14

Краснодарский край, окраина города Армавира. Весна

Раздался гудок поезда. Медленно трогаясь, ночной пейзаж за окном постепенно менялся, заменяя привычные высотные здания и шумные окрестности города, проснувшийся от зимнего сна — леса. Огни ночного города мелькали перед окнами словно светлячки, чуть позже и вовсе скрылись в ночном мраке. Слезы не переставали катиться по щекам, к горлу подступал комок. Я боялась даже думать, что случится с Андреем, едва он спохватиться о моем отсутствии. Правильно я сделала или нет, сейчас не имело значение. Борьба. Моя борьба затянулась на многие годы и пора поставить всему конец. Втягивать в это Андрея? Я люблю его. Люблю больше жизни. Больше его самого (звучит глупо, знаю). Рассказать ему все — значит навсегда потерять. Ни один человек не захочет иметь со мной ничего общего, с такой как я. А правда…

— С такой… — слышу чужой голос и понимаю — свой.

Положив голову на стекло, попыталась разогреть ладони.

Какие они холодные.

Растирая замерзшие пальцы, осмотрела вагон. На верхней и нижней койке спали мужчины преклонного возраста. Сразу после посадки они пожелали узнать все обо мне. Сколько лет, где живу, имею ли детей. Отвечая на вопросы сухо и отрешенно, они не удовлетворившись моими ответами, быстро отступили. На другой койке в плацкартном вагоне, лежала спортивная сумка. Хозяин ее так не объявлялся. Конечно, это странно и очень подозрительно.

Я привстала.

Осторожно, стараясь не разбудить пассажиров, подошла к сумке. На вид довольно ухоженная. Не потрепанная. Интересно, а сумки с бомбой как выглядят?

Я фыркнула, дотронулась до молнии.

— О! — воскликнули позади меня. Оторвав руку от сумки, я застыла на месте, — какие милые ручки!

Ручки?

Незнакомец с приятным голосом положил руки на мои плечи. Паника не заставила себя ждать. Вздрогнув, почувствовав, как мурашки идут по коже, отошла от незнакомца на свое место. Главное не разговаривать. Не разговаривать.

— Сколько лет еду поездом, а такое впервые. Мисс воришка.

Мисс воришка?

— А какие глазки, — протянул незнакомец. Он оказался довольно симпатичным. Не совсем в моем вкусе. С мужественной красотой Минаева не сравниться. В нем не было того обаяния, той притягательности.

Андрей…

Я прикрыла веки.

— Мисси воришка, вам плохо? — достаточно громко воскликнул незнакомец. На соседней койке недовольно заворчали. Мне стало неловко.

Главное игнорировать.

— Ау! Мисс воришка.

К щеке дотронулось что-то мягкое. Неужели?..

Я истошно закричала, едва его пальцы коснулись кожи. В койке зашевелились, дверь в купе распахнулась. Перед глазами появилось обеспокоенное лицо молодой девушки лет двадцати, тревожно вглядываясь в мои глаза. Она что-то шепчет, ее слова с трудом доходят до сознания. Вдруг ее пальцы осторожно касаются моих. Постепенно дымка паники рассеивается, заменяя стыд.

Опустив глаза, я заплакала. Снова.

Я никогда столько не плакала!

— Девушка вы в порядке?

— Да пусть ноет, тронутая чай, — недовольно заворчали где-то в купе. — От нее один шум. Надоела. Обкуренная.

Среди стен людей, я заметила говорившего. Мужчина, который рьяно интересовался моей биографией еще до посадки, махнул на меня рукой, вынул из кармана потрепанных брюк папироску и вышел в тамбур.

— Госпожа, вы в порядке?

Серо-зеленые глаза, обрамленные густыми ресницами не отрывали от меня взгляда.

Я сглотнула.

— Да, — неуверенно начала я. Вдох. Выдох. — Да.

— Уверены? Давайте я принесу успокоительного и позову одного из машинистов?

— Что? Зачем?

Она удивленно моргнула.

— Но вы кричали…

Девушка покосилась на парня. Тот выпучил глаза и показал на себя пальцем:

— Я?

Я прочитала имя проводницы на бейджике:

— Марианна, вы не так подумали.

— Не так подумала? Ваш крик стоял на весь вагон. Кричали, словно кого-то насилуют. Что я должна подумать?

— Все в порядке. Я просто…

Марианна растерялась.

— Хорошо. Я принесу успокоительного, — и скрылась за дверью. В купе повисло молчание. Не зная, что сказать, я повернулась к окну, думая о том, чем сейчас занят Андрей. Руки привычно залезли в пустой карман в поисках мобильного. Его я оставила на кровати, рядом с прощальной запиской, но так не отвыкла обходиться без него. Без его сообщений.

Слезы потекли по щекам. Да что ж такое?!

— Ну вот, снова вы за свое! Хватит плакать, жизнь коротка, чтобы тратить ее на слезы. Давай блондиночка, выше нос!

Я молчала.

— Вы слишком красивы. Разве нам — мужчинам, нравятся плаксы? — мое молчание его не угомонило. Где же правило игнора? — Давайте. Взбодритесь и оглянитесь в окно. Нет. Там темно. Лучше посмотрите на меня.

Парень занял противоположное место у стола, едва не раздавив своей…эм попой спящего мужчину в койке.

— Достали… — проворчали и повернулись к стенке.

— Давайте знакомится! Я — Эфраим. — Я проигнорировала притянутую ладонь. — А вы мисс воришка?

Огни все усиливались, извещая о приближении станции. Часы я не носила, телефона не было, потому не имела ни малейшего представления, сколько сейчас времени. Поезд «Краснодар — Армавир» в пути всего четыре часа и сколько-то минут. По моим наблюдениям, прошло уже достаточно времени. Значит, сейчас около двух часов ночи.

Дверь в купе приоткрылась. Выглядывает проводница, смущенно косясь на Эфраима (странное имя). Тот помахал рукой, подмигнул и подошел к ней.

— Марианна, я перед вами в долгу.

Смутившись от ласки сквозившей в голосе парня, девушка опустила глаза. Эфраим приблизил свое лицо к девушке, положил пальцы на ее талию. Меня передернуло. Не желаю стать свидетелем прелюдий. Не обращая внимания на воркование парочки, порылась в сумке в поисках чего — нибудь съестного.

— Да у тебя мышь в портфеле завелась, принцесса! — Какой срок дают, за убийство в состоянии аффекта? Парень с таким добродушием любовался моим лицом, словно надеется увидеть меня обнаженной. Не имея семи пядей во лбу в моих глазах ясно можно прочесть: я тебя убью. Но парень либо глуп, либо не знает, что значит женщина в гневе. Резко схватив портфель у него перед носом, я не оглядываясь, вышла в тамбур.

— Эй, ты куда? — услышала я за спиной.

Не обращая внимания, сложив руки на груди, шла в сторону туалетной кабинки. Все равно по пути. Пошатываясь от трения, открыв дверь туалетной комнаты, отшатнулась. Вонь стояла ужасающая. Натянув на лицо шарф, дабы заглушить хоть как-то резкий запах, я пересиливала себя. Войти конечно нужно, но… Особняк Минаевых в момент моего прихода выглядел менее безобидно.

— Вау! Вот это срач!

Меня оттолкнули.

Парень снял шапку, помахал перед собой и повернулся ко мне.

— Если хочешь, иди в тамбур. Я покараулю.

Закатив глаза к потолку, развернулась. Не желаю выслушивать всякий бред.

Спрятавшись за копной волос, дабы чтобы парень не заметил мое покрасневшее лицо, если вознамерится перегородить дорогу, опустила глаза к полу.

Шарф от лица так не убрала. Слишком сильный запах.

На грязные помещения просто везет.

— Проклятье! — выругалась я. Постойте. Выругалась?

Я никогда не ругалась.

— Девушка. Блондиночка!

— Чего? — буркнула я. Все равно не отстанет от разговоров.

— Передумали в тамбур? На такой случай есть ведерко. Эй, постойте, вы куда? Голубые глазки!

Прибавив шагу, пытаясь оторваться от ненормального парня, я вошла в другой вагон. Роскошь сразу ослепила меня. Я попала в вагон первого класса. Здесь гораздо просторнее и уютнее.

— Да девушка! Подождите!

— Что за крики? — выглянула из кабинки проводников девушка и грозно посмотрела на меня. Ее карие глаза прошлись по моей фигуре и остановились на парня позади меня. О… кажется она заподозрила недоброе.

Проблемы сейчас как раз некстати!

Отшагнув от нее я схватила парня за рукав куртки и вылетели в наш вагон. Позади нас стояли крики и ругань.

Не самое страшное, конечно.

Главное все обошлось.

Парень неожиданно откинул светлую голову и засмеялся. Признаться, от его смеха стало тепло. Его радость передалась мне, и тоже улыбнулась.

— Оказывается, — отсмеявшись, проговорил он, растягивая слова, — ты умеешь смеяться.

Ничего не ответив, сняв портфель, прислонилась затылком к стенке вагона.

Парень усмехнулся, встал рядом со мной и повторил мою позу.

Повисло молчание. Лишь раздававшаяся где-то музыка и стук колес нарушал тишину. Я молчала, глубоко вздыхая и размышляя о том, что ждет впереди. Придется вернуться в родной дом и к человеку, от которого скрывалась долгие годы. Не совсем удачная перспектива. Но что поделаешь. Я просто обязана разобраться в себе и покончить с прошлым раз и навсегда.

— Хорошо молчунья, куда путь держим? — нарушил размышления голос парня напротив.

Я вздохнула.

— Вас не касается.

— Не будь букой, мисс воришка. Вдруг нам по пути?

Мисс воришка, голубые глазки, блондиночка — сколько еще прозвищ он мне даст?

— Нам не по пути. Уж поверь. — Невесело ответила я. — И хватит донимать меня. Я не желаю с тобой разговаривать.

Внезапно его лицо возникло передо мной. Парень присел на колени, сунув в рот конфету чупа-чупс:

— Правда? Я наоборот уверен, наша встреча не случайна и это судьба! — он на секунду замолчал. Его лицо приняло забавное выражение. Словно он в уме решал сложную задачу. — Давай встречаться!

У меня отпала челюсть.

— Что?!

— Но мы ведь провели ночь вместе!

Невероятно.

— И ты видела мой смех. Значит, мы можем встречаться.

— Вы в своем уме? Что за вздор вы несете? Встречаться? Вы — псих!

— А вы красавица, когда злитесь, — проворковал парень, улыбаясь, словно мартовский кот.

Меньшее из двух зол, да?

— Лучше бы я осталась с ним, — пробубнила про себя. Достаточно громко, чтобы парень услышал. Его лоб покрылся морщинами. Кажется, ему не понравилось услышанное. Наплевать. Какое мне дело до этого?

— Хотите конфетку?

— Вы еще здесь?

Он невинно пожал плечами.

— А где я должен быть?

Я зло сверкнула глазами.

— Подальше от меня, пока не дала вам подзатыльника! — Перепалки с Минаевым пошли на пользу. Блеф — блестящий союзник в споре. Парень нахмурился, привстал, посасывая конфету. Выглядело это слишком…эротично. Хотя откуда мне знать эротично или нет?

Неверно истолковав мой взгляд, парень подался вперед. Не стоит гадать, что задумал этот гад. Пальцы по привычке шарили в кармане в поиске спасительного телефона. Один звонок и Андрей примчался бы на помощь.

Я тряхнула головой. Что за нелепость?

Неожиданно поезд затормозил.

Объявили станцию города Армавир.

Спасена!

 

15

— Так что ты от меня хочешь?

Повисло молчание. Я не знала что сказать. По правде я не должна была звонить ему вообще. Дождь за телефонной буткой усиливался, перерастая в ливень. Он словно говорил — не делай этого, не звони. Но поздно. Запретный номер набран, звонок совершен и отступать некуда.

Опустив голову к таксофону, ощущая кожей холодный алюминий, я собралась с силами. Переступить черту, больше ничего не остается. Ничего не осталось.

— Помоги…

На другом конце провода повисло молчание, после:

— Не расслышал. Не могла бы повторить, Тамара?

Пальцы сильнее сжали телефонную трубку.

— Помо…ги мне.

— А-а-а-а. Тебе требуется от меня помощь. Забавно, — я зажмурилась, проклиная свою судьбу. — Разве не ты сбежала от меня? Наша прошлая встреча прошла не совсем, как я ожидал, и я разочарован.

Будь ты проклят.

— И знаешь? Мне наплевать на твои проблемы, — его голос был очень спокоен. Словно мы говорим о погоде и это раздражало сильнее. — Пока…

О нет. Только не это!

— ПОСТОЙ!

Мой крик повис в глубине кабинки. Упав на колени, всеми силами сдерживая панику и обреченность, слова полились из меня потоком:

— Ты должен помочь, — я шмыгнула, — обязан! Она верила в тебя, пусть и предала в итоге. Но она верила. Верила…

Во мне не осталось сил. Будучи ребенком мама веяла надеждой, что мы уедем из кошмара, преследующий нас ежеминутно. Иногда случается, что тот, кому ты веришь больше всего, предает тебя, оставляя в душе колотую рану. И ему неважно сильно ты страдаешь или пытаешься справиться с болью, веря в людей. Когда-то я желала найти маму, узнать почему она ушла. Правда, к которой я стремилась, оказалась худшее, что можно представить. Самое обидное — Павел знал. Знал обо всем. И пытался предостеречь, зная — я сломаюсь. Тогда, в момент опустошения я не хотела понять, почему он помог. Сейчас же…

— Я говорил, не лезь в это дело. София ушла и ничто не вернет ее к тебе, так же как…

Кулаки сжались.

— Его, — дыхание сорвалось, в груди стало так больно, что трудно дышать. Не говори мне, что… — Тамара, ты так и не научилась логике?

Павел ехидно засмеялся, от чего меня передернуло.

— Бежать от прошлого, пытаться закинуть его на дальнюю полку, и делать вид, что ничего не было. Скрывать ото всех правду о себе. От него.

— Зат-т-ткннниссььь…

— Ведь то что он знает — о твоем изнасиловании, не делает тебе чести. А вот когда он поймет, кто скрывается за невинным личиком. Хотел бы на это посмотреть!

В глазах потемнело. Пусть он замолчит и не говорит этих слов.

— Сбежала в надежде сделать мир лучше, в этом твоя слабость. Знаешь что? — все тело ожидало продолжения, — я помогу тебе. Взамен ты ответишь на мои вопросы.

Теперь я действительно зла.

— Вопросы?! Ты знаешь все! Мой ответ по-прежнему — нет.

Он засмеялся. Смех длился очень долго, я уже не надеялась, что Павел вернется к разговору, но ему важно знать. А мне важна помощь. Услуга за услугу.

— Тамара, Тамара… — его голос приобрел доселе не знакомые опасные нотки. Дыхание затруднялось, дрожь прошла по всему телу. Не удивительно, что его все бояться. Одним голосом Павел внушает нечеловеческий страх. — Играешь не по правилам. Интересно, а он знает твое настоящее имя, Ример?

Что?

— Андрей Минаев. Человек с пошатнувшейся психикой. Любопытно, как ты могла полюбить такой экземпляр? Или ты не видела? Конечно, не видела, каким опасным он может быть. Ха-ха.

О чем он говорит?

— Бояться надо его, а не меня. И я жду тебя. У тебя ровно двадцать минут, если не появишься у порога моего дома, я заставлю приехать ко мне.

Я знаю на что он способен и нет необходимости угрожать. Но он этого не знал.

— Нет! Не вешай трубку! — но было уже поздно. В телефоне послышались гудки. Разговор окончен и время пошло.

Положив руку на стекло кабинки, я смотрела на капли дождя еле заметных в темноте. Ночной мрак пугал и обволакивал. Не знаю почему, но я сейчас уже ничего не хочу. Странные слова Павла не уходили из головы. Почему он так сказал. Бояться Андрея? Да, у него проблемы с психикой. Если человек однажды потерял любимого человека, боль от его утраты останется на всю жизнь. То как он с почти безумной заботой опекает Елену, не говорит о его жестокости. Я уже не говорю, о том, каким устрашающим он может быть. Когда я увидела его в первый раз, первое что не давало покоя — его глаза. В них заключалась такая боль, что, прожив хоть тридцать лет никогда, не познаю ее.

Андрея Минаева я знаю долгие годы, заслушиваясь его песнями день ото дня, они давали некую надежду. Сочинив такие стихи, человек не может быть негодяем.

И чтобы не говорил Павел, своего мнения никогда не изменю.

Неожиданно дверца телефонной бутки резко распахнулась. Холодный, влажный от дождя воздух ворвался в бутку. Знакомое томление от присутствия Минаева дало о себе знать. Неужели он пришел?

Я улыбнулась, уверенная что перед собой увижу именно его, встала с пола и подняла глаза. Улыбка так же быстро погасла, как и появилась.

— Я обежал весь вокзал, пока не увидел тебя сидящей на полу, блондиночка. Эй, ты чего нахмурилась? — искренне удивился Эфраим, оглянувшись вокруг, надеясь найти кого-то для помощи, если я впаду в истерику. — Тебе плохо?

Плохо? Не уверена, что это слово описывает мое состояние.

— Все хорошо.

Он неуверенно посмотрел мне в глаза.

— Правда? Ты бледная, голубые глазки.

Я улыбнулась, в надежде приободрить его и поставить точку над бессмысленными вопросами. Эфраим улыбнулся в ответ, от чего его лицо преобразилось на глазах. В свете уличных фонарей или же из-за стресса, я заметила насколько красив Эфраим. В первую нашу встречу, я не обратила внимания на его обаяние. Мужчина около двадцати пяти лет, с забавной прической напоминавшая заросший кустарник. Высокий, чуть ниже ростом Минаева. Его внешность говорила о высоком происхождении. В нем все было правильным. Но глядя на него, я воспринимала Эфраима младшим братом, нежели мужчиной в рассвете сил.

Удивленный тем, что его рассматривают, парень смущенно почесал затылок, приподнял верхнюю губу и опустил глаза.

— Я…это…заказал нам такси.

— Спасибо.

Эфраим не улыбнулся, продолжая смущаться от любого моего жеста, поднял портфель.

— Тогда пошли?

— Тебе по пути? — решила спросить я, хоть как-то сгладить неловкость.

— Не совсем.

— О. Не хочу быть тебе обузой.

Его пальцы остановились, не коснувшись дверной ручки. Слегка повернув голову, Эфраим нахмурил брови, явно недовольный моими словами.

Я растерялась.

— Тебя наверняка заждались, а ты возишься со мной.

— Это не проблема. Да и поздно уже шататься одной по городу.

Такой ответ меня не удовлетворил.

Коснувшись пальцами его куртки, ощущая подушечками пальцев мягкость ткани, я слегка потянула за рукав.

— Иди, я доберусь сама.

— Но я хочу помочь тебе.

Я ссутулилась.

— Пожалуйста, оставь меня.

— Нет, — сказала я самим строгим тоном, на который была способна. Он имел силу, на детей, и была уверена — подействует и на этого парня.

Но я ошиблась.

До чего упрямый парень. Не могу же я потащить его с собой. Как же объясню его появление Павлу?

— Ну, можно поехать с тобой, пожалуйста! — он запрыгал передо мной, сложив руки лодочкой, словно молящийся индус.

— Вы долго будете копаться? — услышали мы оба раздраженный голос таксиста.

— Еще минутку.

Не была уверена, что я правильно расслышала, но слова таксиста были: ублюдские клиенты.

— Возьмешь?

Не стоит взвешивать все за и против. Не стоит. Не стоит, Тамара.

Но вопреки моим ожиданиям, самовнушение не помогло. Пожав плечами и признавая поражение, я недовольно пробурчала:

— Садись.

Уверена, я пожалею об этом.

— Ура!!! Я поеду с блондиночкой! Класс.

— Но с одним условием.

Он невинно состроил глаза.

— Что угодно, голубые глазки.

— Для начала прекрати меня так называть.

