство, разве некоторые черты, в занятии любовью девушки оказались совершенно непохожими. Первая была ярким огнём, испепеляющим пламенем страсти, а теперь я оказался во власти неудержимого потока раскалённой лавы: тебя словно сковывают по рукам и ногам, и ты способен лишь повторять движения, пленившего тебя. Но стоит расслабиться, позволить потоку управлять собой, и ты получишь немыслимое наслаждение.

   Ната несомненно любила и умела доминировать в сексе. Её сильные руки ласкали моё тело, в то время как упругие губы то касались моих, то ныряли вниз, оказываясь внезапно в самых неожиданных местах. Красивые мускулистые ноги обвивали поясницу, регулируя ритм и почему-то это вовсе меня не раздражало. Оставалось только раствориться в океане удовольствия, стать его частью и утратить собственное я.

   Время от времени, я вновь становился собой и тогда часть меня, отстранённая от вязкого жара, фиксировала звёздное небо, с ухмыляющимся ликом луны, тёмные силуэты деревьев, тихо шелестящие в потоках слабого ветерка, чью-то фигуру, на лавочке, где мы сидели прежде...Какого чёрта?!

   - Как интересно, - задумчиво сказала Галька, посеребрённая призрачным сиянием, - вы уж извините, но я устала сидеть в кустах. Не слишком помешала?

   - Ты - засранка! - только и смог выдохнуть я, пытаясь не глядеть в глаза поднимающейся партнёрши, - другого места, кроме кустов и лавочки, вокруг, естественно, нет.

   - Настолько интересных? Не-а.

   Наташа ничего не говорила. Впрочем, она не выглядела смущённой или пристыженной - скорее задумчивой. Девушка неторопливо поцеловала меня, после чего медленно оделась, дав в полной мере оценить великолепно развитое тело и отправилась к сараю, покачивая крутыми бёдрами. Проходя мимо Гали, она едва слышно фыркнула, и та тотчас фыркнула, в ответ. Что за?.. Только теперь я сообразил - наша полуночная гостья совершенно обнажена!

   Да они все рехнулись!

   Впрочем, а я то чем лучше? Отбил девушку у лучшего друга и только что переспал с девушкой другого. Да, всё произошло по взаимному влечению, но легче от этого не становится. Как бы на такое отреагировал старина Фрейд? Лечиться вам всем надо и чем быстрее - тем лучше.

   - Забавно получилось? - хихикнул голый чертёнок изогнувшись в лунном свете и дав тому жадно облизать все выпуклости худощавого тела, - ну и ночь сегодня, а? Просто прелесть! Давно мне не было так хорошо.

   Я сидел, опёршись рукой о скомканную рубашку и разглядывал собеседницу, поражаясь тому, как пронизанная лунным сиянием темнота может изменять черты лица и абрис тела. Ночное светило определённо решило подшутить над всеми тремя девушками, одарив их одинаково светлыми волосами и кукольными физиономиями супермоделей. А фигуры всех выглядели намного аппетитней, чем обычно.

   Впрочем, о чём это я? Когда это у меня была возможность подробно изучать Галю, в обнажённом виде? Прошлым летом, на пляже? Когда над ней, точно коршун, нависал её очередной мачо, готовый набить морду всякому, задержавшему взор на девушке дольше, чем на полсекунды?

   Про Наташку я вообще молчу. У меня, прежде, и мыслей то таких не было. А сейчас, вспоминая, как мы занимались любовью, я не смог удержать довольной улыбки. Хорошо.

   - Ну, как было? - поинтересовалась Галя и подмигнула. А когда это она успела опуститься на землю и расположиться рядом? И почему в её глазах прыгают бесенята? Однако же, может быть достаточно задавать самому себе идиотские вопросы, особенно когда красивая девушка в звенящей ночи, пронизанной лунными лучами, касается твоего тела своими тонкими пальчиками.

   - А ты это с какой целью интересуешься? - я перехватил шаловливую ручку и поцеловал её, - не слишком ли много неожиданностей, для одной ночи?

   - Да уж! - она, со смехом, вырвалась и вдруг, одним плавным движением, оседлала меня, - не шевелись, а то - укушу. Честно говоря, от Наташки я такого не ожидала. Такая вся, приличная... Вот тебе, я же предупреждала!

   - Больно, - пожаловался, потирая укушенное место, - у тебя зубы острые, как у кошки!

   - Ты ещё не видел, какие я могу оставить следы на спине! Лучше лежать спокойно. Вот так, хороший мальчик. А за послушание, я буду тебя целовать. Вот сюда. И сюда. Ага, попался!

   У меня и близко не было мыслей об усталости, но эта чертовка, по всей видимости, могла бы пробудить желание и у мёртвого. Похоже, ко мне соблаговолила явиться третья стихия. На этот раз - вода - игривая, плещущая свежей энергией и норовящая захлестнуть с головой, перехватив дыхание.

   Полчаса, а то и больше, мы просто невинно развлекались, кусая, царапая и щипая друг друга, а потом этот бесёнок взялся за меня в полную силу, и я понял, насколько мои предыдущие партнёрши были любителями, по сравнению с этим, узконаправленным профессионалом сексуальных утех. За один единственный раз я узнал раз в десять больше, чем за все предыдущие годы.

   Иногда, в моём совершенно одуревшем сознании, всплывал идиотский вопрос; обе ли сестры столь искусны в мастерстве любви, но образ Марины испарялся под мощным напором сексуального урагана, который кто-то по ошибке поместил в тело девушки Галины. Её скуластое лицо превращалось в ослепительный лик луны, светлые волосы скользили по моей коже, а груди соблазнительно ускользали от пальцев, неожиданно и волнующе касаясь сосками моих.

   Небо начало сереть, а звёзды бледнеть, испаряясь, когда Галя, продолжая хихикать, остановилась и впилась в мои губы долгим страстным поцелуем.

   - А я то думал, ты ещё девочка, - сказал я улыбаясь, когда она оторвалась от меня и немедленно получил щелчок по губам, - прекрати.

   - Почти, - хмыкнула она и поднялась, - главное - не количество, а качество. Как тебе качество?

   - Очуманеть, - совершенно искренне признался я и получил, в подарок, ещё один поцелуй.

   Галя качнулась в сторону, словно собиралась уходить и вдруг замерла, внимательно глядя на меня.

   - Знаешь, - пробормотала она, покусывая нижнюю губу, - странно всё как-то...В общем, обычно, я ничего к тебе не чувствовала - ну, ходишь к сеструхе и ходи себе. Не обижайся, но Витька мне всегда гораздо больше нравился. А сегодня, ну точнее, ещё вчера, как удар: смотрю на тебя и чувствую - хочу. И не просто хочу, а как кошка - готова спинку изогнуть и голову подставить. Не вздумай смеяться, а то покусаю!

   - Да я и не думал, - совершенно искренне сказал я, - хорошо мне, вот и всё.

   - Ладно, днём. Ночью вдруг поняла: если вот прямо сейчас не пойду и не трахну тебя - умру. Словно опоили чем-то. Сознайся: хотел приворожить сеструху, а налил мне?

   - Точно, - согласился я, - никому не говори, но я - великий сексуальный маг и чародей. Все вы: ты, Ольга и Наташа в моей власти. Скажи лучше, сейчас то хоть попустило?

   - Нет, - тихо прошелестела девушка и растаяла в серебристом сумраке.

   Некоторое время я вообще не мог связно размышлять: в голове каталось разноцветное нечто и оставалось расслабленно наблюдать, как оно переливается мягкими красками. Даже не знаю, сколько продолжалось это единение с нирваной, но кончилось всё, как обычно, не слишком хорошо.

   Внезапно внутри возникла бездонная чёрная воронка и меня тотчас втянуло внутрь, погрузив буйство расслабляющих тёплых красок во тьму, наполненную леденящими ветрами. Пальцы окоченели, превратившись в неподвижные сосульки, а грудь наполнилась хрустящими кристалликами льда. Это напоминало голод в его крайней стадии. Наверное, именно так ощущают себя люди, умирающие от истощения. Вот только я не был голоден, и бездонная мёртвая дыра находилась не в желудке, а снаружи. Она вообще существовала, как бы отдельно от всего реального мира.

   Окончился странный приступ так же внезапно, как и начался: меня просто вышвырнуло из ледяной чёрной преисподней обратно, в тёплую летнюю ночь, мало-помалу трансформирующуюся в прохладное утро.

   Тёмные силуэты деревьев обретали цвет и объём, а утративший волшебное очарование шар луны, стыдливо прятался за высокий забор. Ветер усилился, посвистывая в листьях и подали голос первые птахи, легко затмив звонкими голосами, усталых певцов ночи.

   Я медленно и неохотно облачался, когда услышал чьи-то осторожные шаги. Хм. От сарая ко мне приближался Илья. Честно говоря, я даже немного испугался. Уходящая ночь оказалась такой необычной, а я мог и перестараться накануне, приложив его головой о камень. Промелькнувшие мысли, привели меня в ужас.

   Товарищ остановился и приложив палец к губам, поманил меня. И манит, и манит... Экая хрень в голову то лезет!

   - К нашей вдове приехали сыновья, - прошептал Илюха, стоило мне подойти, - странные такие парни, все трое. И очень большие. Пошли, послушаешь, о чём они говорят.

   Ф-фу, от сердца отлегло. Однако окаменевшая физиономия друга говорила о его серьёзной обеспокоенности. А Илья никогда не пытался наводить панику на пустом месте - слишком умён, для такого. А вот в лице его нечто странное... И в причёске! И в цвете волос! Фигня какая-то. Ладно, потом разберусь.

   Мы тихо подкрались к углу строения и товарищ, ещё раз прижав палец к губам, махнул рукой. Я осторожно выглянул из-за угла и тотчас невнятное бормотание, сливавшееся до того с пронзительным пением птиц, превратилось в осмысленную речь.

   Сквозь серый сумрак подступающего дня, дом вдовы напоминал огромную чёрную глыбу, вросшую в землю. Три булыжника поменьше, замершие у входа, вели тихую беседу. Странное дело, в принципе на таком расстоянии, я не должен был расслышать их разговор, но благодаря непонятному эффекту, чётко различал каждое слово.

   Хозяйка, с заметной нервинкой в голосе, возражала двум молодым (если судить по голосам) парням. И то, в чём они пытались её убедить, мне совсем не понравилось.

   - Дылда сказал, что если ещё какой мытарь сгинет в окрестности - шкуру с нас спустит, - злобно басила вдова, упирая ладони в необъятные бёдра, - а у этих то и взять неча.

   - Угу, то они - ламии, то взять неча, - похохатывал молодой басок, - мамаша, признайся, стара ты слишком стала. Девки, ты грила, у них дуже файные, вот девок и возьмём.

   - Тощие.

   - Ничё, возьмём тощих. А там, гляшь, и золотишко какое на них, в голом то виде, обнаружится. А Дылде откель про них знать, сама грила - со старого погоста пруть. Оттеда ж никто не шастаить.

   - Вот и грю - ламии то! - странное дело, сегодня вдова не так проглатывала окончания слов, да и вообще, её речь стала намного внятнее, - ты ж дурень знашь, я трохи ворожея. Могу по виду души, расписать, кака у тя болячка.

   - Ну? - это другой, чуть постарше.

   - Так вот, у двух пацанов усё у поряде, а вот у трёх девок и двох других - души то и нету. Вовсе. Пусто у их там. Грю: ламии то, упыри, как есть, со своим помощниками. И с погоста старого пришли, потому как свежей кровушки захотели. Я их чо и пустила, сам знашь: коли упыря пригласишь по доброй воле, тебя он сосать не будет.

   - Ламии, упыри, - протянул старший и достал из-за пазухи длинный предмет, - Гусак, топай за топором и попередь Селезня, чтоб от ворот ни на шаг. И вилы от себя пущай не отпускает. Супротив упыря, сталь - самое то! А упыриху то я ещё не трахал.

   Так - трое. Один у ворот, а двое других сейчас пойдут убивать нас и насиловать наших девочек. Я повернулся к Илье, который тоже слушал всю эту милую беседу и теперь мотнул головой: дескать, как будем выкручиваться. Страха я, почему-то не испытывал, только сосредоточенность и холодную ярость. Упырями здесь были вовсе не мы, а вот эти четверо нелюдей, регулярно убивавшие своих постояльцев.

   - Собирай всех, - тихо сказал я и обняв товарища, за плечо, потащил прочь, - ворота охраняются, а оружия у нас нет. Да и здоровые эти утки-селезни, хрен из пушки пробьёшь! Поэтому, идите вглубь сада, а я поищу какое-нибудь дерево около забора, может получиться перелезть. Всё понял?

   Илья кивнул и опрометью бросился внутрь сарая.

   Стараясь держать себя в руках и не ускорять шаг, я направился к ограде. Первый раз в жизни меня намеревались убить! И не какие-нибудь гопники, в подворотне, поигрывающие выкидным ножичком, нет. Люди, которым уже приходилось это делать. Да они и обсуждали предстоящее, словно привычное и несложное дело. Несложное, ха! Если мы не сумеем удрать, двое громил с топорами нашинкуют нас, словно капусту. Ночь, воистину, переставала быть томной.

   Да и ночью, тоже. Верхушки деревьев начали вспыхивать, улавливая первые лучи поднимающегося солнца. Я обернулся: не появился ли кто-нибудь из гостеприимных хозяев? Нет, пока всё спокойно. Однако же, в этой полосе, около ограды, я, как на ладони. Полосе? Твою мать!

   - Твою мать! - негромко выругался и ускорил шаг.

   Все деревья, на расстоянии метров трёх от стены, оказались аккуратно вырублены, а ветви оставшихся подрезаны. Похоже, эти психопаты специально приготовили ловушку для таких беспечных придурков, как мы. Я уже почти бежал вдоль толстых брёвен ограды и паника, мало-помалу, овладевала мной. Стать друг другу на плечи? Чёртовы колючки на верхушках деревянных кольев выглядели весьма неаппетитно и очень прочно. Попробовать прыгнуть с высокой ветки? Высота порядка пяти-шести метров - верный перелом или вывих.

   Стена повернула под прямым углом, и я побежал, продолжая вертеть головой в поисках малейшей зацепки на спасение. Хоть единственный шанс!

   Что это? Я остановился, не веря своим глазам: небольшая дверца, куда можно пролезть, если немного пригнуть голову. Единственной проблемой казался толстый деревянный засов, закреплённый в металлических кольцах, чем-то, отдалённо напоминающим ржавый амбарный замок. Неужели нам повезло?

   Я пригляделся и этот второй взгляд оказался не столь оптимистичным. Мало того, мне совсем не понравились глубокие царапины на засове. Такие вполне могли оставить ногти человека, теряющего рассудок, от ужаса. Земля, под ногами, пропиталась чем-то коричневым и выглядела утоптанной, словно...Место казни? Эти ублюдочные садисты вполне могли развлекаться, позволяя жертве почувствовать надежду на спасение.

   Уроды! Страх уступил место бешенству. Я опять представил, как после моей смерти наших девочек станут насиловать эти отвратительные скоты. В глаза плеснуло багровым и я, изо всех сил, ударил кулаком в проклятую дверь, преградившую путь к спасению. Оглушительно хрустнуло и я, по инерции, ударил другим кулаком. Ещё раз затрещало и гулко хлопнуло.

   С некоторой оторопью я уставился на дело рук своих. Видимо, за состоянием калитки никто не следил и дерево основательно прогнило. Толстенный засов сломался пополам, а сама дверца слетела с петель и лежала на земле. Поднятая ударом пыль, вместе с крохотными опилками, медленно опускалась вниз.

   - Ты какого тут шумишь? Ого!

   Я обернулся.

   Илья вёл наших, удивлённо покачивая головой, при виде всего этого безобразия. Товарищ, как и девочки, выглядел весьма бодро, а вот Витя и Паша весьма напоминали зомби, недавно покинувших уютные могилки и если Витёк лишь непрерывно зевал, потирая заспанные глаза, то Павел шатался, словно ноги отказывались нести его. Похоже, заболел. А девочки - хороши! Как на подбор. Теперь, когда они были вместе, странное сходство проявилось ещё заметнее. Хм, да и волосы стали светлее и длиннее.

   - Тараном воспользовался? - ехидно осведомился Илья, пиная половинку засова, - головой, очевидно, поработал?

   - Угу, она у меня знаешь, какая умная, - парировал я и кивнул в сторону дома, - как там, тихо?

   - Вроде, да, - он пожал плечами, - вот, суки! Раньше, только в новостях, про таких говнюков, слышал, а теперь вот столкнулся. Кто бы мог подумать!

   - Пошли быстрее, - сказал я, вглядываясь в тонкие пряди утреннего тумана, плывущего между стволами деревьев, - а то, как бы действительно не пришлось столкнуться.

   Накаркал.

   В глубине сада, едва не превратившегося в смертоносную ловушку, наметилось некое движение, как если бы двое огромных мужиков, с чем-то длинным в руках, со всех ног бежали в нашу сторону.

   - Чёрт! - выругался я и посторонился, пропуская девушек, - Витёк! Да проснись ты, мать твою! Это же не шутки!

   Проходивший мимо Паша, споткнулся и несомненно упал бы, если бы Наташка не поддержала парня под руку. Вид у девушки был несколько виноватый и взгляд она не отрывала от земли. Но это не делало её менее красивой. И желанной? Проклятье, о чём я думаю?

   На открытое пространство, тяжело пыхтя, выбежал огромный бородатый толстяк, в бесформенной коричневой хламиде, напоминающей обтрёпанную и грязную рясу. В окорокоподобных лапах этот монстр сжимал наточенную до блеска здоровенную секиру. Топорище зловещего инструмента покрывали коричневые пятна и это определённо не были следы от древесного сока. Громила резко остановился и на его одутловатой морде отразилось недоумение. Маленькие тупые глазки ощупали цепким взглядом остатки засова, лежащую в пыли дверцу, а потом остановились на мне. Убийца поудобнее взялся за рукоять и совершенно неожиданно его физиономия расплылась в широкой ухмылке.

   - Я вас, ламиев, не боюся, - проскрипел он, я - не мамка и не стану шарахаться от всякой, грёбаной, нечисти.

   - Напрасно, - ощущая внутри ледяное спокойствие, отчеканил я и отступил на пару шагов, - нечисть, она и вернуться может.

   Из-за спины первого "лесоруба" вынырнул ещё один, копия братца, но чуть меньше ростом. У этого имелся не топор, а какая-то хрень, типа косы с короткой ручкой. Второго упыря тоже застопорило, при виде сломанной двери, и он испуганно схватил брата за плечо ладонью, поросшей густым чёрным волосом. Я сделал им "козу" и нырнул за ограду.

   К сожалению, здесь дела обстояли не так хорошо, как я надеялся. В принципе, мы могли бы запросто удрать от двух кровожадных бурдюков с дерьмом, если бы не одно - но. Паше стало совсем плохо, и он почти висел на Вите и Наташе, бессильно мотая головой. Естественно, бросать товарища, спасая собственную шкуру, никто не собирался.

   Ольга подняла на меня свои жёлтые (да, какого?!) глаза, в которых светилась мольба и надежда на спасение.

   - Ладно, - сказал Илья и поднял длинную палку, - дадим им просраться!

   Явно не выход. Я огляделся. Здесь туман казался гуще, чем в саду, но сквозь серые космы, можно было различить нечто определённо четырёхколёсное, чуть дальше, на дороге.

   - Туда, - показал я пальцем, - кажется, там машина этих ублюдков. Попробуем позаимствовать.

   Сзади затрещало. Я обернулся. Ух ты. Похоже, наши гостеприимные хозяева так давно использовали потайную дверцу, что перестали соответствовать её размерам. Большенький братец пыхтя протискивался в крохотный проём, напоминая злобную версию Винни Пуха. Это было бы даже смешно, если бы не топор, с застарелыми следами крови предыдущих жертв.

   Скрипнув зубами, от бессильной злости, я бросился следом за остальными.

   - Машина? - язвительно встретил меня Илья и потряс своим дрыном, - тогда это - пулемёт!

   М-да, похоже я и не представлял, в какую глушь нас занесло.

   Лошадь, впряжённая в дощатую платформу, опирающуюся на две деревянные колёсные пары, испуганно косилась на нас тёмным блестящим глазом и нервно переступала грязными ногами. Это не было то красивое грациозное животное, которое любят показывать в кино. По сравнению с подобным недоразумением, даже неказистый конёк, на котором ездил мой знакомый цыган, показался бы арабским скакуном. Да и воняло от лошади, будь здоров!

   - Ну и кто умеет заводить этот автомобиль? - угрюмо поинтересовался я, косясь на дорогу за спиной, - лично я даже не знаю, с какой стороны к нему приближаться.

   - Я немного умею, - внезапно откликнулся Витёк. Вот от кого бы не ожидал, - чего уставились? Я, три года подряд, дядьке в селе помогал яблоки возить. Скажите спасибо, что хоть кто-то умеет это делать.

   - Спасибо, - совершенно серьёзно сказал я, - грузите Пашу на эту хрень и будем делать ноги. Копыта, то есть.

   В тумане, за нашими спинами, оглушительно затрещало, хрустнуло и донёсся звук падения тяжёлой туши, сопровождаемый злобными ругательствами. Витя хотел задать какой-то вопрос, но я нетерпеливо пихнул парня к телеге и начал помогать Наташке устраивать Пашу на грубых досках. Хоть бы сена какого накидали! Павла совсем рубило: он едва ворочал руками и бормотал, как ему холодно. Высокой температуры я не наблюдал, но это ничего не означало. Вот ведь засада!

   Стоило Гале с Олей вспорхнуть на наше средство перемещения, лошадь затряслась мелкой дрожью, и Витьку пришлось натянуть грязные волосатые верёвки, служившие поводьями. Когда я посадил Наташу и обменялся с ней быстрыми взглядами, обнаружилось отсутствие свободных мест. А сзади уже доносился оглушительный топот двух злобных великанов.

   - Гони! - крикнул я Вите и махнул Илье: ножками, мол, ножками.

   Уродливое создание не стало упрямиться и набрало с места вполне приличную скорость, которой я не ожидал от подобной, коротконогой животины. Тем не менее, мы с товарищем, сумели удерживать тот же темп, ухватившись за криво сколоченные борта.

   На бегу я оглянулся и увидел, как из тумана появился один из братьев-убийц. Похоже - младшенький, потому как в руках у него блестел серп. Тяжело дышащий толстяк попытался изобразить преследование, яростно проклиная мерзких воров. Но тут мы были вне конкуренции, оставив толстозадых маньяков далеко позади.

   Внезапно испуганно вскрикнула Оля. Немудрено: из-за поворота выскочил ещё один телепузик, с вилами наперевес. Очевидно, нам встретился третий поросёнок, охраняющий ворота. И он казался удивлённым не менее нас.

   Пока я прикидывал, успею ли добежать до него, прежде чем он поднимет оружие, произошла странная вещь. Галя вдруг громко рассмеялась и пнула растерянного ублюдка пяткой в грудь. Казалось, для сокрушения подобной туши потребуется, по меньшей мере, термоядерный заряд, но похоже нам начало везти. Видимо толстопуз очень неустойчиво стоял на своих коротких ножка и лёгкий тычок смеющейся девушки отбросил тушу к самому забору, впечатав в брёвна. Продолжая хохотать, Галя послала сокрушённому колоссу воздушный поцелуй, сопроводив его непристойным жестом.

   - Бесёнок, - пробормотал бегущий рядом Илья и хихикнул, - я тебе кое что расскажу, не поверишь.

   У меня тоже имелось несколько интересных фактов, но я ещё не знал, хочу ли я с кем-нибудь делиться событиями прошлой ночи. По крайней мере, пока.

   - Нашёл время, - хмыкнул я, - мог бы начинать ещё в саду. Глядишь, наши убийцы остановились бы, послушать.

   - Хватит ёрничать, - странное дело, похоже ни мне ни Илюхе ничуть не мешал вести разговор бешеный галоп, которым мы неслись вперёд, - ты только никому не говори, но ко мне, сегодня ночью приходила Галька. И мы с ней...

   Я едва не упал. Ну, по крайней мере, споткнулся. Нет, честно, такого я просто не ожидал.

   - Вот, вот, - самодовольно надулся Илья, - не только тебе чужих девиц соблазнять. Ладно, не злись, это я так, к слову. И прикинь, эта засранка - совсем не девочка! А ведь даже я, дурень, так думал.

   Я мог бы ответить, что уже осведомлён об этом интереснейшем факте, но сдержался, попытавшись прикинуть, когда Галя посетила Илюху: до меня или после. По времени выходило - до. А по ней и не скажешь! Внутренний голос ехидно намекнул на собственные ночные эскапады, никак не отразившиеся на бодром состоянии. По ходу сеновал состоял из какой-то местной виагры и все мы нанюхались, по самое не балуй. Другого объяснения, всей этой активности, у меня просто не было.

   - Может, хватит гнать? - нервно поинтересовалась Наташа, бережно удерживающая голову Паши на своих коленях, - мы уже уехали достаточно далеко. Думаю, эти ублюдки нас не догонят. А трясёт на такой скорости - только держись.

   - Витя, останови пока, - крикнул я, - надо Пашку посмотреть.

