1 июля 2015 года, Москва
Разговор со Сталиным у нас прошел (ну, или как минимум начался) очень похоже на то, как это бывает, когда пятилетние пацаны прибегают к кому-то из взрослых пожаловаться на хулигана. Все эти «а он…», «а мы…», «а они…» и поток неструктурированной информации насчет того, чего там натворил хулиган. И вот тут-то Иосиф Виссарионович показал нам с Батом класс руководителя высшего ранга, всего парой фраз приведя наши мозги в порядок и направив разговор в конструктивное русло.
– Так, я понял! Попрошу вас, товарищи, прэкратить истерику и сообщать факты четко и по существу!
После этих слов Сталина мы с Батонычем, резко замолчали и переглянулись. А потом одновременно вздохнули. Ну да… истерили. Не по-женски, конечно, но – истерили. Было б кому – и морды бить начали, не потому, что заслужили, а так – стресс снять. Ибо мужская истерика, она именно так и проявляется…
А Иосиф Виссарионович между тем продолжил:
– Во-первих, как я понял, ми и в этот раз немного приблизили победу? – Сталин сделал короткую паузу, и не успели мы, обменявшись взглядами, договориться, кому отвечать, добавил: – На этот вопрос пусть отвечает Виталий Дмитриевич.
– Так точно, товарищ Сталин, – тут же отозвался я.
– Хорошо. Тогда будем считать, что, несмотря на все негативные изменения, наша с вами предыдущая работа все-таки принесла положительные результаты. Что же касается… – тут Сталин слегка запнулся, но затем твердо произнес, – ядерной войны, то… это, конечно, плохо. Но ми с вами и без нее знали, что мировой империализм будет делать все, чтобы уничтожить первое в мире государство рабочих и крэстьян. Тем более что, как я понял из… – тут Иосиф Виссарионович явно нас пожалел, очень аккуратно обозвав наш «поток сознания», – той не слишком внятной информации, которую ви довели до меня к настоящему моменту, ми эту ядерную войну все равно вииграли. Или как минимум нэ проиграли. Так?
– Так точно, товарищ Сталин, – снова повторил я.
– Поэтому я не вижу повода для той паники, которую ви тут мне устроили. Нет, ядерная война, это, как я понял, очень плохо. Но сам факт нашего текущего разговора говорит о том, что у нас есть как минимум еще один шанс попытаться как-то исправить ситуацию. Нэ так ли? Более того, частично она уже исправлена. То, что ви смогли мне сообщить об этой войне – уже меняет положение дел. Совершенно понятно, что теперь ми будем уделять развитию ядерного оружия куда больше внимания, чем ранее. И несомненно, сумеем стать сильнее. А кстати, в каком году оно появилось у СССР в текущей истории?
Мы с Батонычем опять переглянулись, после чего он распахнул дверь дежурки и со всех ног дунул по коридору к своему кабинету. За ноутбуком. Не обратив никакого внимания на ошалелые глаза мнущихся в коридоре сотрудников из состава дежурной смены, которых мы выставили из их «кабинета», едва в него ввалившись. Я нервно хмыкнул. Да уж, недаром армейская мудрость гласит: «Генералы не бегают, потому что в мирное время это вызывает смех, а в военное – панику…» Вот интересно, а какое у нас сейчас время – мирное или военное?
– Виталий Дмитриевич?
Я поспешно прыгнул к двери, закрыв ее, ибо сразу по появлении в дежурке мы, чтобы иметь возможность говорить обоим, перевели телефон в «громкий» режим. И нам с Володей совершенно не нужно было, чтобы личный состав задавался недоуменными вопросами насчет того, почему это их великий и грозный начальник бегом носится по коридору, повинуясь указаниям какого-то клоуна, разговаривающего по телефону голосом Сталина…
– Слушаю, товарищ Сталин?
– Как ви считаете, какие технологии необходимо освоить СССР кроме атомных, чтоби нэ допустить развития ситуации, которая привела к ядерной войне?