— Но ты… — я одарила его уничтожающим взглядом, — хорошо. Никаких прозвищ, хризалида.

Лучше не буду обращать внимание.

Усевшись на задние сидение, я пристегнулась.

— А вы культурны. Куда держим путь, парочка? — протянул таксист, теребя недокуренную сигарету в пальцах. Андрей любил проделывать подобные фокусы с сигаретой, привлекая мое внимание. От воспоминаний о нем меня бросило в жар.

Я расстегнула красное в клетку пальто на две пуговицы.

— Эм…улица Карла Макса, дом 2.

Таксист, наблюдая за мной через зеркало заднего вида, выдохнул облако дыма.

— Вот значит как, богатенькая.

— Она — нет. И давайте уже поедем, — недовольно воскликнул Эфраим, поерзав на сидении. Заручившись моим кивком, таксист осторожно отъехал от вокзала.

Не решаясь начать разговор, я по привычке отвернулась к окну. Не желаю разговаривать, день был тяжелым, как и вся прошлая ночь и сегодняшнее уже — утро. Небо постепенно просыпалось ото сна, одаривая окрестности первыми лучами солнца. Теплые лучи весеннего солнца приятно согревали.

Рассматривая за окном меняющийся пейзаж, я вспоминала свое детство. Как решилась уехать отсюда. Под этими мыслями я повернулась к парню. Эфраим молчал, тыкая пальцами по сенсору телефона. Его лицо было полностью сосредоточено на экране. Время от времени оно хмурилось, его губы слегка подрагивали, а черная бровь приподнялась. Почувствовав мой взгляд, он поднял на меня глаза: светло-карие с очень густыми ресницами. Под его взглядом мне стало неловко. Я откашляла, сцепила руки на коленях.

— Вы красивы, — услышала я не раз эти слова. Красива? Что значит быть красивой? Красота внешняя часто не гармонирует с внутренней. Такие комплементы были для меня все равно что приветствие: пустое, ничего не значимое.

— Вы нахмурились, снова сказал что-то не то, — разочарованно протянул Эфраим, почесав затылок. — С вами не так просто.

В зеркальце на меня покосились.

Я подняла подбородок.

— Нет. Не люблю просто принимать комплементы.

— Почему? — услышала я хриплый голос таксиста. Его кепка съехала на лоб достаточно низко. При таком угле обозрения я не могла бы уследить за дорогой. Но ему кажется уютно. — Мальцу вы нравитесь и он прав. Вы ничего.

Ничего. Забавно.

— Не люблю комплементы.

— Да? Кто-то вас обидел в прошлом? — искренне удивился Эфраим. В его глазах я так и видела картинку: меня стоящей в школьной униформе перед парнем, которому признаюсь в любви и получаю отказ.

— Комплементы — трата времени. Что значит красота? Ее измеряют внутренними данными. А внешность — лишь показуха.

Эфраим подавился слюной.

— Занудство. Вот твой показатель.

— Не зная меня, ты кричал, что любишь.

Парень покраснел.

— Я не кричал! Я выразил всего лишь восхищение.

— Вот видишь. Восхищение.

— Да разве это плохо?

— Плохо, — уверенно произнесла я, в надежде закончить разговор.

Повисла тишина. По приезду в назначенное место никто не проронил слова. Остановившись у первого подъезда, таксист не заглушая двигатель, повернулся к нам. Точнее к Эфраиму, который копался в своей сумке.

— Повело тебе парень. Отхватить такую деваху…

— О. Вы так думаете? — воодушевленно затараторил парень.

Я закатила глаза.

— Конечно малец. И давай валите отсюда, мне еще клиентов развозить.

Я поспешно вылезла из машины, едва не запнувшись о валяющиеся камни. Отряхнувшись и глядя в след удаляющейся машине, я глубоко вздохнула.

— И что будем делать? — услышала я голос в темноте.

— Не ты, а я.

— Но…машина уехала!

Не оборачиваясь, поднялась по ступенькам, нажала нужную цифру на домофоне, ожидая ответа.

— Это твоя проблема. Предупреждала — с собой не возьму.

— Но…

Голос Эфраима потонул в доносившемся из домофона тенором. При всем своем желании, я не хотела слушать его. Вообще быть здесь.

— Тамара, рад встречи. Приехала ровно в срок.

— Не люблю опаздывать, — заговорила я, — открывай.

— А кто это рядом с тобой?

— Назойливый парень.

Наступила мертвенная тишина. Я уже подумала, Павел отказался пригласить к себе, как раздался писк и дверь открылась. Проскользнув сквозь щель, поднимаясь по ступенькам на первый этаж, чуя за спиной Эфраима, я сжала кулаки.

Дверь в нужную квартиру открывается, из нее выходит мужчина приятной внешности. Он улыбается, но улыбка не касается глаз и это невольно пугает. Я попыталась взять себя в руки, тем более сама пришла к нему. Он это знает и при необходимости обязательно воспользуется этим. Его черты лица очень похожи на мои. Если бы не разбавленная ангельская красота с цыганскими корнями, его можно принять за моего отца. При упоминании о нем, невольно вздрогнула. Мужчина недовольно нахмурил брови, словно догадавшись с кем его сравнивают, сложил руки на груди.

— Итак. Ты пришла.

Не спрашивает, а утверждает.

— Да.

— Ты понимаешь, что это значит?

Я снова киваю.

— Эй, что происходит? — спросил Эфраим в надежде услышать ответ. Но его голос потонул в словах Павла.

— Пути назад нет. Если ты пришла, то все что ты скрывала выйдет наружу. Хочешь ты того или нет.

— Стоп. Что происходит?!

Я сжала кулаки.

— Впусти наконец в дом!

Павел улыбнулся, отошел от двери пропуская меня внутрь. За спиной я чувствовала его взгляд.

Ох… я вошла в тигровую клетку.

Едва я вошла в квартиру, ахнула. Слухи о богатстве Павла Одинцова распространялись с небывалой скоростью. О нем говорили как о человеке с непревзойденным складом ума. Он мог решить сложнейшую задачу за несколько секунд. Для него были открыты множество дверей в будущее и блестящей карьеры, но неизвестно почему, выбрал экономику. Срубив достаточное состояние, он мог жить без хлопот сорок лет, и никакой экономический кризис не сломил бы его.

Имея небывалое количество денег, он мог позволить все. Это не просто какой-то контекст, а действительно все. Услышав, как дверь за спиной закрылась, я скинула портфель, не убирая глаз от восхитительного дизайна комнаты. Такая роскошь и рядом не стояла с роскошью особняка Минаева. Андрей бывший музыкант, неизвестно чем сейчас зарабатывает на жизнь. Но Павел…

— Раздевайся и садись за стол. Я приготовил завтрак. — Услышала я его голос.

Он прошел в столовую едва коснувшись меня плечом.

— Слушай, а кто это? — спросил в свою очередь Эфраим. Павел, услышав вопрос парня, странно улыбнулся, показывая белоснежные зубы.

— И ты садись мальчик, поешь.

Эфраим покраснел от злости.

— Ты кого это мальчиком назвал? Эй ты куда идешь! — закричал Эфраим, когда тяжелая рука опустилась на плечо, слегка сжав пальцами. — И чего стоишь так близко?

— А ты неплох. В моем вкусе.

— Вкусе? Тамара, о чем он?

Павел провел длинным пальцем по щеке парня, доводя того до обморочного состояния.

— Хватит. Не пугай его.

Он пожал плечами, отпустив руки.

— Я и не пугал. Он мне действительно понравился, — и отвесил воздушный поцелуй. — Лапочка.

Пожав плечами, нисколько не смущенная поведением Паши, я скинув с себя пальто, вошла в столовую. Обилие приготовленной еды поражала. Павел издавна умел готовить, пытаясь научить меня своим изыскам. Но поняв, что я и кухня не совместимы, отбросил попытки.

Вымыв руки, я уселась за стол. Предложив снять куртку Эфраима, Павел сконфуженно помассировал плечи, пробубнил что-то под нос и уселся за стол, напротив меня.

Я уставилась на приготовленные креветки с грушами. Порция выглядела маленькой, столбик из различных ингредиентов вот-вот свалится на стол. Креветки… любовь к ним открылась совсем недавно. Интересно, что еще знает обо мне Павел?

— Ты любишь креветки и я решил приготовить их в честь приезда.

Это навело меня на мысль.

— Ты знал, что я приеду.

Он усмехнулся.

— Я подозревал это рано или поздно, но уверенности не было. Ты ничего не ела по дороге сюда. Угощайся. Еда не отравлена.

Я нерешительно покопалась вилкой в тарелке.

— Я не хотела приезжать, — наконец произнесла я. — Не хотела.

— Знаю.

— Ты, — с трудом произнесла я, слушая в соседней комнате шум воды. Эфраим еще не вернулся из ванной, — ты не разочарован во мне? Ведь я избегаю тебя.

Павел недолго размышлял над ответом:

— Разочарован. Но вовсе не из-за тебя. Ты не виновата, что боишься меня.

— Но…

— Перестань думать об этом и ешь.

Я улыбнулась.

— Что смешного?

— Ничего. Вспомнила кое-кого.

Отхлебнув вина, Павел потянулся за куском хлеба.

— Об этом Минаеве? Стоит ли тебе напоминать, что я откопал кое-что про него и думаю, тебе стоит узнать…

Неожиданно на Павла обрушился поток воды. Я завопила, выскакивая из-за стола и ища виновника глазами. Эфраим стоял напротив Паши, его грудь тяжело вздымалась. Вперив в него бешеный взгляд, Павел цветасто выругался.

— Что за черт?!

Ведро выпало из рук Эфраима. Стоит отдать ему должное, он не испугался Паши, так как я пугалась. Он схватил столовый нож и взмахнул перед лицом Паши. Тот, подняв руки, спокойной приказал:

— Отпусти нож.

— Убери от нее свои лапы.

— Где ты его откапала? — забавлялся Павел, игнорируя протянутый к нему нож, потянулся к ремню брюк. — Я завелся с пол-оборота.

Я выпучила глаза.

— Ты не станешь делать этого с моим другом!

И у меня на глазах.

— Другом?! — хором воскликнули они оба, с недоверием уставившись на меня.

— Да другом!

Паша фыркнул.

— Шутишь? — его пальцы потянулись к рубашке, — Тамарочка, будь добра, запрись вон в той комнате, — указал он на дверь слева. — Тебе еще рано слышать, что здесь произойдет.

— Невероятно, — только и смогла сказать, тяжело опустившись на диван, приложив ладонь ко лбу.

— Не раздевайся, ты придурок. Кто он, Тамара!

— Зачем спрашивать ее, если отвечу я?

Потерла лоб.

— Лучше скажу, иначе ты его напугаешь. Он мой дядя.

Эфраим расхохотался.

— Кто?!

— Да малыш, я ее дядя. У тебя с этим проблемы?

Тот понял, что над ним не подшучивают, уставился на меня.

— Пожалуйста, скажи, что это неправда.

— Правда. Павел Савельевич Одинцов — мой родной дядя.

Эфраим закашлял:

— Но тебе… — он осмотрел его с ног до головы, с головы до ног и увиденное ему не понравилось.

— Ты чертов педик!

— Каюсь, — ничуть не смутившись, подтвердил он, застегивая ширинку. Рубашку он не надел, оставшись в одних брюках. Шрамы на его теле всегда пугали, и сейчас я не могла не смотреть на них, не испытывая отвращение.

Павел посмотрел мне в глаза, словно только сейчас вспомнил о моем страхе, накинул рубашку, не застегивая пуговиц.

— Я приготовил для вас кровати. В разных комнатах, — подчеркнул он, не поднимая глаз. — Поспите, когда вы проснетесь, поговорим. И выпроводим некоторых личностей.

— Я останусь с ней! — не уверенно, но твердо сказал Эфраим.

— Идите спать.

Повторять дважды не было необходимости. Скрывшись в соседней комнате, оставив Эфраима с Павлом, я не раздеваясь, опустилась на кровать, вдыхая запах свежих простыней. Спустя несколько минут усталость дала о себе знать и уже через десять минут я спала крепким сном.

В мире грез передо мной предстал Минаев. Восседавший на троне, держа трость в пальцах, черной рубашке и бархатном плаще, с усыпанными по плечам спутанными волосами он походил на демона мщения. Его лицо не выражало абсолютно ничего, словно ему на все наплевать, даже если мир падет прахом. На том месте, где я оцарапала его в момент истерики, вытатуирован символ.

И тут он поднимает глаза: зеленые и беспощадные.

Я завопила.

 

16

Пробираясь сквозь тяжелые шторы лучи солнца пытались разбудить спящий дом. Сон так и нее пришел ко мне. Наоборот: едва я закрою веки перед собой вижу его лицо. Глаза, наполненные такой ненавистью, которой не видела никогда. Казалось, все пространство вокруг него вибрировало от сдерживаемой ярости.

Стало холодно.

Натянув одеяло до подбородка, попыталась согнать видение, прочно засевшее в голове. Но при любой попытке, Андрей не выходил из головы. Словно он желал найти меня и обрушить всю кипевшую ярость.

Но, не взирая на видение не оставлявшее меня ни на минуты, больше всего я желала увидеть малышку. Признаться, я очень скучаю по ней. Елена ворвалась в мое сердце подобно урагану. Для меня она была не просто ребенком шефа, а малышкой, проникшееся ко мне искренней любовью. Я хотела обнять ее, прижать к своей груди и никогда не отпускать. Спрятать за спиной от бренного мира и обещать, что никогда не дам ее в обиду. Слушать ее смех, видеть ее восторженное лицо над попытками решить первую задачу. Стать свидетелем ее открытий, разочарований, побед. Быть для нее опорой. Ни это ли означает материнскую любовь? Просто любоваться ребенком, ставшая для тебя целым миром.

Спрятав лицо под подушкой, я пыталась справиться со слезами. Сама подписалась на это, не отрицаю. Но все же…

В дверь постучали:

— Тамара, знаю, ты не спишь. Есть разговор.

Ничего не ответив, я притворилась спящей, словно он может увидеть за дверью проказу.

— Не прокатит. Я жду.

Зарычав, сбросив с себя одеяло, я вышла из комнаты, не посмотрев на себя в зеркало. Едва я ступила ногой на ковер, замерла на месте. Потрепанный, явно не выспавшийся, Паша сидел на диване, покуривая от переполненной пепельницы сигарету. При виде меня он потушил окурок, похлопал по дивану, призывая сесть рядом.

Пытаясь расчесать волосы пальцами, я села на противоположное место.

— Доброе утро, — сухо сказал он. Мешки под глазами свидетельствовали о бессонной ночи. — Хотел подождать до утра, но время поджимает. Кофе будешь?

Я мотнула головой.

— Правильно. Это вредно.

Павел представлял собой мужчину образцом мужественности. Светло-русые волосы едва прикрывали широкий лоб. Полные губы, нежно-оливковая кожа в сочетании с тигровыми глазами привлекали немало женщин. Они не понимали, что все впустую. Павел был геем. Не знаю, почему он избрал для себя этот путь. Раньше мне казалось, из-за случившегося со мной в детстве. То, что сделал его старший брат повлияло на его психику. В раннем детстве он стал свидетелем моего изнасилования. Биологический отец продумал идеальный план возмездия над непослушной семьей. Ему было мало насилия над дочерью. Ему необходимо было поиздеваться над собственным братом. Чтобы тот увидел воочию акт мщения.

Не представляю, каким может быть человек, чтобы додуматься до такого.

Это мерзко и… недопустимо.

— Прости, — одними губами прошептал Паша, сцепив руки не поднимая взгляда. — Прости меня за все.

Я поежилась.

— Ты не виноват, — воодушевленно сказала я, но он мне не поверил.

— Я не могу вернуться назад, но и не перестану заботиться о тебе. Хоть мое присутствие напоминает тебе… — на этих словах, его голос надломился, словно его ударили и ему тяжело говорить. Но позже он находит в себе силы продолжить: — ты боишься меня.

Не спрашивает, а утверждает.

Я сидела в кресле, обхватив руками колени, слушая голос, в котором звучало небывалое раскаяние. Человека, который ненавидел себя за совершенное когда-то родным по крови.

Я ничего не говорю. Смысла нет отрицать.

— А где Эфраим? — слышу свой неуверенный голос.

Не поднимая глаз, Павел закуривает сигарету. Выдыхая табачный дым, он подбородком указал на дверь справа от ванной.

— Дрыхнает, храпя на весь дом.

Я улыбнулась.

— Спасибо что не выгнал его, — он одаривает меня тяжелым взглядом.

— Спасибо? Где ты его подобрала? Я все понимаю, но приводить чужого в дом…

Я пожала плечами.

— Не знаю.

Похоже, я впервые шокировала Павла. Он так цветасто выругался, Андрей дал бы ему фору. И все же. Почему я взяла с собой Эфраима? Разглядывая свои ухоженные ногти, покрытые прозрачным лаком, я гадала, что стало причиной необдуманного поведения.

Внезапно Паша произнес:

— Ты кричала во сне.

Я отвела глаза. Мне не понравилась резкая смена темы.

— Приснился дурной сон.

— Хммм. И не отрицаешь.

— Я никогда не лгу.

— Никогда не значит — нет, — в голосе Павла едва улавливалось раздражение. Я не понимала, чему стало тому причиной. Не понимала своих действий. Вообще ничего. Во мне словно выключили какую-то кнопку, отвечающая за разум. Разговора с ним не избежать, я видела, как в уме он просчитывает степень вопросов и их значимость. Откроют ему секреты или нет. По сути, он все знает.

Павел любил быть готовым ко всему, а значит, у него есть на меня досье. Достоверное или нет — не знаю. Ведь он интересовался тогда, в нашу встречу о том что произошло уже восемь лет назад?

— Ты просила моей помощи, — внезапно проговорил Одинцов. Моя голова повернулась на миллиметр влево, — услуга за услугу, помнишь?

— Да.

— Тогда расскажи мне.

Я пожала плечами, заняв пальцы, взяла пустую кружку. Не хочу, чтобы он видел дрожь, пробившая тело.

— Это… — я не знаю, с чего начать. Рассказать все или не все? — я задолжала крупную сумму денег у не тех людей.

Он хмыкнул.

— И все?

— Я долго откладывала передачу нужной суммы. Больше они не захотели ждать, и перешли к действиям.

Я не рассказала ему о звонках на номер Минаева. Странно, что они вообще о нем узнали.

— К каким?

Я замялась.

— Тамара, скажи, пожалуйста.

Он просит меня?

Руки затряслись. Кружка вот-вот выпадет из пальцев. Поставив ее на кофейный столик, обхватила себя руками.

— Я должна им двадцать пять тысяч американских долларов. За два месяца я обязана с ними связаться и договориться о назначенной встрече. Но я затянула со временем.

— Двадцать пять тысяч зеленых? — выделил он один контекст и выругался. — Какого черта, Тамара! Это большие деньги! И как ты откапала их?

— Парней? — попыталась я пошутить. Тигровые глаза обещали расправу и я чертыхнулась.

— Я устроилась няней у Минаевых.

— Минаева?

— Ты его знаешь? — спросила я тут же.

Паша пожал плечами.

— Его все знают, в свое время он был очень популярен.

Да. А я, ярая фанатка его не узнала. Стало стыдно.

— И ты устроилась няней. Он заплатил тебе эту сумму?

— И да и нет.

Теперь он злился.

— Это почему же? Твою мать! Только не говори, что не взяла денег. Не взяла! Конечно, зачем!

— Я не могла!

Мы оба перешли на крик.

— Не могла сходить в туалет помочиться, но не взять денег…От них зависит твоя жизнь, твое будущее, тупица! Ты обязана стоять в очереди и грабить банк, да хоть что-то!

Я сжала кулаки.

— Тупица? Я устала от всего! Что я могла, по-твоему, сделать!

— Бороться и идти до конца, вот что!

Мои плечи поникли, я села на диван так, словно на меня навалился груз всего мира.

— Я не могла…не могла. — Тихо говорю я, спрятав лицо в ладонях.