   Разгорячённое животное, наотрез отказывалось останавливаться и ещё метров сто телега неслась на прежней скорости, прежде чем её удалось затормозить.

   Уехали мы уже действительно далеко и злополучного домика долбанутого семейства след простыл. Утреннее солнце успело разогнать серый туман, обнажив бескрайние поля и тёмную щёточку леса, на горизонте. Дорога, по которой неслась наша кляча, вела вперёд, не сворачивая и где-то впереди тускло темнела какая-то бесформенная масса.

   На всякий случай, я попробовал стянуть с руки приросший браслет, но проклятое украшение продолжало притворяться частью запястья. Придётся по старинке: кому - раз, два, три, четыре; кому - раз, два.

   Паша немного очухался и даже смог самостоятельно принять сидячее положение, однако цвет его физиономии всё ещё отличался от того, который можно наблюдать у здорового человека. Наташка всё это время продолжала хлопотать над ним, точно наседка и вид у неё был донельзя виноватый, словно это она оказалась виновата в болезни парня.

   Галя с Ольгой переместились на один борт телеги и покачивая ногами, о чём-то оживлённо шептались, поглядывая в нашу, с Ильёй, сторону. Периодически, то одна, то другая, начинала хихикать. Оставалось надеяться, что это никак не касается событий прошедшей ночи. Гале было о чём рассказать.

   Витя, оставив поводья, подошёл к взбудораженной коняге и поглаживал её между ушами, пришёптывая нечто успокаивающее в дёргающееся ухо. Лошадка, мало-помалу, приходила в себя и её хвост перестал вертеться, точно взбесившаяся метла. Водитель же кобылы, напротив, выглядел весьма встревоженным и чем-то, очень озадаченным. Взгляды, которые он бросал на всех нас, походили на выстрелы снайпера, такие же короткие и хлёсткие: выстрел - Илья, выстрел - Ольга.

   - Мне кажется или девочки какие-то не такие? - задумчиво произнёс Илья, опёршись локтём о край телеги, - точно изменились, - он пошевелил пальцами, пытаясь подобрать подходяще сравнение, - словно им всем сразу сделали пластическую операцию. Я, например, раньше никогда не обращал внимания на Наташку, а сегодня, - он понизил голос и наклонился ко мне, - прикинь, сегодня понял - хочу её и всё! Во дела! А тут ещё и Галя...Крыша едет.

   - Да, - коротко ответил я.

   Девчонки? Хм. Он своего лица не видел. Или меня попросту слегка глючит от усталости, недосыпания и голода? Тогда почему я - бодр, свеж и абсолютно не хочу есть? А по поводу желания...Тут никаких сомнений не было: я хотел всех троих, и горячую, словно пламя, Олю, и тягуче-медовую Натку, и освежающе-смешливую Галку. Все такие разные и такие желанные.

   - Не бери дурного в голову и тяжёлого в руки, - посоветовал я, - доберёмся до родных мест, а там уже будем определяться, кто и как поменялся и кого хочет. Нат, как там Пашунтий? Уже можно дальше ехать или пусть ещё немного полежит?

   - А моё мнение, стало быть, уже никого не интересует? - слабым голосом откликнулся болезный и потёр бледный лоб, - вот дерьмо! Словно целое стадо вампиров надо мной поработало, высосали досуха, мерзавцы. Витёк, говорил же тебе...Эта последняя рыбина точно неправильно пахла.

   - Но у меня всё в порядке, - слегка виновато, отозвался тот, не прекращая гладить лошадку, - я же не виноват, что у кого-то пузо слабое.

   - Негодяй, накормил моего мальчика всякой бякой, - проворковала Наташа, - самому - ничего, а мой карапуз весь исстрадался.

   Витёк бросил на неё косой взгляд и ничего не ответил. Хм. Недобро глядел наш товарищ. Я подошёл ближе и осмотрел Павла. М-да. Бывали дни, когда он с похмелюги выглядел поприличнее. Но, похоже, его болячка, действительно, начинала отступать. Не знаю, случайно ли или сработало подсознание, но опёршись о край повозки, а накрыл ладонью пальцы Наташи, за спиной Паши. Девушка вздрогнула, но ничего не сказала. И не сделала. А искра, в её взгляде, сказала мне о многом.

   - Поехали, - пискнула Галя, едва отдышавшись от очередного смешка, - быстрее приедем - быстрее покажем хворого весёлому доктору.

   - Да, тронули, - Пашка деловито махнул рукой, - чего стоять?

   Оля повернулась и подмигнув, показала мне длинный язык. Галя обернулась через другое плечо и проделала то же самое. Издеваются. Ладно.

   - О-ох, - внезапно вздохнул Илья и схватился за меня. Его, необычайно светлые глаза, вдруг наполнила непроглядная тьма. Как у демонов, в сериале "Сверхъестественное". Аж жутко стало!

   - Какого чёрта? - встревоженно спросил я, придержав его под локоть, - ты чего, тоже?..

   - Нет, нет, - он потряс головой, - уже всё в порядке. Хрень какая-то непонятная. Как будто внутри меня появилась бездна и я в неё рухнул. А там - только холод и мрак. Жрать, наверное, хочу. Последний раз, позавчера разговлялся.

   Вот дерьмо. У Илюхи, похоже, такой же приступ, как и у меня сегодняшним утром. Может и голод...Однако, раньше подобного никогда не было. Нужно поторопиться. Может быть проклятущее колёсико, пустившее нас сюда, было радиоактивным и все мы облучились. Ещё этого не хватало!

   - Садимся, поехали, - скомандовал я, - похоже, теперь места хватит для всех.

   И действительно, после того, как наш лежачий принял вертикальное положение, освободилось пространство и для нас с Ильёй. Как ни странно, но я разместился между Олей и Галей, а товарищ остался по другому борту.

   Витя легко запрыгнул на водительское сидение и хлопнул верёвками, вынудив несчастное животное взбрыкнуть задней ногой. Со второго поворота ключа тачка завелась и медленно двинулась вперёд.

   Тотчас острый локоть вонзился мне под левое ребро и шелестящий шёпот настойчиво проник в ухо, на той же стороне:

   - А, не желает ли герой-любовник рассказать, куда он исчез, после того, как проснулся? Видимо, полюбоваться видом звёздного неба?

   - Э-э, - весьма чётко и вразумительно пояснил я, - угу.

   - Ну а звёздное небо лучше всего смотрится, когда под тобой нечто тёплое и упругое? - прожурчало в другое ухо и локоть, ещё острее первого, едва не сломал правое ребро, - звёзды становятся такими яркими, правда?

   - Как? - я был, само красноречие.

   Обе мои соседки одновременно захихикали.

   Происходила настоящая чертовщина. Если обе в курсе моих ночных эскапад, то почему ведут себя именно так? Сбылась заветная мечта любого идиота мужского пола - группа девушек, готовая уступить парня одна другой? Но ведь так не бывает!

   - Это ещё чё за фигня? - озадаченно пробормотал Илья и все повернулись к нему, - меня, наверное, кроет?

   - Похоже, на виселицы, - заметила Ната и нервно хихикнула, - чего только не привидится!

   Привиделось, правда, почти всем. Тёмные, цаплеобразные силуэты, далеко в поле, действительно весьма напоминали ряд постаментов с болтающимися висельниками. Витька недовольно упомянул галлюцинирующих придурков и отвернулся. Паша пожаловался на боль в глазах и головокружение, после чего облокотился на свою подругу.

   - Чепуха! - уверенно отрезала Галька и больно ущипнула меня за ляжку, - это - столбы, с проводами. За городом таких полным-полно. ТЭС называются.

   - ЛЭП, - машинально поправил я, - но сходство с виселицами просто потрясающее.

   - Жуткое сходство! - Олю передёрнуло, и она прижалась ко мне, - видимо, подсознание балует. Сначала эти отвратительные типы, с утра, а потом начинаешь видеть всякую чертовщину.

   - Посмотрим? - предложил Илюха и даже привстал, - тут не больше пары километров.

   - Я, вообще-то жрать хочу, - заметил Витя, не поворачиваясь, - и Пашу в больницу надо как можно скорее, а тебе бы только хернёй маяться!

   - Он прав, - я положил ладонь на плечо вздрогнувшего Ильи, - хватит, пока, искать приключений на жопу. Они нас и сами неплохо находят.

   Возражений не последовало и около часа мы медленно плелись по ровной дороге, лицезрея весьма однообразные пейзажи заброшенных полей, поросших густой серо-зелёной травой, почти в рост человека. Тёмная фиговина на горизонте, наотрез отказывалась увеличиваться в размерах и это раздражало не меньше, чем отвратительное бурчание в животе нашего извозчика.

   Всё это время девочки настойчиво требовали развлечений, в виде стихов и историй собственного сочинения. Причём Ольга настаивала на романтических легендах и балладах, а Галя убедительно требовала анекдоты и байки. Как ни странно, но обоих устроили рассказы о безуспешных ухаживаниях за Мариной.

   Обхохотаться, блин!

   К счастью, за истёкшие сутки, я научился относиться к своей несчастной любви с философским спокойствием и мог, без особой боли, в груди, вспоминать, как два часа напролёт мок под холодным дождём, пока Мариша убеждала по телефону в вызванном такси и преодолённой полдороге. В тот вечер она так и не пришла. Галчонок, со смехом, рассказала, как они пили чай и сеструхе было в лом выходить под негламурную жидкость. Понятно. Действительно - смешно.

   - Речка, - возвестил великий кормчий, - и мостик.

   - Винтажный, - заметила Наташа, - веет пасторалью.

   - Это как? - тотчас осведомилась Галина.

   - Будь проще, - посоветовал Наташке Витёк, - видишь: народ не готов к такому резкому культурному скачку, начни с: "Мама мыла раму".

   - Поумничай мне! - прикрикнула Галя, - нашёлся, умник ещё!

   - Укуси его, - посоветовал я, - говорят, помогает.

   Мостик, над тихо журчащей речушкой, действительно выглядел выходцем из далёкого прошлого: целиком деревянный, он коричневой дугой соединял крутые берега, больше напоминая нечто игрушечное, чем нестоящую постройку. Глядя на тонкие опоры, поросшие пушистым тёмным мхом, я, честно говоря, начинал сомневаться в их возможности выдержать нашу повозку. Видимо лошадка полностью поддерживала моё мнение и не решилась проверить его правильность, остановившись перед грубо сколоченными брёвнами настила. Замерев, животное начало мотать уродливой головой.

   - Давай-ка слезем, от греха подальше, - негромко сказал я и спрыгнул, подавая пример, - Витёк, ты бы тоже, рядышком прошёлся, а то, хрен его знает, какая тут глубина.

   - Похоже - большая, - известила Галька, успевшая протанцевать к верхней точке деревянной радуги, - вода тёмная-претёмная. И булькает.

   Поток, действительно, просто поражал своей чернотой, то ли от большой глубины, то ли от илистого дна. Смутная тень чего-то, напоминающего огромную корягу, медленно поворачивалась под опорами, но рассмотреть предмет подробнее было решительно невозможно.

   - О, рыбачки! - пробормотал медленно ковыляющий Пашка и в ответ на мой недоумевающий взгляд, пояснил, - вон, смотри, чуть дальше - на берегу рогатины торчат: значит кто-то рыбку ловит.

   - Но уже давно не приходил, - вздохнул Илья и в его голосе я ощутил тревогу, - да и вся местность какая-то заброшенная. Глухомань, самая настоящая. Ой, чую, будет этот Лисичанск такой дырой - мама не горюй!

   Лошадка, хоть и выглядела настоящим чучелом, оказалась поумнее иного человека: стоило всем покинуть телегу, и животина тотчас начала перебирать кривыми ногами, преодолевая мостик. Витя шёл рядом и медленно поглаживал скотинку по спутанной гриве. Изредка парень посматривал назад и его брови приобретали тенденцию выстраиваться домиком. Странно.

   - Какой-то лесок начинается, - заметила Ната и похлопала Пашу по плечу, - как ты, доходяга?

   - На букву Х, но не хорошо, - с кислой ухмылкой откликнулся тот, - всё то же дерьмовое ощущение пустоты внутри. Словно меня высосали огромные комары.

   - А потом инопланетяне захавали моск, - заметила Галя, - будете знать, как запихиваться всякой дрянью. Вот, посмотри на меня: сутки не кушаю, бодра и свежа, как персик!

   - Угу, а кто жаловался на приступ опустошения? - хмыкнула Оля и отпустила болтунье лёгкий щелбан, - или как ты это назвала: единение с пустотой.

   - Загадочно, - согласилась Наташа и нахмурилась.

   Мы, с Ильёй, переглянулись: похоже непонятная фиговина произошла с каждым, из нас. Может, всё-таки, дело не в еде? Какой-нибудь вирус? Нужно быстрее попасть в людные места.

   Лесок, действительно, начинался почти сразу же за речушкой. Чахлые невысокие деревца постепенно сменялись рослыми великанами с мощной морщинистой корой, напоминающей броню тяжёлых рыцарей. Откровенно говоря, я даже затруднялся в идентификации встреченных растений. Впрочем, из меня такой биолог...

   - А чего это мы раньше не наблюдали всего этого безобразия? - осведомилась Галька, запрыгивая на повозку, - нехилый, такой, лесочек! Прям красной шапочкой себя ощущаю.

   - Потому как он в ложбине находится, - не поворачиваясь, пояснил Витя, занявший водительское место, - тут имеется небольшой спуск, его издалека не видно. А...

   - Ух ты, какая штука! - перебила его девушка, - красиво.

   Мы уставились на покосившийся указатель, с большими квадратными буквами, слагающимися в название: "Лисичанск" и рисунком лисы опирающейся передними лапами на букву Л. Чернобурка, обнажившая клыки в злобном оскале, была нарисована действительно великолепно. Особенно впечатляла человеческая голова, которую животное держало зубами за волосы. Наверное, сюда занесло каких-то местных художников-хулиганов.

   - Злобная такая лисичка, - Оля передёрнула плечами, - прям в дрожь бросает!

   - Готично, - ни к селу, ни к городу, добавил Витя, - это ж надо: посреди леса всякой херью страдать.

   Все уже заняли свои места, кроме меня. Вдруг, раздвинув ветки ближайших кустов, к дороге бесшумно вышел невероятно высокий и такой же, необычайно худой, человек, в зелёном костюме и высоких, до колена, сапогах. На поясе висел широкий нож в кожаных ножнах, а над плечом торчал деревянный приклад. Длинные седые волосы, собранные в неряшливый хвост, болтались за спиной, а костистое лицо покрывала сизая щетина.

   Незнакомец, с интересом, но без враждебности, оглядел нашу компанию, а потом тихо осведомился, ткнув пальцем в повозку:

   - Вдовы Селезень?

   - Как бы это объяснить, - начал я и застопорился.

   Пока в голове вертелись варианты объяснения, человек махнул рукой: езжай, мол. Ощущая облегчение, я запрыгнул на телегу и вдруг услышал за спиной странные звуки - незнакомец тихо смеялся, прикрывая тонкие губы огромной ладонью. Продолжая посмеиваться, он повернулся и растворился среди ветвей.

   Все переглянулись. На лицах большинства было написано откровенное недоумение. В этот момент, из кустов донёсся удаляющийся взрыв сдавленного хохота: очевидно зелёный человек знал какую-то смешную шутку, понятную лишь ему.

   - Это чего было-то? - спросила Галя и хихикнула, - местные наркоманы?

   - Не знаю, - угрюмо бросил Витёк, - и не собираюсь выяснять. Поехали быстрее, пока он не вернулся и не привёл своих дружков. Полиглоты, херовы!

   Последние замечания нашего товарища вызывали у меня неосознанную тревогу: казалось они не имели никакого отношения к происходящему. Может у парня начала слегка протекать крыша? В принципе, немудрено, после такого то утра! Однако, в одном он был прав - задерживаться здесь не стоило.

   К счастью, это оказалось нашей единственной встречей и весь последующий путь по лесу мы лицезрели только кусты, деревья и кое-какую местную фауну. Любопытные белки, став на задние лапки, наблюдали за нами с высоких веток; некто серый и колючий сопел длинным носом из густой травы и пару раз небольшие олени перебегали через дорогу, встряхивая тонкими рожками.

   Девчонки пребывали в экстазе. Все утренние опасности и неприятности отступили на второй план, оставив лишь восхищение непуганой природой. Действительно непуганой...Абстрагируясь от всех местных красот, я начинал тревожиться о расстоянии до означенного Лисичанска и его величине. Не может же крупный город находиться в непосредственной близости от подобного звериного рая.

   - Может где-то в Припяти? - вполголоса предположил Илья, выслушав мои сомнения, - город рядом, просто никто далеко не ходит? Как бы ещё радиации не нахвататься.

   - Ладно, всё равно этот долбаный Лисичанск должен быть совсем рядом.

   Так оно и было.

   Но радости этот факт никому не доставил.

   Разве может кого-то обрадовать удар дубиной по голове?

   Лесная дорога резко устремилась вверх, взбираясь на высокий холм, а наш одр начал путаться в ногах и натужно хрипеть, выразительно косясь на пассажиров тоскливой сливой глаза. Намёк оказался понятен даже самым тупым, и мы тотчас ссыпались на землю.

   Паша, наконец-то, полностью оправился от своей хвори и даже отыскал силы рассказать весьма пошлый анекдот про помещицу-балерину. Один он, из нашей компании, мог рассказать даже совершенно несмешной анекдот так, что можно было задохнуться от хохота. Пока все изводились от смеха, а пунцовая Наташа, пеняла своему личному поручику Ржевскому, телега с Витьком достигла вершины холма и остановилась.

   Я хорошо различил неопределённое восклицание, которое издал Витя - нечто среднее между ругательством и воплем отчаяния. Все тотчас уставились на парня и смех, мало-помалу, прекратился.

   - Что там? - окрикнул я нашего кучера, но он молчал, уставившись куда-то вдаль, - Витя, какого чёрта?!

   - У меня сердце не на месте. - шепнула на ухо Оля и крепко сжала мои пальцы, - не уходи далеко. Мне страшно!

   - Пошли, - тихо сказал я и поцеловал девушку в щёку, - ничего не бойся.

   Сбившись в компактную группу, словно это могло каким-то образом защитить от неведомой опасности, мы добрались до повозки. Да, теперь стало понятно, почему Витька так закоротило.

   На вершине холма, лес резко обрывался, словно кто-то провёл черту, отделяющую пустынное пространство от зарослей. Спустившись вниз, наша дорога вливалась в другую, намного шире и устремлялась прямиком к воротам города. Да, да, именно к воротам. К огромным воротам в высокой стене, опоясывающей большой город, весьма напоминающий типаж, излюбленный кинематографистами, снимающими средневековые боевики. Множество церквей, двух-трёхэтажные особняки ближе к центру, масса крошечных убогих халуп и огромный замок-дворец посредине селения. С нашего наблюдательного пункта все подробности были как на ладони.

   Тракт, упирающийся в ворота, кишел пешими людьми и немногочисленными повозками. Большая часть направлялась в сторону города. Люди стояли, шагали, сидели у обочины и лежали там же. Недалеко от ворот мрачными зарослями чернели виселицы и это были именно орудия казни, а не какие-то ЛЭП. По крайней мере, вороны, облепившие мертвецов, в этом не сомневались. Ещё одна юдоль смерти располагалась чуть ближе к нам: огромное кладбище, переполненное весьма свежими захоронениями. Простые могилки, без тех архитектурных излишеств, которые мы наблюдали вчера. Судя по отсутствию табличек с именами и величине, погребения относились к братским.

   - Что это? - прохрипел Илья и его заметно шатнуло, - где это мы, чёрт побери, находимся?

   - Эт - Лисичанск, столиза, сталбыть, - донёсся до нас чей-то скрипучий дискант, - а вот вы кто такие?

   Оля до боли вцепилась в мою руку, но я не торопился вытаскивать ладонь, да и вообще, воспринимал боль словно часть сновидения, к которому относился город у подножия холма. Шок, поразивший всех, добрался и до меня, напустив густой туман в звенящий череп. Медленно, словно под водой, я повернулся и уставился на обладателя скрипучего голоса.

   На противоположном берегу огромной коричневой лужи, сидел невообразимо грязный старикан, потряхивающий седой клочковатой бородой. Лысина старика блестела под ярким солнцем, а тщедушное тело скрывалось под задубевшей зловонной шкурой, одетой на манер пончо. Дедуган цепко сжимал в чёрной высохшей ладони верёвку, второй конец которой обвивал шею козла, такого же старого грязного и вонючего, как его хозяин.

   - Дивные какие, - бормотал этот колоритный персонаж, - чёрти во шо одеты...

   Я очень медленно разжал пальцы Ольги и так же медленно направился к незнакомцу. Краем глаза я увидел, как Витёк спрыгнул с телеги и пошёл следом. Больше никто за мной не увязался.

   - Это - Лисичанск? - недоверчиво осведомился я, указав пальцем на средневековый мираж.

   - А то! - самодовольно гмыкнул старик и дёрнул за верёвку, вынудив козла недоумённо взмекнуть, - Лисичанск, он и есть. Мой пра-пра-прадед, служил, сталбыть, Медведку четвёртому, опосля того, как его величность выкупил его у Орляна пятого и строил левое крыло королевского замка. Ну то, где при Медведке пятом ишшо пожар приключился.

   Уже понимая, в какой глубокой заднице все мы оказались и ощущая, как сердце камнем ухнуло в бездонную пропасть, я всё-таки решился задать ещё один, уточняющий, вопрос. На чудо я надеялся или на какой-то невероятный, чудовищный розыгрыш - не знаю.

   - Как называется это государство? - на физиономии старика отразилось явное непонимание, - страна какая? Лисичанск ваш, столица чего?

   - А, тю на тебе! - дедуган хихикнул и махнул грязной ладошкой, - госарсво какое измыслил. Во Власи мы живём. Ранеш-то, при Медведке шестом эт ещё часть Кории была, а потом, опосля второй Напасти, Орляну до нас недосуг было, вот Медведка и отделился. Влась определил со столицей в Лисичанске.

   Масса полезной информации. И полное отсутствие всякой надежды на возвращение. Я с ненавистью уставился на левую руку, проклиная чёртово колечко, занёсшее нас в эту дыру.

   - О чём он говорит?! - внезапно заорал Витёк и дёрнул меня за лацканы рубашки, поворачивая к себе, - о чём вы с ним вообще говорите, мать вашу! И на каком, чёрт вас всех дери, языке? Что за херня творится?

   Как только Витя начал орать, старикан испуганно подскочил и ухватив верёвку обеими руками, потащил козла вниз. Не прошло и минуты, а неразлучная парочка уже неслась у подножия холма.

   Проводив беглецов взглядом, я тяжело вздохнул и крепко взяв товарища за руки, отбросил их в стороны. Однако, он и не думал уступать, яростно сверкая налитыми кровью глазами.

   - Ты белены обожрался или обкурился? - сдерживая прорывающуюся ярость, спросил я, - и так, в дерьме по уши, а тут ещё и ты со своими истериками.

   - Истерики? - он нервно хмыкнул, - мы хер пойми где, в какой-то чёртовой жопе, параллельном мире. Неизвестно, выберемся отсюда или нет. Ладно бы только это, так ещё с вами всеми какая-то хрень происходит.

   С нами? Это он ещё о чём?

   - Насчёт места - согласен, - я потёр пальцем медальон, ощущая, как спокойствие, мало-помалу, возвращается ко мне, - но мы постараемся разобраться. А может ещё заработает этот долбанутый браслет. А с нами-то чего? Я, сейчас тебя корова, толком не пойму.

   Витька нервно рассмеялся и отступил на пару шагов, потирая лоб. Я оглянулся: парни и девушки продолжали рассматривать Лисичанск, но Илья отвлёкся и вопросительно кивнул головой - не нуждаюсь ли в помощи. Я только безнадёжно отмахнулся; стой, мол.

   - На каком языке ты разговаривал с этим пердуном? - губы Вити плясали в нервной ухмылке, - и с этими ублюдками, которые нас грохнуть хотели?

   - На нашем, на русском, - я пожал плечами, - странные ты вопросы задаёшь. Я...

   - Не-ет! - товарищ бешено помотал перед моим носом указательным пальцем, - мы в школе проходили немецкий, так вот, он очень сильно напоминает всю их трескотню. Я, даже, отдельные слова узнавал. А вообще, знаешь, как дико: ты ему по-нашему, а он тебе - своё чириканье и оба друг друга великолепно понимаете, только я один дурак-дураком. Что уставился? И тот, зелёный, в лесу, тоже шпрехал не по-нашему.

   - Бред, - я помотал головой.

   - Бред? - Витя оскалил зубы и потащил меня к луже, - вот это - бред! Смотри! Узнаёшь?

   Дьявол. Видимо, мне не показалось. Похоже, не только в обличье Ильи и девочек произошли некоторые изменения. Я тоже изменился. Причём, очень сильно. Кожа заметно посветлела и стала более гладкой. Волосы отросли и побелели, превратив меня почти в блондина. Глаза пожелтели, а зрачок изменил форму, став овальным. Я перевёл взгляд на оскаленного Витю. М-да, а я ведь теперь на голову выше товарища. Вот така фигня, малята.