– Ну-у-у-пф… – мои мысли нервно заметались в голове. – В первую очередь – ракетные. Мы пока не до конца разобрались с тем, какие решения привели к началу той войны, но я не сомневаюсь, что ключевым было решение американцев. В моей истории… ну той, первой, к ней еще очень сильно призывал Черчилль, но именно призывал, потому что собственных ресурсов для ведения подобной войны у Англии не было. Так что американцы – ключевой фактор. А они это решение приняли потому, что были уверены в том, что их территорию достать невозмож… – и тут я осекся. Интересно, а когда в этом варианте истории были приняты на вооружение самолеты «Ту-95»? Или что-то похожее… И не послужило ли принятие их на вооружение неким спусковым крючком, некой последней «соломинкой, переломившей спину и так тяжело нагруженного верблюда» и приведшей к принятию решения о начале этой войны? Интересно, а кто там у США президентом был в это время-то? А директором ЦРУ? Как у них мозги работали? Как они реагировали на то, что считали вызовом? Ой, сколько вопросов-то…
В этот момент в дежурку влетел Бат и, усевшись за стол, разложил ноут… Черт! Не ноут, а микроЭВМ! Все время лезут на язык старые названия. Настольные рабочие станции здесь именовались мини-ЭВМ, а ноуты – микроЭВМ…
– Я слушаю, – напомнил о себе Иосиф Виссарионович.
– А? – вздрогнул я. – Прошу простить, товарищ Сталин, тут одна мысль пришла… Вполне возможно, что война разразилась именно в этот момент потому, что у СССР появилось средство доставить бомбу непосредственно на территорию США. То есть реальный стратегический бомбардировщик. Вот они и решили жахнуть – пока мы не развернули массовое производство этих самолетов, и их стратегическая неуязвимость окончательно не ушла в прошлое. Но я вот думаю, что если у СССР такая возможность благодаря ракетному оружию окажется гораздо раньше – начать войну они уже не рискнут.
– Прошу прощения, разрешите обратиться? – подал голос Володька, забавно совместив в одном и военное, и гражданское обращения.
– Слушаю вас, Владимир Петрович, – отозвался Сталин.
– Я бы еще предложил постараться взять под себя Европу. Ну, по максимуму. Чтобы у американцев аэродромы оказались только в Англии и чтобы подлетное время до наших границ и промышленных центров от этих аэродромов было максимальным.
– Хм, значит, ви считаете, что теперь ключевым моментом войны становится нэ всемерное снижение потерь, а получение контроля над максимально возможными территориями?
– Нет, ну и с потерями тоже бы хотелось поменьше… – слегка смутился Батоныч, – но… да, вы правы. Важнее сделать социалистическую систему значительно, а лучше всего даже кратно сильнее, чем она получилась у нас. Тогда СССР точно…
Я вздохнул.
– Должен тебе сказать, Володь, что У ВАС она и так получилась кратно сильнее, чем была У НАС. И, как видишь, все равно развалилась. Лишь чуть подольше протянула…
– А все потому, что после Сталина к руководству всякие идиоты пришли, – мгновенно разъярился полковник Бат. – Вот если бы не это…
– Так они из той же партии вышли, что и Иосиф Виссарионович, – парировал я. – И как раз его доверием пользовались. Причем У ВАС никакого двадцатого съезда не было…
– Чего не было? – недоуменно переспросил Володька.
– Ладно – проехали! – махнул рукой я. – Короче, все, что ты сказал, оно, конечно, правильно, но не до конца. Тут думать надо. Советский Союз в моей истории все семьдесят лет своего существования пятилетки в четыре года выполнял и пер вверх по экономическим показателям. А все равно максимум до сорока трех процентов ВВП от уровня США сумел подняться. А Китай свою экономику при Дэн Сяопине на западный тип перестроил, причем, как у нас во времена НЭПа, совершенно не отказываясь от социалистической идеологии, и за тридцать пять лет сумел скакнуть до почти шестидесяти. По номиналу. А если считать по паритету покупательной способности – так и вообще обогнал напрочь.
– А ты ВВП СССР посчитай по паритету! – зло бросил Батоныч.
СССР для него до сих пор оставался светом в окошке. Он был твердо уверен, что в 2010 году произошло настоящее предательство и если бы не это, то мы бы совершенно точно догнали и перегнали Америку… да что там он – я сам был в этом уверен. До всех этих попаданий. Причем, по тем моим убеждениям, сохранись СССР, капиталистическая система должна была бы непременно рухнуть в 1995-м, максимум в 2000-м. Так вот ЗДЕСЬ все эти сроки давно прошли, но рухнул опять-таки СССР. Поэтому я уже дозрел до того, чтобы отодвинуть все свои прежние умопостроения и начать разбираться конкретно… Что я Бату и высказал!
– Да херню ты городишь! – взвился Володька. – Да если хочешь знать, ни одна страна мира такой бы войны, как Великая Отечественная, просто не выдержала бы – развалилась напрочь! А социалистическая система хозяйствования…
Но тут наш спор прервали.