— Принять от него помощь…

— Ты заработала их честным путем. Это не помощь, а зарплата. Сказать, что это значит? Ты потратила впустую время на беготню от меня!

— А что мне оставалось делать?

Что делать сейчас, — читалось между строк и Паша понял.

Павел сел рядом, едва касаясь меня, наклонил голову:

— Бороться.

Он с такой уверенностью говорил о борьбе. Я не чувствовала ее. По мне, так пусть все катиться в ад. Я устала.

Послышалось шарканье сланцев по паркету. Эфраим напевая песню группы «Семь жизней», с лицом полным счастья подошел к нам, вытирая волосы полотенцем.

— Всем приветик, — слишком радостно сказал он, продолжая напевать песню. Мне стало так плохо. Не выдержав, я забежала в комнату, закрыла дверь на ключ и привалилась к ней спиной.

До чего приведет это самокопание?

Соберись, Тамара.

Да. Может Паша и полный негодяй, но в чем-то он прав.

Достав спортивную сумку из-под кровати, я вынула из нее компакт-диск. Из брошюры на меня смотрели зеленые глаза. В них отражалось тепло и счастье человека, уверенного в будущем. Длинные темные волосы на фотографии едва касались ворота рубашки. Улыбка, осветлявшая лицо и чудодейственным способом заставляющая в ответ улыбаться. Глядя на фотографию, улыбка невольно заиграла на губах.

Компакт диск с записями первых выступлений группы «Семь жизней», прошедшая тринадцать лет назад. Выступление сделавшая из гаражной группы сенсацию русского рока. Подарок Андрею, который я хотела подарить на Новый год и который до сих пор не отдала ему. Мои глаза неосознанно искали ноутбук. Он стоял на прикроватном столике. Наверное Павел забыл о нем, когда мы пришли. Я так боялась включать диск, словно делаю что-то запретное. Но ведь все слушают?

Но не все знакомы с ним. И целовались, — протараторил внутренний голос.

Комната наполнилась чувственным, богатый оттенками с хрипотцой голосом. Во мне что-то пробудилось. Вслушиваясь в стихи, я легла на кровать, укутавшись простыней в спасительный кокон. За окном напевая словам Андрея слышалось чириканье птиц. Вот что значит рай…

Блаженно прикрыв веки, я провалилась в волшебный сок. И где-то вдалеке напевал ангел о силе любви.

 

17

Краснодарский край, город Краснодар

За четыре часа до этого

Тишина в особняке стояла неестественная. Осторожно, ступая ногой по паркетному полу, стараясь не разбудить домочадцев, Мила поднималась по лестнице. Минуя второй этаж, остановившись у нужной тяжелой двери, девушка глубоко вздохнула. Прошло несколько дней как особняк покинула Тамара Сабо. После ее отъезда в доме что-то переменилось, как и сам хозяин. Мила не знала как привести того в чувство. Едва Андрей Минаев узнал об исчезновении Тамары, его будто подменили. Он кричал, ломал мебель, грозился уволить весь персонал, если не найдут хотя бы намек где может быть Сабо.

Время шло. Новостей не было, и мрачность постепенно захватила особняк. Мила не представляет, когда шеф в последний раз притрагивался к еде. Темнота коридора не пугала ее, привыкшая копошиться в темноте, дотронулась до дверной ручки. За дверью стояла та же тьма.

Нет. Не та же, одернула она себя.

В комнате стояло напряжение. Словно она находилась в клетке раненого зверя, что, по сути, так и было.

Прикрыв за собой дверь, девушка нашла в стене выключатель.

— Выключи.

Мила не вздрогнула под натиском сильного голоса, но выполнила приказ. Не стоит его злить еще больше, напомнила она себе.

Поставив на письменный стол поднос с едой, она увидела едва различимое пятно. Андрей курил сигарету, стоя у открытого окна. В комнату ворвался слабый ветер, растрепав рыжие волосы девушки. Они очень кудрявые. Порой она не знала как с ними справиться и мечтала состричь их до самых корней, но когда-то подавила в себе внезапный порыв.

Переминаясь с ноги на ногу, Мила посмотрела в окно, видя едва различимый силуэт.

— Новости?

— Никаких.

— Если кто-нибудь позвонит, меня нет.

В девушке загорелась надежда. Неужели он забудет гадкую девчонку. Но ее надежда погасла так же быстро, как и появилась.

— Звонки по поводу Тамары, соединяй немедленно. Ясно?

Мила кивнула, словно он мог видеть в темноте. Или мог. Кто его знает.

Постояв еще несколько секунд, Мила скрылась за дверью, проклиная Тамару, оставшую мужчину одного.

На безмятежно красивом лице не было и намека на злость. Но внутри все горело от ярости. Андрей был настолько зол, что едва сдерживался. Ему хотелось сломать кому-нибудь кости или убить… оставить в агонии жалкое существо и любоваться его муками.

О да…

Слабая расплата за перенесенное горе. Андрей уже предвкушает, как будет мучить ее, когда найдет Тамару. А найдет он ее обязательно. Вопрос лишь времени.

Андрей выдохнул дым, потушил сигарету и потянулся за следующей порцией. Но пачка уже пуста.

Проклятье.

Он был так зол, что не заметил, как выкурил всю пачку.

Постойте, был? Он и сейчас зол, пытаясь лихорадочно соображать, где может быть Тамара. Но по закону подлости, он не мог представить где она. Он даже не видел и намека, почему она ушла от него.

Именно ушла, потому что она обещала Андрею, никогда его не оставлять. Он невесело улыбнулся, понимая насколько глупы его мысли. Кто захочет связывать жизнь с сумасшедшим. С другой стороны она не раз твердила, что искренне любила его. Слова звучавшие с такой надеждой не могли быть ложью. Тогда что?

Кто мог рассказать о Тамаре все? Кто ее знает?

Неожиданная догадка испортила настроение еще сильнее.

Но что если?..

Сорвавшись с места, прихватив с собой со спинки стула пиджак, Андрей стремительно спустился по лестнице, напугавший Милу с горой одежды в руках. Крикнув что-то вроде: не соединяй; Андрей запрыгнул в черного красавца и рванул с подъездной аллеи.

Единственный человек, знающий все тайны Тамары, была ее мать.

* * *

Краснодарский край, город Армавир

Несколько часов спустя

Поднимаясь по ступенькам злополучного дома, Андрея забавляла комичная ситуация. Несколько недель назад, вот так он пришел в дом Ивановых с мыслью сделать все возможное, чтобы женщина называвшая себя мамой Тамары исчезла из жизни навсегда. Ему претила мысль, что когда-нибудь проникшись доверием девушки, эта интриганка запудрит ей мозги. Это она умела искусно, он не сомневался. Напугав до безумия Софию, Андрей с чувством достоинства смешанного с омерзением, покинул дом. И дал обещание, что никогда не появится на пороге этого дома. Но судьба жестокая сука.

Постучав кулаком по двери несколько раз и не дождавшись ответа, Андрей обогнул дом, и встал напротив тяжелых железных ворот. На заднем дворе стояла тишина. Минаев посмотрел на наручные часы. Не было и семи утра.

Почему никто не отвечает? Время собираться на работу, если Ивановы вообще работают. Перепрыгнув легко через ворота, Андрей ступил на запретную территорию. Ему стало неуютно. Все говорило о наличии ребенка в семье: разбросаны по газону детские игрушки, машинки, роботы. В глаза бросилась деревянная шкатулка, повидавшая немало лет. По всей видимости она музыкальная. Нагнувшись, подобрав ее, Андрей открыл крышку: полилась красивая мелодия песни Sting — Fields of God. Он хорошо помнил ее, его мама любила иногда напевать ее.

Мотнув головой, борясь с ни прошеными воспоминаниями, поставив шкатулку на перила крыльца, Андрей прикоснулся к стеклянной двери, как она неожиданно отворилась.

На него смотрели сонные голубые глаза. Постепенно они расширились, узнавая кто перед ней.

Женщина закричала, и резко захлопнула дверь, чуть не прищемив пальцы Андрею.

— Черт. София! — забарабанил он по двери, повышая голос. — Открой дверь, надо поговорить.

— Уходите, — услышал он по ту сторону двери.

— София…не зли меня.

Тишина.

— Я не причиню тебе вреда.

— Обещаешь? Ты пытался меня убить.

— И сделаю это снова, если ты хоть как-то навредишь ей! Но сейчас нужна твоя помощь, Тамара пропала…

Дверь на пару сантиметров приоткрылась.

— Не орите, — пожурила она с такой же интонацией, с какой обычно Тамара ругала Андрея. София запахнув полы халата, неуверенно осмотрела Минаева. Вид его был не менее пугающий, чем в прошлую встречу. Она мгновенно пожалела, что отправила мужа на работу. Артем несколько недель гостит у бабушки, за него она не волновалась. Неуверенно посмотрев на Минаева, она соображала, что привело его к ней и в такую рань.

Мужчина долго стоял, не зная с чего начать. Он сам не понимал, чего хочет от этой вероломной женщины. И все же. Она единственная знает тайны Тамары. Сжав кулаки, Андрей поднял глаза:

— Расскажите мне о Тамаре.

 

18

— Учтите, телефон под рукой и в любую минуту вызову полицию.

Андрей пожал плечами. Мол, ради Бога.

Такое спокойствие взбесило Софию. Шагая в кухню, чувствуя на себе взгляд Минаева, женщина остановилась и обернулась.

— Я не шучу.

— Ха.

Она нахмурилась.

— Не могу понять, что такого в вас нашла моя дочь.

— Подумайте. У вас есть время.

София сжала губы.

— К тому же и хам.

— Хам? Если перечислить ваши качества, уверен — они и рядом не стояли с моими. Напомнить о них вашему мужу?

София проглотила колкость, усевшись за стол, наблюдая за грациозными движениями мужчины. Она бы все отдала, чтобы побыть с ним в постели. Ей было интересно, каков он любовник. Повезло Тамаре, глупышка отхватила такой кусок и познала его страсть. Проследив взглядом глазами, куда смотрит София, Андрей недовольно нахмурился.

— Выкиньте подобные мысли из головы. Иначе вернемся к тому, с чего начали.

Нож.

Намек понят.

— Так-то лучше, — Минаев положил ключи от машины и мобильный телефон на стол. Вынув аккумулятор, намереваясь до конца дойти до правды, и чтобы никто не мешал, Андрей положил руки на стол, сложив их лодочкой.

— Итак, никто мешать не будет и я намерен слушать до конца.

София гадала, что стало с его мозгом. Он явно был не здоров и нуждался в помощи.

— Еще не поняла?

— Я бы предпочла, чтобы ты убрался отсюда и никогда не возвращался.

Андрей кивнул.

— Справедливо, но после того, как ты мне все расскажешь. Под все, я подразумеваю твою жизнь со школьной скамьи, до сегодняшнего дня. Где училась, как познакомилась с одним ублюдком, подаривший жизнь Тамаре и разрушавший ее. — Андрей внимательно следил за переменами в лице женщины. Смесь недоверия и злости. Эта женщина полностью уверена, что Тамара сама соблазнила родного отца. Минаева чуть не стошнило от омерзения.

Собрав остатки мужества, он проговорил.

— …Как ты ее бросила и что делала с тех пор. Все.

Она усмехнулась, хотела что-то сказать, но замолчала.

— И Артем. Тамара хотела бы знать, что у нее есть младший брат, — он подался вперед. — Она любит детей, вы знаете?

София выпрямила спину:

— Мне все…

— Если вы скажите еще хоть слово, клянусь Богом — я вас ударю. Я никогда не бил женщин, но вы… — он окинул ее таким взглядом, словно она самое жалкое существо на планете. — Вы — монстр. Мне все равно, что случиться с вами, пусть утонете в сточной канаве, спасать не стану. А теперь, рассказывайте.

Женщина улыбаясь, встала со стула, всеми силами стараясь не ударить этого человека. Какое он имеет право приходить сюда и читать мораль?

— Да что вы знаете!

В ее голосе было столько боли, но Андрей не поверил. Продолжая сидеть на своем месте, скучающим тоном произнес:

— Ваша псевдолюбовь не расторгает меня. Разве не пробовали? Я знаю, вы знаете о Тамаре все, иначе бы не стали искать встречи с ней. Да. Ненавидьте меня. Эта малая толика расплаты.

София отошла, лихорадочно соображая, как выставить мужчину за дверь. Тот поднялся, сложив руки на мощной груди. Шелковые длинные волосы собраны на затылке, позволяя в полной мере насладиться чертами лица. Если бы не эта мерзкая гадина, Минаев был бы ее. Но тут мысль осенила ее. Ведь он хочет узнать правду о Тамаре. Что если она расскажет ему, и этот образец мужественности и силы перейдет на сторону Софии?

Она про себя обрадовалась, обошла мужчину и села на свое место.

— Хотите знать. Ну что ж…

 

19

Краснодарский край, город Армавир 1987 год

София Ример родилась в 1964 году в городе Армавире. Она никогда не знала своего отца, а ее мать на вопросы о родственниках всегда отмахивалась от ответов. Постепенно София привыкла к скрытности матери и перестала спрашивать. Да и зачем? Девушку особо не интересовало кто ее отец. Бросил он их или Ева сама ушла от него — наплевать. Софию скорее интересовали другие вопросы. И чем она становилась взрослее и красивее, эти вопросы приобретали иной характер.

Когда ей исполнилось шестнадцать, ее мать умерла после тяжелых родов, так и не явив на свет малыша. Вынужденная как-то содержать себя, оставшись без семьи, София устраивалась на работу, правда всегда безуспешно. Ее несносный характер и грубость клиентам не знала границ. Именно по этой причине она и знакомится с Юрием Сабо. Она стояла у барной стойки, протирая полотенцем стакан из-под лобия наблюдая за этим грубым мужланом. Все в нем кричало о силе. И правда, — подумала София, рассматривая его с ног до головы, он похож на большую обезьяну. На большую неуправляемую обезьяну.

— Кого ты высматриваешь? — слышит София голос своей напарницы. Не оборачиваясь, девушка пожала изящными плечами.

— Да так.

Мира не поверила этой глупой и наивной лжи. Она знает Софию, та не упустит момента позабавиться с мужчинами. Особенно с сильным мужчиной состоящий из сплошных мускулов. Мира вздохнула, облокотилась о стол и разглядела Сабо. Он поистине сексуален. Высокий, примерно метр восемьдесят семь с половиной ростом, с телосложением атлета, светлыми вьющимися волосами, подстриженными по последней моде и серыми глазами, заставлял представителей слабого пола таять от умиления. От него так и веяло тестостероном. Ох…как же она мечтала оказаться в постели такого экземплярчика.

В этот момент предмет мечтаний и грез женщин пригубил бокал мартини и блажено расслабился. Давно он так не отдыхал. Его взгляд неожиданно остановился на девушек у барной стойки. Высокая не очень симпатичная девушка с воодушевлением рассматривала его. Как же Юра устал от подобных взглядов. Все равно что быть объектом насмешек в цирке уродов. Он поморщился и посмотрел на вторую девушку. И его сердце припустило несколько гулких ударов.

Какая она красивая, — первое, о чем он подумал. Нежная белоснежная кожа, волосы словно золото и глаза, чудесные голубые глаза. Интересно, что таится в них.

Юра решительно встал, осушил до дна бокал и направился в сторону белоснежной принцессы. Его принцессы. Вопрос лишь времени.

* * *

Я ощутила его присутствие задолго, до того как он появился у стойки. Сильный, властный мужчина, от которого были без ума все мои напарницы. Не понимаю, что нашли они в нем. С виду обычный мужлан, каких у нас бывает сотни. Не подавая виду, что заметила его присутствие, я расставляла стаканы с раздражением видя в них его отражение.

Позади себя я почувствовала движение. Мира не ушла, как я предполагала, надеясь получить внимание незнакомца. Очевидно.

— Приветик, красавчик, — ее голос никогда не нравился, а приобретая сексуальные нотки, не нравился вдвойне. До тошноты.

— Разомнемся?

Я права. Не было и дня, чтобы она не искала партнера по сексу.

Ужас.

— Я влюблен.

Я не подняла глаза.

Влюблен?

— Ооо…а ты шустрый! Тут недалеко, — послышалось движение. Уверена, Мира положила на мужчину моих грез, свои костлявые руки, и прижалась к его груди своей. Она гордилась большой грудью. Едва она не слагала он ней оды.

Как же я хочу жить той жизнью, от которой все олигархи сходят с ума.

— Моя комната…

Надо приготовить дома еду. Макароны или плов?

— Отвянь, — слышу неожиданно страшный баритон, наполненный невиданной злобой. Я так испугалась, что сердце пустилось в пляс, руки задрожали, от чего стакан из моих рук выпал и разбился на осколки.

— О боже! — воскликнула я. Слезы потекли по щекам. Придется выплачивать из жалования. Его едва хватает на еду и одежду! Что же делать?

Я вся без сил. Ненавижу тебя мама. Ненавижу!

За стеной слез и мыслей я не заметила перед собой дорогие черные ботинки, которые в трудные времена страны сложно достать. Да что там!

Мира куда-то убежала, наверное жаловаться шефу о разбитой посуде.

— Черт, — мой голос похож на хрип.

— Вы не ранены?

Голос, казавшийся страшным и властным одновременно, сквозил радушием. Словно говорившему больно так же, как и мне. Бросив осколки, облокотившись спиной о ножки стола, я глубоко выдохнула.

— Белоснежная принцесса?

Большие сильные пальцы прикоснулись к моей щеке, боясь малейшим прикосновением причинить боль. От теплоты и беспокойства в голосе я приоткрыла веки и столкнулась с серыми, словно серебро, глазами. Мужчина напротив излучал силу и опору. Странно или нет, но я его не боялась. С ним я чувствовала себя в безопасности.

Я точно спятила.

— Леди?

Леди? Он назвал меня леди? Меня-то?

— Вы против леди? Извините…я…эм…

— Вот она! — раздался над нами писклявый голос Миры. Неожиданно теплота карих глаз исчезла, заменяя ее пламенем ярости. Господи. Сердить этого мужчину никогда не посмею.

Никогда?

Черты его лица заострились. Он так посмотрел на Миру, что я испугалась. Настоящий взгляд убийцы.

— А-А-А…вот и Софи, моя милая Софи.

Вот черт.

— Семнадцатый бокал за месяц, — Сергей Мирославович встал надо мной, не решаясь подойти ближе под взглядом убийственных глаз. — Глупая шлюшка, я предупреждал, чтоб не смела бить мою посуду! — И замахивается на меня огромным кулаком. Честно я привыкла к его периодическим избиениям, но то что произошло дальше, заставило меня благоговейно вздыхать. Незнакомец мгновенно перехватил огромный кулак и коленом нанес сильнейший удар в корпус. Не успев прийти в себя, шеф получает огромным кулаком в лицо. Из обеих ноздрей хлынула кровь. Шеф потерял сознание едва коснувшись пола.

Мира истерически закричала и убежала куда-то в клуб. Ее крик потонул в какафонии музыки. Я же стояла и разинула рот. Вот это да. Одним ударом отправить человека в нокаут.

Мужчина фыркнул, хладнокровно пнул обмякшее тело в бок и поднял на меня глаза.

Господи.

Он сумасшедший.

Тряхнув головой от наваждения, я бросилась наутек, но не успев добежать и сантиметра, была пригвождена к стене. Из глаз брызнули слезы. Сейчас я умру. Я еще столько не познала в жизни и не переносила одежды.

— Скккооолько раааз, — сбивчиво начал мужчина, зажав мне шею локтем. Я с трудом хватала воздух. Почему никто не придет на помощь? — Он…биил тебя?

Я попыталась пнуть его в промежность, но гад ловко ушел от удара.

— Не стоит этого делать принцесса, — качает он головой, приблизив свое лицо. — Сколько?

— Пошел ты, — плюю ему в лицо. Тут он замахнулся и впечатал кулак в стену.

Я заплакала. Он может убить меня одним ударом!

