Антонелла осторожно открыла дверь кабинки. Туалетное помещение было пусто. Тихонько, избегая любого ненужного шума, она отворила дверь достаточно широко, чтобы выйти – скользнула мимо умывальника к двери и прислушалась, нет ли кого в коридоре. Тишина – а чего еще было ожидать глубокой ночью? Она медленно распрямилась и расслабила спину, прежде чем решилась открыть и эту дверь. Туалетная кабинка – не самое приятное место, чтобы ожидать в ней несколько часов, пока тюрьма успокоится, но так как туалет был единственным местом, где за ней никто не мог проследить, а у Антонеллы не было никакой гарантии, что после того, как она закроет за собой дверь, в помещение не войдет уборщица или надзирательница – ей не оставалось ничего иного, кроме как торчать в кабинке.

Она ухмыльнулась, представив, что должен чувствовать сейчас Гарри Краузе. Вряд ли мужские туалетные кабинки были больше – а у неё, как минимум, имелось в этом отношении преимущество: она была куда меньше и тоньше. Мысль о том, что он успел себе за это время отсидеть, настроила ее на более благодушный лад.

Тихо и осторожно она нажала на дверную ручку и хотела уже отворить – но у нее ничего не вышло. Дверь была заперта. Антонелла беззвучно чертыхнулась. Что теперь?

Агент Нойманн заверил ее, что на ее пути не попадется ни один надзиратель, а сокамерни-ца Антонеллы с удовольствием вызвалась прикрыть ее побег. Но она не рассчитывала быть запертой в туалете до утра. Теперь она разозлилась на свою короткую стрижку. Сейчас ей бы пригодилась шпилька. Раздумывая над сложившейся ситуацией, Антонелла провела несколько упражнений на расслабление. Ее солдатский медальон несколько раз качнулся в ложбинке меж грудей. Антонелла улыбнулась.

Она быстро вытащила металлический знак из блузки и перебросила шнур, на котором он висел, через голову. Так как эту миссию они исполняли в качестве солдат, им, конечно же, положено было носить медальоны, на которых были выгравированы их звания, имена, номера и названия подразделений. Но, в отличие от стандартных медальонов вооруженных сил Лиранского Содружества, эти обладали парой дополнительных функций. Сломав такой знак, можно было привести в действие запал, соединенный со спрятанной в медальоне взрывчаткой. В принципе, её хватило бы, чтобы вышибить дверь, однако Антонеллу в данном случае интересовала не взрывчатка. Ей требовалась проволока, протянутая внутри шнура. Она ухватила шнурок зубами и оторвала внешнее покрытие проволоки. Потом она вытащила примерно три сантиметра металлической ленточки наружу и быстро скрутила из нее отмычку. Оглядела её критическим взглядом: не произведение искусства, конечно же, но на безрыбье… Она засунула проволоку в замочную скважину и принялась за дело.

Харальд Краузе глядел на запертую дверь туалета и хихикал. Наконец, он засунул руку в карман брюк и вытащил вилку, которую увел за обедом. Дугласу он сказал, что из нее получится отличная чесалка для спины и даже одолжил её сокамернику для этой цели, когда они вернулись после обеда в камеру. Но прежде, чем запереться вечером в туалете, он забрал её обратно. Теперь он был рад, что позаботился обо всем загодя. Быстрыми движениями он оборвал один из металлических зубьев и засунул его в замочную скважину. К счастью, туалет не был защищенной зоной. Простой механизм дверного замка не мог долго сопротивляться его натренированным пальцам. Услышав щелчок, в качестве награды он пару раз почесал остатками вилки напряженную спину, чтобы восстановить кровообращение. После того, как погасли лампы, он устроился на унитазе так удобно, как только смог, но для многочасового ожидания это сиденье попросту не было приспособлено. Кроме того, Гарри соскучился по свежему воздуху.

Он открыл дверь, высунул голову наружу и уставился прямо в перемазанное лицо Антонел-лы Зонненшайн. Она подпирала стену неподалеку от двери и улыбалась ему. Затем она подняла вверх перекрученный кусок проволоки, под которым из ее руки свисал шнур с медальоном. Гарри понял и уважительно кивнул. В свою очередь он продемонстрировал ей вилку и она также кивнула.