– Товарищи, – негромко донесся из динамика голос Иосифа Виссарионовича, – я би попросил перенести ваш спор на более позднее время. Я думаю, у нас сейчас эсть более насущные вопросы.
И мы с Батонычем резко замолчали.
– Прошу прощения, товарищ Сталин!
– Прошу прощения…
– Хорошо, давайте продолжим. Я прошу вас на этот раз целенаправленно подобрать материалы по атомному и ракетному проекту. А также по экономике. Я думаю, что если с момента… – Сталин запнулся, как видно, произнести следующие слова ему оказалось очень непросто, но он собрался с силами и твердо продолжил: – развала СССР у вас прошло уже достаточно времени, то уже должны появиться аналитические работы, объясняющие, почему и как это произошло. Я би хотел с ними ознакомиться. А также с материалами по китайскому экономическому рывку. Что и как они сделали, на какой отход от экономической теории социализма пошли и к каким результатам это привело? Там же не только положительные изменения есть, Виталий Дмитриевич?
– Да, в общем, нет, конечно. Так не бывает, чтобы всегда только положительные, но… положительных довольно много. Куда больше, чем отрицательных… – я замолчал, а затем поспешно добавил: – Я думаю, что надо еще один положительный опыт тоже изучить – Швецию. У нас под конец СССР ее очень пропагандировали. Даже коммунисты. Ну, когда слово «социализм» в стране оказалось сильно скомпрометировано. Вот они и обозвали то, что было сделано в Швеции – «шведским социализмом».
– А там действительно был социализм? – заинтересовался Сталин.
– Да какое там… – махнул я рукой. – Обычная экономика западного типа. Но… скажем так, с модификациями. Там не только налоги, но и штрафы платят в соответствии с доходом. И за одно и то же правонарушение один может заплатить сто крон, а другой – пятьдесят тысяч. Налоговая ставка прогрессивная, даже очень. Я точных цифр не знаю, но с определенного уровня дохода налог составляет уже где-то восемьдесят процентов. То есть если ты получил доход в миллион, то на руки получаешь всего двести тысяч, а все остальное будь любезен – заплати в качестве налога. Ну, и еще много чего… Однако живут богато. Скажем, народ не только квартиры, дачи, машины имеет, но и в большой своей массе еще и яхты. Причем и рабочие, и крестьяне, которые у них все сплошь фермеры, при этом крестьянствует у них всего-то где-то три процента населения, которые умудряются не только полностью обеспечивать страну, но еще и массированно экспортируют сельскохозяйственную продукцию…
– Да эти шведы во время Второй Мировой на поставках продукции Гитлеру заработали в четыре раза больше, чем американцы, – сердито пробурчал Батоныч, – вот на этом и построили свой «социализм»!
Но Иосиф Виссарионович не дал развернуться новому витку дискуссии.
– Хорошо, соберите, пожалуйста, материалы и по Швеции, – мягко согласился он. – А теперь я предлагаю перейти к более насущным вещам. Во-первых, мне хотелось бы уточнить, как обстояли дела с открытием второго фронта на этот раз…
* * *
Когда мы после почти трехчасового разговора выползли из дежурки, нас встретила недоуменная тишина. Бат двинулся к своему кабинету, относить ноу… микроЭВМ, а я вышел на крыльцо подышать. Да уж, Сталин выпотрошил нас, как куриную тушку на хорошей птицефабрике. Несмотря на наличие ноута под рукой и доступа к Библиотеке, мы смогли ответить едва ли на половину заданных им вопросов.
– Виталий Дмитриевич, – осторожно обратился ко мне мнущийся рядом Очкарик. – А можно спросить?
– Валяй!
– Кхм… а что ЭТО было?
– Что это? – недоуменно переспросил я, а затем спохватился. – Ах, это… это… ну… просто игра у нас такая… ролевая. По альтернативной истории. Мы за Сталина играем. Информацию для СССР собираем. Всего играет несколько групп, таких как мы. Ну и кто лучше выступит… Ты ж видел, что мы в военной форме времен Великой Отечественной приехали?
– Ну да, – кивнул Борис.
– Вот мы на игру и ездили. На начало. А сейчас продолжаем. Удаленно… И когда звонок, ну типа «от Сталина», придет – никто не знает. Может и посреди ночи. Только там все очень строго по времени. Не уложился – штрафные очки.