— СКОЛЬКО???!!!

— Отвали!

Он как-то странно улыбается.

— Неверный ответ.

Неожиданно он впивается в меня губами.

Тут я поняла три вещи. Во-первых: я должна испугаться, попытаться оттолкнуть его. Во-вторых: мне должно быть противно. Но черт меня возьми, мне не противно. Наоборот. Тело охватывает неистовый жар. Я отвечаю на поцелуй, обхватываю незнакомца за шею и целую. Целую. Целую.

О да…

Неожидавший напора от меня, мужчина слегка ослабевает натиск. Но тут же набирает темп. Сильные пальцы шарят по моему телу, вызывая томление. Я сейчас кончу…

— Нежная, — слышу его шепот и трепещу от восторга.

Тянусь к его ремню, освобождая его член. Он огромен!..

Мужчина, слыша мой восторженный возглас, улыбается, быстрыми движениями освобождает меня от одежды и одним резким движением входит в меня.

— О да… — стону я.

То что мне нужно. Быстрый, жесткий трах.

Его толчки ускоряются, наполняя меня до основания. Как же хорошо…

— Я Юра. Юра Сабо…

Слышу его голос и впадаю в блаженный сон.

Девять месяцев спустя

— Я беременна, — заявляю я мужчине напротив. Он опустил глаза на мой округлившейся живот, долго не отрывал от него взгляд. Когда все же соизволил посмотреть на меня, я испугалась. В его глазах стояла ярость. Ну и пусть. Терять мне уже нечего.

Храбро посмотрев на Юрия в ответ, я продолжила:

— Беременна и в ближайшее время должна родить. Нет сомнений, это твой ребенок…

— Да что ты, — прерывает меня на полуслове Юра. Он поднимается с дивана, опускается ко мне на корточки. — Помнится, ты была не пай девочкой, любой мог обрюхатить тебя.

— Сволочь. Ублюдок!

Он смеется, потрепал по голове, словно маленького ребенка.

— Черт бы тебя побрал. Это твоя дочь! — яростно кричу я, замахнулась и отвесила ему увесистую пощечину. Юра удивился реакцией не меньше меня. Парни в комнате как-то замолчали, потом и вовсе скрылись за дверью. Теперь в комнате мы одни и былая уверенность таяла на глазах. Я видела его довольство. Юра всегда отличался цинизмом.

— Дочь? — спросил он через чур ласково.

— Я осталась одна. Ты ее отец, дай ей свою фамилию. Большего не прошу.

Юра, беря сигарету, уселся рядом со мной и вздыхает.

— Прошло много времени с того вечера. Ты должна понимать, я не чувствую былой связи.

— Да какая разница, — у самой в груди открылась колотая рана. На самом деле я хочу быть для него единственной. Чтобы помнил о том дне и сгорал от страсти как сгораю я.

Сабо неуверенно улыбается одними губами.

— Разница есть, раз ты просишь выйти за меня.

— Что? Я не просила!

— А как же дать фамилию этой…

— Тамаре.

Он странно посмотрел на меня.

— Уже и имя придумала.

— Времени было предостаточно.

— Ты будешь хорошей матерью.

Я тоже так думала. Моя ладонь неосознанно легла на округлившейся живот, ощущая легкие толчки. Я была счастлива родить на свет маленького ангела. И в тоже время было страшно. Что если Сабо откажется от предложения и заберет девочку? Я ни за что не расстанусь с ней. Никогда.

Расплавленное серебро смотрело на меня, не отрываясь. Юра словно размышлял, взвешивал все за и против. Стоять рядом с ним, настолько близко, что это невольно вызывало во мне томление, больно. Я жаждала его прикосновений. Его всего. Испытывает ли он тоже самое? Хотелось бы.

— Меня интересует одно, — начал он, убирая прилипшую непослушную прядь волос с моих губ. — Почему ты исчезла сразу после траха?

В голове туман. Его руки, сильные пальцы…

— Ответь.

Захваченная властью баритона, я искренне произнесла:

— Испугалась.

Юра удивлен.

— Кого? Меня?

Я киваю.

— Про тебя множество слухов. Говоря ты жесток и коварен. Не знаешь жалости и доброты. Не…

— Женщина. Если ты пришла сюда читать мне мораль…

— … знаешь любви и страсти. Горя и одиночества…

— … то убирайся из моего дома.

— …и какой бы ты ни был, знай одно: я люблю тебя. Мне наплевать на сплетни, наплевать на все законы этого мира. Я хочу одного — быть с тобой не взирая ни на что. Я была одна долгие годы и устала. Устала просыпаться в пустой кровати и знать — тот, кому отдано мое сердце не станет моим.

Я поднимаю к совершенному лицу мокрые от слез глаза.

— Пожалуйста, не прогоняй меня. Я буду твоей любовницей, рабыней…

Женой. Но я не сказала этого.

Опустив голову на сжатые кулаки, я ждала приговора.

Тишина длилась слишком долго. Надежда постепенно угасала, потом потонула и вовсе. Не собираюсь оставаться здесь. Поднимаясь, я почувствовала мягкое прикосновение. Юра с нежностью положил ладонь на мой живот, в его глазах что-то шевельнулось, но я не поняла что. Затем:

— Она будет прекрасной…

— И доброй. Она будет всем.

Он неторопливо опустился на одно колено, и опершись на него локтем, клятвенно провозгласил:

— Обещаю любить и почитать тебя, София. Будь моей женой.

На следующий день Юрий Сабо, главный среди бандитских группировок, мужчина, которому отдала свое сердце. Мужчина, поклявшийся мне в любви из-за предательства своего лучшего друга лишается всех своих сбережений. Он потерял все. Самого себя. Я не могла ничего сделать, вернуть время назад и предотвратить неизбежное. Постепенно он замыкался в себе. Я желала вернуть ему уверенность, силу, веру.

Сколько всего желала.

На самом деле становилось хуже. Желания никогда не исполняются, вера постепенно исчезает.

Я родила Тамару в воскресенье, тринадцатого марта тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года в три часа дня. Такие совпадение казались не случайными. По некоторым поверьям, дети родившись с цифрами три считались несчастливыми. Я не верила в это. Малышка родилась здоровой. Ее пухлые щечки и едва заметные светлые волосы напоминали меня. Тамара очень похожа на меня. По мере взросления моя красота передалась ей.

Когда Тамаре исполнилось три года, Юра попал в страшную аварию. Из-за нее пришлось прибегнуть к пластической операции. Заняв нужную сумму у знакомых, Юру прооперировали, но он стал другим. После выписки из больницы, его словно подменили. Я познала истинный ад…

Восемь лет спустя

Повседневная жизнь шла своим ходом. Набравшись смелости и накопив на небольшой дом, мы наконец-то нашли свое пристанище. Я устала от переездов. Юра жаловался на плохие условия в коммунальных комнатах и общежитий. Я как преданная жена пыталась всеми силами угодить ему, но от этого скандалы лишь усиливались. Юра был вспыльчивым. На прошедшие годы он не возвращался к спорту и его тело стало бесформенным, как у поросенка.

Я не жаловалась. Мне не важно каков он внешне. Будь он хоть калекой или совсем без ног и рук, я бы благотворила его с той же преданностью. Но сама того не желая обрушила ярость на близких. Юра не доверял мне. Называл шлюхой, продажной тварью. Избивал, если задержусь допоздна на работе, лишая еды. Иногда, доставалось и Тамаре. Иногда она просила меня переехать к моему брату. Я врала ей про родню, про счастливое будущее. Пусть она помечтает о счастливой жизни за нас обеих.

Сумерки сгущались. Зашторив грязные шторы, я присела на кроватку рядом с Тамарой. Она крепко спала, ее губы медленно растягивались в улыбке снам. Безмятежное лицо ангела видевшего счастливые сны. Когда-то я хотела для нее всего. Какая же я эгоистка. Тамара должна была стать ключом к семейному благополучию. Ключом к любви Юрия, но она не была ни тем не другим. Руки неосознанно потянулись ко второй подушке. Кладу на маленькую головку, перекрывая дыхание девочки. Малышка не просыпается, и это еще больше злит меня. Лучше бы ее не было. Она ошибка.

— Лучше бы ты никогда не рождалась! НИКОГДА! — кричу я, сгорая ненавистью. Еще чуть-чуть, совсем немножко и Юра снова будет моим!

Неожиданно меня отрывают от девочки, больно бьют по лицу. Кулаком?

Я упала на пол от силы удара, ощущая во рту вкус крови.

Кто посмел помешать мне? Кто?

Я плачу. В груди боль.

— Я была так близко…Зачем?

Ничего не вижу за стеной слез. Вдруг меня поднимают за ворот платья, перед собой вижу тигровые глаза. Павел Сабо. Младший брат моего мужа. Заступник этой девчонки. Он опекал ее от всего. Но к счастью он не всегда у нас останавливался. Не получилось сейчас, получиться в будущем.

Светлые волосы щекотали щеку. В четырнадцать лет Паша был очень умен и силен. Подобные качества по сути не дополняли друг друга. Он тоже ошибка. Как и Тамара.

— Как ты посмела! — трясет он меня, брызгая слюной. Моя голова болталась в разные стороны, волосы разметались по спине. Павел впервые в таком бешенстве. — Ты ее чуть не убила!

А жаль…

— И не смей жалеть! — снова пощечина. На этот раз не такая сильная. Я падаю на пол, ползаю по полу на четвереньках. Младший Сабо переключил внимание на Тамару. Ну и пусть. Поднимаюсь, стираю с губы кровь. Жаль. Теперь платье застирывать.

На окраине Армавира, в небольшом селе, где людей насчитывалось не больше ста, знали о соседях все. Порой задавалась вопросом: а о себе они знают? Сплетни распространяются быстро, возможно потому что это народное достояние. Обо мне шли слухи: падшая женщина, переспавшая со всеми мужчинами. Любовница. На самом деле я не была женой Юрия по паспорту. У нас гражданский брак. И то что это факт говорил обо мне как о проститутке, злило Сабо сильнее. Он входил в ярость по малейшему слову. Я считалась с побоями, так как считала себя виноватой в его несчастьях. Виноватой Тамару.

Я шла из магазина с полными пакетами продуктов. Сегодня я хотела побаловать мужа и приготовить для него сочных голубцов. Мужчины улыбались в след, я не оставалась в долгу. Что плохого в том, чтобы улыбнутся?

В доме стояла неестественная тишина. Надев на ноги тапочки, я прошла в кухню, поставив тяжелые пакеты на стол. Я вся вспотела, жара в это время года стояла ужасающая. Подумав о уличном душе, я распаковывала содержимое пакетов. Вдруг за платье кто-то потянул, да так, что я невольно присела на корточки. Перед собой увидела бездонные голубые глазки. Девочка с лицом белее мела, обсохшими губами подняла палец и указала на дверь своей спальни. Ее вид был обычный, лишь на платье красное пятно.

Я мигом озверела:

— Чем измазалась? Снова лазила куда не следует? Марш в ванную стирать!

Ни один мускул на ее лице не дрогнул. Ни слез, ни злости. Словно в ней выключили все эмоции. И снова тычет пальцем в сторону спальни. Тут я обратила внимание, что ее волосы сильно спутались. Я тут же пожелала их состричь. Устала от постоянных причесок.

— Мамочка, — позвала она и я вздрогнула. В ее голосе молитва, спасение, вера. Я не понимала, что с ней, даже когда повела в сторону комнаты и едва слышно прошептала:

— Папа сделал что-то очень плохое.

— С кем?

Я так и не услышала ответ. Из комнаты выбегает не менее мрачный Паша. Он с такой скоростью хватает Тамару и несет в веранду, что не смогла разглядеть его глаза.

Не понимая происходящего, я переступила порог.

Юра стоял ко мне спиной, ссутулившись. Неожиданно он поворачивает голову, удивился моему приходу и неожиданно для нас обоих хватается за грудь, задыхается и падает на пол.

 

20

— Он умер мгновенно. Его просто не стало. Паша увел куда-то Тамару, если бы не он. Я бы ее убила! А потом убила бы себя, он совершил ошибку и сейчас расплачивается за нее. Мерзкая гадина твердила, что папа сделал ей плохо. Но я не поверила. Явно привлекает к себе внимание. А знаете, что произошло после?

Андрей сжал кулаки и что есть силы, прошипел:

— Хватит…

Но его голос утонул в воспоминаниях Софии. Женщина, потешаясь над отвращением мужчины напротив, поднялась из-за стола, положила ладони на его плечи, прошептала на ухо:

— После я долго издевалась над бедняжкой. Пережить такое горе…Ей стукнуло семнадцать лет, и знаешь какой подарок преподнесла ей? Продала в притон…

Не выдержав больше, Андрей резко оборачивается, стальной хваткой сковывает руки женщины. Не удержав равновесие, они падают на пол. София застонала от удовольствия. Она под ним. С мужчиной, рожденным для секса.

Она победила.

— Она любит Вас! Когда ей плохо, она зовет маму в надежде на любовь, ласку!

— Тамара не моя дочь. Лучше бы она…

— Хватит. ХВАТИТ! — яростно рычит он, — или я убью Вас!

София улыбается, приподнимается и кончиком языка дотрагивается до его щеки. Андрей с такой силой отталкивает от себя женщину, что та ударилась спиной о ножки стола. Женщина не осознавала, что ее жизни угрожает опасность. Комнату огласил смех, ненормальный смех, страшный смех. София улыбалась, наблюдая за действиями Минаева. Его движения были резкими. Андрей так быстро оказался на женщине, что София подумала о его способности быстро перемещаться. Сверкнула сталь, лучи утреннего солнца осветили лицо Андрея.

О Господи, подумала она.

Теперь ей действительно страшно. Андрей с лицом не выражающий ни злость, ни гнев, ничего. Но глаза…в них разгоралось адское пламя. Ни тени сомнения или страха, лишь яростная решимость оборвать жизнь женщины. Здесь и сейчас.

Навсегда.

Этот человек знает что такое кровь. Ему ничего не стоит лишить жизни человека. Этот взгляд…

Сантиметр за сантиметром стальной клинок приближался к ней. Еще чуть-чуть и он выкалит ей глаз.

Она завопила, но Минаев не реагирует.

— А ну отойди от нее, — услышала она спасительный голос.

Вернулся ее муж!

Андрей словно очнувшись, расширившимися от страха глазами переводит взгляд с Софии на нож. Вдруг на него обрушивается кулак. Не сильный, но достаточный чтобы свалить на пол здорового мужчину.

— Иди ко мне милая, — тараторит Савелий Иванов опускаясь на колени перед распростертой женщиной. Та заходилась смехом, видя ошарашенное лицо Минаева.

— Соня!

Андрей, воспользовавшись моментом, вскакивает и выбегает на улицу. Он слышал за спиной крик Софии, умоляя мужа остаться с ней и оставить сумасшедшего. Добежав до машины, Андрей облокотился о машину, расставив по обе стороны руки. Ощущение холодной стали ничуть не успокоило его. Андрей так сильно бьет кулаком по двери, что стекло рассыпалось на тысячи осколков. Алые струйки стекали по руке, капая на асфальт. Вынув из заднего сидения кувалду, Минаев со всей силы начинает долбить по машине.

Ярость, боль, опустошение. Эти чувства заполнили его всего. До основания.

Лучше бы ее не было. Она ошибка.

Удар.

Папа сделал что-то очень плохое.

Полетели запчасти радиаторной решетки.

Я бы ее убила!

Удар. Выдох. От машины практически не осталось целого места.

Знаешь, какой подарок преподнесла ей? Продала в притон…

Отбросив кувалду в сторону, Андрей падает коленями на асфальт и что есть силы, издает истошный вопль.

Прохожие с удивлением смотрели на мужчину, молясь чтобы они не испытали подобной боли. Никогда.

— Тамара…

 

21

Дмитрий Колчин приехал в особняк несколько минут назад. Поднимаясь по ступенькам, его пальцы едва прикоснулись к дверному звонку, как дверь отворилась.

— Кто пожаловал, сам Дмитрий. — Мила робко улыбнулась, от чего Диме стало неловко. Ему казалось, девушка вообще не умеет улыбаться. Сегодня на ней не было формы, что еще странно. Нахмурившись, он посмотрел ей за спину, пытаясь разглядеть в тени холла, дома ли Андрей.

— А его нет. Но здесь я, и если ты хочешь…

Он остановил ее взмахов руки.

— Не знаешь, куда он уехал? Мобильный не отвечает, — Дима пожал плечами, — он всегда отвечает.

— Кто знает. В последнее время он ни о ком не может думать, кроме этой Тамары. Она сбежала.

Диму поразил ее тон.

— Типичная баба.

— Грубиянка.

Мила нахмурила изящные брови, спустилась по ступенькам и закрыла за собой дверь. Сейчас дома никого нет, Мила устала быть одна и ничто не могло ее остановить. Ей давно нравился Колчин. Что-то в нем было такое, от чего девушка сходила с ума. Его яркая внешность, сексуальность, сквозившая в каждом движении, поражала ее. Положив длинные пальцы ему на плечи, девушка приблизилась к нему на миллиметр, закрыла глаза, предвкушая поцелуй.

Да.

Сейчас он будет моим.

— Тебе что-то в рот попало?

Мила распахнула глаза и увидела перед собой лицо Димы.

— Ага. Попало. Позвать скорую?

Униженная поведением, девушка фыркнула, толкнула Диму и изрыгая проклятиями скрылась в стенах дома. Смеясь Дима покачал головой. До чего же женщины предсказуемы, готовы на все ради соблазнительного личика. Запустив пятерню в волосы, его взгляд прошелся по окрестностям особняка. На тротуаре он увидел знакомую фигуру.

Ему стало нехорошо.

— Что случилось? — спросил он, едва поравнялся с Минаевым. Тот ничего не ответив, решительно направился в гараж. — И где твоя машина?

Нет ответа.

Испугавшись, Дмитрий почти бежал за высокой фигурой. Андрей буквально кипел от злости. Сжимая то разжимая кулаки, Минаев все же обернулся и Дмитрий отшатнулся.

Ох, как он ненавидел этот взгляд.

Полный ненависти и дикой ярости.

В последний раз он видел его после смерти Оксаны, но и в тот день его глаза не пылали как сейчас.

— Андрей?..

— Есть мобильный?

Он лихорадочно шарил карманы:

— Держи.

Андрей быстро затыкал по сенсору.

— Может, скажешь, что все-таки случилось? — Они вошли в гараж, — и где…

Минаев одарил его таким взглядом, что тот замолчал. Сглотнув, сунув руки в карманы брюк, Дмитрий принялся ждать. Андрей шаря по шкафчикам скорее всего в поисках ключей, что-то ответил в трубку.

— Нет. Мне нужно оформить заявку.

Молчание. Затем:

— Мне похуй что у вас нет людей! Либо выполняйте, либо я сделаю все сам, и тогда вам не понравится финал. Да.

Дмитрий прислушался к разговору.

— Что? Нет. Заявка на групповое изнасилование.

Изнасилование?

Колчин подошел к другу.

— Леди, вы что совсем оглохли? Я сказал — изнасилование! А теперь выслушайте меня, повторять дважды не стану. Юрий Сабо умер восемнадцать лет назад подверг родную дочь изнасилованию. — Родной отец?! — Мать девочки отдала родную дочь в притон сексуальных услуг.

Андрей, пнув стол, во весь голос зарычал:

— Я же сказал! Блядь, не вынуждайте меня…да шлите свои санкции или что там у вас! Вы должны арестовать ее. Да. Я говорил с ней, разговор записан. Адрес: город Армавир, улица Михайлова дом 12. И лучше вам появиться там, иначе…

Не дослушав разговор, Минаев швыряет мобильный телефон на пол с такой силой, что панель раскололась на части. Его всего колотило от злости. Зачем он позвонил в полицию? Лучше самому разобраться со всеми проблемами и тому, что угрожает Тамаре.