   - Ну и ещё, на закуску, - продолжал вбивать гвозди разбушевавшийся Витёк, - вы не жрёте уже больше суток и судя по всему, ни фига не проголодались. Не устаёте, хоть и можете носиться точно лошади. Ну и самая мякотка: сегодня ночью, я хренел от ваших сексуальных похождений. Вся ваша славная пятёрка только и трахалась друг с другом, ночь напролёт. Ладно, вы с Ильёй перераспределили Ольгу - дело ваше. Но когда ты спал с Натой, я хотел выйти и вломить тебе люлей, говнюк ты сраный! Не захотел шум поднимать, Пашке и без того хреново было. Молчишь, герой-любовник?

   Какого ответа он ждал? Я лишь крепко сжал в ладони медальон и заметив этот жест, Витя злорадно кивнул.

   - Вот, вот, думаю именно эти финтифлюшки всему виной, - каркнул парень и приблизился ко мне, - как только вы их напялили, так дерьмо и понеслось по трубам. Но я знаю, как нужно поступить. А ну снимай, эту дрянь!

   Он протянул руку, а я внезапно ощутил дикий ужас от одной мысли о расставании с медальоном. Прикрыв ладонью украшение, я выбросил вторую вперёд. Витёк отпрянул назад, испуганно уставившись на мои пальцы. В глазах товарища застыл настоящий ужас, когда он, продолжая пятиться, встретился взглядом со мной.

   - Вот дерьмо! - угрюмо прохрипел парень и сплюнул, - похоже, я уже опоздал.

   Он повернулся и едва не бегом, отправился к повозке, а я поднёс ладонь к лицу и осмотрел её.

   - Чёрт, - тихо пробормотал я, - вот это да!

   Потом склонился над грязной водой и очень долго рассматривал своё отражение. Внутри возникло странное ощущение, какое обычно бывает при быстром скольжении вниз, с горы. Дух захватывало. Только я никак не мог понять: от ужаса или любопытства. Скорее и того, и другого было ровно поровну.

   Над моим подрагивающим отражением возникло ещё одно - Ольги. Оно положило ладонь на голову моего, и я ощутил касание холодных пальцев.

   - Нарциссируешь? - поинтересовалась девушка и тяжело вздохнула, - что делать то будем? Похоже, отсюда не то что дозвониться, добраться до родных мест - невозможно.

   - И это - далеко не единственная проблема, - угрюмо буркнул я и поднял руку вверх, демонстрируя собеседнице увиденное ранее Витей, - каково?

   Голову больно кольнуло и я, с тихим возгласом, дёрнулся в сторону. Оля осталась на месте и на длинных пальцах безвольно опущенной руки блеснули острые коготки. Такие же, как и у меня. Проклятые штуковины непонятно как выскакивали из-под ногтей и тут же становились их неотъемлемой частью. При желании их можно было спрятать и тогда рука принимала совершенно обычный вид. И ещё, в тот момент, когда когти выдвигались наружу, в кончиках пальцев возникал необычный, но довольно приятный зуд.

   - Сегодня ночью, - с виноватой улыбкой сказала Оля, - когда ты ушёл, я так и не смогла уснуть. Сидела, смотрела на небо, на звёзды, на луну. Потом поднялась на крышу и стала рассматривать всё подряд: поля, деревья, сад...

   - А там...

   - Ну да, а там - ты с Наташкой, - Оля стрельнула в меня колючим взглядом, - ух, как я разозлилась! Ну, думаю, придёшь ты, зараза, а я тебя - по физиономии, да так, чтобы царапины остались, на память. Чувствую, что-то не то. Посмотрела на руки, а на пальцах - это...

   Я поднялся и подошёл к Ольге. Девушка, словно ждала этого и тотчас прижалась ко мне. Я ощутил сильную дрожь, словно у Оли был приступ лихорадки. Обнимая её, я поднял голову и увидел Илью, замершего на полдороге к нам. Вид у парня был потерянный, точно он никак не мог решить: продолжать ли ему движение или вернуться обратно. Я отрицательно покачал головой. Не сейчас.

   - Знаешь, как мне стало страшно, - внезапно всхлипнула Оля и ещё крепче прижалась ко мне, - как в фильме про чудовищ. Мы превращаемся в оборотней? Или вампиров?

   - Нет, ты совсем не похожа на чудовище, - я поцеловал её в щёку, - и вроде бы никто из наших ещё не начал пить кровь и выть на луну. Выбрось эти глупые мысли.

   - Тогда, откуда это? - отстранившись, девушка подняла руку, демонстрируя острые, словно бритва, когти, - а приятно...Нет, скажи: откуда? И не только это, я же не слепая - вижу, как сильно изменились девчонки.

   - Ты тоже, стала ещё красивее.

   Она отпихнула меня, и я увидел слёзы, блеснувшие в её глазах.

   - Но почему? Может я не хочу меняться!

   - Пошли, - тихо сказал я и взяв за руку, повёл к остальным.

   Тут оказалось очень шумно. Все кричали, задавали множество вопросов и вообще, хотели странного. По крайней мере, немедленного возвращения домой. Закрывая именно эту тему, я показал всем проклятый браслет, по-прежнему притворяющийся недвижимостью. Приходилось терпеливо дожидаться того момента, когда это ему надоест.

   - Как поступим? - нервно спросил Илья, спрятав руки за спиной. Хм, - вернёмся или двинем дальше?

   Витёк, ставший на отшибе от всех остальных, смотрел в землю и зло ухмылялся. Я перехватил брошенный им исподлобья взгляд, и он мне совсем не понравился. Как на врагов глядел на нас, товарищ, словно мы уже обратились в персонажей ужастика - вампиров или зомби. О-ох! Ещё одна проблема. И этот галдёж.

   - Стоп, стоп, стоп, - сказал я, поднимая руки вверх. Как ни странно, но все тотчас умолкли, - выражаясь колдунским языком наших чиновников, на повестке дня у нас два вопроса. Две проблемы.

   - Дураки и дороги¸- буркнул Паша и был тотчас пристыжен Натахой.

   - Удивительно, но он - прав, - вздохнул я, - сначала о дорогах: нас, каким-то хреном, занесло в типично средневековое государство - Влась, прямиком к его столице, Лисичанску. Умоляю, не спрашивайте; как. Я не знаю. В фильмах и книгах, последнее время, такие штуки тупо игнорируют.

   - Это - не фильм, - заметила Галька, насупившись.

   - Да ну? А я и не заметил. В общем, попали мы, по полной программе. Придётся как-то с этим жить.

   - Офигеть! - выдохнула Галя.

   Оля взяла меня за руку - поддерживала морально. Моя ты девочка! Мы переглянулись и даже как-то легче стало.

   - Так вот, нужно где- то жить и чем- то питаться. Если пойдём назад, то кроме стаи злобных селезней не найдём ничего хорошего. А в городе людей намного больше. Не все же такие говнюки.

   - Тем более, говорят по-нашему, - кивнула Ната, - уже легче.

   Легче? Куда там!

   - И тут мы плавно переходим ко второму вопросу: собственно, к дуракам, - так, сейчас станет потяжелее, - как выяснилось, совсем недавно, по-нашему здесь никто не говорит.

   Если бы концентрированный взгляд мог материализоваться, меня бы натурально завалило вопросительными знаками. Я терпеливо ожидал, пока все переварят новую странность.

   - Чего? - нахмурившись, бросила Галя, - ты чё, бредишь? Я же своими ушами...

   - А тот тип, на кладбище? А вдова? - Илья замотал головой, - да, хотя бы, этот старикан. Не мысли же он транслировал?

   - Дело не в них, - ох, как же это тяжело выжимать, - дело в нас. С нами что-то происходит - мы изменяемся. Илья, да не прячь ты руки! Если кто-то ещё не умеет выпускать когти, то наверняка научится, в самое ближайшее время.

   На физиономии парня появилось заметное облегчение: конечно, гораздо легче, когда странности не только у тебя. Наташа лишь кивнула головой, словно я подтвердил уже известную ей вещь, а Галя вдруг звонко расхохоталась и выбросила обе ладони перед собой. Ого, а коготки у девчонки намного длиннее моих! Совершенно офигевший Паша, покосился на свою подругу и медленно отступил в сторону. Витька негромко, но витиевато выругался и отвернулся.

   - Мы меняемся, - тихо повторил я, - изменяется внешность и появляются новые способности. Нетрудно догадаться, почему всё это происходит.

   - Медальоны, - выдохнула Ната и взяла свой в ладонь.

   Все так синхронно повторили её движение, словно уловили чей-то безмолвный приказ. Это было необъяснимо приятно - касаться гладкого металла, нащупывая изображение льва. Потом мы начали переглядываться, пряча смущённые улыбки, словно группа заговорщиков.

   - Снимите эту дрянь, - не оборачиваясь, буркнул Витя, - может быть ещё не поздно.

   Паша испуганно взглянул на него, потом, с надеждой, на подругу. Я же ощутил дикую злобу на придурка, с его идиотскими советами. Зависть, обычная мелочная зависть, заставила его, так сказать.

   - Да пошёл ты! - презрительно бросила Галя, - несёшь всякую фигню.

   - Виктор, - ну действительно, - мягко прожурчала Наташа и притянула Пашку, - иди сюда, бука. Виктор, сам подумай, мы попали в иной мир и только благодаря нашим новым способностям способны как-то разобраться в происходящем.

   - Чего ты боишься? - это Илья, - мы - всё такие же, как раньше. Или ты думаешь, что с наступлением ночи, мы превратимся в волков-людоедов.

   - Во львов, - хмыкнул я, - станем страшными львами, - которые питаются человечинкой. Ну а я буду самым главным и страшным львом в стае.

   - В прайде, - напомнила Оля, - у львов - прайды.

   Витёк повернулся и внимательно посмотрел на нас. Его лицо больше не было злым.

   - Не знаю, кем вы там станете, - грустно сказал он, - но вы, определённо, перестанете быть теми, кого я знаю. Уже сейчас никто из вас не способен снять этот долбаный кружок. А что будет завтра? Вы ведь не пьёте и не едите. Но чем-то питаться, всё равно, нужно. Так чем вы станете питаться? Или кем?..

   Наташа недовольно поморщилась, будто получила болезненный укол и покрепче прижала Пашу, словно тот был якорем, способным удержать её. Илья задумчиво почёсывал затылок и почему-то косился на меня. Галька вдруг высунула язык и показала его, досадливо поморщившемуся, Вите. Мне оставалось лишь пожать плечами и повернуться к Ольге. Улыбка девушки казалось одновременно растерянной и ободряющей. Потом она поцеловала меня. Это вдохновляло ещё больше.

   - Нужно спускаться, - сказал я, - и найти место, для ночлега. Постараемся держаться вместе и особо не отсвечивать, пока эта хреновина, на моей руке, не заработает.

   - Скорее бы, - вздохнула Ната, - это же надо так попасть! Помочили ножки, называется...

   - Родители с ума сойдут, - с внезапным ожесточением заметила Галя и потрясла головой.

   Вот хрень! А я как-то совсем про это забыл. И все остальные, похоже, тоже. А вот теперь нам стало совсем невесело. Илья охнул и вцепился в медальон. Оля пробормотала глухое ругательство и её тонкие пальчики скользнули по мордочке металлической львицы.

   - Всё, пошли, - скомандовал я, - девочки, запрыгивайте на эту, на это...В общем, вы - едете. Паша, ты как? Идти можешь?

   - Куда я денусь? - угрюмо буркнул он, - было бы куда...

   Стоило нам спуститься и вокруг тотчас стало многолюдно: множество повозок, тележек и каких-то, вовсе бесколёсных, волокуш. И я грешил на красоту нашего конька? Ха! Да он выглядел писаным красавцем, на фоне зверья, которое тащило весь этот транспорт.

   А люди...Они были ещё хуже. Одетые в какие-то коричневые тряпки, некоторые в одних набедренных повязках, обутые в деревянные сандалии или вовсе босые. Заросшие, точно медведи, грубо стриженные под горшок и выскобленные налысо. И все, как один, воняли сильнее старой кучи нечистот. Всё-таки в пустом желудке есть своя выгода - его не вывернет от всего этого зловония.

   Вопреки моим представлениям о средневековье (или какие тут были времена), оружия ни у кого не было. Я не заметил ни единого меча. Да какое там, никто не мог похвастаться даже захудалым ножичком.

   Правда, у многих имелись длинные палки, но для чего они предназначались - для обороны или управления скотом - не знаю.

   Повсюду носились какие-то ободранные псы, гадили прямо под ноги и повизгивая, выпрыгивали из-под скрипящих колёс. Похоже удавалось подобное далеко не каждой псине и общего аромата это не улучшало.

   Теперь стало понятно, кто именно стоял и сидел у обочины. Нищие. Сотни их. Сидели те, у кого не было ног, остальные протягивали перед собой серые мешочки и негромко заунывно бормотали. Никто не подавал. Совсем. Кроме того, между едущими и идущими путниками, метались дети, от совсем крошечных, до подростков. Все были абсолютно голыми и очень грязными. Эти истошно вопили и требовали хоть какой-нибудь еды. Судя по выпирающим рёбрам, это бы им действительно не помешало. Детям тоже не подавали.

   И вообще, крики нищих оказались единственным видом разговоров, при въезде в Лисичанск. Остальные передвигались в абсолютном молчании. Даже ехавшие на одной телеге. Какие там разговоры, никто друг на друга не смотрел!

   Мы, во всех отношениях, являлись неким исключением. Количество косых взглядов (прямо на нас, всё-таки, никто не смотрел) просто-таки зашкаливало. Ну ещё бы! Такой разительный контраст. Особенно доставалось нашим девочкам: у большинства косящихся разве что слюна не капала. И это мне совсем не нравилось. С наступлением темноты нужно будет куда-нибудь спрятаться.

   - Почему-то мне уже не кажется, что поездка в город будет хорошей идеей, - проворчал Илья, обминая кучу нечистот, - как-то я себе совсем не так представлял всё это...

   - Угу, - буркнул я, - рыцари, в сверкающих доспехах, светлые паладины и прекрасные принцессы. Проснись, это всё по-настоящему.

   - У меня плохое предчувствие, - сообщил Паша, стряхивая какую-то фигню с кроссовка, - жопа, просто-таки ноет.

   - Кому сейчас легко? - чумазый мальчуган, лет семи, выскочил из толпы к нам и тотчас остолбенел, - чувствую себя персонажем какой-то долбаной выставки.

   Пацан сложил руки крестом и метнулся обратно. Так здесь защищаются от нечистой силы? Уже второй раз за сегодняшний день. Похоже, чистота и опрятность присущи лишь местным чертям. Печально.

   Жирный громила, в смрадной шкуре, сделал шаг к нашей телеге, жадно разглядывая. Кого? Галю или Олю? Твою мать! Я стал у него на пути и когда великан презрительно усмехнулся, показал ему руку с выпущенными когтями. По-моему, он обделался. По крайней мере, удирал очень быстро. Девчонки начали громко хохотать, а Илья только головой покачал.

   - Ну ты даёшь, - пробормотал он.

   - Даже не думал, насколько быстро всё это пригодится, - ухмыльнулся я, - вот такой я - злой и страшный серый волк!

   - Лев, - подсказала Ольга, - злой и страшный жёлтый лев.

   - Угу, - согласился я, - можно и так.

   - Скажи спасибо, - что больше никто, кроме этого засранца, ничего не заметил, - проворчал Илья, озираясь, - вообще-то, в средние века, существовал позитивный и распространённый обычай, сжигать нечистую силу на костре. А перед этим - пытать.

   Хм, а я как-то над этим не задумывался. Почему-то, даже в толпе этих вонючих оборванцев, под стенами старого города, очень трудно отделаться от ощущения нереальности происходящего, словно кто-то продолжает разыгрывать всех нас. Так можно и доиграться. Ладно, на ночлег мы остановились по незнанию, но ведь теперь можно и башкой поработать.

   Не знаю, обратил ещё кто-то внимание на мои фокусы, или нет, но пространство, вокруг нас, оставалось свободным. А ведь чем ближе были серые щербатые стены, тем плотнее становилась толпа. Пошли в ход, замеченные ранее палки, но использовали их совсем не для управления животными.

   Никто уже не молчал. Все шипели, ругались и даже плевали друг в друга. Какой-то бедолага оступился и тотчас исчез под запылёнными ногами путников. Не знаю, удалось ему подняться или нет. Остановиться и оглядеться было совершенно невозможно, оставалось лишь двигаться вперёд.

   Девочки поутихли. Никто уже не пытался хихикать, саркастически комментируя соседей. Все трое прижались друг к другу, как маленькие котята и в ужасе смотрели по сторонам. Галя, широко открыв глаза, тихо бормотала себе под нос, а Оля успокаивающе поглаживала её по спине. На лице же Наташи застыло странное сосредоточение, будто она пыталась и никак не могла решить некую сложную задачу.

   - Странно, - вдруг сказал Илья, чем привлёк внимание, моё и Паши, - почему такое огромное количество людей ломится в город?

   - Долго думал? - спросил я, не понимая, в чём заключается странность, - ну идут, и дальше?

   - Сам подумай: если бы такое происходило каждый день, они бы уже начали переваливаться наружу через стену. И это, между прочим, не единственная странная вещь.

   - Любишь задавать вопросы, на которые нет ответов? - я покачал головой, - ну, валяй!

   - Кладбище, которое мы, только что проехали. Оно - совсем новое, и там практически нет одиночных могил, а вот общих захоронений - пруд пруди. Тут произошла какая-то фигня, причём совсем недавно. А может и продолжает происходить.

   - Какая фигня? - спросил Паша. Парень успел основательно выдохнуться и его вспотевшее лицо покрылось серой пылью. А чёрная щетина на щеках и вовсе сделала товарища совершенно неприятным.

   В отличие от него, Илья выглядел молодцом: гладкая чистая кожа, матового оттенка, длинные, до плеч, светлые волосы и оранжевые глаза с поперечным зрачком...Чёрт! От прежнего Илья оставалось не так уж и много. То-то Паша так поглядывает на него и на...Меня? Отросшие волосы щекотали шею. Не было нужды использовать зеркало для определения цветовых метаморфоз - светлые пряди то и дело падали в глаза.

   Я посмотрел на телегу, убедившись в том, что зрение меня не подводит. Да, все трое, сохранив некоторые индивидуальные черты, стали похожи, словно сёстры. Да у них и рост-то стал почти одинаковым. А ведь ещё двое суток назад, Ната была на целую голову выше Гали.

   Слишком быстро. Всё происходило слишком быстро. Чёртово средневековье. Наши изменения. Голова просто не успевала адекватно реагировать на всё это. Вот и сейчас, пришлось поднапрячься и сосредоточиться, въезжая в ответ Илюхи.

   - Какая? - задумчиво переспросил он, - может - война, а может - эпидемия. Их тогда, ну то есть, сейчас, было хоть жопой жри. Чума, холера, оспа, всего и не упомнишь.

   - Не было печали, - прохрипел Паша и временно выдохся.

   В этот момент мы, невзирая на общий черепаший темп, умудрились добраться до распахнутых ворот. Движение, и без того медленное, совсем остановилось. С высоты теперешнего роста (а я, больше чем на голову, превосходил местных недомерков) я разглядел группу вооружённых людей, охранявших въезд.

   И это - солдаты? Кошмар! Те раздолбаи, которых я имел честь наблюдать в ролевой инсценировке, выглядели в сотню раз убедительнее, чем это сборище разномастных оборванцев. На пятерых, у них имелось три помятых шлема, напоминающих котелки нерадивого кашевара, две кирасы и один щит. Мечи, висящие на поясе, походили на мясницкие тесаки, а топоры оказались насажены на длинные, но не очень ровные, палки.

   Тем не менее, люди, пытавшиеся пройти внутрь, послушно выполняли все указания этих голодранцев. Путники покорно останавливались и позволяли охранникам рыться в их скарбе. Некоторые, получив отказ, с воем плюхались на колени и отползали в сторону. Перечить никто не пытался. Произвол властей, нечего сказать. Телевидения на них нет.

   Пока глаза фиксировали все подробности местной пропускной системы, ноги незаметно приближали меня к воротам. Казалось, совсем недавно, мы топтались чёрт знает где, а вот, уже совсем рядом, тяжёлые деревянные створки, обитые металлической полосой. Огромная толпа воющих непропускных замерла у щербатой стены и злобно косилась на счастливчиков, получивших заветное разрешение.

   И тут приключилась небольшая заминка. При виде нашей группы, у стражников произошёл натуральный разрыв шаблона. Солдаты не пытались опрашивать нас, да они даже не подошли! Все пятеро просто стояли и молча нас разглядывали. Старшим у них, насколько я понял, был тощий тип в побитом молью берете, который непрерывно кашлял, сплёвывая кровавыми сгустками. Именно на него бросали вопросительные взгляды остальные четверо.

   И сколько это будет продолжаться? Я оглянулся: толпа спрессовалась так, что кое-кто истошно вопил от боли, но приближаться никто не решался.

   Тяжело вздохнув, я медленно подошёл к чахоточному, наблюдая на его костлявом лице оттенки недоумения, испуга и ещё чего-то. Взгляды, брошенные в мою сторону могли сшибать столбы и электризовать воздух.

   - Мы можем проехать? - поинтересовался я, - какие-нибудь проблемы?

   Мужчина неторопливо осмотрел меня с ног до головы и недоумение на его физиономии достигло апогея. Внезапный приступ кашля переломил пополам изглоданное тело и содрогаясь в конвульсиях, стражник взмахнул длинной рукой. Значение этого жеста я понял, когда тип в мятом жёлтом колпаке проорал, почти в самое ухо:

   - Проезжайте! Не задерживайтесь!

   И это они нам говорят? Раз так, мы не стали задерживаться и миновали ворота с максимальной скоростью, доступной нашему одру.

   - Чёрт! - выругался Паша, вытирая лоб, - у меня аж ладони вспотели. Неприятные парни.

   Неприятные? Скорее - жалкие. Да и воняло от них очень нехорошо. Впрочем, как и от всех остальных. Вот и Пашка, видимо, успел о какого-то местного отереться и смердит почти так же.

   - Ну, и куда дальше? - угрюмо поинтересовался Витя и не думая оборачиваться, - GPS, похоже, не пашет. И киосков, с картами, я тоже не наблюдаю.

   - Остряк, мля, - откликнулась Галя, - умное сказать - слабо?

   - Надо отловить какого-нибудь местного, - задумчиво протянул я¸ озираясь по сторонам, - а для начала, свалим подальше от ворот. Давай, прямо. Там какая-то фигня, типа рынка.

   Нас окружали крошечные домики, с узенькими оконцами и плоскими деревянными крышами. Окна плотно закрывали ставни из неструганых досок или вообще - грязные куски материи. Понять, живёт там кто или нет, было невозможно. Проходы, между этими конурками могли пропустить кота средней упитанности и то - не факт. Как там люди то протискиваются? Впрочем, никто там и не пытался ходить - только по центральной дороге, ведущей от ворот, медленно шагали гости города. Некоторые, как мы, вертели головами, другие, понурив головы, угрюмо ехали вперёд.

   Чуть дальше, действительно, наметилось оживление: большая группа людей активно общалась между собой, кто-то настойчиво предлагал, другой, так же настойчиво, отказывался; большинство же, уложив непонятные предметы прямо в дорожную пыль, тыкали в них пальцами и орали. Иначе, как рынком и не назовёшь.

   Возле этой группы сидел на корточках пожилой полный бородач в тёмно-зелёном балахоне и постукивал древком копья о булыжник мостовой. По сторонам он не смотрел.

   - Как всё это странно, - пробормотала Ната, - просто учебник истории...

   - Скорее всего, это - не наша история, - заметил Илья, - считай окружающее романом-фэнтези, куда мы угодили.

   - Можешь радоваться, - тут же отозвалась Ольга, - сбылась твоя сокровенная мечта. А я ведь всегда тебе говорила: такие вещи пахнут не слишком хорошо.

   - Плохо здесь, - поддержала её Галя, - ни деревьев, ни травы, хотя бы, какой-то. Одни эти коробки и люди, люди... Воняет!

   Пока они трепали языками, я обратил внимание на тщедушного паренька в коротких рваных штанах и кожаном жилете. Он стоял чуть поодаль, сторонясь бредущих мимо людей и вроде бы рассматривал ворота города. Однако я успел перехватить несколько быстрых взглядов, брошенных в нашу сторону. Так, терять нам, всё равно нечего, ибо жопа, куда мы угодили, выглядела бездонной.

   Я взмахнул рукой, привлекая внимание наблюдателя, и он так рванул к нам, словно всё время ожидал этого знака.

   - Это ещё кто? - недоумённо проворчал Илья, а Паша вопросительно посмотрел на меня.

   - Благородный господин звал? - выдохнул абориген, выкатывая глаза, словно хотел в туалет.

   Хм. Так меня ещё никто не обзывал. Галя хихикнула, а Оля покачала головой. В глазах Ильи появился насмешливый блеск. Ну всё. Я попался.

   - Я - Шпенька, - пояснил паренёк, тыкая в голую грудь грязным обгрызенным ногтем, - эт-та, меня тут каждая крыса знает. Могу провести, куда надо; могу продать, чего изволите. Или купить.

   - Где тут можно переночевать? - спросил я, обратив внимание на то, как Паша закатывает глаза, - и вообще, остановиться на некоторое время. Скажем, на неделю.

