В тот день в воздухе витали грезы. В полдень Джедеф, держа у груди прелестный портрет, отправился на берег Нила, нанял лодку и поплыл на север. Он не до конца понимал, что делает, но не мог остановиться. Юноша был околдован и подчинялся лишь зову любви. Он преследовал неведомую ему цель, распаленный страстью, которой был не в силах противостоять. Волшебные чары сразили человека, который не боялся смерти и презирал опасность, и вот он устремился на поиски, ибо не в его обычаях было отступать.

Лодка разрезала волны, подгоняемая течением и силой его рук. Джедеф все время поглядывал на берег реки, высматривая незнакомку. Сначала его взгляду предстали особняки состоятельных семей Мемфиса, чьи мраморные лестницы спускались к самой воде. За ними виднелись бескрайние поля. Затем на небольшом удалении показался сад дворца фараона в городе белых стен. Джедеф вел лодку по средней части реки, чтобы избежать встречи с нильской стражей, и повернул к берегу только возле храма Аписа. Оттуда юноша поспешил на север, где людей можно было увидеть лишь по большим праздникам. Он уже был готов сдаться, но вдруг заметил на берегу группу крестьянских девушек, сидевших свесив босые ноги в воду. Его сердце сильно забилось, уныние исчезло, а в глазах появилась восторженная надежда. Пока он греб к суше, его руки стали еще сильнее; с каждым взмахом весла он поднимал голову и пристально глядел на них. Когда он сумел различить их лица, с его губ слетел легкий вздох, подобный тому, что издает слепой, внезапно узревший свет. Он ощутил радость утопающего, когда ноги его касаются твердой земли, ибо отыскал именно ту девушку, которую так желал. Ту, чей портрет хранился на его груди. Она отдыхала на берегу в окружении своих подруг. Аромат грез витал и здесь. Над рекой спускались голубые сумерки.

Джедеф встал в лодке во весь рост. Чудесная белая униформа, которая сидела на нем как влитая, делая его похожим на изваяние неземного могущества и соблазнительной красоты. Он был словно бог Нила, появившийся из разверзшихся священных волн. Юноша смотрел на лицо крестьянки, преисполненное одновременно чувственности и невинности. Ее взгляд был прикован к красивому юноше. Подруги в изумлении не сводили с нее глаз, не понимая, что произошло, почему она так сияет. Проследив за ее взором, они увидели мужчину в лодке, встревожились и стали надевать сандалии.

Джедеф выпрыгнул на берег, подошел к ним на расстояние вытянутой руки и почтительно обратился к той, ради которой оказался здесь:

— Да ниспошлет тебе владыка добрый вечер, о милая красавица!

Девушка сначала смутилась, но затем, горделиво вскинув головку, ответила, и голос ее оказался мелодичнее пения птиц, летавших над водой:

— Что вам нужно от нас, господин? Лучше следуйте своей дорогой!

Он с укором посмотрел на нее.

— Ты не хочешь приветствовать меня?

Девушка с негодованием отвернулась. Окружавшие ее подруги поддержали ее:

— Мы не ведем разговоры с теми, кого не знаем!

— Вы всегда так недоброжелательно относитесь к путникам? — улыбнулся Джедеф.

Одна из крестьянок резко ответила:

— Вы скорее похожи на помешанного, а не на простого путника!

— Как вы жестоки!

— Если бы вы на самом деле были путешественником, то не пришли бы сюда. Возвращайтесь на юг, в Мемфис, или ступайте на север, а нас оставьте. Мы не разговариваем с теми, с кем не знакомы!

Джедеф пожал плечами и сказал, указывая на прекрасную крестьянку:

— Эта девушка знает меня.

Подруги с изумлением посмотрели на ту, что стала предметом интереса молодого человека.

— Это ложь! — с негодованием воскликнула она.

— Нет, это правда. Мы знакомы уже давно.

— Как ты можешь утверждать это, если я никогда тебя не видела?

— И не хочет видеть! — вмешалась в разговор одна из крестьянок.

Другая поддержала ее:

— Нет никого страшнее солдат, не дающих проходу честным девушкам!

Джедеф не обращал на них ни малейшего внимания, продолжая улыбаться красавице и не сводя с нее глаз.

— Чем больше я на тебя смотрю, тем больше ты заполняешь мою душу…

— Лжец… — еще раз прошептала она, а сама все смотрела на красивого юношу.

— В моих словах нет ни капли лжи, но я с любовью принимаю твой жестокий ответ, из уважения к милому рту, произнесшему его.

— Нет, ты лжец!

— Я же сказал, в моих словах нет ни капли лжи — и вот тому подтверждение, — он опустил руку за пазуху, откуда достал портрет, и спросил: — Смог бы я нарисовать эту картину, если бы мои глаза не узрели воочию, как ты прекрасна?

Улыбка ее — словно утренняя заря, — прошептал он стихи, исторгшиеся вдруг из его сердца.