Он вздохнул, пытаясь успокоиться. Злость не поможет, она лишь источник проблем и глупостей, но, черт возьми, как он хочет…

— Должна быть веская причина ломать мой мобильник! Ты в курсе, что это последняя модель?

Андрей опершись обеими руками о стол, опустил голову.

Думай!

— Выходит — нет. — Снова молчание. Нахмурившись, Дима подошел к другу, скопировав его позу. — Значит ее отец оказался…

— Да.

Дмитрий кивнул скорее для себя.

— Ты был у ее матери. Та женщина из магазина, которая ее…

— Да.

— А машина…

Андрей еле слышно ответил:

— В ремонте. Черт! — внезапно выругался он, оттолкнувшись от стола. — Почему она не попросила помощи!

Вернувшись к шкафчикам, Андрея лихорадочно искал ключи от старого мотоцикла. Времени на покупку новой машины нет, потому придется сесть за мотоцикл. Он не помнил, когда в последний раз садился за железного коня, но выбора не было. Найдя наконец-то ключи, он подошел к западной стене, сдернул покрывало.

— Что ты собираешься делать? — спросил Колчин, наблюдая за действиями друга, но не подошел. В таком состоянии Андрей не контролировал себя и могло случиться что угодно.

Он не удивился когда услышал:

— То что должен.

— Именно это мне и не нравится.

Зеленые глаза смотрели на него.

— А разве должно?

— Нет и все же… — Минаев вывел железного коня на улицу, — она может быть где угодно.

— Ты и об этом знаешь?

— Твоя служанка рада этому.

Минаев поставил подножку, обернулся, оглядел Колчина и неожиданно улыбнулся.

— Одолжи-ка свою куртку.

Колчин открыл рот.

— Но…

Послушно выполнив приказ, Дмитрий остался стоять на улице в одной майке. Холодный ветер проникал в каждые клетки, тело пробила дрожь. Стянув волосы в хвост, Андрей надев шлем на голову, накинул куртку.

— И где ты будешь ее искать?

Минаев обернулся, долго смотрел на мужчину, тихо произнес:

— Присмотри за Леной.

Последние слова Андрея утонули в звуке мотора двигателя. Грустно вздыхая и наблюдая, как фигура Минаева скрывается за поворотом, пожелал другу лишь одного — удачи.

* * *

Песня медленно переходила от веселой и задорной, к грустной и медленной. Не знаю почему, но от ее слов мне хотелось плакать. И дело не в стихах. Голос, в котором звучала невыносимая тоска и боль, отдавалась эхом в стенах комнаты. От него хотелось плакать, обнять и пообещать, что все будет в порядке. Я желала помочь голосу преодолеть боль, но тут же осознала: я уже помогла ему. Прозвучали последние ноты и музыка завершила свой танец. Свесив ноги, я взъерошила волосы, за окном вечерело. В доме стояла неестественная тишина. Не удивлюсь если Паша уехал по делам рано утром и еще не вернулся. Раньше он любил зависать на работе, отдавая всего себя развитию компании.

Подойдя к зеркалу, я посмотрела на свое отражение. Кожа бледная, большие мешки под глазами свидетельствовали о бессонных ночах. Не могла заснуть долгое время и дело не в кошмаре, не покидающий меня пару дней. А в страхе. Что если они найдут меня? Что если…

Сколько если.

Жизнь никогда не кажется легкой. Вечная борьба, преодоление препятствий. Иногда задумываешься: для чего?

— И правда, — сказала я отражению. Волосы давно отрасли ниже плеч. Мой взгляд упал на ножницы и снова на волосы. Пару движений и они короткие. Я прикоснулась к рукоятке ножниц.

— Была не была!

Ликующе воскликнула я и одним движением состригла волосы.

— Что за шум, а драки нет? Томочка, что ты делаешь? — сзади меня послышался шорох, и в отражении увидела озадаченное лицо Эфраима. Он долго смотрел на мою новую прическу и перевел взгляд на пол. Мне не понравилось, как его глаза сверкнули гневом. Какое он имеет право?

— Твои волосы!

Я гордо подняла подбородок.

— Правда, здорово, а?

— Твои ВОЛОСЫ!

— Не нужно повторять, я не глухая.

Эфраим подобрал с пола остатки волос, потряс их перед моим лицом:

— Что ты с ними сделала! Они шикарные, красивые…белое драгоценное золото.

— Зато получилось очень красиво! — для убедительности повертелась вокруг зеркала, как модель при позировании. Прическа действительно нравилась. Они были чуть выше плеч, обрамляя мое лицо и делая его очень выразительным.

— Класс!

Я быстро направилась в сторону не распакованной сумки. Времени прошло достаточно, попытки разобраться в себе привели к новым вопросам и я обязана поговорить с человеком, спасший мне жизнь. Эфраим наблюдая, как я распоясываю халат, тактично удалился, бубня что-то под нос прикрыв за собой дверь.

Надев белоснежную блузку в горошек в сочетании с бежевыми брюками и песочным пуловером, я надела ободок.

— Я ухожу, — почему посчитала себя обязанной оповестить Эфраима о своем уходе. Он стоял на кухне, беспомощно смотря на тяжелую сковородку. Бедный парень, похоже, он никогда не притрагивался к кухонной утвари.

— Уходишь?

Я пожала плечами.

— Остались незаконченные дела.

— Вот как… — протянул он с сожалением, но тут же бодро объявил, — тогда я пойду с тобой.

— Нет. Нет. Нет! — подняла я над лицом ладони, — я пойду одна.

— Ну почему?

Его глаза стали влажными и на секунду я подумала, что он заплачет. Мне стало неуютно.

— Прости. — Быстро захлопнув входную дверь, я нажала на кнопку лифта.

Добраться до улицы Ленина оказалось не так сложно. Старое обветшавшее здание, нуждающееся в капитальном ремонте, величественно стоял, разделяя две улицы. С момента моего пребывания здесь, внешне ничего не изменилось. Лишь машин стало больше, и я была по ту сторону дверей. Сжав пальцы в кулаки, глубоко вздохнув я, открыла дверь.

Едва переступив порог, во мне что-то щелкнуло. Возможно былой страх этих стен, этого места дал о себе знать? Вахтерша встретила меня с задорной улыбкой. Я съежилась под ее пристальным взглядом серых глаз, таких же невыразительных, как она сама. В самом холле было многолюдно. Я старалась не встречаться с глазами людей, забыв кто они, самих себя. Мужчины, женщины, дети. Все они были в своем мире, выдуманном мире. Им безразлично кто перед ними, вообще все. Когда-то я боялась подобной участи. Видеть пустоту глаз, поражение было для меня подобно смерти. Жуткое место.

Медсестры успокаивали больных, заметившие нового человека. Сжав сумку, прикусила губу и поднялась по лестнице на нужный этаж.

Приемная главного врача Психоневрологической больницы города Армавира Сергей Германович Астахов был замечательным врачом, так и мужчиной. Он во многом мне помог. А самое главное преодолеть себя, свой страх. Я не знала отцовской любви, более того что значит быть семьей, но этот человек показал мне все. Моя рука поднялась, я нерешительно постучала, борясь с сомнениями. Дверь приоткрылась и я услышала краткое:

— Входите.

Мужчина преклонного возраста, но все еще блиставший красотой, склонился над документами. Он что-то писал на бумаге, не глядя на меня, он указал на кресло перед собой. Я замялась.

— Присаживайтесь, не стесняйтесь, — сказал мягкий низкий голос. Странное сочетание, но его голос звучал успокаивающе. Мужчина словно очнувшись отложил ручку и уставился на меня.

— Тамара? — с сомнением в голосе спросил он, я попыталась улыбнуться. — Глазам своим не верю, Тамара!

Он встал из-за стола и беспомощно смотрел на меня, наверное решая обнять меня или нет.

— Почему ты пришла? Только не говори, что тебя снова…

— Ох, нет конечно!

Сергей Германович присел на стол, не отрывая от меня серо-голубых глаз.

— Я пришла к вам за советом.

— Ко мне?

Я слышала в голосе его удивление.

— Девочка, ты же знаешь, я всегда готов помочь тебе и очень рад, что пришла именно ко мне. Но что тебя могло побеспокоить?

Я сжала губы, опустила глаза.

— Дело в моем прошлом.

Он втянул в себя воздух.

— Ты вылечилась, сто процентов гарантии не даю, но после всех лечений, твое состояние…

— На самом деле я пришла не поэтому.

— Слушаю, — переключился на деловой тон Астахов. Поборов неуверенность, я выпалила.

— Я полюбила мужчину.

Тишина.

— И?..

— Раньше я боялась прикосновений мужчин и женщин. Вы сказали, что когда-нибудь появиться тот, чьи прикосновения не будут пугать.

— На самом деле я дал совет из практики. С точки зрения медицины это очень сложно. Понимаешь, ты испытала шок. Посттравматический синдром очень серьезная вещь, бывают случаи, когда помощь врачей бессильна. А с детской травмированной психикой мало кто приходит в себя. Опустим медицинские термины. Сейчас ты не мой пациент и я рад этому.

— Но вы говорили, что мне нельзя помочь. Слишком поздно.

Он кивнул.

— Я боялся за тебя. Сколько тебе было лет, когда поступила к нам? Восемнадцать? Я не буду затрагивать события минувших лет, но вот что скажу Тамара: каждый имеет право на счастье.

— Право? А какое оно есть у меня? Я потеряла мать, которой никогда и не было вовсе. Попала в притон для…для… — я не могла выговорить это слово. — Все что мне оставалось, это найти силы, чтобы жить дальше. К чему же это привело?

— К чему?

Я замолчала в поиске подходящего слова. Но его не было.

— Не знаю. Я запуталась.

— Знаю. — Сергей положил руку мне на плечо. Я посмотрела в его глаза и тут до меня дошло, — вижу ты поняла ответ. Ты поступила к нам беспомощной девочкой, но когда посмотрел в твои глаза понял: у тебя доброе сердце и ты рождена для большего.

Я растерялась.

— Ты пришла ко мне за помощью, но на самом деле твое место не здесь. Твое место в сердце, того кого любишь.

— Он не захочет быть с такой как я.

— Ты противоречишь самой себе, — я, хотела возразить, но Сергей сказал, — откуда тебе знать хочет он быть с тобой или нет? Это неважно, главное чтобы он был на твоей стороне. Предоставь ему право выбора.

Сергей встал, и я поняла — разговор окончен. Я понимала, насколько заняла его время. У него много других забот и после нашей короткой беседы я кое-что поняла. Он прав. Прав во всем. Невероятное облегчение накрыло мое тело.

— Спасибо Вам!

— Итак, ты вернешься к нему?

Вздрогнув от голоса за спиной, я обернулась и удивленно уставилась на Павла. Его непринужденная поза и ядовитая ухмылка не сходившая с лица, даже когда я замахнулась сумкой, разозлили меня еще сильнее.

— Ты следишь за мной? — спросила я, кипя от гнева.

Он усмехнулся.

— Я? Ни за что! Даже не думал.

— Так я тебе и поверила. Оставь меня и уходи, я не нуждаюсь в няньках.

Выйдя из здания больницы, я повернула в сторону остановки, ощущая за спиной взгляд Павла. Он не ушел даже когда я обошла остановку. Не выдержав слежки, резко остановилась и обернулась.

— Что? — невинно спросил Паша, пожав плечами.

— Мне кажется, у тебя были дела.

— Тебе стоит перестать быть такой подозрительной.

Я закатила глаза.

— Сам виноват.

— Это называется опекой и ничем больше, — он подошел ко мне, но я неосознанно отошла на пару шагов, — прости.

Я слышала по голосу, как ему больно видеть, что я боюсь его. В его глазах что-то шевельнулось, на лицо нависла тень и от этого мне стало больно. Он столько раз помогал мне. По-своему, но помогал и я боялась его. Я ничего не могла с собой поделать и он это знал. Мы долго стояли и смотрели друг на друга, синий галстук ослаб на его шее, потом и вовсе Паша стянул его и бросил в мусорное ведро. Женщина стоявшая рядом с ним ахнула такой расточительности, я же стояла и наблюдала. Одинцов сократил между нами расстояние в пару шагов, наклонил голову и на ухо сказал:

— Они ищут тебя.

Я застыла на месте.

Ищут?

Мгновение и я озиралась по сторонам в надежде найти их и сделать…что? Сбежать? Паша сжал губы, внезапно напротив нас остановилась машина. Открыв дверь, Павел ждал когда я сяду в салон.

Я колебалась.

— Тамара…

— Они найдут меня. Правда?..

Мужчина не колеблясь, резко протянул меня к себе и обнял. Я не знала, как реагировать, Паша касался меня нежно, словно я сделана из хрусталя. Пытаясь унять дрожь, я услышала над собой голос.

— Я не позволю им найти тебя.

Столько уверенности в голосе. Я попыталась отстраниться, но он еще сильнее сжал меня.

— Не бойся…

Он хотел что-то сказать, но его остановил телефонный звонок. Нажав на кнопку гарнитуры, Павел без приветствия выпалил:

— Да.

Я едва слышала голос говорившего.

— Сегодня поступил анонимный звонок. Софию арестовали.

Софию? Я подняла голову.

— Что?! — Рыкнул Павел, отстраняясь от меня, буквально запихивая в салон автомобиля. Кое-как устроившись на пассажирском сидении, и едва за Пашей захлопнулась дверь, машина резко тронулась.

Гарнитура висела на левом ухе, так что я отчетливо слышала разговор:

— Она во всем призналась. Не поверишь, есть даже запись ее признания!

О Боже…

— Отлично! Я давно хотел это сделать, но не было доказательств. Спасибо за новость.

И он отключился.

— Это все меняет.

— Не уверена.

— Ты должна радоваться, некто дал показания против твоей матери. Разве не повод для счастья?

Я невесело улыбнулась.

— Все равно это не вернет детство.

Больше половину пути мы молчали. Я откинулась на спинку сидения и смотрела на проносящиеся мимо нас окрестности. Паша тоже молчал, отдавая кое-какие указы водителю. Нежно касаясь пальцами ладони, я вдруг представила, что Андрей рядом. Со мной.

Вскоре машина остановилась напротив здания.

— Тебе необходимо отдохнуть. Поспи, хорошо?

Я ничего не ответила.

— Тамара! — Паша окликнул меня, когда я собиралась захлопнуть дверцу. Я стояла к нему спиной, наверное это придало ему смелости произнести следующие слова: — я рад что ты у меня есть.

Так же молча захлопнув дверь, я услышала за спиной скрип шин и лишь тогда вошла в подъезд. Темнота на этаже напугала меня. Воспоминания вдруг нахлынули на меня беспорядочным потоком.

Нет.

Должно быть это просто совпадение.

Но нет. Дверь в квартиру действительно была приоткрыта. В душу мелкими волнами подкатывал страх, обещая перейти к истерике. Неожиданно меня схватили сзади, грубо сжав мой рот ладонью. Не раздумывая, я со всей силы ударила захватчика каблуком по ноге. Тот протяжно взвыл, рыча проклятия. Я рванулась как ошпаренная, от рук уже приходившего в себя грабителя.

Все с точности до мелких деталей повторялось как тогда.

Нет.

Не все.

На этот раз они лучше подготовлены.

В кухне я схватила сковородку, встала напротив выхода в ожидании грабителя. Руки вспотели, грудь сильно вздымалась, лицо покрылось потом.

Прислушиваясь к шагам, я поняла — грабитель в гостиной. Еще чуть-чуть и он придет сюда!

Вдруг я почувствовала холодный металл на шее.

— Привет, Тамарочка.

 

22

Все произошло словно в замедленной съемке.

Напротив меня возникла высокая фигура и каким-то образом освободила меня и толкнула к выходу. Я потянулась к выключателю, и комнату озарил свет.

Андрей Минаев стоял — не знаю откуда он появился — ко мне спиной, загораживая. Его расслабленная поза могла обмануть кого угодно, но не меня. От него исходила злость. Он с таким усилием сдерживал себя, чтобы не напасть на грабителя, что я поразилась выдержке.

Я подняла глаза и впервые разглядела вора. Его лицо я не могла запомнить, а вот голос…

— Тамарочка, обзавелась верным песиком? — насмехался мужчина. — Помнится с твоими талантами, можешь любого приручить.

Этот тот мужчина, проникший в мою квартиру восемь лет назад!

— У тебя есть ровно десять секунд, чтобы убраться отсюда.

Вот теперь я действительно напугана. Интонация, с которой Андрей произнес слова, напугала не только меня. Мужчина тоже почувствовал силу слов и отступил назад, но внезапно осмелел.

— И что ты мне сделаешь?

Андрей едва заметно наклонил голову в бок, как бы обдумывая слова.

— Сломаю ноги, для начала.

Мужчина засмеялся.

— Смешно?

— Ты блефуешь, — сплюнув, он покосился на меня, — и твоя шлюшка задолжала мне и Черепу.

Череп…

— Это вы! Вы те грабители!

— Долго же ты думаешь.

Андрей пожал плечами.

— Есть такое. Убирайся.

Мужчина отсмеявшись, покосился на меня и отправил воздушный поцелуй. Этого хватило, чтобы у Андрея снесло крышу и начался ад.

Андрей схватил его и ударил о корпус.

Мужчина, не ожидавший нападения со стороны Минаева, ошеломленно взирал летящий в него кулак. Я закричала что есть силы, когда Андрей достал из заднего кармана джинсов — нож и полоснул им по лицу противника. Зарычав, грабитель попытался ударить Андрея, но тот ловко уходил ото всех ударов, словно ежедневно занимался боксом. Опрокинув мужчину своим весом, Андрей, не переставая бил кулаками его по лицу.

Мужчина прекратил сопротивляться, и Андрей презрительно бросил обмякшее окровавленное тело на пол.

Я стояла и не мигая смотрела как он с особой жестокостью пинает тело, стирает кровь с ножа о джинсы и вытирает ладонью кровь под губой.

Я взглянула в лицо Андрея, и мы встретились с ним глазами.

— Андрей… — Его спутанные волосы падали на глаза, так что я не могла посмотреть в них. Я просто стояла и не шевелилась.

— Это твоя проблема? — услышала его голос. — Я устал от твоих тайн и мать твою, если позволю тебе что-то скрывать от меня!

Он потянулся к телефону, висевшему на стене и начал набирать кнопки.

— Что ты делаешь?

Андрей сверкнул глазами и не потрудился ответить.

— Приветик Паша. Думаю, ты понял кто это. Да. В твоей квартире подарок.

Не дослушав, он кладет трубку и поднимает на меня глаза.

— Итак, Сабо, ничего не хочешь мне сказать?

— А?

— Про тайны, про этого идиота. Вообще про все.

Он ненормальный?

— Собираешься допрашивать меня рядом с телом?

— Этот гад без сознания. И только.

Я не поверила.

— Хочешь проверить? — Андрей опустился на колени, — я только…

— Хватит! Как ты вообще узнал, что я здесь? — страх проходил, заменяя его злостью.

Зеленые глаза недобро сверкнули.

— Я проехал несколько чертовых километров, встречался с твоей…сволочью. Спас тебя от хрен пойми чего, и ты обвиняешь меня в слежке?

— Ты не должен был!

— Не должен что?

Я захлопнула наживку.

— Ну же, Сабо. Скажи это вслух. Скажи, как ненавидишь меня.

Он сделал шаг ближе.

— …скажи как схожу с ума по тебе, настолько что это просто невыносимо.

Еще шаг.

— … одно слово и я навсегда оставлю тебя. — Его пальцы нежно касаются моей щеки, — скажи и я уйду. Навсегда.

Рубашка задралась на правом запястье, так что я смогла разглядеть татуировку: «The rose speaks of love silently, in languge only fo the heart». Я удивленно посмотрела на Андрея и неосознанно провела пальцем по черному контуру, по покраснениям не зашивших ран.

— Восхитительно, — еле слышно произнесла я и во мне что-то щелкнуло.

Андрей смотрел на меня своими зелеными глазами, завораживая. Мои пальцы потянулись к его щеке, я могла ощущать как бьется его жилка. Пальцы осторожно проводят дорожку до линии полных губ.