   Вытянутая физиономия Шпеньки стала такой хитрой, словно он намеревался превратиться в лису. Ясное дело, мы были лохами и нас собирались разводить. Даже понимая этот факт, я ничего не мог поделать: вокруг был мир, живущий по законам, которых мы не знали. Шарман, блин!

   - Эт-та, всё зависит от того, сколько у вас денег, - он, прищурившись, взглянул на меня, и я сделал морду кирпичом, - ежели у благородного господина полон кошель, он может заночевать в центре. Там имеется постоялый двор Королевский Лис. Но я туда - ни ногой! Там... В общем - нельзя. Ну, а коли средствов поменьше, имеются два трактира с ночлежными дворами: Охота и Затворник. Эт- та рядом.

   Деньги, угу. Чёрт! И где я их наковыряю? Не принимают же здесь кредитные карточки или наши бумажки! Будем помалкивать, надеясь на то, что в болтовне выплывет вариант подходящий нам. По-своему истолковав моё молчание, Шпенька продолжил:

   - Есть ещё несколько ночлежных мест, но благородным господам, да ещё и с мадамами, там делать нечего - эт-та, уж для совсем нищих.

   В общем, для таких, как мы. Вот дерьмо!

   - Но ежели благородные, по каким-то причинам, желают скрыться от посторонних глаз, я могу предложить шикарный вариант, - парень понизил голос и подошёл ближе, - ну ес-сно, коли вы не из пугливых.

   Я кивнул: продолжай, мол. Мы не из пугливых: у нас выбора нет.

   - Когда приключилась Напасть, - почти шептал Шпенька, - несколько районов, вдоль Реки, вымерли подчистую. Говорят, от крыс - их там кишмя кишело. Но врать не буду, попы сказали: от грешников, их там кишело не меньше. Эт - да. Так вот, жмуриков всех пособирали, пожгли и закопали, а пустых то домов осталось - ого-го! В некоторых даже мебли целые! Значитца, коли не боитесь, то за десять медяков покажу самый наилучший домик. По рукам?

   - Подожди, - сказал я и паренёк оттрусил в сторону.

   Девочки немедленно спрыгнули на землю и подошли ближе. Даже угрюмый Витька, взяв поводья лошадки в руку, сократил расстояние между своей злобной физиономией и нами. Ещё бы, ему то и вовсе было невдомёк, о чём идёт речь. Дождавшись общего сбора, я начал оперативное совещание.

   - В общем так, - сказал я, добросердечно ухмыляясь, - коммунизм здесь тоже не задался, поэтому схему: деньги - товар, никто и не думал отменять. Где находится ближайший банкомат медяков, паренёк не в курсе.

   - Хорош хохмить! - рявкнул Витька, - давай по делу.

   - По делу? Давай, - похоже мы начали грызться даже больше, чем раньше из-за Маринки, - можно занять шикарные апартаменты, освободившиеся после какой-то Напасти.

   - Фу, отвратительно! - протянула Галя и Оля согласно кивнула.

   - Крысы, Напасть, - задумчиво почесал затылок Илья, - очень похоже на чуму. Или всё-таки оспа?

   - Неважно, - я махнул рукой, - выбора, всё равно, нет. Проблема в другом - даже этот вариант требует десять медяков, а у нас их нет. Предложения?

   - У нас есть золото, - заметила Ната, - кольца, серьги.

   - Их лучше спрятать, - поморщился Илья, - пока нас тут всех не порезали. Эй ты, Шпенька, иди сюда.

   Паренёк тут же оказался рядом, заглядывая в наши рты. Илья ткнул пальцем в телегу.

   - Транспорт нам больше ни к чему, поэтому можешь забирать его в качестве оплаты, - у Шпеньки глаза на лоб полезли, и я тут же пнул своего, чересчур щедрого, товарища по лодыжке, - угу, понял. Да, и принесёшь нам чего-нибудь из еды. Побольше. На неделю, скажем. Устраивает?

   - Вполне, - мгновенно согласился удачливый бизнесмен, расцветая улыбкой, - сейчас же вас и отведу.

   - Лошадь получишь, после того, как принесёшь еду, - негромко заметил я и счастья, в лице парня, поубавилось. Вот же говнюк!

   - Пошли?

   Пожав плечами, Шпенька похлопал себя по впалому животу и выдал нечто непонятное. Как ни быстр был его взгляд, но я успел уловить направление. На противоположной стороне улицы, зябко прятал ладони за пазухой, ещё один паренёк. Длинные, исполосованные штаны волочились в пыли, а охарактеризовать верхнюю часть одежды я и вовсе затруднился. Эта бесформенная штуковина, казалось состояла из тысяч узелков. Кивнув нестриженной головой, наблюдатель растворился в одном из бесчисленных переходов. Ох, не нравилось мне всё это.

   До рынка, или чем ещё было это сборище орущих голодранцев, мы так и не добрались. Шпенька указал пальцем, и Витька повернул телегу в проезд, оказавшийся чуть шире остальных. Здесь даже могли разминуться две толстые крысы. Ну, или впритирку к дряхлым стенам проехать наша повозка.

   Наш проводник, сунув руки в карманы жилета, шёл впереди и засыпал Витю бесконечным потоком вопросов. Напрасное занятие. Наш кучер не понимал ни единого слова и лишь с каменной физиономией косился на собеседника. Правда того, молчание нашего товарища нисколько не смущало и фонтан вопросов продолжал извергаться. Я не всё различал, но кое что, из услышанного, заставило насторожиться. Надоеда, несколько раз подряд, упомянул благородных дам, готовых расстаться с украшениями в сложных жизненных ситуациях. Дескать, только он не обманет и даст хорошую цену.

   - Этот засранец заметил ваши серьги, - раздражённо буркнул я, обращаясь к девочкам, - вот же скотина! И похоже, их тут целая шайка.

   - Я предупреждал, - пожал плечами Илья, - и продолжаю настаивать: золото необходимо спрятать. Не то это место, где женщины щеголяют благородными металлами.

   - Думаю, они и о нижнем то белье, слыхом не слыхивали, - проворчала Наташа, косясь на толстуху в переулке, - выглядят просто омерзительно! Ой!

   Под ногами мелькнуло нечто коричневое и с пронзительным визгом спряталось в щель стены. Честно говоря, я и рассмотреть не успел, какая фигня шныряет под ногами, а девочки мгновенно поджали ноги под себя. И смех, и грех.

   - Заберите его от меня! - рявкнул Витя и Шпенька недоумённо уставился на собеседника, - уши просто опухли, да и не понимаю я ни хрена о чём он тарахтит.

   - Эт-та, ваш слуга - чужестранец? - осведомился проводник, покачивая головой, - а я думал - местный. Вот вы, эт-та, все такие, - он замялся, подыскивая нужные слова, - ну в общем, очень похожи на ламий, как их в сказках изображают.

   Нас, уже второй раз, сравнивали с упырями, и я даже не знал, испытывать ли раздражение по этому поводу или радоваться страху, который мы внушаем местным.

   - Это ещё почему? - поинтересовался Илья, - клыков у нас нет, да и света мы не боимся.

   - При чём тут свет? - удивился Шпенька и принялся яростно чесаться, - а клыки, они и вырасти могут. А так, эт-та, смотрите, я конечно шибко извиняюсь за дерзость, но у вас, у всех, белые волосы, как у ламий, высокий рост, бледная кожа и жёлтые глаза. Всё, как в старых историях. Ну там, про Бледную Госпожу или Призраков Проклятого Погоста.

   - Про Бледную Госпожу? - откликнулась Галя и заёрзала, - расскажи, очень интересно. Она страшная, эта история?

   - Да нет, - паренёк перестал чесаться и дёрнул плечом, - скорее - грустная. Мамка, пока живая была, сеструхам рассказывала. А они плакали всегда.

   - Рассказывай, - приказала Оля.

   Тем временем, мы повернули за угол и оказались на берегу широкой реки, похоже рассекавшей город на две половины. Множество старых мостов соединяли берега, отражаясь в грязной смрадной воде. Выше по течению, я заметил огромный каменный мост. Здесь дома были побольше, попадались и двухэтажные почтиособняки, однако на всём, как и прежде, лежала печать запустения и опустошения. Прохожих практически не было и только несколько печальных оборванцев пытались чинить ветхую лодку на замусоренном берегу.

   - Ну, в общем так, - Шпенька указал направление, - жила-была одна семья и детей там было пруд-пруди. Жрать есессно хотели все, а жрачки было мало. А опосля батьку забрали на войну и насмерть убили и хавки сосем не стало. Ну, мамка продавала барахлишко, пока было чё, ну а там скумекала - всем не выжить. Ну, никак! Сталбыть надо от лишних ртов избавляться. Почесала затылок и решила средненькую дочу ночью придушить: проку мало - работать, как старшие не могет, а жрёт много. Да только, грех это - попы так говорят. Ломала голову, ломала, а тут соседка возьми и посоветуй: отведи, дескать, малявку в Сырой Район и оставь, на ночь. Там её Бледная Госпожа и подберёт. Мамка сопли подтёрла, взяла средненькую и повела, куда сказано. Посадила в переулке и наказала ждать, покуда вернётся. А сама бежать. Да только не сдержалась, сердце защемило, жалко стало. Ну, она обратно. В переулок забегает, а там доча лежит, совсем неподвижная. А над телом стоит прекрасная дама с длинными белыми волосами и бледной кожей. Красивая такая! Подняла дама голову, посмотрела на мать и по белой щеке слезинка побежала. А потом, раз - и нет никого. Только девочка мёртвая осталась. Так говорят и бродит до сих по Сырому Району Бледная госпожа, забирает ненужных детей.

   - Да уж, - буркнул я, - весело, нечего сказать...

   - Бледная Госпожа, - как-то неопределённо протянула Оля и тряхнула головой, будто отгоняла неведомое наваждение, - страшная история.

   - И часто у вас так, - поинтересовался Илья, - ну, от детей избавляются, когда есть нечего?

   - Да так же все делают, - пожал плечами Шпенька и вдруг оскалился, - а, ну да! У вас же, благородных господ, всегда денег на жратву хватает! А у меня, опосля мамкиной смерти, батя собственными руками сестёр передушил. Потому как меня, с братом, кормить нечем было! Кто мог знать, что братан потом от Напасти загнётся! Да, да, часто делают!

   - Шпенька, успокойся, - сказал я и положил руку на тощее плечо. Мать моя! Как током долбануло! Парень тоже, так и присел, испуганно глядя на меня.

   - Ты это чего? - спросил Илья, недоумённо взирая на разыгранную пантомиму, - может?..

   Он, незаметно для проводника, показал мне выпущенный коготь.

   - Да вроде, нет. А там, хрен его знает.

   Тем не менее, цель оказалась достигнута: Шпенька успокоился и только слегка морщился, потирая загорелую кожу. Ещё больше его утешил настоящий водопад сочувствия, обрушившийся с телеги. Девочки всегда рады пожалеть обиженного котёнка.

   - О чём это он каркал? - осведомился Витёк, - чего это вы разжалелись?

   - Тяжёлое детство, чугунные игрушки, - пробормотал я и тут же заработал обвинение в бесчувственности. Может и так. Слишком много всего нового и даже история задушенных сестёр не могла прошибить подступающей апатии. Внутри возникло давешнее ощущение ледяной пустоты и пустило щупальца в руки и ноги. Хотелось забраться в глубокую уютную нору и развалиться на чём-нибудь мягком.

   К счастью, путешествие почти закончилось. Оттаявший проводник нырнул под каменную арку с фигурой безносого ангела и показал нам большой каменный дом за высокой оградой из толстых брёвен. Решётки на окнах и мощные стены намекали на безопасность.

   - Тут раньше жил начальник артели рыбаков, - пояснил Шпенька, хозяйским жестом распахивая скрипящие ворота, - никого не боялся, бывало даже сборщиков налогов посылал куда подальше. А от Напасти не уберёгся, хоть и все двери позакрывал. Никто про него месяц слыхом не слыхивал, покуда солдаты не вломились. Пришлось через кухню, входные двери так и не одолели. А кухонные опосля заложили. Ну так вот, прошерстили всё - никого! Чудеса. А в подвал заглянули - вот она, пропажа! Все чёрненькие, распухшие. Жмуров, понятное дело, сожги, но в подвал лучше не соваться - смердит там.

   - Не очень-то и хотелось, - проворчал я, - в доме то хоть не воняет?

   - В доме? Не-а.

   Мы миновали несколько огромных собачьих будок с обрывками верёвок. Как пояснил гид, когда хозяева перестали выходить, животных никто не кормил, пока отощавшие псы не перегрызли привязь и не удрали в неизвестном направлении. Одной из собак не удалось справиться с прочной верёвкой, и она навеки упокоилась в своём жилище, распространяя удушливое зловоние.

   Вокруг огромного дома главы артели росли невысокие чахлые деревья. Учитывая отсутствие хоть чего-то подобного в остальном Лисичанске (не считать же таковым жухлые кустики и вытоптанную траву вдоль дороги) это можно было назвать садом. Кажется, некоторые напоминали фруктовые, но плодов на ветках, понятное дело, не наблюдалось.

   - Что с конём делать? - заорал, позабытый всеми, Витёк.

   - Шпенька, слушай сюда, - сказал я, заметив намерение нашего назойливого спутника отправиться внутрь дома, - дуй-ка ты за продуктами, забирай коняку и до новых встреч.

   - У? - его крысиная физиономия выражала недоумение.

   - Угу, - ответил я и ткнул пальцем в небо, - гляди: вечереет, а благородные господа и дамы малость подустали, желают отдохнуть и расслабиться. Давай, мухой.

   Видимо аналог подобного выражения существовал и здесь, потому как парень пожал тощими плечами и трусцой метнулся за ворота.

   - Зачем ты с ним так, - укоризненно заметила Оля, - пацану и так в жизни не повезло. Столько всего...

   - Знаешь, Олечка, - утомлённо ответил Илья, - думаю, здесь можно выходить на улицу, ловить первого встречного и слушать историю жизни. Будет такое же, а то и хуже. Время здесь такое, хреновое. Рождаются, как кролики и мрут, как мухи.

   - Циник, - бросила Ольга и покосилась на меня. Я был полностью согласен с товарищем, кроме того пронырливый крысёныш не понравился мне с первого же взгляда, однако не собирался устраивать прения и ссоры внутри группы. Поэтому просто неопределённо пожал плечами.

   - Да что мне с этой конягой делать, мать её?! - ещё раз подал голос Витёк.

   - Подожди, пока вернётся этот тип, с продуктами. Пусть забирает её и проваливает.

   - Да вы охренели! Я вам сторож или слуга? Да и чё, я тут сам сидеть буду? Мало ли...

   - Паша, милый, - Наташа чмокнула своего парня в щёку, - побудь с Витей. Будь пусей.

   Павел пожал плечами и послушно затопал к воротам, где пускал искры Витя. Оба парня стали похожи друг на друга, одинаково небритые, запылённые и угрюмые. Неприятные на вид. Или мне так просто кажется?

   - Пошли внутрь, - сказал я и толкнул массивную дверь, обитую металлическими полосами со следами ударов чем-то острым, - тяжёлая, скотина.

   "Скотина", как выяснилось, была не только тяжёлой, но ещё и закрытой. И я сломал замок. Нечаянно. Просто нажав посильнее, я услышал громкое: "Кр-рак!" и дверь распахнулась. А остатки запора ссыпались на пол.

   - Силён, - только и сказал Илья, поднимая изогнутый металлический штырь, сломанный у основания, - головой надо было.

   Галя хихикнула и ткнула мне пальцев в бок, а Оля одарила поцелуем. Одна Наташа повела себя как-то странно: она забрала у Ильи остаток запора и крепко сжав в побелевших кулачках, внезапно переломила пополам.

   - Чёрт! - только и сказал потрясённый Илья, - эти слабые женские ручки!

   - Так что не одни вы, мальчики, теперь можете двери вышибать, - самодовольно заметила разрушительница, презрительно отшвырнув куски металла, - видимо, это - ещё один дар. И он мне очень нравится.

   - Сейчас и я чего-нибудь сломаю! - кровожадно потирая ладошки, зловеще пробормотала Галя.

   - Спасайся, кто может! - прошептал я, - Илья, берегись! Их - трое, а нас - только двое. Будем мы биты изящными женскими ножками.

   - Только, если начнёте гулять налево и...Налево, - изогнув бровь, как бы в сторону, бросила Оля, а Наташа, внезапно, стала пунцовой, - впрочем, мне кажется, сегодня всем будет не до того. Честно говоря, ощущаю себя спущенным шариком.

   - Ну так идём и глянем, где может прилечь спущенный шарик.

   Илья, который после замечания Ольги, заметил смущение Наты, внезапно посмотрел на меня и его глаза тотчас увеличились на порядок. Вот так Штирлиц оказался на грани провала. Какого чёрта! У Ольки язык чешется? Не пойму я девчонок, такое ощущение, словно они признали меня своей общей собственностью.

   От всего этого хотелось забраться куда подальше, чтобы никто не нашёл. Однако мы все и так забрались, дальше некуда. Тяжело вздохнув, я пошёл вперёд, рассматривая помещение, где нам предстояло жить.

   С первого взгляда мне показалось, что дом состоит из одной огромной комнаты, высокий потолок которой теряется во мраке. Да и вообще, внутри оказалось не очень светло: крошечные оконца (О чудо! Они оказались закрыты толстым желтоватым стеклом) пропускали ничтожные лучики света, которых явно недоставало для такого большого помещения.

   Но стоило сделать попытку присмотреться и в голове точно сработал переключатель: сумрак испарился, а очертания предметов обрели чёткость, как под лучами прожектора. Правда, одновременно, появилось странное ощущение - казалось, всё вокруг непрерывно выцветает и сереет. Тем не менее, к этому можно было привыкнуть.

   - У тебя глаза светятся, - встревоженно заметила Оля, - всё в порядке?

   - Попробуй присмотреться повнимательнее, - посоветовал я и уже для других, добавил, - у нас появился новый прикол: похоже, мы способны видеть в темноте.

   - Видон у тебя, - пробормотала Галя и вдруг её, широко распахнутые глаза, вспыхнули жёлтым, - ух ты! Круто! А как я выгляжу?

   - Ух ты! Круто! - передразнила Ольга, - не слишком ли мы быстро превращаемся в непойми кого? Страшновато становится...

   - Что предлагаешь? - быстро спросила Галя.

   - Предлагаю осмотреть дом, - спокойно сказала Наташа и зажгла два огонька на своём лице, - лично я, пока не вижу во всём этом ничего плохого. Мы получили крупные проблемы и одновременно - инструмент, помогающий с ними справиться.

   - Ох, не нравится мне, как этот инструмент с ними справляется. Самостоятельный он, какой-то, - проворчал Илья и последним, из всех, включил ночное зрение, - хм, на инфракрасные очки не похоже вообще. Гораздо лучше.

   Пока они препирались, я медленно двигался вперёд, осторожно ступая по скрипящему дощатому полу. Ни мусора, ни грязи здесь не было, лишь немного пыли. Сказалось наличие прочного замка на двери. Кстати. Надо бы его восстановить. Дабы не искушать местных жителей.

   Большую часть помещения занимал исполинский камин - настоящий монстр, внутри которого мог поместиться целый бык. Хм, там действительно был вертел. Похоже, для быка. В камине лежали загодя заготовленные дрова и целая поленница - рядом. Это хорошо.

   Огромные деревянные кресла сбежались к очагу, погреться, да так и уснули, не дождавшись огня. Ещё парочка осталась у длинного стола, водружённого на толстые тумбы, напоминающие пни. Впрочем, о чём это я? Это же и есть пни.

   На этом описание интерьера можно было завершать. Голые деревянные стены, без украшений, ни малейших признаков ковра или чего-то подобного, закопченный потолок, без люстры - если так обстояли дела у местных богатеев, боюсь представлять дома бедняков. Мама дорогая!

   Ещё имелись три двери, но меня заинтересовала та, что у камина, и я направился именно туда. Кто-то легко коснулся моего локтя.

   - Не возражаешь? - поинтересовалась Оля, - как-то мне неуютно. То ли дело в этом месте, где совсем недавно умерли люди, а может просто всё так навалилось, не знаю. Так удивительно и непривычно, будто колокольчики звенят в голове.

   - Не бойся, я с тобой, - кожа у девушки оказалась холодной, словно лёд, - тебе не холодно?

   - Нет, - пробормотала она, но тут же прижалась ко мне покрепче, - просто, понимаешь...Не могу объяснить. Скажем, пытаюсь думать о родителях, как они переживают, волнуются и ничего не чувствую. Даже лиц их не могу вспомнить. А ты?

   - Не знаю. Не до этого, сейчас, - с каким-то отстранённым ужасом я сообразил, что вся моя жизнь, двумя днями ранее, превратилась в серый туман, разметаемый ветром, - вот когда всё устаканится, тогда спокойно сядем и подумаем. Хорошо?

   - Это - спальня, - вместо ответа, констатировала Оля, - какая огромная кровать! Да мы тут все поместимся.

   - Намечается групповуха? - поинтересовался я и девушка негромко рассмеялась.

   Ложе действительно оказалось здоровенной штуковиной, спрятавшейся под балдахином из тяжёлой тусклой ткани. Похоже траходром прильнул к той стене, где находился камин. Весьма предусмотрительно для дома, где отсутствует иное отопление. Хорошо, хоть весна. Ну, или лето.

   Кровать оказалась застелена бархатным зелёным покрывалом и я, отбросив тонкую ткань, бережно усадил Олю, глубоко утонувшую в мягкой перине. Девушка несколько секунд смотрела на меня своими огненными глазами, а потом упала на спину, разбросав руки в стороны.

   - Хочется странного, - она зажмурилась, - не пойму. Как будто чего-то не хватает и на этом месте - пустота, которую нужно срочно заполнить. И плакать хочется...

   - Ещё чего не хватало! - я лёг рядом и поцеловал гладкую кожу щеки. Кожа издавала нежный цветочный аромат. Свежо и приятно, - не переживай: скоро всё наладится. Эта проклятущая штуковина на руке заработает, и мы вернёмся домой.

   Ольга повернула ко мне лицо, и я увидел серебристый след, оставленный одинокой слезинкой. Странно всё это выглядело в выцветающем фото окружающего мира. И совсем удивительная вещь: кожа девушки источала слабое сияние, словно она была фильтром, удерживающим часть света, притаившегося внутри.

   - Ты в это веришь? Ну, в то, что мы действительно сможем вернуться домой?

   - Конечно! - быстро ответил я, стараясь не вдумываться, верю ли в это, на самом деле.

   Оля покачала головой и печально улыбнулась. Свет в её глазах потускнел и умер.

   - А мне кажется, мы навсегда останемся здесь. Наверное, должно быть страшно - чужой мир, чужие люди и мы сами превращаемся в кого-то другого, - Ольга перевернулась и ткнулась лицом в мою грудь, - но самое ужасное, что мне ни капельки не страшно. Словно всё так и должно быть. Только холод, пустота и ожидание чего-то непонятного. Наверное, так чувствует себя гусеница, в коконе, перед превращением в бабочку.

   Я погладил её по голове.

   - Ты будешь самой красивой бабочкой на свете. Так тебя и вижу: длинные, ослепительно белые волосы, гладкая бледная кожа и огромные глаза на прекрасном лице.

   Чёрт, да мне и представлять не требовалось, просто смотреть.

   - Ну, ты просто Бледную Госпожу, из сказки, описываешь.

   - А, зацепило!

   Оля подняла голову и её глаза вновь наполнились светом.

   - Очень жалко бедных детей. Представляешь, как им одиноко и страшно бродить по тёмным холодным улицам. А там - бандиты, убийцы и прочие мерзавцы. Уж лучше...

   - Что?

   - Уж лучше эта самая Бледная Госпожа. Вечный сон в облике красивой женщины куда лучше грязного насильника, смердящего смертью.

   - Какой кошмар, - я легко коснулся её губ, - достаточно ужасов на сегодня, пора возвращаться к нашим, пока они не начали паниковать.

   Но гора не успела добраться до Магомета, тот её обнаружил первым.

   - Ага, - Галя просто излучала концентрированный сарказм, - мы, значит, натыкаемся на открытый подвал, из которого смердит, мама не горюй; на кухню, с протухшим окороком, а эти два везунчика находят кровать. Пока мы волнуемся и переживаем - не случилось ли с ними чего, они валяются на мягкой перине. А ну, подвиньтесь!

   И девушка бесцеремонно плюхнулась между нами, после чего, не секунды не колеблясь, положила согнутую в колене ногу на мой живот. Глаза её, при этом, сияли, словно два прожектора. Галя собиралась что-то сказать, но не успела: в тёмном проёме двери появилась ещё одна фигура со светящимися глазами.

   - Ну, в общем, как я и предполагала, - в голосе Наташи звучало лёгкое самодовольство, - Илья, где ты там? Я же тебе говорила, спальня должна быть именно здесь. Вот это кроватка!

   - А в шкафу уже посмотрели? - деловито осведомился Илюха, являясь следом за девушкой, - дом стоял закрытый, может остались какие-нибудь ценности? Не хотелось бы начинать продавать золото. Людишки тут больно ненадёжные.