Девушка бросила взгляд на картину и не сумела сдержать восторженного вздоха, смешанного со страхом. На лицах ее подруг отразилось наигранное негодование. Одна из них подошла к юноше и попыталась выхватить рисунок, но он быстро отвел руку в сторону и победоносно улыбнулся.

— Теперь ты видишь, что завладела моим разумом и душой? — спросил он.

— … это нечестно… Значит, ты подглядывал за мною, — на глазах ее блеснули слезы.

— Нет. Просто однажды я проплывал мимо, сразу был очарован тобой, а потом по памяти создал твой портрет.

— Отдай его мне, — попросила девушка.

— Ни за что! Я не расстанусь с ним до конца своей жизни.

— Я вижу, что ты из военной академии, — заметила крестьянка рассердившись. — Берегись — своими дурными манерами ты достоин самого сурового наказания.

— Я готов вытерпеть любые пытки ради одного твоего доброго взгляда, — спокойно промолвил Джедеф.

— Просто невероятно, что ты накликал на себя такое несчастье!

— Да, особенно если учесть, что я больше всего заслуживаю сочувствия.

— Чего же ты хотел добиться, написав свой портрет? — спросила девушка.

— Я пытался исцелить себя от того, что твои глаза сделали со мной. А сейчас хочу, чтобы ты исцелила меня от того, что ты сотворила со мной этой картиной, — сказал молодой человек.

— Я и не предполагала, что когда-либо повстречаю такого нахала.

— А разве я мог предположить, что потеряю свое сердце и разум в одно мгновение?

Тут его перебила другая девушка:

— Ты преследовал нас? Как ты посмел?

Ее поддержала товарка:

— Если ты не оставишь нас в покое, мы позовем на помощь!

Джедеф оглядел пустой берег и тихо сказал незнакомке:

— Я не привык просить, поэтому у меня не очень хорошо получается.

Красавица отвернулась:

— Ты хочешь силой заставить меня слушать твои речи?

— Нет, но я прошу твое сердце смягчиться, а губы — улыбнуться мне…

— А если сердце мое будет непреклонно?

— Может ли такая нежная грудь скрывать в себе камень?

— Только когда передо мной стоит глупец.

— А перед лицом страдающего от любви человека?

Она вскинула голову:

— Тогда мое сердце становится еще жестче.

— Сердце даже самой жестокой девушки подобно кусочку льда: если его коснется теплое дуновение, он растает и обратится в кристальную воду, — возразил Джедеф.

— Эти твои слова, — насмешливо ответила она, — показывают, что ты не настоящий солдат, а девчонка, надевшая армейскую одежду. Возможно, ты украл эту форму, точно так же, как раньше украл мой образ.

Джедеф покраснел.

— Да простит тебя владыка. Я действительно солдат и я завоюю твое сердце, как завоевывал победы на поле боя.

— О каком поле боя ты говоришь? — смеясь, спросила она. — Египет покончил с войнами задолго до того, как искусство военного ремесла снизошло до знакомства с тобой. Ты солдат, который приписывает себе боевые заслуги в мирное время.

Смутившись, Джедеф тем не менее возразил:

— Известно ли тебе, красавица, что в военной школе жизнь ученика сравнима с непрерывным сражением? Конечно, ты об этом не знаешь, поэтому мое сердце прощает тебе дерзость.

Девушка продолжала дерзить:

— Воистину я заслуживаю упрека за то, что до сих пор слушаю речи такого наглеца!

Глаза же ее говорили совсем иное. Она повернулась к подружке и жестом предложила уйти, но юноша, улыбнувшись, встал у нее на пути.

— Интересно, как я могу заслужить твою любовь? — спросил он. — Я очень этого хочу. Скажи мне вот что: ты когда-нибудь плавала по Нилу на лодке?

Перепугавшись за свою подругу, девушки обступили ее, желая защитить от его посягательств.

— Позволь нам уйти. Уже темнеет, — примирительно сказала одна из них.

Джедеф тем не менее не собирался их отпускать. Решив, что им все равно придется защищаться, одна девушка, улучив момент, бросилась на него, словно львица. Потом они все навалились на молодого человека, цепляясь за одежду и удерживая его силой. Он попробовал сопротивляться, но не смог пошевелиться. Та, ради которой он здесь оказался, бежала на другой конец поля, словно спасавшаяся от хищника газель. Джедеф позвал ее, моля о помощи, но потерял равновесие и упал в траву, а остальные девушки не отпускали его, пока не убедились в том, что их подруга благополучно скрылась. Юноша вскочил, обуреваемый гневом и досадой, и побежал туда, где исчезла красавица. Увы, там уже никого не было. Опечалившись, он вернулся в надежде найти ее, когда за нею последуют подруги, но они перехитрили солдата, отказавшись двинуться с места.

— Можешь остаться с нами или уйти — тебе решать, — со смехом сказала одна из них.

— Наверное, солдат, это твое первое поражение, — поддержала другая.

— Битва еще не окончена, — ответил раздосадованный Джедеф. — Я пойду за вами хоть до самых Фив.

Но первая девушка дала понять, что они не отступят:

— А мы заночуем прямо здесь.