Боже. Вот чего мне не хватало! Касаться его, обнимать его. Минаев понял по моему взгляду, о чем я подумала, резко выдохнул и прижал к своей груди. Его руки шарили по спине и шее, словно он пытался таким образом понять, что перед ним не мираж.

— Твое сердце бьется как сумасшедшее.

— Тамара…

— Я скучала…

— Голубые глазки! Я пришел…Труп! Труп на пороге! О Господи Иисусе!

Я отошла от Андрея, повернула голову и посмотрела на Эфраима. Тот с омерзением уставился на мужчину. Андрей обошел меня, опустился на колени перед мужчиной, потянулся к галстуку Эфраима и легко стянул его с шеи.

— Эй! Это от Гуччи!

— Павел скоро объявится, — игнорируя Эфраима, обратился ко мне Андрей. — Нам следует поторопиться.

— Полегче! — воскликнул Эфраим, наблюдая за действиями Минаева. Я подошла к нему, положила руку на плечо и потянула за куртку так, чтобы он поднялся.

— Ну что еще.

— Я никуда не поеду.

Минаев усмехнулся, словно я сказала глупость.

— Еще как поедешь, собирайся.

— Но…

Не желая развивать тему, Андрей вновь опустился к мужчине, шарил в его карманах.

— Где-то у него должны быть документы. Нельзя шляться по Армавиру не имея документов. Ага. Вот! — я посмотрела ему за плечо. — Соболь Николай Евгеньевич. Почему у преступников имена…

— …красивые?

— Идиотские, — Андрей осмотрел Эфраима с ног до головы, и только сейчас вспомнив о его присутствии, нахмурился. — А ты кто вообще такой, мелкий.

Эфраим гордо поднял подбородок.

— Я не мелкий. Мой рост среднестатистический у мужчин!

Зеленые глаза уставились на меня.

— Где ты его подобрала? — его слова напоминали Павла.

Я закатила глаза.

— Он похож на гнома. Противного и вонючего гнома.

— Как тебе удалось найти меня? — спросила я, пытаясь сменить тему. Минаев поднимается с пола, снимает кожаную куртку, совсем не подходящая его стилю, и накрывает мои плечи.

— Замерзла?

— А? — я тряхнула головой, — все нормально. Запоздалая реакция.

Я не заметила, как все тело сотрясает мелкая дрожь. Андрей очень внимателен и мне приятно от его заботы.

— Ведьма дала адрес Одинцова. Кстати, не думал что он твой родной дядя. И между прочим — прятаться ты не умеешь.

— Я…

Он приложил палец к моим губам.

— Сабо всегда остается Сабо.

Его губы нежно коснулись моего лба.

— Давай, бегом, бегом! Собирай вещи.

Кожа покалывала в том месте, к которому прикоснулись его губы.

— Я никуда не поеду, — повторила я более твердым голосом. На самом деле я с трудом могла совладать с собой. Близость его тела давила на меня, я хотела прикоснуться к нему.

Поцеловать его.

Минаев сделал шаг вперед, нахмурился видя как я отступила. В его глазах читалось недоверие и разочарование.

Я обидела его.

— Пойми, я не могу. Если я уеду сейчас, буду жалеть об этом всю жизнь!

— Я чего-то не понял? Вы о чем?

Мы оба проигнорировали Эфраима.

— Разве я не говорил, что мы справимся со всем вместе? Не хочу слушать этот вздор, просто собирайся!

— Нет!

Он потянулся к моей руке, но я отшатнулась.

В его глазах столько боли!

Я закуталась плотнее в ткань куртки, словно она спасет от него. Тишина длилась так долго, что я подумала в квартире никого не осталось. Андрей стоял на том же месте, опустив голову. Волосы водопадом струились по сильным плечам. Мне стало очень больно, но я не могла вернуть слова. Он приехал за мной в надежде вернуть в законное место, вернуть домой.

Вернуться к нему.

— Андрей!..

Андрей с такой силой хлопает дверью, что та слетела с петель. Я бежала за ним, что-то кричала. Он закидывает спортивную сумку на плечо, садиться на блестящий черный мотоцикл и с диким ревом покидает подъездную аллею.

— АНДРЕЙ!!!

Но уже поздно.

Я пнула камень.

Он ушел.

 

23

— Когда ты говоришь он приезжал?

— Несколько часов назад. Как раз перед тем, как меня…чуть…

Павел лениво потянулся в кресле, поднял голову и похлопал рукой по креслу рядом с собой.

Я скептетически оглядела подлокотник кресла и скривила рожицу. Сидеть рядом с Павлом не самая приятная перспектива.

— Венский кофе не желаешь?

Мое лицо сморщилось, пальцы сжали кружку с чаем и красным вином, как спасительную вещь. Ни за что не променяю ароматный чай на чайную ложку кофе. Паша засмеялся над моими попытками сохранить якобы здоровый образ жизни. По его словам, чай фактически ничем не отличался от кофе. В нем тоже содержится кофеин, но он не знает, какой именно чай я предпочитаю.

— Как хочешь. Не объяснишь, почему ты собрала все чемоданы?

— Сумка. У меня всего лишь одна сумка, и ты не будешь так сильно скучать, когда я уеду.

— Ты уезжаешь?

Я пожала плечами.

— Я обидела очень дорого для меня человека.

Паша поставил кружку на кофейный столик, сложил руки на груди.

— Минаева? — он чертыхнулся, — зря я с ним не увиделся. У него привычка действовать сгоряча и принимать желаемое за действительное.

— На самом деле, — я замялась, — я отказала ему.

— ЧТО?!

Я ссутулилась.

— Что ты сделала? — его интонация походила на интонацию суда присяжных, выносящие приговор.

— Он предложил вернуться с ним домой, к нему. Я отказала, — Одинцов никак не отреагировал, — не молчи.

— Ты хочешь, чтобы я что-то сказал?

— Паша…

— Ну ты и тупица.

Тупица?

— Он сделал тебе предложение, а ты…

— Сейчас важнее не это, а как решить самую главную проблему! — я сама не поверила своим словам. Не поверил и Паша. Он откинулся на спинку кресла, довольно улыбаясь. Мне не понравилась перемена его настроения.

— Я говорил тебе, что он из себя представляет. Мой совет, не как родственника, а как друга. Узнай про пожар в его доме. Возможно после этого ты все же пересмотришь к нему отношение.

Я лихорадочно соображала, о чем он говорит.

— Ты…

— Узнай обо всем. В библиотеках сохранились записи трехлетних выпусков газет, там все написано. Умру со смеху, когда он поймет, что ты знаешь. А пока…

Вынимая что-то из кармана халата, Павел протягивает его мне.

— Что это? — удивленно спрашиваю я, разглядывая билет на самолет.

— Возвращайся к нему.

— Но…

Он останавливает меня взмахов руки.

— Убирайся, пока я не передумал.

Несколько часов спустя

Квартира Одинцова

Павел расхаживал по квартире взад-вперед. Его не покидало беспокойное чувство. Когда он услышал в трубке знакомый с хрипотцой голос, то ему стало страшно. Никогда его не охватывало дикое чувство. Услышать о мужчине напавший на Тамару куда ужаснее. Сейчас преступник находится на попечении полиции и ему уже все равно, что станет с этим негодяем.

Но что-то не давало ему покоя. Во — первых, ему мешал вездесущий Эфраим, буквально падая в обморок от одного его вида. Павлу претила такая реакция. На его взгляд, парень был слаб и вел себя как девчонка. Во-вторых: он думал, что Тамара не вернется в Краснодар. Он не хотел этого, если бы у девчонки возникла бы такая возможность, он бы всеми силами остановил ее. Заковал бы в цепи и никуда не отпускал. Сейчас там не безопасно. По его расчетам, банде, которой она должна крупную сумму за свой собственный выкуп искала ее. Но слушая рассказ о ее любви к Минаеву, он сдался. Как же ему хотелось видеть ее любовь к себе. Знать, что она любит не Минаева, а его. Павла.

Черт!

— Эй, парень! — позвал Павел, открыв дверь в ванную. На него уставились глазки, а сам Паша не мог оторвать взгляда. Вот это вид…сзади. Парнишка закричал, запульнул чем-то в Пашу и зашелся проклятиями. Смеясь во весь голос, Паша прикрыл за собой дверь.

— Потереть спинку?

— Пошел отсюда, чертов извращенец!

В голосе парня не было уверенности, и Паше стало интересно, что если…

— Не подходи ко мне. Не смей. Ты чертов педик! НЕТ! ААА…

* * *

Я стояла и смотрела на залитую лунным светом тропинку, ведущая к особняку Минаевых. Прошло уже несколько дней, как я покинула особняк и пыталась справиться с чувствами охватившие меня. Я не находила себе места думая о разговоре с Андреем. Найдя письмо в книге Оксаны Гирич, я поклялась, что не стану читать его. Но я лгала. Я прочитала и поняла, какая глубокая связь связывала их. В письме она просила читателя помочь Андрею, человеку которого она любила всем сердцем, пережить боль от ее утраты. Она словно знала, что настанет день, когда в его жизни появится кто-то еще и кто бы это ни был, поможет Андрею пережить боль от ее утраты.

В доме было темно. Здешние обитатели давно легли спать, предаваясь снам морфея. Высокая темная фигура появилась у окна на втором этаже, и я невольно отошла от калитки. Сердце гулко стучало в груди. Набравшись смелости, я молилась чтобы дверь в дом была открыта. Слабый свет от ночника освещал холл, я поднялась по лестнице, слушая скрип ступенек, подошла к нужной двери, вошла в свою спальню. Послышался шум, в тени комнаты я заметила в дверях высокую фигуру.

Андрей стоял напротив меня, держась обеими руками за дверные косяки. Высокая широкоплечая фигура загородила дверной проем, отделяя меня от пути к отступлению. Тяжело дыша, словно после долгой пробежки, Андрей поднял свои глаза. То, что я увидела в его взгляде, заставило отступить к окну.

— Что ты…

Договорить я не успела. Андрей с такой силой сжал меня в своих объятиях, что я чуть не задохнулась. Я обняла его в ответ и прикоснулась к его губам. Он застонал и ответил на поцелуй. Щетина слегка царапала мою кожу, в нос ударил запах моря и сигарет. Тело затрепетало, от его прикосновений.

Оторвавшись от моих губ, Андрей упал на колени, обнимая меня за талию.

— Прости меня…прости, прости. Прости Тамара, — хрипло прошептал он, — мне не важно, что скрывает твое прошлое. Я всегда буду на твоей стороне. На твоей и только твоей.

Главное чтобы он был на твоей стороне.

Я улыбнулась.

— Андрей…

Тишина.

— Я… — слова довались мне с трудом, — мне нужен только ты.

И снова тишина. Она придала мне сил.

— Я боялась, что узнав обо мне правду, отвернешься и не могла допустить твоей ненависти. Я не выдержу ее…и мое прошлое, оно… Не желаю, чтобы ты знал о нем.

Упав на колени, я прикоснулась пальцами к его губам.

— Я люблю тебя, — сказал он, целуя мои пальцы. — Полюбил с того дня, когда впервые увидел. Я сопротивлялся…

Я улыбнулась.

— Я знаю.

Он улыбнулся в ответ, поднялся на ноги и подхватил меня на руки.

— Что ты делаешь? — спросила я, когда мы прошли к входной двери, — Андрей?

— Твое место не здесь.

Этого оказалось достаточно, чтобы я блаженно закрыла глаза и прижалась к его груди щекой.

Я удивилась, когда он поднялся по ступенькам в свою комнату и не запыхался. Мне вдруг стало интересно, чем он занимается в те дни, когда его нет дома. Но все эти вопросы я задам потом.

Андрей опустил меня на кровать и начал осторожно раздевать. Я смутилась от его настойчивости. По его лицу было видно, чтобы не происходило в мире, он хотел быть со мной. Доказать любовь ко мне. От этого в моей душе стало тепло. Я потянулась к ремню брюк, но он отвел мои руки за голову.

— Нет… — и вновь завладел моими губами.

— Я хочу тебя, — проговорила я, обиженно.

Уголки его губ приподнялись, когда он целовал мою шею придерживая одной рукой мои запястья, другой он стянул брюки, дотронулся до трусиков и я затрепетала.

— Люблю тебя.

Его шепот доносился издалека, я сгорала от желания доставить ему удовольствие. Я прерывисто вздохнула, когда его пальцы прикоснулись к самому сокровенному месту. Туда, куда не прикасался ни один мужчина. Любимый сердцу.

Я задрожала.

— Если захочешь остановиться, — говорит он, серьезно глядя мне в глаза, — скажи и я остановлюсь. Даю слово.

Я лишь улыбнулась его словам и припала к его губам. Осторожно, не отрываясь от моих губ, он снимает с меня блузку, и я осталась полностью обнаженной перед ним.

— Ты прекрасна, — выдохнул он восхищенно. Я покраснела еще сильнее, но не прикрылась. Мне нравился его полный страсти взгляд. Наблюдая за его резкими движениями, когда он снял через голову футболку, я ахнула. Раньше я могла наблюдать за Андреем издалека, любуясь его совершенным телом и татуировками. Теперь же…

— Можно?

— Все что захочешь…

Набравшись смелости, я прикоснулась губами татуировки на груди с надписью. Я любила ее значение. Мужчина под моими ласками вздрогнул, сжал губы, но не шевелился, боясь напугать меня. Более смело опускаясь ниже, я провела рукой по рельефным мышцам пресса, восхищаясь их упругостью и твердостью. Его грудь была гладкая, без единого волоска. Лишь ниже пупка темные волоски уходили куда-то под ремень, и я облизнула губы.

И тут Андрей сдался.

— Моя…

Его губы неистово целовали мои, а пальцы шарили по моему телу, вызывая небывалое томление.

Я горела.

Я в огне.

И я хочу погасить огонь, с ним. Быть в нем. С моих губ срывается стон, я выгибаюсь под его настойчивыми ласками, молясь чтобы Андрей освободил меня. Какая-то часть сознания в панике мечтает убежать из этой комнаты, от этого мужчины. Но едва страх овладевает мною, я желаю Андрея сильнее. Пусть он поглотит меня.

Я почувствовала на шее теплое прикосновение его губ, от чего по всему телу прошла легкая дрожь.

— Ты сладко пахнешь, — сказал Андрей таким ласковым голосом, какого я не слышала никогда. — Боже, как я желаю быть в тебе…

Его глаза потемнели от страсти. Меня переполняли разные эмоции. Мне страстно захотелось доставить ему удовольствие, подарить те же ощущения. Тот же огонь. Пальцы нерешительно потянулись к резинке боксеров. Андрей задрожал, когда я слегка дотронулась до его кожи, стягивая предмет одежды, освобождая его член. По мере моего разглядывания, он увеличивался на глазах. Какой он огромный! Я ни за что не смогу его принять…

Андрей нежно засмеялся, легким касанием проводя дорожку от моей шеи до пупка. В его движениях было столько нежности…стирая всю ненависть, всю боль.

Боже…как я люблю его!

— Любимая…

И он вошел в меня, но остановился на полпути позволяя привыкнуть к его размерам. Я выгнулась дугой, дернула бедрами, призывая его, наполняясь жаром, я задрожала. Андрей остановился и резко вышел из меня, беспокойно вглядываясь в мои глаза. Я потянулась к нему, обняла за шею, выдохнула:

— Пожалуйста…

Мой голос звучал ласково и незнакомо. Андрей с каждым толчком, с каждым движением забирал мою боль, заполняя ее удивительной нежностью. Поддавшись инстинкту, мы двигались в неистовом танце, до тех пор пока мы оба не провалились в волшебный чувственный сон.

 

24

Мне снился прекрасный сон. Я боялась открыть глаза и спугнуть наваждение, накрывшее меня с головой. Но утро незаметно подкрадывалось к нам и я стараясь запечатлеть каждое мгновение проведенное с Андреем, приоткрыла веки. То, что я увидела перед собой, едва сознание прояснилось, напугало. Вскрикнув, я попыталась пошевелиться, но Андрей еще сильнее прижал меня к себе, не открывая веки.

Обрывки вчерашнего вечера постепенно складывались в единую мозайку, и я снова ахнула. Значит все что произошло вчера было не сном, а реальностью! И в этой реальности я провела ночь с Андреем! Не веря догадкам, я попыталась высвободиться из его объятий, но тщетно.

Кое-как осмотрев комнату, я чуть не застонала: вещи разбросаны по всей комнате. Блузка валяется на кровати, лифчик на столе, черные джинсы на полу. Выглядело так, словно у нас был бурный…

Господи!..

Наверное я вскрикнула, потому что Андрей выпустил меня так резко, что по инерции упала на пол, забирая с собой покрывало. Приподнявшись, я села по — турецки, схватившись за голову. Он уволит. Он меня точно уволит. Я набросилась на Андрея словно потаскуха!

— Снова выдумываешь всякое. — Проворчал Минаев. Боженька, пусть он остается на кровати, ведь он совершенно…

— И чего уселась как на митинге?

…голый.

Андрей присев передо мной на корточки, убрал непослушный локон моих волос. Я старалась, правда старалась смотреть ему в глаза и не опускать их ниже. Правда, там есть на что посмотреть, потому что его…

— Сабо, если не перестанешь на меня так смотреть, к ужину я не выпущу тебя из кровати.

Я машинально посмотрела на кровать. Память услужливо показала, как мы несколько часов назад там вытворяли…

— Хочешь знать понравилось ли мне?

Оу.

— Это было…

— Пошло?

— …извращенно.

Пропади все пропадом. Точно уволит!

Не обращая внимания на мои протесты, Андрей поднял меня на руки и усадил на кровать, чмокнув в щечку.

Сам он остался сидеть на полу, обнимая мои колени.

— Необыкновенная. Набросилась на меня, ай-ай ай.

— Набросилась?

— Хочешь назовем — штурмовать баррикады?

Я нахмурилась, ударив его по груди.

— Не смешно.

— А я напротив — очень серьезен и помнишь, говорил, будь со мной? — Андрей внимательно следил за выражением моего лица. Я кивнула и только тогда он продолжил:

— Я, правда, хочу, чтобы ты была со мной и вчера ты доказала, что тоже хочешь этого. Не хмурься. Зная, какой это для тебя шаг, я все уже для себя решил. Признаться по правде, надеялся предложить тебе чуть позднее. Но пусть. — Андрей был очень взволновал, больше чем при признании о трагедии его семьи и его последствии. — Короче…

Договорить он не успел. В дверь постучали и в комнату без приглашения ворвалась Алевтина Сергеевна. Увидев Андрея полностью обнаженным и меня прикрытой простыней, старуха нахмурила седые брови, бросила на меня испепеляющий взгляд и не оборачиваясь обратилась к Андрею.

— Извините, что вас отвлекаю, — от слова сказанное «отвлекаю» я поежилась, — Андрей Дмитриевич, но в вашем кабинете ожидают.

Не моргнув глазом, Андрей коротко спросил:

— Кто?

Его голос наполнен злобой? Минаев зол из-за того, что нас прервали?

— Она сказала, вы поймете.

— Какого черта ты врываешься в мою спальню и говоришь, что не знаешь, кто ко мне пришел? — Старуха задрожала от силы голоса. Я понимаю ее. Андрей может быть очень страшен. — Иди и прогони его!

— Это она.

— Что?! — рявкнул он, от чего я вздрогнула. — Что за хрень?! Почему не сказала?

Старуха и глазом не моргнула.

— Я сказала.

— Твою мать!.. — прошипел Андрей, наспех натянув джинсы, скрылся за дверью. Старуха стояла передо мной, не опуская взгляда.

— Хм. Ясно. Вернулась.

Нахмурившись, придерживая простыню, я собрала свои вещи и направилась в свою комнату. В доме стояла мертвенная тишина. Меня разбирало любопытство. Хотелось знать кто «она» в его кабинете.

Накинув на себя вчерашнюю одежду, не умывшись, спустилась вниз.