   - Кстати, о птичках, - я приподнялся, осторожно убрав колено, ничуть не смутившейся Галины, - замок я сломал и теперь нужно посмотреть, как можно запереть входную дверь. Дабы не смущать нашего общего знакомого любителя грустной мистики.

   - Кто сломал - тот и чинит, - жизнерадостно откликнулась Галя, - а я тут поваляюсь. Устала я, вся полностью.

   - Это да, - Илья потёр лоб и опёрся рукой о стену, - вымотался за сегодня, как скотина. Такое ощущение, будто всего набили ледяной крошкой, а внутренности высасывают через трубочку.

   - Есть немного, - поддержала его Наташа и присела на край кровати, - но спать неохота.

   Я поднялся на ноги и вдруг мир, перед глазами, пошёл мелкой рябью. Огромный двустворчатый шкаф, стоящий в углу, медленно пополз в сторону и только некоторым усилием воли, я смог вернуть ему неподвижность.

   - Девочки, поройтесь в сундучке, - сказал я и хлопнул товарища по спине, - пошли, шер ами. Полюбопытствуем, как можно устранить последствия моего хулиганства. И ещё, нужно как-то обеспечить свет. Если товарищи узреют наши прожектора - запросто обосрутся.

   - Я там, из кухни, притащила два канделябра, со свечками, - крикнула нам вслед Ната, - да и камин можно растопить.

   К огромному счастью, в Галкиной сумочке нашлось несколько зажигалок, которые девушка, по старой привычке, отбирала у своих парней. Нет, возле камина висела какая-то хрень, с камешками и промасленной верёвочкой, но как этим воспользоваться не знали ни я, ни Илья.

   Чёртовы свечки в массивных подставках упорно не желали загораться, а только распространяли удушливый смрад какого-то протухшего жира. Илья громко чихал и непрерывно ругался, называя дом, самым смердящим зданием на своей памяти.

   Никто не побеспокоился закрыть люк в подвал, где нашли своё упоение прежние жильцы и в кладовой воняло, как в заднице скунса. Люк захлопнули, но очень скоро вновь открыли, чтобы швырнуть вниз злосчастный окорок, найденный в кухонном шкафу. Кусок мяса тщательно упаковали в промасленную ткань, но это не помешало ему вонять, словно стадо дохлых свиней.

   - Знаешь, - выдохнул товарищ, которому удалось выжать чахлый огонёк из толстого цилиндра свечи, - как подумаю про жратву, так аж комок к горлу подступает! Этот долбанный окорок надолго мне аппетит отбил.

   - А он у тебя был, этот аппетит? - задумчиво осведомился я и повторил подвиг товарища, - ладно, продолжай их насиловать, а я займусь камином.

   В общем, не прошло и полгода, а в гостиной появилось какое-никакое освещение. Свечи мы водрузили на стол, где они тускло тлели, распространяя удушливое зловоние, а сами перебазировались ближе к весёлому пламени, пляшущему на толстых сухих деревяшках. Только теперь стало понятно, насколько прохладно внутри, невзирая на время года. От этого присутствие камина казалось приятным бонусом.

   - О, гляди, как они нехило устроились! - голос Паши застал меня врасплох и оборачиваясь, я едва успел выключить ночное зрение, - камин, все дела. Ну, класс! Смотрите, чем мы разжились!

   Витёк, угрюмо зыркнув в нашу сторону, молча протопал к столу и шмякнул на толстую столешницу объемистый мешок. Второй, такой же, стоял у ног Шпеньки. Сам паренёк замер около взломанной двери и трогал пальцем замок, задумчиво поглядывая то на сломанный запор, то на меня.

   Тем временем, светящийся довольством Паша, залез в недра мешка и выкладывал на стол содержимое, оживлённо комментируя каждый предмет:

   - Хлебушек, ещё один, слегка твердоват, но ничего - погрызём, - две большие буханки, отличающиеся друг от друга размером и формой, - вяленое мяско, ничего себе так, - он понюхал кусок, делая вид, будто собирается укусить, - ладно, ладно, подождём. О, колбаски, обожаю! - два лоснящихся круга в неровной глиняной миске, - сыр, слегка пованивает, но можно и нос закрыть. И гвоздь программы, да-ба-да! Местное вино, - два, неряшливо сделанных, кувшина, с тщательно закупоренными горлышками, - Шпенька, дружище, иди сюда! Поцелую тебя в дёсны.

   "Дружище", видимо разобрал лишь своё имя, да ещё интонацию, но прекратил заниматься ерундой и поставил второй мешок рядом с первым. Его крысиное личико не покидало странное выражение.

   - Мы в расчёте? - негромко поинтересовался Илья.

   - В общем, да, - Шпенька часто покивал головой и покосился на дверь, - и если благородные господа больше ни в чём не нуждаются...

   - Не нуждаются, - тихо сказал я, - можешь идти.

   Его точно ветром сдуло. Ну наконец-то, только свои. Вот правда, один из своих, похоже, крайне зол. Осталось только узнать причину.

   - Витя, какого чёрта? - утомлённо поинтересовался я, - у нас, вроде бы, и так достаточно проблем, без того, чтобы бросаться друг на друга. Или дуться втихомолку. Хочешь высказаться - валяй.

   - Да мне, просто интересно, - Витя качался с носка на пятку, - этот самый Шпенька, как-то странно нас разделяет. Вам, чуть обувь не лижет, а к нам, с Пашей, обращается, словно мы слуги. Или - собаки.

   - Да прекрати ты гнать волну, - спина Павла стала напряжённой, - тебе просто показалось. Ты же не бельмеса не понимаешь в его бульканье.

   - Да нет, кое что уразумел. Всё же их язык похож на немецкий. И он нас, Паша, спокойненько так назвал слугами. У этих, стало быть, хозяев. Да и то, посмотри на них: чистенькие, беленькие, как под копирку сделаны, не то что мы - быдло быдлом. Да?

   - Ну может и промелькнуло какое-то упоминание, - неохотно признал я, - просто не успел объяснить, что мы - одна компания.

   - Угу, - Витёк кивнул, исходя ядовитой яростью, - подумаешь, какое-то чмо в разговоре назвало твоего товарища слугой, ну а ты, вместо того чтобы сунуть ему в рыло, не успел объяснить. Да и то, разговор то коротюсенький был - минут сорок - пятьдесят! Какой же ты мудак, приятель!

   - Витя, - Илья положил парню руку на плечо, но тот нервно отбросил её в сторону, - остынь.

   - Пошёл ты! Пошли вы все! Знаешь, все эти изменения, в первую очередь, происходят у вас в башке. И это всего два дня прошло! А дальше? Прикончите нас, с Пашкой, если мы слово поперёк скажем? Чего там церемонится со всякими слугами!

   Как же он достал со всеми своими истериками! Появилось непреодолимое желание отвесить наглому засранцу чувствительную оплеуху. Пришлось долго отговаривать самого себя; дескать, в чём- то Витя, может и прав. А если и не прав, то нужно быть умнее этого тупого, вонючего, поросшего омерзительной щетиной куска человеческого мяса...

   И тут меня словно током ударило: я сообразил, ЧТО именно пришло в мою голову. Как будто я отделил себя от Вити и всех остальных людей. Точно я, Илья и девочки находились по одну сторону невидимой границы, а Паша, Витя и прочие человеки - по другую. Ехидный голосок внутри тоненько пропищал: "Но ведь так оно и есть!" и пропал. Стало страшно.

   - Ладно, ладно, - сказал я, - ты абсолютно прав. Я - мудак и поступил нехорошо. Предлагаешь догнать этого козла и начать убеждать, дескать вы - не слуги? Скорее всего он испугается и попишет меня ножичком. А я буду лежать в луже крови и тяжело дыша, спрашивать: "Витя, ты простил меня?"

   Витёк хрюкнул раз, другой. Потом хмыкнул и протянул руку.

   - Ладно, мир. Честно говоря, вы со своими закидонами и так пугаете, до усрачки. Очень хотелось бы верить, что люди, спящие рядом, не поднимутся ночью, попить твоей кровушки.

   - Я всегда готова к этому! - с утробным возгласом, из-за камина выпорхнула Галя, - дайте, дайте мне попить кровушки!

   - Тебе ещё недостаточно? - невинно осведомился Илья, - думаю все твои парни могли бы охотно поспорить на эту тему. И, кстати, что это ещё на твоей голове?

   - Это - шляпка, бескультурная бестолочь! - гордо возвестила кровопийца, демонстрируя неведомую фигню, больше всего похожую на голову чупакабры, - в шкафу оказались шляпки, много шляпок.

   - И больше ничего, - добавила Оля, - как я вам?

   - Кошмар! - вырвалось у меня, - нет, ну если тебе нравится...

   - Нисколько, - она сдёрнула с макушки замысловатую конструкцию и водрузила её на голову Ильи, - держи - подарок.

   - Ну, мы есть сегодня будем? - жалобно осведомился Паша, чахнущий над своим съедобным златом, - первый раз, за два дня, нормально пожрать то можно?

   - Ну, троглодит-троглодитом, - Ната вплыла в комнату, бережно удерживая на голове нечто напоминающее парусный фрегат, - похоже, пассия прежнего владельца, была помешана на головных уборах. И это было совсем не лёгкое помешательство.

   Илья, сдёрнув с головы Ольгин подарок, некоторое время рассматривал его, а потом, с ожесточением, запустил в пылающий камин. Оля, увидев столь непочтительное отношение к своему презенту, всплеснула ладонями.

   - Мой дар! Как ты мог...Ты, ты разбил моё сердце!

   Илья, вскинулся было в попытке выдать нечто резкое, но перехватив мой предостерегающий взгляд, опал, махнул рукой и направился к Паше с Витей, которые сортировали продукты и пытались сервировать стол. Наташа, отправив свою бригантину в дальнее плавание, окончившееся в углу гостиной, как-то неуверенно топталась на дальних подступах к столу. Словно ей что-то мешало.

   Сделав пару шагов я понял и попытался озвучить. Но не успел.

   - Э-э, а вы уверены, что оно не пропало? - поинтересовался Илья, морща нос и указывая пальцем на продукты, - несёт от всего этого...Прям, как от того окорока, на кухне.

   Паша поднял лоснящееся кольцо колбасы и деловито обнюхал. Потом откусил кусок и на его физиономии расплылась широкая ухмылка. Почему-то, в этот момент, я ощутил сильнейший приступ тошноты. Наташа отступила на шаг назад и помотала головой.

   - Я кушать не хочу! - негромко, но твёрдо, заявила за моей спиной Галя и одобрительное мурлыканье Ольги послужило аккомпанементом этой декларации.

   - Думаю, вам всё-таки нужно поесть, - заметил Витёк, исподлобья наблюдая за нами, - два дня без еды - это явный перебор. Да вы и воду не пьёте.

   - Не очень то и хотелось! - фыркнула Галя и легко подвинув тяжёлое кресло, запрыгнула в него, - и вообще - я, как всякая порядочная кошечка, буду дремать у огня. Меня не трогать!

   В последней фразе отчётливо прозвучали истерические нотки. Оля присела на подлокотник кресла и склонила голову, позволив волосам закрыть пол лица. Лишь один глаз вопросительно взирал на меня.

   - Кому-то из нас стоит попробовать хотя бы кусочек, - очень тихо сказал попятившийся Илья, - ведь реально - какая-то хрень происходит: все должны жрать. Закон сохранения энергии никто не отменял: мы тратим силы - значит должны их пополнять.

   - И естественно, этим дегустатором должен быть я, - боюсь, раздражение вырвалось наружу, - огромное спасибо, за доверие!

   - Когда дегустировал другое, не так возмущался? - ещё тише спросил Илюха, - назвался груздём - полезай в кузов, даже если назвался не сам.

   Нет, эта идея мне совершенно не понравилась!

   На деревянных ногах я подошёл к столу и ненавидяще уставился на пищевое изобилие. Всё - воняло! Омерзительно! Хотелось закрыть нос и убежать прочь. Обернувшись, я заметил Галин носик, показавшийся над высокой спинкой кресла. Дремлет, значит. Засранка! Как всем интересно!

   - Приятного аппетита, - пожелал Витя, внимательно наблюдающий за мной. Паша, продолжающий кусать колбасу, подмигнул.

   Это походило на прыжок с вышки в холодную воду. Я взял в одну руку, какой-то овощ, напоминающий огурец, а в другую - тонкий ломоть вяленого мяса и отправил всю эту дрянь в рот. Пришлось чуть ли не пропихивать пищу внутрь, и Паша подсунул один из кувшинов. Сделав глоток, я понял - больше не могу. Отшвырнув недоеденные куски я шатаясь, подошёл к ближайшему креслу и едва не упал на его деревянную поверхность. Внутри начали работу лесопилы-трудоголики, оживлённо перестраивающие моё нутро, а в голове бешено порхали вертолёты-мутанты.

   - Ты - весь зелёный, - деловито сообщил Илья и его голос громом раскатился в моих ушах, - похоже, обычная пища нам не подходит.

   - Какая ценная информация, - квакнул я, - никто и не предполагал...

   - Да он весь горит! - в голосе Оли слышалась тревога, - идиотский был эксперимент. Витя, ты просто говнюк! Что, решил отомстить?

   - Откуда я мог знать, как оно получится, - голос Вити не был ни виноватым, ни смущённым, - по виду вы - обычные люди. По крайней мере, были раньше.

   Один из вертолётов столкнулся со стенкой моего черепа и в оглушительном грохоте взрыва, меня согнуло пополам в пароксизме тошноты. Возникло ощущение, будто стая бешеных дикобразов неудержимо рвётся наружу, разрывая тело на куски. Слишком поздно я обнаружил таящееся за сумасшедшими зверушками. Коварный мрак стремительно вырвался из-за колючих спин и пожрал вселенную.

   Но кое что всё-таки уцелело.

   Я осторожно двигался в кромешной тьме, пытаясь понять, где нахожусь и куда нужно идти. Вроде бы, вперёд. Там висела странная штуковина, напоминающая дверь, вырубленную в абсолютной пустоте. Дверь оказалась приоткрыта и в щель медленно вливался леденящий холод, обжигающий моё невидимое тело. И ещё. За дверью кто-то притаился. Кто-то, смертельно опасный, для меня и полностью чужеродный всему моему миру. Внезапно неизвестная тварь начала приближаться.

   Нужно было бежать, спасаться от неведомого врага. Однако, нечто внутри, удерживало от бегства, вынуждая шаг за шагом, приближаться к источнику холода и смертельной опасности.

   Дрожа, то ли от мороза, то ли от ужаса, я приблизился и толкнул дверь.

   В тот же миг тот, кто притаился с другой стороны, вырвался наружу и пожрал меня.

   И я проснулся.

   О-ох, то же кресло, где я отключился. Ну и сон! Ощущение смерти в клыках неведомой твари было таким реальным...

   Я осмотрелся: видимо, камин полностью выгорел, а свечи погасили, потому как не было видно ни зги. Даже не задумываясь, я переключился на благоприобретённое ночное зрение и оценил плоский серый мир, притаившийся за пеленой мрака.

   Рядом с моим креслом дремал ещё один подобный уродливый предмет, где свернувшись калачиком, тонко посапывала Оля. Её правая рука протянулась ко мне, словно девушка желала знать, здесь ли я ещё. Погладив тонкие пальчики, я бережно убрал ладонь и поднялся.

   Около потухшего камина теснились ещё три пыточных приспособления, почему-то названных креслами. Там уже не посапывали - там громко храпели две глотки: Витя и Паша. Илья спал абсолютно беззвучно и его тело как-то странно рябило, словно телевизионное изображение с помехами. Скорее всего - шалости моего прибора.

   Я посмотрел по сторонам: Наты и Гальки нигде не наблюдалось. Стало быть, девчонки решили расположиться на кровати. Молодцы. Но места там хватало и на четверых, значит Оля добровольно осталась со мной. Моя ты девочка! Я с нежностью посмотрел на её умиротворённое лицо и обнаружил на нём такую же рябь, как и у Ильи. Какого хрена?

   И только тут до меня дошло, почему я проснулся. Меня разбудил очень тихий щелчок. Однако он так резко выделялся на фоне сопения и храпа, словно прозвучал мощный взрыв. Щёлкнуло ещё раз. И совсем не от входной двери. Похоже, из кладовой. Там, где нашли упокоение предыдущие владельцы нашего дома. Воображение тотчас нарисовало картинку распухших тел, медленно выползающих наружу.

   Ухмыляясь, я двинулся навстречу тихим щелчкам и лишь сейчас осознал, что мерзопакостные ощущения, появившиеся после злосчастного ужина, полностью исчезли. Осталась лишь неприятная слабость и чувство дикого опустошения, словно я обратился в запаянную колбу с абсолютным вакуумом внутри. Неприятно, конечно, но не смертельно.

   Короткий коридорчик вывел меня в помещение с голыми стенами и уродливыми массивными крюками, торчащими из них. Это - всё. Ничего удивительного. Похоже, после смерти хозяев, из дома вымели всё, мало-мальски ценное, оставив только никому не нужную коллекцию безумных шляпок

   В земляном полу отчётливо выделялась квадратная крышка, грубо сбитая из толстых, почти необработанных досок. Сейчас она мелко подрагивала и вообще, делала попытки приподняться. Гадая, нет ли в этом мире мистических сил, способных оживлять мертвецов, я осторожно отступил к стене, наблюдая за судорогами люка.

   Послышался ещё один щелчок, чуть громче предыдущих, потом тихий треск и вдруг деревянный квадрат почти беззвучно откинулся назад, открывая бездонную черноту отверстия. Мрак шевельнулся и наружу выбрался цепкий паучок тонкой ладони. Потом - ещё один и наконец показалась взъерошенная голова. Незнакомец тихо фыркнул и вдруг, одним прыжком, оказался внутри.

   Я узнал пришельца сразу же, как только увидел его лохматую голову и теперь, с интересом, наблюдал за дальнейшими действиями Шпеньки. Мелкий жулик беззвучно покачнулся и в его пальцах показался длинный блестящий стержень. Парень сделал шаг вперёд и тогда я негромко спросил:

   - Может не станем мешать спокойному сну?

   Он подпрыгнул на месте, а после, демонстрируя хорошую реакцию, повернулся в мою сторону, выбросив перед собой тонкий нож. И тут его застопорило. Я слишком поздно сообразил, как может отреагировать человек, увидев два светящихся глаза во тьме. Парень всхлипнул и отпрянул назад, угодив ногой в открытый люк. В самый последний момент я успел поймать пришельца, схватив за обнажённое запястье.

   Утро застало меня, сидящим на пороге дома и угрюмо наблюдающим за тускло сереющими облаками и звёздами, растворяющимися в светлеющем небе. За последние несколько часов мимо нашего дома прошли всего трое. Все похожи на оборванные привидения, которые давно потеряли надежду попасть в рай или хотя бы ад.

   Кстати, по поводу ада. У меня возникло ощущение крайней близости к этому негостеприимному месту. Все мы оказались так близко к преисподней. И я - ближе всех. Но, чёрт побери, кроме дикой депрессии, я испытывал диаметрально противоположные ощущения. И это разрывало меня на куски.

   Об этом нужно было с кем-нибудь поговорить. Срочно.

   Однако, когда на пороге появилась Оля, я понял: с ней я это обсуждать не стану. По крайней мере - сейчас.

   Девушка медленно опустилась рядом и положила голову на моё плечо. Наши волосы перемешались так, словно росли на одной голове. Никакой разницы в цвете. Точно так же и бледная гладкая кожа Ольги ничем не отличалась от моей. Всё это было частью секрета, известного лишь мне. Очень страшного секрета. Я боялся рассказать его, даже думать о нём боялся и не представлял, как жить дальше.

   Мы перестали быть людьми.

   Возможно и существовал какой-то шанс повернуть всё вспять, но для этого требовалось снять медальон с изображением льва. А я так и не смог этого сделать, хоть и пытался. Тут не было никого, перед кем я мог бы кривить душой - всеми остатками своей человеческой сущности я желал вернуть всё обратно.

   И проиграл.

   Витя вновь оказался прав, но не думаю, что это его обрадует.

   - С добрым утром, - негромко сказала Оля и потёрлась щекой о плечо, - сон мне снился, такой странный.

   - Расскажи, - попросил я, не решаясь взглянуть в её глаза.

   - Мне снилось, будто я иду по яркому лугу и собираю цветы. А навстречу кто-то идёт, но солнце бьёт в глаза, и я никак не могу понять - кто. Я прижимаю букет к груди, а он внезапно становится таким холодным, словно я держу ком снега. И вдруг я вижу саму себя, с букетом цветов в руках. Только это - не настоящая я, а как бы фотография, освещённая ярким светом. И она всё выцветает, выцветает. И больше не остаётся ничего: только я, лёд и крохотная тёмная комнатушка с маленьким окошком. Из него видно солнце, синее небо и цветочный луг. Я делаю шаг и просыпаюсь. Странно, да?

   - Угу, - кивнул я и погладил её по голове, - вообще, столько странного происходит.

   - Ты даже не представляешь, - девушка как-то странно хихикнула и взяв мою ладонь, провела ею по ткани своей одежды, - что чувствуешь?

   Я оказался сбит с толку. Она думает я смогу угадать, какая это материя? Так это - дохлый номер! И своя то одежда всё утро вызывала ощущение смирительной рубашки, а тут ещё и Оля со своими непонятными загадками.

   - Гладкое, - промычал я, - ну, не знаю...

   - Похоже на настоящую ткань?

   - Э-э? - вероятно у меня было очень глупое выражение лица, потому как девушка расхохоталась и поднявшись, потянула за руку.

   - Пойдём. Покажу тебе одну забавную штуковину.

   Я и сопротивляться не стал. Просто закрыл дверь и поставил на место засов, блокирующий замок. Очевидно, кто-то из ребят нашёл эту полезную вещь, пока я валялся без сознания.

   Через крохотные окошки вливался микроскопический квант света, но его оказалось вполне достаточно, и я смог различить белое пятно, плывущее впереди. Оля направлялась...У-ух! Нет. У меня камень свалился с души, когда я понял, куда она идёт. На кухню. Там я, кстати, ещё не был.

   Храп Вити и Паши стал ещё громче, причём кто-то из двоих начал причмокивать и тихо бормотать. Краем глаза я заметил жёлтую искру, вспыхнувшую и тут же погасшую в кресле Ильи. Подсматривает, засранец?

   Кухня оказалась куда больше, чем кладовая или спальня. Тому было логическое объяснение в виде исполинской печи, занимавшей почти половину помещения. Наверное, предыдущий хозяин был совсем не дурак на пожрать. Кроме того, здесь имелся разделочный стол, покрытый бурыми пятнами и стеллаж с кухонными принадлежностями, больше напоминающими изощрённые орудия пыток.

   Чуть дальше, у заложенного камнями дверного проёма, лежала поленница дров для печи, а около стены...Ну, даже не знаю.

   - Похоже, здесь ночевала прислуга, - пояснила Оля и протиснулась между двумя кусками плотной ткани, - заходи.

   Внутри оказалось абсолютно темно, и я сразу же включил ночное зрение, обнаружив полностью обнажённую Ольгу, замершую между двух низких топчанов. Чёрт! Когда она успела? Девушка, лукаво ухмыляясь, подошла ближе, и я ощутил свежий аромат душистых яблок. Это возбуждало. Очень. А во мне ещё и продолжало бурлить ночное...

   Не в силах сдерживаться, я сделал шаг вперёд и ощутил болезненный укол между ключиц. Выпущенный коготь медленно пополз вниз.

   - Какой ты горячий! - ухмыльнулась девушка, - ну, в этом никто и не сомневался. Но, пока я собираюсь показать нечто иное.

   Её рука резко опустилась вниз, и моя одежда оказалась рассечена, точно угодила под острую бритву. Прежде, чем я успел опомниться, Оля ещё несколько раз провела когтем, оставив меня полностью обнажённым. Таким же, как она. Удивительно, но я ощутил странное облегчение, словно змея, избавившаяся от старой шкуры. Тем не менее...

   - А дальше? - поинтересовался я, сдерживая смех, - разденься - выйди на улицу голым?

   - Дурень! Смотри.

   По её телу прошла рябь, вроде той, которую я видел ночью и вдруг, во мгновение ока, Оля оказалась полностью одета. Правда, теперь на ней было очень короткое облегающее платье, подчёркивающее очертания совершенного тела. Я помотал головой, отгоняя наваждение, а когда снова посмотрел на девушку, платье сменилось мини юбкой и топиком.

   - Но как?!

   Оля громко рассмеялась.

   - Представь себя полностью одетым, - сказала она, сквозь смех, - во что хочешь. Ну давай же, пробуй. Или ты хочешь остаться в этом? Боюсь, костюм Адама давным-давно не актуален.

   Я решил было закрыть глаза, получше представляя обновление гардероба, но не успел. Ольга вновь расхохоталась, а я почувствовал прикосновение ткани к коже. Ощущение оказалось настолько полным, что я не выдержал и пощупал. Хм, материя, как материя. Во, блин!

   - Ты точно уверен, что костюм-тройка и рубашка с галстуком - то самое? - поинтересовалась Оля, - но мне нравится, как ты выглядишь.