Он тихо вышел наружу и закрыл за собой дверь. Теперь предстояло вырваться на свободу. Нойманн пообещал, что для них в кладовке будут приготовлены два маскировочных комбинезона, какие носят люди Делкорда. В них можно будет незаметно покинуть территорию тюрьмы. Антонелла отыскала кладовую первой. Гарри хотел подождать в коридоре, пока она переоденется, но она потащила его за собой. Закрыв дверь, она включила свет.

Оба облачения цвета хаки висели в шкафчике. Свободного места оставалось едва достаточно для них обоих. Пока они не шевелились, прикосновений можно было избежать, но тогда им не удалось бы переодеться. Гарри опять попытался разыграть из себя джентльмена, беззвучно предложив: «Я подожду снаружи», однако Антонелла лишь сочувственно взглянула на него и стащила с себя куртку.

Он пожал плечами и тоже разделся. Переодеваться, не устроив тарарам, в такой тесноте было непросто: им пришлось двигаться медленно, согласовывая свои движения друг с другом, чтобы оптимально использовать ограниченное пространство. При этом Гарри получил возможность осмотреть свою коллегу гораздо подробнее, чем когда-либо раньше – не исключая момента, когда люди Делкорда повытаскивали их из машин в одних трусах и хладожилетах – и он вынужден был признать: то, что он увидел, ему понравилось. Он мог лишь надеяться, что оставил о себе не худшее впечатление. В любом случае, спросить было бы как-то не к месту.

Переодевшись, они вернулись в коридор. На этот раз Антонелла предоставила право действовать своему шефу. В кладовке она вооружилась любезно оставленным вместе с комбинезонами кастетом, который она для страховки спрятала в карман брюк. Оба агента спокойно направились по тюремному коридору к выходу, словно их присутствие здесь было само собой разумеющимся. У дверей сидел и читал солдат в такой же униформе. Услышав шаги, он удивленно взглянул вверх, нахмурился и потащил к себе компблок, лежавший рядом на столе. Предположительно, все, кто посещал тюрьму, должны были отмечаться при входе и выходе – и теперь он хотел посмотреть, не остались ли ещё две незакрытые записи. Антонелла покрепче сжала кастет.

Гарри остался невозмутим. Он поднял руку и начальственным жестом помахал ею в сторону часового.

– Вот вас-то я как раз и искал. Что это за бардак тут у вас такой, а?

Солдат сжался и неуверенно огляделся. Потом он вскочил, вышел из своей кабинки в коридор и вытянулся по стойке «смирно».

Виноват, сэр, но у меня нет записей…

Конечно, у вас нет записей обо мне, солдат! – рявкнул на него Гарри. – Именно этот бардак я и имел в виду! Почему вы не в курсе, что я здесь?

– Э, сэр, эээ… – боец совершенно растерялся.

– Что?

Антонелла буквально слышала скрип шестеренок в его мозгах.

– Минуточку!

Но теперь они уже оказались рядом.

Гарри указал вытянутым пальцем на внешнюю дверь и, как только солдат последовал за его жестом и повернул голову, рука Антонеллы с кастетом выскользнула из кармана. Часовой со всхлипом повалился на пол.

Гарри поймал его вытянутой рукой и они вдвоем перетащили его обратно в кабину, усадив на стул. Гарри сложил его руки и ноги так, что тот теперь выглядел спящим, а Антонелла положила ему на лицо газету, которую он читал до сих пор. Из коридора всё выглядело так, словно нерадивый часовой дрыхнет на посту.

Гарри вытащил из его кармана ключи от машины, после чего нажал рычаг, открывая двери, и они оба вышли из кабины.

Разблокированная дверь без проблем открылась и они вышли наружу, в ночь. Харальд глубоко вдохнул.

– Великолепно. Чистый воздух.

Антонелла удивленно взглянула на него. Он чуть передернулся.

– Я не знаю, чем пахло в твоем туалете… – пояснил он и она улыбнулась.

Ну, тоже не черемухой, – она оглянулась. Неподалеку от входа был расположен небольшой паркинг, на котором стоял один-единственный джип. Она указала в сторону машины:

Не соизволите?

Только после вас, – они сели в машину и Гарри засунул ключ в скважину зажигания. Лёг кий поворот – и мотор завелся.

Будем надеяться, что по дороге наружу контроля не будет.

Если что – тебе придется повторить твой номер с «бардаком», – успокаивающе заявила Антонелла и помахала в воздухе кастетом.

Он неуверенно покачал головой.

– Я не знаю, получится ли это дважды.