В доме стояла такая тишина, что я испугалась доносившихся из кабинета звуков.

— Да как вы смеете?! — воскликнул женский голос.

— Какого хрена вы вообще приперлись в мой дом?! — перешел на крик Андрей. Дверь в кабинет была приоткрыта и увидев с кем он разговаривает, отшатнулась. Быть того не может…

— Потому что в вашем доме моя дочь!

— Моя дочь! — фальцетом повторяет он, — вы — дура, раз посмели прийти сюда. Вы сейчас должны загорать в кутузке! Нужно было придушить вас тогда, чтобы не доставать меня всякой хренью.

Придушить?

Женщина топнула каблуком.

— Дура? Вы смеете оскорблять меня?! Я ее мать! Все расскажу о вас и девочка тут же покинет дом убийцы.

Она назвала его убийцей?

Бояться надо его, а не меня.

Почему София и Павел говорят об Андрее, как о хладнокровном убийце?

Ничего не понимаю.

Наблюдая сквозь щель, я испугалась. Выражение лица Андрея нельзя назвать озлобленным. Лишь убийственная ярость. Он улыбнулся ей страшной улыбкой и приподнял ей подбородок.

— Видимо одного раза не хватило, а? Я в настроении, только пикни.

Женщина поняла, что переступила черту, но останавливаться, не намерена.

— Не угрожай мне, мальчишка!

Минаев язвительно усмехнулся.

— Чего смеешься? Думаешь не найду свидетелей? Весь дом видел как ты пытался меня убить!

Убить?!

— Я обвиню тебя в изнасиловании Тамары, сядешь за решетку, будешь там оставаться, пока не сгниешь! Тварь!

Этого я стерпеть не могла!

Войдя в кабинет, я подбежала к Софии и что есть силы, ударила ее по лицу. Я вложила в удар все: обиду, ненависть, злость. Женщина подняла руку намереваясь дать сдачи. Стоя посередине кабинета, ожидая удара, я закрыла глаза, но ничего не произошло. Приоткрыв правый глаз, увидела Андрея с силой сжимавший хрупкую руку женщины. Не сомневалась, на ней останутся синяки: так сильно он сжимал.

— Вон.

Я была уверена, что обращается он не ко мне, и удивилась когда он повторил приказ, коротко посмотрев на меня.

— Но…

София умоляюще обернулась ко мне.

— Не уходи доченька. Не оставляй с этим сумасшедшим. Он меня убьет!

— Тамара, уходи, — игнорируя Софию Андрей вновь приказал более спокойным тоном, — уходи.

Не сейчас. Не когда я стою рядом с женщиной бросившая меня одну. Ни когда я стопроцентно готова поговорить с ней. Узнать, наконец, почему она поступила так со мной, со своей дочерью. Андрей понял, что проиграл, бросил на Софию короткий взгляд и обнял меня в собственническом жесте. Он сделал это намеренно, дабы показать, что я под его защитой.

— Я буду рядом, — коротко сказал он, чмокнув меня в макушку.

Когда дверь за ним закрылась, я повернулась к женщине. Своей маме. Годы не изменили ее, оставаясь такой же красивой и непоколебимой. София распахнула красное пальто, взяла листок и взмахнула перед собой нечто подобие веером.

— Уххх… — облегченно выговорила она, — я думала что умру. Молодец доченька! На такого человека найти управу…ты сделала все как надо. Присаживайся! — указала она на соседнее кресло.

Я осталась стоять посередине кабинета, сунув руки в карманы брюк. Дом Минаева придавал мне смелости и не боялась высказать все накопившееся этой женщине.

— Почему? — спросила я.

Взмах «веера» прекратился.

— Я соскучилась по тебе потому и пришла. А что?

— Нет. Нет. Не это. Почему ты бросила меня?

София усмехнулась.

— А разве твой любовничек не сказал? Пропади все пропадом, он такой накаченный! Отхватить такой экземплярчик…

— Не сказал что?

Она нахмурилась.

— Ты меня совсем не слушаешь?

Я?

— Хорошо что ты переспала с ним. Отвали у него побольше денег и мы уедем. Вместе. Ведь ты этого хотела?

Что?

София поднялась, положив руки на мои плечи, — раз уж теперь мы вместе, забери его деньги и уедем! Помнишь, я обещала тебе уехать? Далеко-далеко?

Я уставилась на нее как слабоумная:

— Это было семнадцать лет назад.

На самом деле прошло уже восемнадцать…

— И что? Какая разница? Главное мы вместе! Кому какое дело до прошлого?

— Мне.

София скорчила рожицу.

— Ой перестань, подумаешь. — Она говорила таким тоном, с каким обычно разговаривают с продавцами о снижении цены на одежду. — Сейчас и время подходящее.

Слезы навернулись на глазах, маленькими струйками стекая по щеке. Я не могла оставаться с этой женщиной, но остались еще вопросы. Не поднимая глаз, я спросила:

— Почему сейчас? Почему вернулась именно сейчас?

— Пфф, — удивление этой женщины было столь очевидным. Я бы поверила, не зная ее характер. — Потому что…

— Андрей. В нем все дело. Тебе нужны деньги, а муж не может выполнять твои капризы. Человек, ради которого ты бросила собственного ребенка, наскучил тебе и решила вернуться и нажиться на деньгах человека дорого мне?

София молчала. Она знала, я права.

— Вернулась не ради меня, а ради долбанных денег?! — ору я.

— Да! Черт возьми. Да! На кой черт мне сдалась шлюха…

Кабинет огласил звук пощечины. Второй раз за вечер я ударила мать. Человека, давший мне жизнь, но не любовь.

— Убирайся и никогда, — говорить мне удавалось с трудом, — никогда…ни-ни-ни…

— Вы слышали ее? Проваливайте из моего дома. — Услышала богатый оттенками голос с хрипотцой. Андрей обнял меня за плечи, прижимая к себе, поглаживая по голове. — И Тамара теперь со мной.

— Но…

— Что «но»?

Не знаю, что дало эффекта больше: сила его голоса или ярость в глазах, но София вышла из кабинета. Покачивая меня на руках, и шепча ласковые слова, Андрей баюкал меня словно ребенка.

Успокоиться я никак не могла. Дыхание затруднялось, тело било сильная дрожь. И тут сквозь всхлипы я услышала пение. Покачивая меня на руках, Андрей Минаев, поклявшись больше никому не посвящать песни — пел для меня. И я поняла — он любит меня.

Андрей Минаев действительно меня любит!

Спустя несколько часов, мы лежали на кровати довольные и опустошенные. Андрей прижимал меня к себе, уткнувшись носом в мои волосы, вдыхая их запах. В окно пробивался утренний свет, и я гадала, сколько сейчас времени. За все часы любви, Андрей не переставал повторять, что любит меня и показал свои чувства, даря удивительные ощущения. Никогда бы не подумала, сколько он умеет разных вещей и от этого я покраснела.

— Краснеешь? — прошептал богатый оттенками голос, запустив пальцы в мои волосы.

— Никогда бы не подумала, что ты умеешь…

Он засмеялся удивительным смехом, прижав меня к своей груди. Я поцеловала свежую татуировку на правом запястье.

Она мне очень нравилась.

— Помнишь, я говорил, сколько умею разных вещей?

— Но речь шла о готовке, — сказала я, — прости что уехала.

Андрей покачал головой.

— Все это в прошлом. Я долго думал, пытаясь разобраться в наших отношениях и как решить проблемы. Мне нравились твои волосы, — с притворной злостью проговорил он, пропуская пряди сквозь пальцы, отходя от темы, — короткие. — Меня позабавила обида в его голосе.

— Отрастут.

Я приподнялась на локте, вглядываясь в его глаза.

— …и думал?

— Твое прошлое, — от его слов я задрожала. Видя как мое тело покрывается мурашками, Андрей присел, и усадил к себе на колени. — Сейчас ты должна понять — ты не одна. У тебя есть семья.

Не находя слов, я сжала его ладонь.

— Я боялся, что ты ушла от меня навсегда, — его голос задрожал, — почему ты вернулась?

— Я больше не могла жить без тебя, — призналась я.

Казалось, он удивлен:

— Больше?

Я молчала, не зная, что ответить. Я боялась от одного неверного шага оттолкнуть его и Андрей понял это.

— Тамара, — от того, как он произнес мое имя, я посмотрела на него. Длинные волосы водопадом упали на грудь, скрывая татуировки и я, неосознанно потянулась к шелку. — Чтобы тебя не тревожило, чтобы ты не хотела спросить — я весь твой. Не бойся меня.

— Я боюсь не тебя. Я боюсь…

— Доверия, — закончил он за меня. — Ты боишься быть преданной и я понимаю почему. Но пойми — не все люди предатели. Несмотря на все сомнения, ты вернулась ко мне. Как думаешь, что я сейчас чувствую?

Я подняла бровь.

— Что?

— Умиротворение.

По мне сейчас Андрей являл образец довольного мужчины. И каким бы он соблазнительным не выглядел, надо думать о проблемах. Укутавшись в покрывало, валявшийся на полу, я вышла из комнаты.

— Ты куда? — ошеломленно кричит он. Не обращая на его крик, я прошла в свою комнату, открыла шкаф и вытащила оттуда небольшой чемодан.

— Я думал ты забрала все вещи. — Услышала я над собой голос Андрея. — Что ты ищешь?

— Важный документ.

Андрей что-то проворчал, сел рядом со мной и отодвинул от меня чемодан.

— Успокойся. Притормози.

— Нет, — говорю я, возвращая чемодан, — если я не найду бумагу, все будет кончено.

— Кончено что?

Я не ответила.

Андрей вновь выхватывает чемодан, поднимает и бросает его на кровать. Уронив руки вдоль тела, я сдалась.

— Хорошо. Что ты хочешь узнать.

— Например, что тебе понадобилось в чемодане?

Может попробовать увильнуть от ответа?

— Там хранится важная информация.

— По поводу?

Бесполезно…

— Важная.

Он нетерпеливо вздохнул.

— Сабо…

Не люблю этот тон. Я словно запрограммированный робот, не могу ему сопротивляться.

— Документы о моем прошлом. Где я провела последние годы, и какие люди за мной охотятся. Все.

Андрей не подавал никаких признаков замешательства, и это меня испугало:

— Скажи что-нибудь. Например что ты удивлен или…

— Пошли, — неожиданно сказал он, схватив меня за руку, вывел из комнаты. Размышляя над тем, что задумал Андрей, я огляделась. Дом был настолько мрачен, от чего я невольно вздрогнула. Прошли недели, проведенные вдали от малышки, я уже скучала по ней безумно. Голову посетила мысль: как чувствует себя малышка у бабушки. Когда Минаев проводил Софию, он отвез спящую Лену, укутанную в одеяло, и попросил Олю присмотреть за ней пару дней. Когда мы спустились в пыльный подвал, Минаев нащупал в стене выключатель и комнатку озарил свет.

— Что ты об этом думаешь? — спросил он, внимательно следя за выражением моего лица. Я же разглядывала комнату, не понимая, зачем он сюда привел. Изобилие пыли и паутины говорило о запущенности подвала. Сюда не спускались приблизительно несколько лет. Прикоснувшись к обветшавшей стене, я перевела взгляд на Андрея, стоявшего у западной стены, скрестив руки на груди.

Сейчас я поняла, что совершенно не знаю этого человека.

— Андрей…

Несколько лет назад я наблюдала за жизнью в тесной комнате. За мной следили множество врачей из-за одного человека. Мужчины, который являлся мне в кошмарных снах. Я хотела убежать от него, предать его, погубить. Но чтобы я не делала, какие бы планы не строила — бесполезно. Каждый день, проведенный в тесной камере, я желала выбраться на свободу, вдохнуть свежий воздух и закричать во весь голос: я свободна. Эти мечты были для меня чем-то не осуществимыми, далекими, неизбежными. Пока наконец я не получила свободу и моя жизнь превратилась игру в прятки. Прячась от прошлого, пытаясь найти место, где мне будет спокойно и без страха могла сделать шаг, я встретила его — Андрея Минаева.

Мужчина, посвятивший свою жизнь музыке. Грубый, жестокий, справедливый, любящий. Его качества можно перечислять до бесконечности и на тот момент я была уверена, что знаю его. Знаю как саму себя. Я ошибалась. Андрей сказал, что между нами не должно быть тайн, которые приведут к очередным ссорам, недопониманию и губительным последствиям.

— Это ты скрывал от меня?

Улыбка сползла с его лица, сунув руки в карманы брюк, Андрей коротко кивнул, предоставив мне самой разгадать клубок тайн.

— Как давно?

Он раздумывал над ответом несколько секунд:

— Несколько лет. Два или три года. Точно не помню.

— И из-за этого ты пропадал днями и ночами?

Он коротко кивнул. Не смущенный моим разглядыванием, он подошел к восточной двери и с ужасным звуком открыл ее. То что я увидела поразило меня еще больше. Я считала в особняке по меньшей мере одна тайная комната, где Андрей хранил вещи связанные с карьерой музыканта и женой — Оксаной. Здесь же были множество музыкальных инструментов, сотни гитар.

Всюду валялись инструменты, листки бумаг, чертежи. Но не это поразило меня: чертеж висевший во всю восточную стену поражал размерами. Моя рука невольно поднялась, прикасаясь к бумаге, обводя контуры графита. Восхитительно. Да и сама комната походила на музыкальный класс.

— Музыкальная школа «Еще не поздно». О, Андрей!

Я посмотрела на него с восхищением.

— Это потрясающе! Она великолепна. И все здесь…это ведь и школа тоже. Комната, да?

Это многое объясняет: его внезапные исчезновения, продолжительные командировки.

Все.

— Была, — произнес он, ничуть не смутившись, — до тех пор, пока ты не приехала в мой дом, и не пришлось прикрыть школу.

Я моргнула.

— Пришлось? Но почему?

— Я не знал, как ты бы отреагировала и что ты знаешь обо мне. Знаешь, — проговорил он, окинув комнату взглядом, — я знал, что это место придется прикрыть. Поэтому построил школу в другом месте. Стены не достаточно толстые, чтобы замаскировать звуки музыки и врать с каждым разом становилось труднее. Не представляешь, что мне приходилось говорить соседям, когда они ночью слышали…

— Стоп. Стоп. Стоп.

Теперь я понимала, почему он скрывал от меня правду своих ночных вылазок. Но не понимала одного.

— Тогда почему позволил мне думать, будто связан с бандитами?

Уголки его губ приподнялись в презрительной усмешке, а его поза говорила о том, какой он крутой парень и весь мир принадлежит ему.

Мерзавец!

Андрей щелкнул меня по носу.

— За это я чувствую вину.

— Вот уж нет.

— Я никогда не давал тебе повода думать об этом. Вспомни, что тебе говорил Дмитрий по поводу моего отсутствия, — смеясь, запротестовал он.

— Он повторял одно: он в темных делишках.

— Вот ублюдок, — проговорил Минаев. — Не откажись ты от его ухаживаний, переломал бы ему все кости.

Андрей говорил с такой уверенностью, что я невольно улыбнулась. Он проследил за моей улыбкой и спросил:

— Что?

— Мы спасение для друг друга.

— Думаешь?

Я тепло улыбнулась, взяла его за руку и положила голову на плечо.

— Однозначно.

 

25

Утром после нашего разговора в музыкальной комнате, Андрей привез Лену, и все свободное время мы стали проводить втроем. Несколькими днями позже Андрей попросил съездить с ним в одно место, в котором по его словам заключена вся его жизнь. Мы приехали на улицу, где был раньше находился его родной дом. Он не раз упоминал об этом месте, и я удивилась, обнаружив на месте развалин строящиеся двухэтажное здание.

— Видишь это? — указал он на мемориальную доску. — Это школа посвящена моим родным. Тем, кто погиб в той трагедии я построил музыкальную школу, чтобы люди, приходившие сюда, знали — какой ценой многие пожертвовали, чтобы существовало это место. У моего отца была мечта — построить музыкальную школу, и я горжусь тем, что исполнил ее.

Знал бы он, как я горжусь им.

Позже Мила и Алевтина Сергеевна пришли не в восторг, узнав, что я больше не работаю в особняке Минаевых и фактически являюсь его хозяйкой. Андрей объявил об этом при общем сборе и потребовал беспрекословного подчинения домочадцев. Брошенные на меня презрительные взгляды говорили о многом, но я все равно попыталась получить одобрение хотя бы со стороны Милы. Мне нравилась девушка. Когда я только приехала сюда, она всеми силами старалась подружиться со мной, пока старуха не настроила ее против меня. А после случая с моей болезнью и то, как Андрей разговаривал с ней — ненавистью ко мне. И как бы я не старалась получить ее одобрение сегодня днем, полностью опустошило меня.

Я обреченно упала на кровать.

Андрей читал газету. Его волосы были еще влажными после душа. В одних пижамных штанах и тапочках с собачками, он смотрелся, мягко говоря — смехотворно.

— Никак не найдешь подход? — спросил он, не отнимая глаз от текста.

Уткнувшись носом в подушку, я застонала.

— Дай им время.

— Бесполезно. Я перепробовала все! Они не желают со мной разговаривать и даже сидеть за одним столом. Так и слышу за спиной как стару… Алевтина Сергеевна строит козни.

— Ты слишком иронизируешь. И хватит называть Алевтину старухой.

— Почему ее рьяно защищаешь? Даже обидно.

— Она была лучшей подругой моей мамы.

Я удивленно посмотрела на него. Раньше он никогда не говорил о своей семье. Когда он с раздражением закрыл газету, долго всматривался в мое лицо, после чего схватил меня за руку.

— Эй, ты чего? — ошеломленно спросила я.

Но он потащил меня как куклу вниз по лестнице.

— Она такой же член семьи, как и вы поэтому я требую уважения! — он не кричал. Он лишь чуть повысил свой ровный богатый оттенками голос, но каким-то образом усилил его звучание, и мне показалось, что люди на соседней улице его слышали. — Я люблю ее. Ясно? И если вы причините ей малейший вред — пожалеете.

Мила и Алевтина Сергеевна так посмотрели на меня, что я не сомневалась — ночью в доме появится труп. Мой труп.

— И это твой способ решать проблемы? — гневно воскликнула я, пнув его в голень перед всеми. Развернувшись, я взбежала по лестнице, вне себя от гнева.

Ненормальный!

Спустя несколько дней после этих событий, Андрей собирался уехать на пару дней. В тот день он не отходил от меня ни на минуту, сказав, что когда будет долго отсутствовать не сможет долго находиться вдали от меня и единственное что будет давать ему силы — проведенная каждая минута со мной перед отъездом. Я нашла Андрея в гостиной. Он стоял, сцепив руки за спиной, рассматривая полки с книгами. Его взгляд неосознанно упал на полку, где стояла книга Оксаны Гирич. Его брови нахмурились при виде моей фигуры, но ничего не сказал. Боясь нарушить его уединение, я прикоснулась к дверной ручке, пока не услышала за спиной его приглушенный голос:

— Останься. Пожалуйста.

Я подчинилась не в силах противиться голосу. Андрей не смотрел на меня, его взгляд полностью сосредоточен на книгах и все равно поманил меня к себе. Послушно поравнявшись с ним, проследила за его глазами, и понимание накрыло меня.

— Я читала ее, — решила подать голос.

Андрей заправил выбившуюся прядь волос за ухо, так чтобы я смогла разглядеть его сережку в форме креста. Сейчас она была настолько близко, что смогла рассмотреть крошечные черепа, обводящие контур крестика.

Очень… привлекательно.

— Чтобы ты сделала на ее месте? — спросил он.

Я перевела взгляд с него на книгу и обратно, честно ответила:

— Тоже что и она. Дала право на счастье и сделала бы все возможное, лишь бы спасти тебя.

— Девчонки.

Я пожала плечами.

— Ты поступил бы так же. И не отрицай, хотя тебе не походит роль размазни.

Андрей посмотрел на меня усталыми глазами, потер лицо рукой и глубоко вздохнул.