   Я немного подумал, и девушка отступила на шаг назад, оценивая. Потом, подняла вверх большой палец. Теперь на мне были чёрные узкие джинсы и приталенная белая рубашка, открывающая грудь. Видел в каком-то журнале. Даже и не думал употребить до сегодняшнего дня.

   - Странно, - сказала Оля, внезапно посерьёзнев, - слишком всё легко и быстро получается. Как по взмаху волшебной палочки: раз - идеальная внешность; раз - ночное зрение; раз - оружие, которое всегда с тобой. А теперь ещё и мобильный гардероб с неограниченными запасами. Спасибо тебе, медальончик!

   Она подняла своё украшение к губам и поцеловала его.

   А меня словно застопорило. Спасибо тебе, медальончик!

   Сегодня ночью, я час стоял на коленях посреди безмолвной тьмы и лил слёзы, умоляя кого угодно дать мне силы снять это проклятущее украшение. Никто не откликнулся, никто не помог. Руки не могли сделать простейшую вещь и снять цепочку с шеи. Проще, казалось, отрезать саму голову. Потребовался целый час, прежде чем я понял, что проиграл.

   Мы все проиграли.

   Материя раздвинулась и в щель сунулась мордочка Гали. Физиономия у девушки оказалась заспанной и забавной, точно у котёнка. В жёлтых глазах чернел вертикальный зрачок, а белые пряди норовили лечь на бледное лицо. Почти полная копия Оли с некоторыми индивидуальными отличиями, позволяющими опознать прежнюю Галину.

   - А я думала, вы тут трахаетесь, - задумчиво пробормотала она и оценила нашу одежду. На гладком лице не мелькнуло и тени удивления, - неплохо, неплохо, но видели бы вы, какие чудеса творит Натаха. Версаче в гробу ворочается, Дольче с Габаной поминает.

   - Видишь, - наставительно заявила Оля, - нам, хрупким и разумным созданиям, дано проникать в тонкую материю вещей. А вам, грубым мужланам, всё нужно разжёвывать и показывать.

   - Показывать - это хорошо, - заметил я и протянув руку, подтянул Галю ближе, - а слабо, вам двоим, мне показать...

   Ну, мне и показали. Где раки зимуют. Девушки, дикими кошками, набросились на меня и сорвав занавеску, мы покатились по полу. Сначала я попытался сопротивляться, но очень быстро понял - это бесполезно. Урчало, рычало, шипело, щипало, колотило и покусывало. Казалось, их не двое, а целый десяток.

   - Сдаюсь! - крикнул я, - больше не буду! Только меньше.

   - Что это вы тут творите? - осведомился сонный голос Витька, - ну ни фига себе бардак! Чё это за кокон?

   Коконом был я, обёрнутый в остатки исполосованной занавеси. На мне сидели, словно я был бревном и весело насвистывали бодрый мотивчик.

   - Это -я, - смиренно пробубнил я, - а мы тут плюшками балуемся.

   Витёк молчал и его молчание как-то нехорошо затягивалось. Я осторожно проковырял когтём дырочку в ветхой ткани и выглянул наружу: товарищ стоял у входа в кухню и рассматривал девушек, оседлавших меня. В его изумлённой физиономии сна не было ни в едином глазу - только недоумение.

   - Вить, ты чего? - осведомилась Оля и в её голосе прозвучало искреннее участие, - ты словно привидение увидел.

   - Два привидения, - уточнила Галя и заёрзала, устраиваясь поудобнее. По комнате вовсю плыли цветочно-ягодные ароматы, источником которых были мои наездницы.

   - Привидения? Ну, типа того, - Витя покачал головой, - вам бы на себя в зеркало посмотреть. И где вы эту одежду нашли? На средневековые прикиды она не слишком похожа, а чемоданов со сменкой я при вас не замечал. Вот блин! Как ты это сделала? Опять эти ваши фокусы?

   - Галя! - укоризненный голос Оли, - зачем?

   - А пусть знает!

   Кажется, пора вмешаться: Витька и так на взводе, а эти чертовки ещё выделываются.

   - А ну, вставайте, - скомандовал я, - выпускайте меня отсюда.

   Они даже не пошевелились. Вот засранки! И это начинало бесить. С трудом удерживая пробуждающуюся ярость, я рявкнул:

   - ВСТАЛИ! - голос прозвучал как-то необычно, глухо, точно я изо всех сил кричал в подушку.

   Тем не менее груз исчез, и я торопливо срезал с себя осточертевшие лоскуты, после чего поднялся на ноги. Дела обстояли несколько хуже, чем я думал. Глаза у Вити и вовсе залезли на лоб, а девушки, мелко дрожа, прижимались к стене и смотрели на меня с откровенным испугом. Вот хрень. Я что-то пропустил?

   - З-зачем? - выдавила Галя и в уголках её глаз блеснули слёзки.

   - Как ты это сделал? - звенящим голосом спросила Оля и провела пальцами по лицу, будто снимала невидимую паутину, - это было так...

   - О чём вы? - похоже от девчонок мало толку. Я повернулся к Вите и наткнулся на его откровенно враждебный взгляд, - и ты тоже? Какого хрена ты вылупился? Хочешь ещё покормить, вчерашнего мало?

   - Да нет, вполне достаточно, - он криво ухмыльнулся, - цирк был ещё тот. Прям, как сейчас: "Встали!" и их словно молнией шандарахнуло.

   - Скорее, как иголками изнутри накололи, - уточнила Галя, - очень больно. Зачем ты так, с нами?

   - Я не хотел - мне стало неловко, - даже не знал про такую штуку. Простите, пожалуйста. Больше не буду, чес слово!

   - А я в этом очень сомневаюсь, - Витя неприятно хихикнул и уже повернувшись, добавил, - интересно, в вас человеческое то хоть осталось?

   Я пожал плечами и вернулся к девочкам. Похоже, обе успели очухаться. Оля укоризненно погрозила мне пальчиком, а Галька, сжав маленький кулачок, энергично взмахивала им и повторяла с разной интонацией:

   - Лечь, лечь, лечь. Да лечь же, чёрт побери! Как это у тебя получилось?

   - Не знаю, - я развёл руками, - просто очень разозлился и мне захотелось, чтобы вы обязательно выполнили мой приказ. Вот и всё. А там всё само вышло.

   - Думаю, у нас не получится, - задумчиво сказала Оля и погладила свой медальон, - у наших украшений, кажется, имеется неприятный сексистский шовинистический пунктик.

   - Всё правильно, - похоже напряжение спало, - вы обе уже на кухне, поэтому, марш - варить борщ!

   - Ишь, чего удумал, - пробормотала Галя, но покосилась на меня с явной опаской, - борщи ему вари. Я - натура вольная, испытываю тягу к свободным развлечениям: сексу, танцам и, и охоте, скажем.

   Как-то странно у неё получилось с последним развлечением, словно слово "охота" вырвалось против собственной воли. Забавная оговорка. Оля тоже заметила, но промолчала.

   - Пошли отсюда, - спокойно сказала она и взяла меня под руку, - займёмся сексом, танцами и охотой, скажем.

   - Всем сразу, - согласился я и поцеловал её в ушко, - на кого охотиться будем?

   Собственный вопрос вызвал неприятный холодок в груди: уж я то знал, на кого нам нужно охотиться. Но это, почему-то, уже не казалось таким ужасным, как раньше.

   В гостиной не оказалось никого, кроме Ильи, который задумчиво загребал пепел в камине замысловатой кочергой, напоминающей клюшку для гольфа, изготовленную сюрреалистом. Похоже парень был глубоко погружён в своё увлекательное занятие, поэтому наше появление заметил далеко не сразу.

   - С добрым утром, - сказал я, - бог в помощь.

   - Гадаешь по золе? - осведомилась Галя и забралась в кресло, поджав ноги, - новый метод предсказания, будущего: все мы обратимся в прах.

   - Ух ты! - восхитилась Оля, - чёрный юмор в исполнении Гали - только у нас! Единственное представление! У тебя озарение? Или приснилось чего?

   - Угу, - подтвердила та и прижала колени к подбородку, - фигня какая-то, про то, как я превращаюсь в айсберг. Причём так реально, хоть иди и Титаник топи.

   - Где остальные? - поинтересовался я, - ты там язык не проглотил?

   - Да нет, - вяло отмахнулся товарищ и раздражённо отбросил кочергу, угодив в кучку пепла, - слабость такая, будто и не отдыхал совсем. Витя в поисках местного МЭ и ЖО, а Паша пошёл в спальню, общаться с Натой. У них - кризис отношений и в этом нет ничего удивительного.

   - Да уж, - Ольга покачала головой и медленно опустилась в кресло, по соседству с тем, где сворачивалась клубком Галина, - все эти вещи... Чем дальше - тем больше.

   - А может, всё к лучшему, - проворковала Галя, не меняя позы, - Натка, она сейчас такая прикольная, прям как я, - Илья покосился в её сторону, приподняв одну бровь, но возражать не стал, - а Паша, ну, он остался такой, как раньше. Как все обычные люди.

   - А мы, стало быть - необычные, - констатировал Илья.

   Комментариев не последовало, да этого и не требовалось - всё было ясно и без возражений. Вот только слово "люди" звучало явно не к месту. Оля саркастически ухмыльнулась, а Галя, казалось, так и вовсе задремала.

   - Илюха, - неуверенно сказал я, размышляя о кредите доверия, - кое что нужно обсудить. Вдвоём.

   - Мальчики решили уединиться, - почти пропела, не открывая глаз, Галя и тихо хихикнула, - посекретничать.

   - Значит им это нужно, - в голосе Оли мелькнула нотка тревоги. Девушка определённо оказалась проницательнее подруги. Чёрт, да почему я её раньше игнорировал? Это же - настоящий бриллиант, не чета подзабытой Марине.

   - Спальня занята, - хмыкнул Илья, - если вы об этом.

   - Можно и в кладовой, - подыграл я ему, - там есть, где уединиться.

   Так мы и сделали, и товарищ тут же с изумлением уставился на один из стенных крюков, который я использовал в качестве клина, вколотив в щель люка.

   - Так вот, зачем ты ночью вставал, - понимающе кивнул Илья, - испытывал силушку богатырскую? Крюки из стен рвал и в пол вбивал? Креативно, ничего не скажешь. Так ты меня похвастаться привёл?

   Я медленно вытащил взвизгнувшую железяку и бросил на пол, после чего долго отирал измазанные коричневым ладони. Мне очень не хотелось поднимать крышку и показывать скрытое внизу.

   - У нас был гость, - пояснил я, присев на корточки, - наш пронырливый друг. Видимо решил самостоятельно взять то, что мы забыли ему отдать. Я услышал какой-то звук среди ночи и пришёл сюда. Похоже, подвал имеет выход наружу, по которому он и явился к нам.

   - И?

   Ну всё, больше оттягивать не имело никакого смысла. Я потянул крышку и отбросил её в сторону. Потом глубоко вздохнул и посмотрел вниз: чуда не произошло, маленькое тощее тело продолжало лежать там, куда я его бросил, после... В общем, после.

   Илья наклонился и очень долго смотрел в распахнутый люк. На его лице не было ни удивления, ни отвращения. Скорее - грусть. Потом мой товарищ повернулся ко мне.

   - В общем, ты его убил. Ну что же, думаю он вполне мог прикончить всех нас во сне, если бы ты его не остановил. Большое спасибо. Нет, честно, ты - молодец, как бы скверно это не звучало.

   - Стой! - почти простонал я, - ты так ни хрена и не понял! Дело не в том, почему и зачем, а - как.

   - По-моему, я не хочу это слушать, - вздохнул Илья, - но думаю - придётся. Надеюсь, ты не пил его кровь?

   - Почти.

   Как бы я не старался всё забыть, воспоминания ещё оставались слишком свежими.

   Шпенька оступился и попал одной ногой в распахнутый люк. В тот момент, когда маленький вор начал падать, я протянул руку и удержал его, схватив за обнажённое запястье. В ту же секунду произошла странная штука: плоская, серая во мраке, фигурка внезапно превратилась в пышущий пламенем силуэт, пульсирующий, подобно бьющемуся сердцу. И это зрелище показалось мне самым приятным, из того, что я видел последнее время. Это походило... Даже не знаю. На запотевший бокал пива, после жаркого дня; горячий шоколад, в зимнюю стужу; бифштекс, после голодовки.

   Я попытался сбросить наваждение, однако, вместо этого, обнаружил ещё одну удивительную вещь: пальцы на руке, удерживающей Шпеньку, словно обратились пятью тонкими трубочками, опущенными в бокал с желанным напитком. Оставалось лишь начать пить.

   - А-а, - всхлипнул Шпенька и легко дёрнулся.

   Именно это и послужило катализатором. Я словно впал в транс: живительная энергия неудержимым потоком хлынула в меня через пальцы и большего удовольствия я не испытывал никогда в жизни. Возможно именно так выглядит оргазм, продолжающийся тысячелетия. Огонь бушевал во мне, вокруг меня, и я сам превратился в безумное пламя во вселенной, где не было ничего, кроме сладкого сияющего вихря.

   А потом, Шпенька погас и перестал дышать, обратившись тем самым, серым плоским силуэтом во тьме. Я разжал пальцы и тщедушное тело почти беззвучно кануло во мрак подвала. И только услышав глухой звук падения я понял, что произошло. Что я сотворил.

   Я убил человека. Непонятно как, но я досуха выпил всю его жизненную энергию. И мне это понравилось. Мало того - исчезла слабость, терзавшая последние сутки, а ледяная бездна внутри оказалась заполнена.

   И тут до меня, наконец, дошло: это и была та самая пища, которую мы должны были потреблять.

   - Нет, - прошептал я и в ужасе рухнул на колени, - Нет! Только не это...

   Невольное предсказание Вити сбылось: я, действительно, превратился в вампира. И пусть пил не кровь, а жизненную силу, суть от этого не менялась и выпитый человек, в любом случае, умирал. И всё это сотворил чёртов медальон, висящий на моей шее. Сейчас я его сниму и навсегда распрощаюсь с этим кошмаром! Сейчас...

   Мои руки даже не шелохнулись.

   Да какого хрена! Это же так просто: взяться за цепочку и сдёрнуть её к такой-то матери! Вот, сейчас...

   Ничего, никакой реакции. С ужасающей отчётливостью я понял - ничто не в силах заставить меня снять проклятое украшение. Какая там рука или нога, оно было дороже головы.

   И вот именно тогда я разрыдался.

   Я оплакивал несчастного Шпеньку, себя и всех нас, превратившихся в чудовищ.

   Передать всё это словами я, конечно же, не смог, но сами события описал весьма подробно. Товарищ, выслушав рассказ, очень долго молчал, продолжая рассматривать неподвижное тело на земляном полу. Потом открыл рот, но смог выдавить лишь протяжное сипение. Помотал головой и предпринял вторую попытку. На этот раз ему удалось.

   - И что теперь? - спросил он, по-прежнему не пытаясь встретиться взглядом со мной. Его пальцы крепко сжимали медальон, но было неясно: собирается он сорвать украшение, или намеревается защитить его.

   - Нужно как-то сказать девочкам, - неуверенно сказал я и закрыл крышку люка.

   И тут Илью натурально прорвало: сначала он едва слышно хихикал, а потом заржал, словно обезумевшая лошадь. Хохоча, как сумасшедший, он попятился и наткнувшись на стену, медленно опустился, закрыв лицо ладонями. Было непонятно, продолжает он смеяться или смех сменился рыданиями.

   - Сказать девочкам? - парень поднял голову, и я увидел слёзы в его глазах, - как? Эй, девчонки, у меня, для вас, имеется одна весьма забавная новость: теперь все мы будем питаться людьми. Наташа, можешь употребить Пашу, по старой памяти, ну а вам, двоим, достанется Витя, поделитесь. Так? Или, вот: пойдите - наловите кого-нибудь, на улице. Да вон того мальчугана, например. Лучше?

   Он был и прав, и не прав, одновременно. Звучало и выглядело всё это, действительно, ужасно, если бы не одно, но.

   - Илья, - сумрачно поинтересовался я, - как ты себя чувствуешь?

   Он молчал и не мигая, смотрел мне в глаза.

   - Думаю - хреново. Твоя усталость, ледяные кристаллы внутри и ещё ощущение растущей пустоты внутри. Правда? Молчишь...А знаешь, что я думаю? Будет ещё хуже. Это - голод.

   - Ты меня совсем за дурака держишь? Я это ещё вчера понял, - Илья медленно поднялся и вдруг яростно пнул стену, отчего дерево затрещало и пустило сеть трещин, - когда тебя начало колбасить, от еды, я ещё надеялся на некую индивидуальную реакцию организма. Ну мало ли, аллергия, невпитываемость какая-нибудь. Надеялся, пока сам не попытался впихнуть в себя хотя бы кусочек. Нет, так фигово мне не было, но ощущения - бр-р! Нетрудно оказалось сложить два и два и сообразить: обычная еда для нас неприемлема.

   - Ну и какие появились идеи, аналитик? - вообще-то я даже завидовал чёткости его рассуждений. У меня лучше получалось изучать происходящее на собственных ошибках.

   - Воздух и солнечные лучи никого не насытили, стало быть, питаться, подобно растениям, нам было не суждено, тем более воду тоже никто не пил. Тепло - опять нет. Даже столь безумный вариант, как кровь, не проканал: среди припасов нашлась палка кровянки и она выглядела столь же мерзко, как и все остальные продукты. У меня имелся ещё один вариант, и он казался весьма разумным...

   Илья замолчал, покачивая головой.

   - Ну и? - мне стало интересно, - может твой вариант и будет подходящей альтернативой этому кошмару.

   - Ни хрена это не альтернатива! Электричество, где ты его здесь раздобудешь, в сраном то средневековье? А выглядело так логично, даже сдохшие телефоны объясняло.

   - Понятно. Ну а ты, так и будешь медленно сдыхать от голода?

   - Буду, - набычился Илья, - а ты, значит, предлагаешь спокойненько убивать людей, для собственного пропитания и выживания? Мало ужастиков смотрел, про таких вот ушлёпков?

   Ага, а мне значит ничего такого и в голову не приходило? Я стало быть согласился без сопротивления? Однако, почему-то, именно сейчас, возможность выживания, питаясь энергией людей, перестала казаться чем-то невероятно ужасным. Люди, они такие...Неприятные. От них дурно пахнет, да и выглядят они совсем неэстетично.

   - Хорошо, - нервно бросил я, - сам, значит, готов сдохнуть, во имя человеколюбия, - я не удержался от короткого смешка, - а ты готов смотреть, как будут умирать девочки? Представь, как они будут лежать и корчиться от боли.

   - Пошёл ты.

   - Пошёл ты! Когда раньше жрал свинину и курятину, тебя не слишком заботило, что это - живые существа и они тоже хотели жить и радоваться солнышку?

   - Но это - люди!

   - А это - мы!

   Он так отшатнулся, словно получил мощный удар в лицо. Внезапно Илья, оскалившись, бросился ко мне и вцепившись в рубашку (странно, её ведь вроде бы на самом деле и не существовало!) ударил меня спиной о стену. Потом ещё и ещё. В глазах товарища бушевала настоящая буря - они пылали яростным жёлтым светом, в котором практически терялся поперечный кошачий зрачок. Я не пытался его остановить, тем более, мне и больно то почти не было.

   - Я - человек! - шипел Илья, уперев меня в стену, - понимаешь? Такой же человек, как и все остальные! Чёрт побери, перестань ухмыляться!

   - Это похоже на аутотренинг, - я осторожно освободился от его хватки, - Илья, ты видишь в темноте, у тебя есть когти, и ты неспособен есть пищу обычных людей. Кто ты?

   - Иди в жопу!

   - Едва ли это можно принять за ответ.

   - Другого не дождёшься. Делайте, что хотите, препятствовать не стану, но сам, лучше сдохну. Понятно?

   - Да уж. Спасибо и на этом.

   Теперь, когда бешенство оставило парня, стало ясно, насколько мало сил осталось в его теле. Илья опять прижался к стене и охватил плечи ладонями, пытаясь сдержать мелкую дрожь. Получалось не очень хорошо.

   - Я пока тут побуду, - глухо буркнул он, - не беспокойся, умирать в ближайшее время не собираюсь, - видя мои колебания, он прикрикнул, - да вали уже! Хочешь ещё мне нервы потрепать?

   В гостиной царила абсолютная тишина. Витьки, по-прежнему не было, а Галя с Олей, кажется дремали в креслах. Потоптавшись в нерешительности, я решил не будить девушек, а обратиться к Наташе, как к самой рациональной. Но, вообще-то, я отлично понимал, что просто пытаюсь оттянуть нелёгкий момент объяснения. Особенно, после фиаско с Ильёй.

   Поэтому я очень тихо прокрался мимо двух посапывающих кресел в сторону спальной комнаты. Хм, а здесь, похоже, я буду очень незваным гостем: Ната и Паша продолжали выяснять отношения и делали это весьма эмоционально. Особенно - Паша.

   - Да мне посрать! - едва не орал он, - можешь пойти и рассказать это кому угодно! Я ещё раз повторяю, что не вижу никаких особых изменений. Такое ощущение, будто у тебя появился другой, и ты боишься, признаться.

   - Хватит нести всякую чушь, - в голосе Наты звучала холодная ярость, - у каждого в жизни есть переходный период. У меня сейчас именно такой, если ты не соблаговолил заметить. Я даже не прошу о понимании - это же, чёрт возьми, такая роскошь, но ты мог бы, хоть немного, подождать.

   - И что?

   - И всё, - теперь голос Наташи выдавал смертельную усталость, - Па, ну действительно, я себя неважно чувствую. Всю ночь снились кошмары, а сейчас и вовсе, как льдинок наелась. А тут ещё и ты, со своими претензиями.

   Я стоял за дверью и не знал, как поступить. Попробовать вмешаться? Но это, вроде бы, их личное дело. А с другой стороны, Наташка - одна из нас, а Паша... А Паша - нет. Тем временем разговор продолжился.

   - Знаешь, - с каким-то надрывом вдруг выдохнул Павел, - Витя сказал, будто вы - уже не люди. Говорит, в вас вселилась какая-то штуковина, превратившая в других существ.

   - А у самого, голова на плечах есть? Веришь в эту глупость?

   - Я не знаю! Тогда, ночью, когда ты прикоснулась ко мне, стало так больно, будто кожу жгли огнём. А ещё начало казаться, типа жизнь выходит наружу тонкими струйками. Так страшно... Это ведь не из-за тебя? Не потому, что ты стала такой?

   Я остолбенел, открыв рот. Вот это да! Похоже Ната едва не проделала со своим парнем тот же фокус, который вышел у меня со Шпенькой. Весело, ничего не скажешь.

   - Нет, дурачок, конечно же, нет. Ну, иди сюда, дай твоя девочка немного утешит своего мальчугана.

   За дверью зашелестело и до меня донёсся звук поцелуя. Нет, сейчас явно неподходящее время, для обсуждения проблемы нашего питания. Немного позже.

   Я повернулся и тихо ступая по скрипящему полу, вернулся в кладовую. Илья продолжал сидеть около стенки и медленно потирал ладонями плечи, глядя на закрытый люк. Услышав мои шаги, он поднял голову.

   - Мысль одна появилась, - смущённо пояснил я, в ответ на его вопросительный взгляд.

   - Угу, - понимающе кивнул он, - то есть ты, так никому ничего и не рассказал.

   - Ну, Галя с Олей спят, а Натка с Пашей немного повздорили, а теперь мирятся. Похоже, им не до того.

   - Кстати, - на физиономии Илюхи появилась кривая ухмылка, - если не секрет, то как монстр - монстру. Ты тогда, ночью, кроме Ольги и Наташку зацепил?

   - Как монстр - монстру? - я немного смущённо пожал плечами, - и Гальку, тоже. Только ты ничего не подумай, они первые начали. Я и сам такого не ожидал!

   Илья хмыкнул, однако тотчас о чём-то задумался и посерьёзнел.

   - Знаешь, - вдруг сказал он, - мне кажется, всё это - звенья одной цепи. Девчонки, как будто проходили некий обряд инициации, избавляясь не только от своей прежней внешности, но и от старых привычек и привязанностей. Возможно, это было совсем не специально, скорее - на уровне подсознания.

   - А почему, со мной, а не с тобой? Нет, мне всё нравится, просто интересно.

   - У тебя пиписька больше, - саркастично бросил Илья, - видишь ли, тут размер, действительно, имеет значение. Не обращал внимание на то, что твой кулончик побольше остальных? Скорее всего, это - важно. Возможно, даёт ещё какие-нибудь привилегии, кроме права первой ночи.

   - Даёт, - медленно произнёс я, вспоминая утро, - слушай...

   Я рассказал Илье, как гаркнул на девчонок, и он тотчас пришёл в восторг, непонятный для меня.

   - Дурень ты, - пояснил он, - в общем, всё это подтверждает мои мысли. Наборчик то был не так прост, как можно подумать. Он формирует группу, с определённым составом и иерархией. Три самки и два самца, один из которых получает рычаги, для управления остальными.

   - Очень интересно, - заметил я, - и какая нам польза от всего этого?

   - А никакая! Просто я теперь знаю куда попал. В группу хищников, копирующую типичный львиный прайд. Причём занял почётное место подчинённого бета-самца. Офигенно! Всю жизнь мечтал о такой карьере.