– Поня-я-ятно… – разочарованно протянул Очкарик и, оглянувшись на вышедшего на крыльцо Володьку, счел за лучшее потихоньку слинять. На этом в тот вечер (а вернее, в ночь – время шло к рассвету) все и закончилось…
А вот наутро… Я спокойно проснулся, полчасика полежал, наслаждаясь тишиной и покоем, продрал глаза, умылся, оделся, сжевал пару бутеров из холодильника «гостевых апартаментов» и неторопливо прошествовал в «закуток» Очкарика. Тот торчал перед монитором.
– Чем занят? – весело поприветствовал я его, усаживаясь за свой монитор.
– В ваши игрушки играю, – сердито буркнул тот. Но затем, покосившись на меня, снизошел-таки до ответа. – Владимир Петрович велел накопать точные координаты всех немецких аэродромов на нашем фронте по состоянию на пятое июля 1941 года.
– И как, нашел?
– Да чего тут искать? – хмыкнул Очкарик. – У немцев есть портал – «II weltkrieg.de». Там про Вторую Мировую черта лысого найти можно. Просто муторно и долго…
– А чего так?
– Так сначала пришлось отдельный список всех их штаффелей прошерстить, чтобы выбрать, какие из них в то время на Восточном фронте сражались, а теперь приходится заходить в именной раздел каждого штаффеля и смотреть их боевой путь. Где и когда дислоцировались, какие задания выполняли, когда меняли дислокацию… ну и так далее. У них с этим делом настоящий немецкий орднунг! Все до дня расписано. А затем все это надо будет еще и привязать к картам того времени. Но с этим тоже проблем не будет. На архивном разделе сайта их военного министерства выложены карты начиная с 1870-х годов.
– Э-э-э… а к нашим картам того времени ты координаты привязать не сможешь?
– К нашим? Вы имеете в виду военные? – уточнил Борис.
– Да, причем желательно те, которые использовались в ВВС, – согласно кивнул я.
– Вряд ли, – с сожалением покачал головой Очкарик. – Это у немцев все карты в свободный доступ выложены, а у нас, блин, до сих пор в секретность играют. Ну, или просто денег нет. Но я посмотрю…
– Как сделаешь – распечатай в двух экземплярах!
Внезапно массивная дверь «закутка» распахнулась, и внутрь ввалился Батоныч.
– Иди со мной! – коротко бросил он мне, мазанув взглядом по Очкарику.
– Неужели горит? – усмехнулся я. – У меня тут работы полно…
– Горит! – вызверился Батоныч. – Мы с тобой вчера конкретно лоханулись! Расслабились, блин, будто на пикничок с шашлычками сгоняли, и кое-что проглядели!
– Неужели еще одну ядерную войну? – охнул я.
Владимир Петрович многозначительно посмотрел на Очкарика и вышел. Пожав плечами, я кивнул Борису и потопал к кабинету моего гостеприимного хозяина.
– Вот смотри! – Володька повернул ко мне экран своей микроЭВМ.
Я начал читать статью в Библиотеке и неплохое утреннее настроение постепенно улетучилось.
– И как мы этот котел проглядели…
– Потому что ведем себя, словно малолетние пацаны после сафари. Нет, чтобы сразу после возвращения к компам кинуться и все как следует проверить – ага, сейчас! Сначала банька, коньячок, а уж потом с затуманенными алкоголем мозгами до компьютеров доползли. Ну и смотрели, чего уж там скрывать, больше про победы и изменения к лучшему. Я, во всяком случае, сорок первый пролистнул быстро, пробежав глазами наискосок, а вот с изменениями в сорок втором – сорок третьем разбирался более основательно. Смаковал, блин… Как же: Великую Отечественную переиграл! Ну и известие о ядерной войне нам тоже по мозгам дало. Так что ситуацию с крупным котлом, который немцы устроили Красной Армии под Минском как раз послезавтра, – прошляпили полностью.
– Согласен, – грустно кивнул я. – Обосрались по полной. Могли ведь при разговоре с Вождем предупредить. И чего нам сейчас делать? Если даже прямо сейчас на запад поедем и провал сразу произойдет, то РККА подготовиться не успеет.
– Минский котел будем предотвращать сами! – веско сказал Володька, глядя мне прямо в глаза.
– Как это? – не врубился я. – В одиночку?
– Нет! Моего старого друга в компанию возьмем! – хищно оскалился полковник бронетанковых войск Советской Армии Владимир Петрович Бат. – Танк «Т-72».