   - Ну и сколько ты будешь ныть? Наверное, могло быть и хуже.

   - Ха, интересно, что должно произойти для ухудшения?

   Мы просверлили друг во друге несколько глубоких отверстий, после чего мой глазной бур несколько затупился.

   - Ладно, - махнул я рукой, - всё очень плохо. Всё - пропало. Я, собственно, чего хотел? Прогуляться по Шпенькиному маршруту и посмотреть, куда он выводит. Не желаешь составить мне компанию и совершить утренний променад?

   - Ну, даже не знаю - ведь всё так заманчиво: опуститься в подвал, с трупом, где раньше умерло от чумы целое семейство и прогуляться по тоннелю, ведущему хрен знает куда. Умеешь ты уговаривать. Ты и Маринку так приглашал на прогулки?

   - Кого? - не понял я.

   Илья открыл рот и молча хлопал ресницами, с каким-то суеверным ужасом глядя на меня. Похоже, я сказал какую-то глупость. И тут до меня дошло, ЧТО я собственно сказал. Это было не глупо, это было чудовищно.

   - Э-э, вот чёрт, - я потёр лоб, - ляпнул, не подумавши. Да, да, конечно, Маришка...Столько всего, понимаешь.

   Почти слово в слово объяснение Наты Паше. Интересно, а какая фигня сорвалась с её языка? Ёлки-палки, да я действительно не помнил никакой Марины, минуту назад! Прошлое очень быстро погружалось в серый туман и события прежней жизни всё труднее всплывали из этой непроглядной мути.

   Илья уже не ужасался, он казался просто испуганным.

   - Иди, - сказал он и махнул рукой, - да иди же! Помнишь, я спрашивал, что может быть хуже? Вот она, эта толстая северная лисичка! У нас уже нет прежнего облика, а теперь мы ещё и начинаем терять человеческие воспоминания.

   - Может быть это и не так уж плохо, - тихо пробормотал я и спрыгнул в подвал, не потрудившись воспользоваться лестницей, - было бы за что цепляться в этом человеческом прошлом.

   Я был почти уверен в этом.

   Мёртвые глаза Шпеньки укоризненно наблюдали за мной, поэтому, первым делом, я взял покойника за ногу и поволок к стене. Воняло здесь просто ужасно: запах наверху и на четверть не передавал смрада, царящего в подполе. Впрочем, это оказалось лишь на руку: свежий поток воздуха тотчас указал на расположение секретного лаза.

   Пол оказался земляной, но абсолютно сухой. Около стен, врытые в землю, стояли четыре огромных сундука, распахнутые настежь и абсолютно пустые. Подумав немного, я забросил труп в один из них и захлопнул массивную крышку. Покойся с миром.

   Больше ничего интересного здесь не наблюдалось, поэтому я потянул полуоткрытую дверцу потайного люка и нырнул в низкий, заросший густой паутиной, проход. Какое облегчение! Освежители здесь не работали, но аромат гниющих водорослей куда лучше застарелого мертвецкого духа.

   Приходилось напрягать даже своё новое зрение, настолько плотный мрак стоял вокруг. Мало этого, так ещё и под ноги постоянно попадали толстые корни, напоминающие окаменевших удавов, а извилистый ход, пару раз сделал весьма крутые повороты. В общем, все удовольствия для того, кто рискнул бы сунуться сюда без фонарика, или чем они здесь пользуются. Ну и ещё вездесущая паутина, как же без неё!

   Это же сколько усилий потребовалось копателям, рывшим этот тоннель под Ла-Маншем? И куда может вести ход такой длины? На вопрос - зачем я и не искал ответа.

   Впереди мелькнула светлая звёздочка и я ощутил некоторое облегчение. Всё-таки лучше, когда вокруг светло и близкие стены не напоминают внутренность гроба. Прохладный ветерок окреп и запах водорослей заметно усилился. Стало быть - водоём.

   Через пару минут, я узнал, какой именно. Река или канал, мимо которого мы ехали вчера. Круглое отверстие с остатками деревянной решётки, небрежно выломанной у стен, выводило на крошечную каменную площадку, нависающую над тёмной зловонной водой. Видимо здесь, в своё время, могли швартоваться лодки. Вот, как раз за эти деревянные столбики и верёвку можно привязать.

   Я осторожно выбрался наружу и огляделся: утро уже заканчивалось, но солнце не торопилось выбираться на небо, продолжая нежиться в плотной пелене серых туч. Посему вся немалая грязь окружающего мира на порядок усугублялась пасмурной погодой. Просто-таки радость сердца для депрессивного самоубийцы.

   На противоположной стороне канала сидели три оборванных мальчугана и пытались удить рыбу какими-то корявыми палками. Моё появление их ничуть не удивило, они лишь молча переглянулись и продолжили своё безнадёжное занятие. Чуть выше, по течению, дрейфовала некая конструкция, явно собранная по эскизам Пикассо. На этой фантасмагории восседал седой дедуган, в шляпе Гэндальфа и лениво теребил драную сеть. Похоже, с тем же результатом, что и пацаны, напротив.

   Внезапное ощущение постороннего пристального взгляда заставило меня поднять голову и посмотреть вверх. У замшелой каменной стены стоял неровный деревянный шест с поперечными перекладинами - какой-то аналог лестницы, а на самом верху торчала взъерошенная голова пятнадцати-шестнадцатилетнего парня, который сумрачно смотрел вниз. На меня. Да так, словно я был его злейшим врагом.

   - Привет, - сказал я и сделал попытку улыбнуться.

   Видимо напрасно. Продолжая угрюмо кривить губы на рябом загорелом лице, паренёк выставил перед собой руку, в которой блеснул металл. Откуда то донёсся вопросительный возглас и наблюдатель, мяукнув нечто отрицательное, запустил мне в лицо коротким клинком.

   - Какой-то ты задумчивый, - заметил Илья, когда я начал подниматься наверх, - ничего не случилось? А, ты встретил Дракулу, и он предложил обменяться опытом?

   - Шутник. Ну, кое кто мне встретился, - буркнул я и протянул товарищу два треугольных, остро заточенных куска металла, - бери, бери, мне не жалко.

   - Похоже на хреново сделанные метательные ножи, - констатировал он, после недолгого изучения, - и где ты их нарыл?

   - Подарили, - угрюмо пояснил я, - просили показать тебе один хитрый фокус. Погоди, дай я немного отойду, вот так. Теперь бросай.

   Илья, подбрасывающий на ладони, полученные клинки, остановился и выпучил глаза. Потом поднял руку и медленно покрутил пальцем у виска. Я скорчил страдальческую мину и покивал головой.

   - Да, да, я сошёл с ума. Именно поэтому я прошу тебя запустить в меня этим, колюще-режущим предметом. Дружище, невзирая на то, что у меня совершенно изменилась морда и появились когти, суицидальных наклонностей я не проявляю.

   - Тогда чем вызвана твоя бредовая просьба? Думаешь, твои новые способности позволят уклониться или отбить ножи грудью? Ты забыл принять красную пилюлю.

   - Всё будет намного круче, - тяжело вздохнул я, - давай, бросай.

   - Антибиотиков тут нет, - заметил Илья, - и я не знаю, живёт ли здесь аналог Грегори Хауса. Штопать тебя будет какой-нибудь грязный коновал.

   - Да знаю я всё! - нет, ну сколько можно испытывать моё терпение? - БРОСАЙ!

   А ведь только утром обещал девочкам...Глаза у Ильи остекленели и он, словно в трансе, запустил в меня ножом. Потом - вторым. У-ух! Я конечно сам настоял на этом, но острые куски металла, летящие в физиономию вызывали не менее острое желание пригнуться. А внутри просто леденело. К счастью, результат оказался таким же, как и в прошлый раз.

   - Чёрт! - выдохнул Илья и провёл ладонью по лицу, словно избавляясь от наваждения, - какого?.. Твою мать! С тобой всё в порядке?

   - Нет, мля, - угрюмо буркнул я, - ты меня, только что убил. Иди, посмотри.

   Илюха подошёл и некоторое время непонимающе рассматривал метательные ножи, вонзившиеся в деревянную стену. Бросок оказался настолько мощным, что снаружи остались одни короткие рукоятки.

   - Но я же не промахнулся, - товарищ определённо оказался в замешательстве, - хоть, блин, и не хотел этого делать. Как ты...А, то самое, про которое ты рассказывал? Круто, ничего не скажешь! Через меня, как молния прошла.

   - Нефиг было выделываться, - я вытащил один клинок, потом - второй, - но должен сообщить тебе преприятнейшее известие: похоже мы все стали неуязвимыми. По крайней мере, ножики нас не берут.

   Ножики, ха! И Ножики, тоже.

   Мне эта информация досталась не так легко, как Илье. Честно говоря, сначала я даже не понял, в чём дело: высверк металла и звон под ногами. Я посмотрел вниз и увидел лежащий на камне тёмный треугольник. Сверху донёсся изумлённый возглас, и я опять поднял голову: теперь на физиономии парнишки читалась не только злоба, но и недоумение.

   - Какого хрена? - осведомился я и парень швырнул второй нож.

   Результат оказался тем же самым: клинок громко звякнул, ударившись о камни. Вот только теперь до меня дошло: при таком броске нож просто не мог лететь мимо - он летел сквозь меня. Однако, прежде чем я успел в полной мере переварить эту невероятную мысль, меня охватила дикая ярость: этот мелкий говнюк пытался меня прикончить!

   Высота была не меньше трёх метров, но я преодолел её в один прыжок, разом оказавшись около тощей фигурки в одних латаных штанах, непонятного цвета. Мальчишка тотчас отпрыгнул назад и в его грязной ладони материализовался длинный тонкий нож. Кажется, такие зовутся стилетами. На физиономии засранца испуг медленно стирал удивление и злобу.

   Парень нервно обернулся: около ближайшего домика ещё парочка, подобных ему, напряжённо смотрела в нашу сторону. Как выяснилось мгновением позже, нервный взгляд был всего-навсего отвлекающим манёвром: стоило мне отвести взгляд, и говнюк тут же оказался рядом, всадив стилет мне под ребро.

   Попытался всадить. От удара, нанесённого в пустоту, паренька развернуло вокруг оси, а оружие вылетело из пальцев и запрыгало по земле. Однако, мальчуган оказался проворным, точно обезьяна и мгновенно восстановил равновесие, попытавшись схватить нож. И у него бы получилось, если бы я не успел поставить ногу на лежащий клинок. Простым совпадением оказалось присутствие длинных грязных пальцев злобного парнишки на рукояти. Громкий вопль возвестил о временном перемирии. Между нами, двоими. Потому как парочка наблюдателей определённо имела намерение вмешаться. Пришлось принять некоторые превентивные меры.

   Я наклонился и подняв обронённое оружие, приставил лезвие к горлу пленника. Нет, пока ему ничего не угрожало (хоть очень хотелось сделать нечто членовредительское), но, со стороны, всё выглядело весьма угрожающе.

   - Прикажи своим, проваливать, - тихо шепнул я, - иначе тебе - конец.

   - Как Шпеньке? - процедил, сквозь сжатые зубы, парнишка и пустил в меня луч ненависти, - чёртов упырь!

   Ну, теперь-то хоть понятно, откуда такая сильная любовь. Должно быть это коллега мёртвого засранца, которому тот вчера посылал сигналы, во время нашей совместной прогулки.

   - Пока я никого убивать не собираюсь, - ох, сказал бы мне три дня назад кто-то эдакое пафосное - засмеял бы, - но если твои дружки немедленно не отвалят, придётся передумать. Давай, просто поговорим.

   Паренёк свистнул сквозь щербатые зубы и взмахнул свободной рукой. Однако его друзья продолжали неуверенно топтаться на месте, пряча руки под лохмотьями одежды. Я нажал на стилет и второй свист оказался громче, а жест - гораздо энергичнее. На этот раз возражений не было, даже безмолвных. Оборванцы исчезли в малозаметных переулках, а мы остались один на один. Я поднял ногу и позволил пленнику растереть повреждённую конечность.

   - Прежде всего, - сказал я, наблюдая за каждым движением собеседника. Его быстроту и ловкость я уже успел оценить, - хотелось бы знать имя того, кто так настойчиво пытался меня прикончить.

   - Никак нельзя ламиям имя говорить, - угрюмо буркнул пацан и его лицо перекосилось нервной гримасой, - Шпенька, дурень, язык распустил и что с ним? Спёкся Шпенька!

   М-да, встроенный переводчик выдавал те ещё варианты!

   - Поверь мне, - доверительно сказал я, - твой Шпенька спёкся совсем по другой причине. Сам знаешь, как бывает: не то время, не то место...Проще говоря: нехрен лазить ночью по чужим домам.

   Ну да, кому я это говорю? Это же - местная гопота и на жизнь они зарабатывают именно этим.

   - Он никого не собирался убивать, - парень насупился, - просто тихонечко бы снял рыжьё и отвалил. А я ему, балбесу, говорил: никак нельзя к ламиям поночи шастать! Сегодня с утра пошёл за ним, а он уже холодный. Всё равно, не прощу тебя!

   - Ты разбиваешь моё сердце, - мне было плевать, - но всё-таки, как тебя зовут, неуловимый мститель?

   - Ножиком кличут, - он вытер нос, - потому как я ножики без промаха бросаю. Точнее, всегда бросал...А сегодня, непонятное приключилось.

   - Сильно переживаешь из-за этого? - ох, ну у него и взгляд: пришьёт почище ножика, - ладно, признаю: нехорошо с твоим другом получилось. Честно говоря, случайно всё вышло, не хотел я этого.

   У меня в голове появилась совершенно безумная мысль, отголосок разговора с Ильёй. Передо мной стоял местный житель, в совершенстве знавший все закоулки города и жителей, их населявших.

   - Но я готов загладить свою вину, - он изумлённо вытаращился на меня, - слушай, Ножик, думаю, мы могли бы очень помочь друг другу. У тебя, наверняка, имеются знакомые, которых ты недолюбливаешь; коллеги по ремеслу, мешающие работать; ну, в общем те, от кого бы ты хотел избавиться. Ведь есть?

   Он молча кивнул и прищурился. Кажется, до него начало доходить, к чему я веду. Ушлый паренёк. А у меня, если честно, от собственных мыслей холодело внутри. Очень сильно холодело. Потому как - нечеловеческие это были мысли.

   - Значит вы, упыри, будете жрать моих врагов, - медленно произнёс Ножик и на его губах появилась странная усмешка, - если про ентот фортель дознаются попы, меня запросто вздёрнут. Даже судить не станут. А может я лучше сам им сообщу, про нечисть поганую?

   - И что это тебе даст? В рай, вне очереди? - он гыгыкнул, - а так, и тебе - хорошо и нам.

   - Ладно, упырь, - он стукнул кулаком о колено, - добазарились. Когда начинаем?

   - Чем скорее - тем лучше. Сегодня, - холод внутри усиливался с каждым мгновением, - можешь уговорить кого-нибудь зайти в наш дом? Остальное - не твоего ума дело.

   - Проще простого! Тут, опосля Напасти, по району дохтур шастает, с тремя монашками, вроде как за хворыми следит, гнида толстая! Так эта скотина, уже несколько раз сдавала меня стражникам. Я ему сболтну, дескать больные опять у Водомера объявились, а ты уж не плошай, как обещался, так и сделай.

   Подумать только: я, с каким-то средневековым бандитом, пубертатного возраста, договариваюсь прикончить доктора, помогающего людям. А ведь раньше всегда представлял себя в роли защитника слабых от таких вот... "Каких? - осведомился внутренний голос, - таких, как ты? И что тебе до людей?" Возразить оказалось просто нечего. Поэтому я только кивнул головой и подошёл к щербатому мшистому бордюру, проходящему по краю набережной.

   - Очень скоро сюда возвернутся большие банды, - сказал, за моей спиной, Ножик, - из тех, которые успели отвалить перед Напастью. Самим нам не справиться, но ты обещался помочь.

   - Обещал - значит помогу, - не оборачиваясь, бросил я.

   - Но Шпеньку я тебе никогда не прощу. Он был мне, как брат.

   - Твоё дело, - я пожал плечами и спрыгнул вниз.

   Илья, в очередной раз, давил клинком на мою грудь. Получалось забавно: до определённого момента кожа (чем бы она не являлась) сопротивлялась нажатию, а потом нож словно проваливался, оказываясь сразу за моей спиной. При этом рука Ильи упиралась в грудь.

   - Какие мысли, мыслитель? - поинтересовался я.

   - Больше напоминает какое-то поле, - сообщил исследователь и метнул нож в мою голову, - прикольно. Ну, я к тому, что материя себя так не ведёт. Это, кстати, объясняет и фокус с одеждой: для энергии нет разницы между человеческим телом или его искусственной оболочкой. Способ питания - оттуда же. И ещё, всё-таки электричество было бы очень кстати.

   - А ты не передумал? - жадно поинтересовался я.

   - Нет, - он покачал головой, - и ты не сможешь меня заставить, даже этим своим голосом. Смирись.

   - Так умрёшь же! Не страшно?

   Илья пристально смотрел на меня, и я в очередной раз поразился: как же в нём мало осталось от прежнего человека. Разве некоторые черты лица. Передо мной стоял высокий, атлетически сложенный, беловолосый, желтоглазый...Кто? А хрен его знает. Самое удивительное заключалось в другом - я тоже стал таким же, но никак не мог осознать это в полной мере. А если подумать, то человеческого в нас оставалось гораздо меньше, чем казалось. Даже наши тела состояли из непонятной фигни со странными свойствами. И вот мой друг, похоже, пытался зацепиться за ничтожные остатки человеческого, внутри себя. Удастся ли ему это? Не знаю.

   - Страшно, - очень тихо ответил Илья и провёл ладонью по лицу, - знаешь, как всё это похоже на те кошмары, которые снятся мне последние две ночи? Прежняя жизнь, вот она - рукой подать! Какие-то два дня прошло, а ни хрена не осталось: ни товарищей, ни девушки, ни самого меня. Да и мира родного, тоже нет. А ведь как я мечтал раньше попасть то ли в Средиземье, то ли ещё куда, в другой мир, как обрету сверхспособности...Никогда не думал, что моя мечта сбудется.

   - Радуйся, - сказал я и заработал, в ответ, оплеуху тяжёлым взглядом, - у некоторых мечты вообще никогда не сбываются, а такие - и подавно.

   - Это - не мечты, - Илья тяжело вздохнул, - я уже сказал, это - кошмар. И да, я собираюсь лучше сдохнуть, чем питаться человеческими жизнями. Тема закрыта.

   Я так не думал, но спорить, именно сейчас, не собирался. Подожду более подходящего момента. Думаю, он наступит очень скоро. А вот компания Ильи, действительно, становилась небольшой обузой.

   - Хорошо, - согласился я, - хочешь - помирай, а я всё-таки попытаюсь поговорить с девочками. Поэтому, присутствие кое-кого, может мне слегка помешать. Витьке совсем ни к чему слушать именно эту беседу. Так вот, бери-ка ты наших друзей и веди их на осмотр местных достопримечательностей. Языком ты владеешь, заступиться за них сумеешь - вперёд! Возражения есть?

   - Нет, - ответил Илья с видимым облегчением: похоже товарищ ожидал второго раунда уговоров, - а, забыл тебе сказать; девчонки собрали всё своё золото, носить они его, вроде бы, больше не могут. Можно будет попробовать продать.

   - Погоди с этим, - проворчал я, - тебя то грохнуть не сумеют, а пацанам в момент глотки перережут.

   Честно говоря, мне было глубоко наплевать на их злосчастные глотки, но озвучь я эту мысль и товарищ, в очередной раз, пришёл бы в ужас. А толку? Ледяной спуск, по которому мы неслись в неизвестность, не позволял задержаться, для жалости или озабоченности судьбой посторонних. Даже события минувшей ночи успели порасти ледяным мхом, а собственные переживания начинали казаться смешными и нелепыми.

   Тем временем, обстановка в гостиной начинала напитываться нервической прохладцей. Девушки успели покинуть свою утреннюю дремоту и теперь их поведение разительно отличалось. Оля осталась в кресле и сидела, поджав колени к груди и положив на них подбородок. При этом взгляд девушки остановился на кокой-то, одной ей видимой точке, словно там она пыталась обнаружить ответ, на терзающий её вопрос.

   Галя, напротив, вела себя словно обезумевшая кошка и металась от стены к стене, злобным шипом реагируя на любые попытки общения. И вот парадокс, обе девчонки, словно сговорившись, изобразили на себе крайний минимум одежды, состоящей из короткой юбки и крошечного топика, едва прикрывающего пышное содержимое. Поневоле почувствуешь себя персонажем японского мультфильма, благо и пропорции героинь вполне соответствуют.

   Витёк сидел на пороге дома и медленно пережёвывал кусок колбасы, кольцо которой блестело в его ладони. Физиономию парня покрывала чёрная щетина и это, в совокупности с мятой пыльной одеждой делало его похожим на аборигенов. Мимикрия, почище нашей. Разговаривать он ни с кем не пытался и вообще делал вид, будто в доме, кроме него, никого и нет.

   Паша, наоборот, изо всех сил пытался разговорить Галю, объясниться с ней, но всякий раз натыкался на злобное шипение и выпущенные когти. Выглядел он несколько приличнее Вити, однако бледное лицо и чёрные круги под глазами ещё никого не делали краше. Стоило нам, с Ильёй, войти в гостиную, и Паша радостно заулыбался.

   - Хоть кто-то нормальный, - сказал он, слегка запнувшись на слове: "нормальный". В глаза нам он пытался не смотреть, - а то все остальные как с ума посходили. Наташка, та вообще наорала, ни с того ни с чего и прогнала. Что дальше делать будем?

   Смешной он был, честное слово! Ещё одна крайность, если брать Витю. Но тот то, хоть сразу понял: прежних друзей уже нет и постарался отмежеваться, а этот продолжал делать вид, будто ничего особенного не произошло. Ну, подумаешь, любимая девушка превратилась в какую-то снежную королеву, как и обе её подруги, а друзья стали хрен пойми кем, это - неважно. Главное, сделать вид, будто всё осталось, как раньше.

   - Пойдём, прогуляемся, - вздохнул Илья и похлопал Пашу по плечу. На лице товарища проступало сочувствие, - посмотрим, куда нас черти занесли. Надо же как-то обустраиваться.

   - Вот и я говорю, - тут до Паши дошло, и он оглянулся, - а мы как, не все?..

   - Девочки не в духе, как видишь, - Илья мягко нажал на плечо Павла и тот сделал несколько шагов в сторону двери, - да и незачем им светиться в этом ужасе. Мало ли...Пусть посидят внутри, придут в себя, а мы и втроём погуляем. Витёк, ты ведь идёшь?

   - М? - парень поднял на него глаза и проглотил кусок колбасы, - наверное. Как-то меня мутить начало, от этих четырёх стен.

   Тошнило его определённо не от стен, о чём ясно говорил его злобный взгляд, направленный на меня. Ох и нарывается наш Витя! Моё терпение совсем не безгранично.

   Пытаясь удержать себя в руках, я отвернулся и подошёл к Оле. Девушка с трудом вышла из своего транса и подняла на меня глаза полные муки и безысходности. Казалось, открылись две дорожки, ведущие в бездонную пропасть, полную тьмы.

   - Мне холодно, - прошептала Ольга и протянула мне ладони, - холодно и больно...Пожалуйста, согрей меня.

   Я сел рядом и обнял за плечи, отлично понимая, какое лечение поможет ей снять боль. Вот ещё бы найти способ объяснить. Как сказать своей девушке, что единственный способ выжить - это убить человека? Причём, сделать это должна она сама. У меня просто язык не поворачивался. Но если бы это была не Оля, а...Галя?

   Та, кстати, прекратила своё бессмысленное метание и замерла у стены, пристально рассматривая меня. У неё было такое выражение лица, словно она меня в чём-то подозревала.

   - Подожди, милая, - сказал я Оле и поцеловал её в щёчку, - скоро вернусь.

   Кажется, когда я поднялся, она начала тихо плакать.

   - Так, - нервно облизнулась Галя, стоило мне подойти к ней, - похоже, пришло время для признаний. Всем нам, включая Илью, с утра весьма хреново, а ты - словно огурчик. Рассказывай, какая тут фигня творилась ночью. Мне казалось, я слышу какие-то стуки через стену.

   - Вам нужно питаться, - пояснил я, со вздохом, - тогда станет получше.

   - Как тебе, вчера вечером, ха! - она нервно топнула ногой, - иди в зад!

   - Не так, - я закрыл глаза и досчитал до десяти, прежде чем собрался с духом, - мы, Галечка - вампиры. Наша пища - люди, точнее, их жизненная сила.

   Мгновение мне казалось, будто она начнёт смеяться, а потом понял, насколько оказался прав с объектом признания.

   - Кроме шуток? - на губах девушки появилась странная ухмылка, - так это же - круто!

   Нет, всё замечательно, но я всё-таки оказался несколько удивлён её почти животным восторгом, ведь это так отличалось от полного отрицания Ильи. Неужели мы настолько разные? Ну да ладно, в данном случае это только к лучшему.

   - Ну и когда начнём? - деловито осведомилась Галя и её язычок несколько раз прошёлся по пухлым губам, - если моё фиговое состояние - действительно голод, знай: жрать хочется просто неимоверно. Внутри всё просто окоченело.

   - Потерпи немного, - успокоил я её, - мне потребуется, от тебя, определённая помощь.

   Я объяснил девушке, какая именно.

   - А теперь побудьте немного без меня, Нужно проведать Натаху, а то она как-то совсем затихла.

   Причина выяснилась сразу же, как только я вошёл в спальню. Похоже, Нату скрутило сильнее всех остальных, и она неподвижно сидела на кровати, привалившись спиной к стойке балдахина. По бледной щеке медленно скользила блестящая капля. Девушка попыталась заговорить, но смогла выдавить лишь слабый сип. Я прикоснулся к бессильно лежащей руке и ощутил мертвенный холод.

   - Чёрт! - выдохнул я и погладил ледяную кожу, - сейчас я попытаюсь помочь, спасти тебя. Слушай! - тусклые глаза с трудом сконцентрировались на мне, - сюда придёт человек, врач. Когда твои пальцы коснутся его кожи, представь себе пять соломинок, опущенных в бокал с напитком. Твои пальцы, это и есть - соломинки. Просто пей и всё. Не будешь пить - умрёшь. Поняла?

   Веки сомкнулись. Раз. Другой. Хорошо. Но времени почти не оставалось: Наташа умирала, и Оля стремительно приближалась к смертельной черте. Ножик обещал поторопиться с монашками и доктором. Если маленький мерзавец обманет, клянусь, я сниму с него шкуру! Кроме шуток - так и сделаю. Но сначала - спасти девочек!

   Галя, присевшая рядом с Ольгой, вопросительно посмотрела на меня, и я покачал головой:

   - Совсем хреново. Ждите, я сейчас.

   Казалось, будто в голове тикает беззвучный метроном, отсчитывая последние мгновения. Быстрее. Ещё быстрее.

   Я выскочил наружу и огляделся: чёрные тучи затянули всё небо мрачной пеленой, не оставив ни единого просвета. Холодный ветер гнал клубы серой пыли и какие-то чёрные ошмётки. Сажа? Где-то глухо взвыла собака и тут же смолкла, словно испугавшись собственного воя. Неужели это знак?

   Из-за ограды выкатился оборванный свёрток и заковылял ко мне, опираясь на взлохмаченные рукава. Мальчуган, лет десяти, абсолютно безногий и с пустой глазницей на костлявой физиономии. Калека уставился на меня единственным карим глазом и проскрипел:

   - Ножик повелел скать, чё костоправ ужо рядом. Монетку хош дать?

   - Жить хочешь? - спокойно осведомился я, - катись отсюда, обрубок.

   Слова летели изо рта, словно их произносил кто-то другой. Как я мог так назвать бедного искалеченного ребёнка? Но мне было плевать.

   Безногий глухо хихикнул и необычайно проворно выскользнул наружу, тотчас исчезнув из виду.

   Возникло, усиливаясь с каждой секундой, ощущение нереальности происходящего. Как это могло быть настоящим? Я поднёс ладони к лицу и когти послушно выскользнули из кончиков пальцев. Это - реальность? Вокруг ограды столпились крошечные серые домики чужого города из хрен пойми какого времени. Это - сон!! Просто я всё ещё сплю, но скоро проснусь и пойду на день рождения Марины. На месте имени оказалась холодная пустота. Я не мог вспомнить даже лица. Родители? Смутные силуэты растворяются в тумане и исчезают. Кто-то, внутри меня, осторожно ступал мягкими лапами по островкам воспоминаний в бесконечном болоте забвения, и они послушно погружались в трясину, где уже и останутся. Навсегда.

   Разбудите меня! Немедленно!!! Пока осталось хоть что-то...

   Оставалось. Девушки в доме, за спиной, ждали моей помощи. И если в ближайшие минуты я ничего не сделаю - они умрут. Промелькнула совершенно безумная мысль - пойти и самому наловить прохожих. Кстати, а почему - безумная?

   Где чёртов Ножик?

   Помяни чёрта...

   Из ближайшей подворотни вынырнула странная процессия: впереди бодро семенил мой утренний визави и активно жестикулировал длинными жилистыми руками, указывая на ворота во двор. Чуть отставая, за ним топал, переваливаясь с одной короткой ноги на другую, плотный мужчина с длинными висячими усами на одутловатом жёлтом лице. Одет незнакомец был в мятый красный балахон со множеством карманов, по виду - не пустых, а его голову венчала абсолютно нелепая оранжевая тюбетейка.

   На плече медика, если это только был он, болтался на длинном ремне продолговатый ящик, напоминающий карликовый сундук. Боковую поверхность сундучка украшала жёлтая эмблема: птица, распростёршая крылья. Вообще-то довольно странный герб, для медика, а там - хрен их знает. Может он - ветеринар.

   Следом за сладкой парочкой плелись три молодых женщины в красных рясах (надо же как-то называть подобные балахоны) и оранжевых платках, надвинутых едва ли не по нос. На груди у каждой тускло блестела та же птица, плюс висели массивные восьмиконечные звёзды, напоминающие нож для мясорубки. Стало быть, вот какой он здесь - символ веры. Похоже, местных мучеников крутили на фарш.

   Монашки, с видимым усилием, тащили двухколёсную повозку, полную серых свёртков. Мелкий нерогатый скот. Люди. Меня и самого покоробило от презрения, прозвучавшего в этой мысли.

   Ножик последний раз ткнул пальцем в сторону нашего дома и подмигнув, нырнул в узкий захламлённый проход между соседних домов. Чья-то лохматая голова осторожно высунулась из крошечного окошка и тут же испуганно скрылась обратно. Больше - никого. Замечательно.

   Толстяк, с ящиком, некоторое время рассматривал меня, причём на его обрюзгшем лице читалось определённое сомнение. Потом, всё же решился и медленно заковылял в ворота. Монашки, пыхтя и сопя, затащили телегу во двор и остановились, вытирая обильный пот со лба. Я поймал их любопытные взгляды, направленные на меня. Одна даже была симпатичной...О чём я думаю в такой момент?

   - Вроде бы, по виду, культурный, разумный человек, - проворчал медик, останавливаясь около меня, - должны понимать, насколько опасно занимать жилища жителей, пострадавших от Напасти. О-ох, ну и название, для подобной пандемии.

   - У нас не было выбора, - коротко парировал я.

   - Выбор есть всегда, молодой человек, - он прищурившись разглядывал моё лицо, - какие странные глаза...Будь я подвержен суевериям, как большинство, назвал бы вас демоном, ха-ха! Удивительная аномалия. Ладно, к делу, где больные?

   - В доме.

   - Должен предупредить сразу, дабы отмести беспочвенные надежды: лишь в том случае, когда болезнь находится на ранней стадии, имеется определённый шанс на спасение. Меча, Жера, со мной. Черда, охраняй медикаменты. И я тебя умоляю, не повторяй вчерашнего, или я буду вынужден пожаловаться настоятельнице. Пойдёмте.

   Я, в сопровождении доктора и монашек, бросавших на меня короткие косые взгляды, прошёл внутрь. Надеюсь Галя в точности исполнит все мои указания. Чёрт, да ведь это - совсем не шутки! Если всё получится, мы сможем жить дальше. О судьбе пухлощёкого лекаря и молоденьких монашек лучше не думать. Или - нет, нужно понять: рядом со мной шагает еда. Просто - пища. Главное не вслушиваться в её болтовню, забыть о её желании жить, сосредоточиться на собственном выживании.

   - Именно я предложил способ лечения, основанный, в большей степени, на естественных науках, а не религиозных догматах. В моём понимании, Напасть передаётся мельчайшими насекомыми, невидимыми человеческому глазу.

   При нашем появлении, Галя поднялась из кресла и глаза доктора немедленно поползли на лоб. Ещё бы, после балахонов, скрывающих всё и вся - короткие шорты и топ. Ну и конечно безупречная фигура, и кукольное лицо.

   - Это как, кхм, м, - очень содержательная речь. Монашки переглянулись и их физиономии выразили крайнюю степень неодобрения. Кроме того, одна взяла в руку свой оберег и приложила ко лбу. Защищалась, стало быть, от нечистого.

   - Доктор, - тихо сказал я и несильно подтолкнул его в спину, - нам немного дальше. А ваши помощницы, пока, пусть помогут моим, хм, сёстрам.

   - Да, да, конечно, - толстяк всё ещё не мог прийти в себя, оторвав глаза от соблазнительного абриса, - пойдёмте. Меча, осмотр подмышек и ротовой полости. Будьте осторожны.

   - Постараемся, - в голосе монашки звучал неприкрытый сарказм, - вы уж тоже, падре.

   - Глаза поберегите, - подключилась вторая, - они у вас слабые.

   - Отродья нечистого, - бормотал лекарь, шагая по коридорчику, ведущему в спальню, - не языки, а источник яда! Однако они - единственные, кто может, а главное - хочет, мне помогать. Кстати, а эти, э-э девушки, действительно ваши сёстры? Внешнее сходство определённо указывает на...

   Силы, видимо, окончательно покинули Нату, и она неподвижно лежала на кровати, уставившись на дверь тускнеющими глазами. Нет! Я не позволю тебе умереть!

   - Позвольте, - начал толстяк, но я оборвал его фразу, пнув в сторону кровати.

   Пока он ворочался на полу, издавая глухие стоны, я оказался рядом, срывая красный плащ с жирного тела. Потом взял ледяную ладонь девушки и приложил к сальной пористой коже, моля всех богов о помощи.

   - Давай же, давай! Пей!!!

   - Что вы себе позволяете? Я а-аграух...

   Ладонь Наташи внезапно озарилась багровым пламенем, а между пальцев заскользили синие искорки. Толстяк же умолк и только слегка вздрагивал, уставившись на меня широко распахнутыми глазами.

   - Будь ты подвержен суевериям, - буркнул я, - возможно, остался бы жив. Спасибо и прощай.

   - Нет - едва слышно просипел доктор, - нет, не на-а...

   Внезапно, вторя ему, отозвалась Наташа:

   - Нет, - шептала она, пытаясь отдёрнуть руку, - нет, не надо. Не убивай, пожалуйста.

   Пришлось, едва ли не силой, удерживать сопротивляющуюся девушку. Проклятье, неужели она не понимает, как близко была к смерти? Если не допить человека, то очень скоро придётся всё повторить, а толстяк уже всё равно - не жилец. Вот уже и глаза закатились, а дрожь в теле почти прекратилась. Ещё чуть-чуть и...И всё. Тело дёрнулось последний раз и замерло, а глаза, точно густой паутиной затянуло.

   Я отпустил ладонь Наташи, и она прижала её к своей груди, а потом медленно поднялась на кровати, глядя на меня сквозь слёзы, которые ручьями бежали по бледным щекам. Девушка осталась жива и это было самым главным.

   - Зачем ты так? - с мягкой укоризной спросила она, - это же - человек, живой человек! Я ведь почти не понимала, что происходит, но ты...Зачем?

   Я стал на колени и взял её ладони в свои. Кожа вновь стала тёплой и пахла какими-то цветами, вызывая воспоминания о далёкой (или, не такой уж далёкой?) весне.

   - Потому что ты - должна жить, - сказал я и поцеловал руку Наты, - ты и остальные девушки и кроме того, мы - так питаемся и другого способа выжить не существует. Да и положа руку на сердце, скажи: разве тебе не понравилось?

   Наташа молчала и её жёлтые глаза, казалось, смотрели сквозь меня. Потом она зажмурилась.

   - И это я пыталась тогда сделать с Пашей, - она помотала головой, словно отгоняла кошмарное сновидение, - какой ужас! Я ведь могла его убить.

   - Но не убила, - возразил я, - и теперь, когда ты всё понимаешь, сможешь лучше контролировать себя.

   - Значит, придётся убивать снова, - в её голосе прозвучала усталость и сомнение, - и снова...Как нас называли - ламии? Упыри, питающиеся людьми, вот мы кто. Лучше бы ты дал мне умереть, чем жить такой жизнью.

   - Не стоит благодарности, - хмуро бросил я, поднимаясь на ноги, - прости, но вы мне гораздо дороже, чем те, кого я вижу первый и последний раз, в жизни.

   Когда я покидал спальню, ушей коснулось едва ощутимое: "Спасибо".

   В гостиной меня ожидали два неподвижных тела, лежащих на полу, у камина и две, очень даже подвижных, девушки. Одна нервно металась около мёртвых монашек, запустив пальцы в длинные белые волосы, а вторая - пританцовывала, напевая какую-то песенку.

   - Всё прошло, как по маслу! - прервала свои певческие эксперименты Галина, изобразив на себе длинное облегающее чёрное платье с блёстками, - одной я врезала в челюсть, а вторую схватила за руку, как ты и говорил. Какой это был кайф!

   - Мы убили этих девушек! - выкрикнула Оля, бросаясь ко мне, - я не смогла остановиться и убила её!

   - Это начинает утомлять, но повторю ещё раз: это - единственный способ выживания для нас, потому как питаться по-другому мы, видимо, не можем.

   - Боже! - Оля вновь схватилась за голову, - эти наши медальоны, это они превратили нас в монстров!

   - А мне нравится! - вставила Галя и полюбовалась выпущенными когтями, - это - сила! Я чувствую себя...Даже не знаю - классно себя чувствую!

   - Да заткнись, идиотка! Ты не понимаешь? Мы же убили людей!

   - Оля, успокойся, - я взял её за руку, но она, со всхлипом, вырвалась, - Оля, я прошу тебя! Когда ты раньше ела говядину, тебя это не слишком смущало?

   - Я собиралась стать вегетарианкой.

   Как в детском саду, честное слово.

   - Тут такие номера не проходят, - на этот раз она не стала вырываться и позволила обнять себя, - или ты подчиняешься новым правилам, или - умираешь. Прости, но ты слишком дорога мне, и я не могу позволить тебе умереть.

   Оля вдруг разрыдалась. Галя сделала большие глаза и тяжело вздохнув, ускользнула в спальню. Умница. Я погладил Ольгу по щеке и поцеловал неподатливые губы.

   - Олечка, пойми: мы перестали быть людьми. Не знаю, произошло ли это сразу, после того, как мы одели медальоны или позже, но всё уже случилось и вернуть ничего нельзя.

   - Нет, нет, - она качала головой, - нет, не говори так!

   - Но дела обстоят именно так. Мы - не люди, а люди - наша пища. Успокойся и постарайся принять эту мысль. Ты мне очень нужна, понимаешь? Я не желаю терять тебя, хочу, чтобы ты жила и всё сделаю, для этого!

   Оля перестала вырываться, но я продолжал ощущать напряжение внутри неё, словно вся она была - сжатая пружина. Чёрт, как я её понимал! Шутки закончились, некому было взять за руку и отвести обратно, в детский сад. У ног Оли лежали два трупа, один из которых был делом её рук. Чем быстрее девушка сумеет перебороть себя и смириться с новой жизнью - тем лучше для всех и для неё, в первую очередь.

   - Она пыталась вырываться, - прошептала Оnbsp; Витёк сидел на пороге дома и медленно пережёвывал кусок колбасы, кольцо которой блестело в его ладони. Физиономию парня покрывала чёрная щетина и это, в совокупности с мятой пыльной одеждой делало его похожим на аборигенов. Мимикрия, почище нашей. Разговаривать он ни с кем не пытался и вообще делал вид, будто в доме, кроме него, никого и нет.

ля и ткнулась лицом в мою грудь, - и я хотела её отпустить. У неё были такие глаза, понимаешь?!

   - Понимаю, - тихо сказал я, - хорошо понимаю.

   - Но Галя, она уже, к тому времени, убила свою...В общем, не дала отпустить! Никогда не прощу! И себя не прощу! Они же - живые!

   - Они - люди, - в который раз повторил я, - а мы - нет. Если ты примешь этот факт и станешь воспринимать их, как пищу, будет намного легче.

   - Но так нельзя, - Оля уже почти не сопротивлялась, - боже, в кого мы все превратились! Может, ещё можно всё изменить? Снять эти кулоны, в конце концов.

   Как я и думал, дальше слов дело не пошло. Девушка даже попытки не сделала.

   Похоже, наши украшения очень продуманные штуковины, с каким-то механизмом самозащиты. Ведь, с самой первой секунды, никому и в голову не приходило их снять. А теперь это и вовсе стало физически невозможно. Откуда же они взялись, и кто из спрятал? Узнаю ли я когда-нибудь ответ? И самое главное - есть ли ещё такие, как мы?

   Ольга вдруг опала, словно из неё вытащили какой-то жёсткий стержень и отступив назад, присела на подлокотник кресла. Она шмыгнула носом и её прекрасное новое лицо отразило замешательство.

   - Это - стыдно, - вдруг сказала девушка и нахмурившись, взглянула на мёртвых монашек, - кажется, вроде бы должно быть мерзко и отвратительно...

   - Но? - я почти догадывался, о чём она хочет сказать.

   - Когда я и эта женщина...Ну, когда я её...

   - Когда ты питалась, - подсказал я, - или - пила, как тебя больше устроит.

   Похоже, ей были отвратны оба варианта и Оля поморщилась.

   - Мне понравилось, - угрюмо сказала она, - стараясь не смотреть мне в глаза, - тут Галка была права, ничего лучшего я никогда в жизни не ощущала. Чувствуешь себя по-настоящему живой. Но это же неправильно!

   Внезапно она повернулась в сторону входной двери. Услышав приближающиеся голоса, я несколько запоздало вспомнил о единственной уцелевшей монахине. А если она заглянула внутрь в тот момент, когда девушки питались? К нам вполне могла наведаться местная инквизиция, если только здесь существовала подобная организация.

   Сделав пару шагов навстречу нарастающему шуму, я остановился, прислушиваясь - голоса оказались вполне знакомыми. О чём-то встревоженно переговаривались Паша с Витьком и при этом пыхтели словно два паровоза, как будто им приходилось тащить нечто неподъёмное.

   - Твою мать! - выдохнул Витя, вваливаясь внутрь, - погуляли, мля! Какой же он тяжёлый!

   - И холодный, как лягушка, - добавил, появившийся Паша, - это же надо - и пары кварталов не прошли. А чё там за девчонка в красном балахоне? Прикинь, она какую-то шнягу из бутылки пила, пока нас не увидела! И глазками так, хлоп, хлоп.

   Повиснув на них, безжизненно поник головой Илья. Похоже, тело ещё получало некие сигналы от мозга, вынуждая ноги сгибаться, но это больше напоминало последние судороги умирающего. Парни сумели затащить Илюху внутрь и положили на пол. Видимо, после улицы, они не слишком хорошо различали окружающее, потому как беспомощно моргали, вытирая пот. И тут до меня дошло, как это здорово. Пара трупов у камина, несомненно вызвала бы вопросы, ответы на которые им бы определённо не понравились. Следовало придумать некий финт ушами, послать куда подальше, в конце концов.

   Того недолгого времени, которое понадобилось мне на обдумывание решения проблемы, хватило, чтобы ситуация успела скатиться в сраную жопу. Напевая весёленький мотивчик, в комнату впорхнула Галя. Ладно бы она появилась просто так, нет же - девчонка тащила за ногу жмурика из спальни!

   - Какого хрена? - Витя ошарашенно уставился на неё, а потом его взгляд натолкнулся на кучу-малу у очага, - какого хрена?! Что за дерьмо тут происходит?

   - У-упс! - сказала Галя, ничуть не смутившись и отпустила ногу покойника, - спалились.

   - Это - трупы? - спросил Паша, с ноткой недоверия в голосе, - где вы их нашли?

   - Нашли?! - Витя повернулся к нему, сжимая кулаки, - да они одеты, как та девка, во дворе! Они пришли сюда и эти их убили!

   - Да это - бред! - Паша отступил на шаг, недоверчиво посмотрев на меня, на Олю, на Галю, - Витёк, да брось ты! Какого хрена ты мелешь? Это же - наши друзья, я их хорошо знаю, и они всегда были наполовину ботанами, как и ты, кстати. Да они и муху не в состоянии...

   - Ты совсем дебил? - в голосе Вити звучала холодная ярость, - где ты видишь наших друзей? Посмотри на них, много у них осталось от прежнего?

   - Может ты заткнёшься? - осведомился я, - пока...

   - Пока, что? - лицо у парня дёргалось, точно его тянули за ниточки в разные стороны, - пока ты и меня не прикончил? Ну, давай! Я тебя не боюсь!

   - Напрасно, - тихо сказала Галя из-за моей спины.

   Эта негромкая реплика отрезвила Витю, почище сильной оплеухи. Он прищурился, а потом его глаза широко распахнулись. Видимо только сейчас, до него начало доходить, как всё это выглядит не через призму ярости: сумрачная комната, на полу которой лежат три трупа, а на него, с угрозой, смотрят существа, лишь внешне напоминающие людей. Причём, угрозу эту они способны осуществить в любую секунду.

   - Чёрт, - он отступил к стене и опёрся о доски, - а ведь я не до конца понимал, насколько всё далеко зашло...Не игры, да?

   - Не игры, Витя, - с ноткой горечи, подтвердила Оля, - прости, но мы так питаемся и уже ничего не изменить.

   - И Наташа? - в голосе Паши звучало отчаяние, пополам с ужасом.

   - Да, Паша, и я - тоже, - о, а я и не заметил, когда нас стало больше, - и если Илья не поест, то умрёт.

   Витьку начало трясти, как ни странно, от смеха.

   - С кого начнёте? - сквозь нервный хохот, выкрикнул он, - было бы забавно, если бы Наташа прикончила тебя, Пашок. Полноценный статус чёрной вдовы, ха! Ну, приятного аппетита, упыри долбанные!

   В воздухе повисло такое напряжение, казалось - вот-вот полетят разноцветные искры. Витя продолжал давиться смехом, а Паша, во все глаза, смотрел на приближающуюся Наташу, но не делал никаких попыток убежать или защититься. Оля недоверчиво наблюдала за подругой, а Галя кровожадно ухмылялась. Я же ощущал лишь пустоту внутри и ничего более.

   Ната подошла к Павлу и обняв, крепко поцеловала в губы. Кажется, Ольга облегчённо вздохнула.

   - Мы не станем вас убивать, - устало сказал я, - как бы ты там не думал, - но мы не так уж сильно изменились, - "Врёшь, врёшь!" кричал голос внутри меня, - мы, по-прежнему, считаем вас своими друзьями. Хотите - можете оставаться с нами.

   - Тогда вам придётся принять нас такими, какие мы есть, - проворковала Наташа, лаская своего парня, - в этом есть и хорошее, правда, милый?

   - Не хотите - можете уходить, удерживать не станем, - я указал на открытую дверь, - но помните: это - другой мир, живущий по своим законам. Долго вы протянете, без знания языка и обычаев? Без защиты?

   Витя перестал смеяться и оторвался от стены. Лицо его, при этом, выражало решительность.

   - Знаешь, - с вызовом, сказал он, - я, пожалуй, рискну. Паша, пошли со мной. Вдвоём будет намного легче.

   - Останься со мной, - мурлыкала Наташа, целуя парня и запустив руки под его одежду, - а я стану заботиться о тебе. Защищать, любить, оберегать...

   По виноватой физиономии Павла было хорошо видно, какое он принял решение, но стыдится озвучить. Галя тихо хихикнула и показала Вите язык. Тот криво ухмыльнулся и кивнул. Уже будучи в дверях, он обернулся и зло бросил:

   - Но помни: когда-нибудь у неё под рукой не окажется никого другого...Прощай, Паша.

   Некоторое время все молчали. Наташа продолжала обнимать Пашу, покусывая его за ухо. Лицо парня, совершенно одуревшего от такого напора, шло багровыми пятнами. Оля склонилась над Ильёй, пощупала его руку, а потом встревоженно посмотрела на меня. Ещё один вопрос прожурчал в ухе:

   - Тела то куда девать? - осведомилась Галя, - вонять же будут.

   - Сбрось в подвал, - скомандовал я, - потом избавимся. Да, Оля, знаю - его нужно срочно накормить. Наташа, может потом? У нас тут серьёзная проблема.

   - Никаких проблем, - она взасос поцеловала партнёра и томным голосом проворковала, - Паша, солнышко, нам очень нужна твоя помощь. Котёнок, будь пусей, выйди на крылечко и пригласи монашку. Знаю, милый, она тебя не поймёт, но ты ей ручкой помаши.

   Вторя её нежному голосу, колокольчиком разливался серебристый смех Галя, утаскивающей трупы в кладовую.

   Этой ночью я спал последний раз.

   Мне приснился один короткий сон.

   В абсолютном мраке, наполненном ледяными ветрами, тоскливо завывающими надо мной, висела полуоткрытая дверь. Я видел крошечный лучик света, пробивающийся наружу и ощущал присутствие кого-то, по ту сторону. Неизвестный приближался, и я ощущал весь его страх и ненависть, направленные на меня. Однако, он не останавливался, словно его кто-то принуждал. Я ждал. Терпеливо ожидал пришельца. Для чего? Не знаю.

   И лишь в тот момент, когда дверь распахнулась, я понял.

   А потом набросился на гостя и сожрал его.

   Испуганное его лицо навсегда запечатлелось во мне.

   Это был я.

Конец первой книги