— Каким бы ты не считала меня человеком, я ни о чем не жалею.

— Знаю.

— Я рад, что в моей жизни появилась ты.

Я счастливо улыбнулась.

— И это знаю.

— Иди сюда, — нежно шепчет он и наклоняется к моим губам. От его легкого прикосновения тело затрепетало. Обхватив его за плечи, я прижалась к нему теснее, в надежде слиться с ним. Стать единым целым с Андреем. Он целовал меня неистово. Я хотела его, сейчас.

— Ни хочу уезжать, — признался он, между поцелуями.

— А я, — прошептала я, впиваясь в его губы, — хочу быть с тобой. Сейчас.

Его глаза коварно заблестели.

— Настоящая извращенка.

— С тобой — всегда.

Его радость была столь ощутима, что не удержалась:

— Что?

— Ты мне нравишься такой больше: страстной, счастливой. Нужно было с первой встречи тебя соблазнить.

Я хихикаю.

— У вас бы ничего не вышло, господин Минаев.

Он смеется.

— Уверена?

Он лениво потянулся, от чего серая майка задралась, открывая взор на рельефные мышцы пресса. — Куда вы смотрите, Сабо?

Черт.

— Ты хотел поговорить со мной? Обрадуешь хорошими новостями перед отъездом?

Его улыбка не сходит с лица и на миллиметр.

— Уволили старуху?

— Не-а.

— Милу?

— И снова — нет.

Я хлопнула в ладоши.

— Ну скажи. Не люблю тайны. И не смотри затравленным взглядом. Все что я могла рассказать — рассказала.

Его взгляд обжигал.

— Но не все.

Он показал мне неприличный жест.

— Видишь это?

— Если не уберешь, я ударю.

Андрей фыркнул.

— Кольцо Тамара. Видишь его?

Спрашивает. Это кольцо напоминало мне, о том, что Андрей все еще хранит верность умершей жены, отодвигая меня на задний план. Мне не понравилось, куда ведет разговор. Вернее к чему.

— Я носил его на протяжении трех лет, знаешь почему?

Я молчала и он продолжил:

— Потому что я считал, в моей жизни больше нет никому места. Когда умирает кто-то дорогой тебе человек, кому ты отдал душу и жизнь, реальность перестает существовать для тебя. Желание поскорее умереть, вот быт существования таких как я.

Он снимает с безымянного пальца кольцо, подходит к открытому окну и поднимает руку. Я опережаю его, положив свою ладонь поверх его, державшая кольцо, тихо произнесла:

— Я никогда бы не позволила тебе избавиться от него. Оставь его у себя.

Снимаю с себя серебряную цепочку, вдеваю в нее обручальное кольцо. Андрей внимательно следил за моими действиями, и понял что я хочу сделать: отдать подвеску с кольцом ему.

— Выходи за меня, — шепчет он.

 

26

Я надеваю подвеску на шею Андрея, рассматриваю обручальное кольцо не встречаясь с зелеными глазами. Его слова самое лучшее что я когда-либо слышала и с трудом верилось в них. В самых счастливых снах не могла представить, что когда-нибудь услышу подобные слова от человека ставший для меня целым миром.

Под моим недоуменным взглядом, Андрей берет ножницы с кофейного столика. Я ахнула, поняв, что он хочет состричь шелковистые локоны, обхватив руками его талию, уткнулась носом ему в грудь.

— Перестань. Не надо.

Он, не слушая меня, пытается высвободиться из моей хватки.

— Не надо.

— Отпусти. Сабо, — произнес он тоном, которому не могу сопротивляться. И все же нахожу себе силы противостоять их силе.

— Не надо. Прошу. Я люблю их.

Тебя.

Не знаю, что такое услышал он в моем голосе. Ножницы упали на пол, Андрей обнял меня в ответ, целуя мои волосы.

— За что ты мне…

Андрей вдруг отстраняется от меня, легким касанием проводит по моей щеке и хмурится.

— Ты говорил всерьез? Про свадьбу…

Он кивает.

— И давно ты думал об этом?

Андрей осторожно подбирает слова:

— Впервые приехав от твоей матери, я нашел тебя в запретной комнате у портрета Оксаны. Поначалу я хотел заключить с тобой договор — фиктивный брак и ничего больше, но понял, что испытываю к тебе большее, чем просто симпатия. — Его брови сошлись в одну линию, голос прозвучал осуждающе, — я предложил тебе выйти за меня не из-за чувства долга.

— Я не думала…

— Не оправдывайся. Я не надеялся, что ты ответишь согласием. Главное — попытался.

Теперь уже я нахмурилась.

— Ты думал, я откажусь? — Андрей зарычал или мне показалось? — Знаешь, если мы переспали, то это не делает тебе много чести!

— Чести? О какой чести ты, черт возьми?

— А разве не очевидно?

Андрей выругался, махнув на меня рукой.

— Обалдеть. Ты самый нелогичный человек, которого я встречал.

— Твоя правда.

— Сабо, — Андрей терял терпение, — ты отличная мать, тебе нужен защитник и крыша над головой, — я не стала спорить над его абсурдными словами. — Твоя работа, она…дибильная. — Он чертыхнулся, — была работой. Что если ты забеременеешь?

— Это невозможно, — фыркнула я.

Кто беременеет с первого раза?

Хотя…

— Мы не предохранялись, откуда знать — невозможно. Вдруг ты уже носишь моего ребенка?

— Выйти за тебя?

Он разводит руками:

— Да!

Вся эта ситуация смешила меня до коликов. Опустившись к креслу, вытянув ноги, не глядя на Андрея, призналась:

— Я боюсь иметь собственных детей. Что если я стану такой же, как…

Тишина длилась слишком долго. Откинув голову на спинку кресла, я разглядывала белоснежный потолок, гадая, когда же Андрей заговорит. Вот он садиться рядом со мной, на подлокотник, берет мои пальцы в свои и нежно прикасается губами.

— Мне жаль.

Я вздыхаю, сжимаю его ладонь в ответ.

— Слишком много сожалений.

— Хрен с ним, — ласково потрепал он меня по подбородку, — мы справимся. Вот увидишь.

— Ты прав, — следующие слова вырвались из меня ядовитым потоком. — Я не могу выйти за тебя.

Воздух в комнате стал наэлектризованным. Лучше бы я проводила его в куда-он-там-собирается и не капризничала, словно маленький ребенок. Я ругала себя за отказ, за то что сделала ему очень больно, но так будет лучше для нас. Для него. Мое прошлое слишком сильно стоит между нами и Андрей не должен попасться в его сети.

Андрей поднялся, у стола зашуршала бумага. Перебирая документы, Минаев нашел нужную папку, что-то на ней написал и решительным шагом направился ко мне:

— Читай.

Пролистывая папку с моим досье, я поразилась информации, которую он смог найти.

Он знал все! Господи, он сказал слова любви из-за жалости!

Я чувствовала себя преданной.

— Давно?

Андрей устало прошептал:

— Тамара…

— Давно?! — я не понимала, из-за чего злилась больше: предательства или своего упрямства, — как давно ты знал?!

Держась за спинку стула, Андрей ответил, не отрывая от меня глаз:

— Когда ты сбежала, я был у твоей…этой женщины. Она все рассказала.

Я ахнула, зажав рукой рот, чтобы не закричать.

Он все знал. Он лгал мне!

Андрей попытался обнять меня, но я отшатнулась.

— Послушай. Я… — слава давались ему с трудом, — мне похуй на прошлое. Пусть катиться ко всем чертям! И хватит уже зацикливаться на нем, ты ни в чем не виновата, — он попытался меня обнять.

— Не прикасайся ко мне. — От ненависти в моем голосе, комната задрожала. — Значит, ты знал…Что из того, что ты мне говорил, было правдой?

Кажется, он ошеломлен:

— Что?!

Я не останавливалась, поток непростительных слов лились из меня ручьем: — Красивые слова, дружба со мной, любовь, свадьба — все это ложь!

— Ложь?!

— Не повторяй за мной!

— Не повторять? А как ты хочешь, чтобы я реагировал? — мы оба перешли на крик.

— Ты предал меня! Копался в моем прошлом у меня за спиной, а может ты изображал влюбленного, лишь бы докопаться до сути?

Он усмехнулся. Невероятно!

— Сама-то веришь в то, что несешь?

Я не обратила на его слова внимание.

— Даешь пустые обещания, чтобы покувыркаться со мной. Мог бы спросить меня!

— О да, Сабо со всем делиться со мной, такая преданная! Тебе стоило лишь довериться мне, рассказать и я бы помог…

Андрей махнул на меня рукой, и я ошеломленно наблюдала, как он направляется к двери.

— Ты куда?

— Я уезжаю, — Андрей берет чемодан и направляется к двери. — Не желаю с тобой разговаривать, пока ты в таком состоянии.

Я направилась за ним следом.

— Это ты виноват, что я в таком состоянии.

— Ха.

— Ты не любишь меня.

И я уткнулась носом в его спину. Андрей так резко развернулся, что я чуть не упала, не вцепись он мне в плечи.

— Не люблю??!!! — остервенело кричит он. — Да как ты смеешь??? Я отдал тебе всю душу, подарил тебе дом, семью, к которой ты так стремилась черт тебя возьми — и смеешь говорить, что я не люблю тебя?!

Андрей швыряет сумку в зеленую траву, возвращаясь в дом, взбежал по лестнице. Едва поспевая за его длинными шагами, мое сердце пустилось в пляс, увидев куда он направился. Выбив запертую дверь ногой, Андрей хладнокровно подошел к картине, и осознание накрыло меня.

— Нет, Андрей!

Но было поздно. Картина, которой он дорожил, больше любимой дочерью, была содрана со стены и изрезана ножом.

— Это так тебя бесит, это не дает покоя? — его голос был страшен. — Вот что ты обо мне думаешь, Сабо.

Слезы застилали глаза.

— Убирайся, — безжизненным тоном говорит он, отшвырнув от себя картинную раму и остатки полотна, — уходи. Уходи, Сабо. Уходи из моей жизни. Или уйду я.

— НЕТ! — кричу я.

Он ушел.

Снова.

 

27

Усердно тыкая кнопками по клавиатуре и грызя ручку, я посмотрела на часы на стене.

Без пяти семь вечера.

Прошло больше недели, с момента отсутствия Андрея. Поначалу мне показалось это странным, сетуя на его одержимость малышкой.

Я испугалась.

Боялась повторения истории. Боялась, что Минаев исчез из моей жизни и я больше никогда не увижу его улыбку, складку между бровей когда он хмурится или размышляет о чем-то. Под этим страхом я вошла в кабинет Андрея. Не знаю, что намеревалась там найти. Может какие-нибудь зацепки? В тот вечер я, ни о чем не могла думать, кроме авантюры.

Дверь в кабинет была не заперта. Меня это насторожило, Андрей почти всегда держал ее закрытой для остальных. Приоткрыв дверь, нащупав в стене выключатель, я прищурилась от яркого света.

Подойдя к столу, я увидела стоящую у монитора фотографию Елены и улыбка невольно заиграла на губах. Слева от монитора лежала кипа бумаг, а сверху на них положена черная папка. Черный — его любимый цвет. Возможно, так Андрей давал дань умершей жене. Вечная агония, вечный траур. От подобных мыслей мурашки пошли по коже, и я обхватила себя руками. Ведь он начал меняться, черные тона уже в прошлом, но все равно становилось жудковато.

Вдохнув, намереваясь, было уйти, заметила на кресле перед столом листок бумаги.

— Место встречи Икс. Чтобы это могло значить?

Положив записку на место, я обратила внимание на ультрабук последней модели. Соблазнительно оставлять его на столе.

Для любопытной меня.

И вот сейчас сидя в кресле в Лениной комнате делая нечто… запрещенное. Принимая душ, в голову незаметно подкралась мысль об интернет блогах. Идея не выглядела безобидной или уголовной, и два почти с половиной часа составляю Андрею анкету для известной социальной сети «Вконтакте — www.vk.com/andreiminaev». Завершив последний штрих, откинулась на спинку кресла, довольная своей работой.

Андрей Минаев

Дата рождения: 14 июня 1981

Родной город: Краснодар

Семейное положение: влюблен

Дети: Елена 3 года

Контактная информация

Город: Краснодар

Мобильный телефон: 9384128888

Веб-сайт: http://www.andreimudak.ru

Школа: N92

Жизненная позиция

Главное в жизни: семья и дети

Главное в людях: смелость и упорство

Вдохновляют: моя дочь

Личная информация

Деятельность: музыкант какой-то и что-то тайное

Интересы: музыка, книги, мотоциклы, доводить няню дочери

Любимые книги: азбука

О себе: наглый мужлан

На аваторку я поставила его лучшую фотографию: сидящим на стуле в черной футболке с желтой надписью и джинсами, тыча в объектив пальцем и проказливо улыбаясь. Эту фотографию я нашла в его файлах, их не так уж и много, но мне еще понравилась та, где у Андрея лицо крупным планом. Очень выразительно, фотограф умело показал характер Минаева через объектив. Пробежав глазами по анкете, коварно улыбаясь, выключила ультрабук.

Будем молиться, он не узнает о моей проказе.

Когда вернется.

А если он надеется, что я уйду, рано радуется.

Заглянув малышке в кроватку, подоткнув одеяло с Микки Маусом, я блаженно любовалась Леной.

— Любуешься видом?

Я обернулась.

— А что? Запрещено?

— Для тебя — да.

Алевтина Сергеевна, войдя в комнату, не потрудившись закрыть за собой дверь, встала передо мной.

— Что?

Ее наглое разглядывание раздражало.

— Стою и думаю: что Андрей Дмитриевич в тебе нашел, — маленькие глазки на мгновение прищурились: — ты красилась?

Пальцы неосознанно прикоснулись к волосам.

— Вроде блондинка, а волосы красишь. Прячешься от кого-то?

Я попыталась сохранить вежливое выражение лица.

— Нет, а вы?

Я закрыла перед ее носом дверь, дабы не слушать ее причитания, оставшись в комнате Лены до позднего вечера.

Вечер тянулся медленно. Не зная, куда себя деть я занималась домашними делами. Нужно при встрече с Андреем намекнуть на развитый синдром лени у его служанки. За все дни его отсутствия Мила не занималась своими обязанностями. Думать не желаю, где гуляет эта плутовка вечерами сбегая из особняка. Я ей слегка благодарна. Есть время заняться всякими делами.

Время тянулось к девяти часам вечера. Вымыв две ванные с кухней, медленно принималась к своей спальне. Не скажу что там особо грязно, но прибраться не помешает. Напевая песню группы «Chris Daughtry», налила в ванночку воды и принялась стирать пыль с мебели и прочего атрибута интерьера.

За окном медленно подкрадывалась весенняя ночь. Я любила весну. С ее наступлением хотелось начать что-то заново. Открыть нечто новое, неизведанное. Улыбаясь, я брызнув на стекло стеклоочиститель, посмотрела на собственное отражение. И кого я обманываю? Что если он не вернется?

Пытаясь сконцентрироваться и направить мысли в правильное русло не заметила, как отмыла все комнаты. Кроме одной.

Я желала войти в нее. Упасть на кровать, запутаться в черных простынях и часами вдыхать их запах.

Его запах.

Рука потянулась к дверной ручке. Нога вступила в запретную территорию и вот я в его комнате. В месте, где я не должна быть и куда безумно тянет.

Не став рассматривать итак знакомый интерьер, я села на край кровати.

Прикоснувшись к покрывалу, почувствовав кожей нежный шелк, я легла на кровать, свернувшись калачиком. Знает ли он, как я скучаю по нему. Скучает ли он по мне?

Нет. Лучше заняться уборкой его спальни, скоротаю быстрее время.

Подойдя к стене, обойдя двухстворчатый шкаф, я остановилась у комода. Рядом с кипой газет, лежали потрепанные листки газетной бумаги. Я правда, не хотела знать что в них такого важного, если Андрей хранит их в своей комнате. Но едва мои глаза прошлись по тексту, я схватила бумагу, ошеломленно пробегаясь по тексту и фотографиям.

От заголовка, мои ноги отказывают, и я падаю на пол, не выпуская газету из онемевших пальцев:

«ЗНАМЕНИТЫЙ РОК-МУЗЫКАНТ ОБВИНЯЕТСЯ В УБИЙСТВЕ СВОЕЙ СЕМЬИ».

Под текстом изображена фотография, где Андрей, держа в руках маленькую Лену закутанную в одеяло, стоял спиной к камере, смотря на пламя, уничтожающий его семью.

Отец кричал, чтобы я спас семью, но я бросил их.

Запаха гари проник в мое сознание, сердце неистово билось в груди, руки затряслись.

— О Господи, Боже мой…

* * *

Девять месяцев назад

Краснодарский край, город Краснодар дом Минаевых

Ирина распахнула тяжелые шторы, разминая затекшие мышцы шеи и улыбаясь сегодняшнему дню. Яркие лучи солнца поднимали настроение итак радостному дню. Ей не терпелось выйти из комнаты, встретить папу за обеденным столом, читающим утреннюю газету с чашкой кофе с молоком в руках и от всего сердца поздравить его с днем рождения.

Сегодня 25 июля 2012 года Дмитрию Минаеву исполнялось шестьдесят лет. До чего же быстро идет время. Совсем недавно она была выпускницей школы и вместе с отцом каждые выходные проводили время за рыбалкой. Сейчас она повзрослела и детские забавы выглядели не столь радостно, как сейчас. И все же воспоминания приятно согревали душу. Натянув на запястье золотые часы, с улыбкой видя, что осталось полчаса до приезда любимого брата и племянницы, девушка схватила подарок под кроватью и выбежала из спальни.

В доме стояла тишина, лишь тиканье часов в гостиной эхом отдавалось в комнатах. Прикусив губу, Ира выглянула из-за двери и улыбнулась. Дмитрий сидел за обеденным столом, держа в руках любимую кружку с изображением собаки (она понятия не имела какой породы), читающий газету. Все как всегда — ничего не изменилось. На цыпочках подойдя к нему за спину, девушка положила подарок на пол, сложила руки лодочкой, намереваясь закрыть папе глаза, замерла, услышав:

— Ничего не выйдет.

Девушка вздохнула.

— Ты должен был испугаться.

Слушая глубокий смех, Ирина надув губы, села рядом с папой, взяв в руки подарок.

— Я всегда знаю когда ты рядом. — Дмитрий отложив газету, нежно касается щеки любимой дочери, — ведь ты — моя дочь.

— Ты не можешь этого знать.

В зеленых глазах что-то шевельнулось и от этого Ире стало неуютно. Что-то древнее, как сама жизнь.

— Когда станешь матерью, узнаешь эти чувства.

— Но пока я не мама, — она чмокает папу в щеку, — когда я стану ей — не известно. Лет через пять может.

Дмитрий нахмурил черные брови.

— А твой парень не намерен жениться на тебе? Мне казалось, у него серьезные намерения.

— Он… — девушка замялась, не зная говорить отцу правду или нет. В их семье не было секретов, но иногда что-то оставалось в тайне. Ира не хотела признаваться Дмитрию, что ее бывший жених расторг помолвку. Дима понял по глазам дочери, и не стал расспрашивать ее об этом. На самом деле он рад, что Ира не встречается больше с тем парнем. Пусть он и красив, что-то в нем пугало.

— Это мне? — кивнул он на коробочку, обернутую в золотистую упаковку. Глаза Иры загорелись, благодарная, что он отвлек от неприятной темы, девушка поставила перед Димой подарок. — И никаких игрушек?

Девушка подмигнула.

— И без фейерверков.

Дмитрий засмеялся, потянулся к зеленому бантику и одним движением развязал его.

Тут неожиданно мобильный завибрировал от входящего звонка. Наблюдая как папа потянулся за телефоном, девушка нахмурилась, но промолчала.

— Минаев слушает.

В трубке раздался удивительно похожий голос на Дмитрия.

— Я немного опоздаю.

— Почему? — тоном, не приемлемый для споров, произнес Минаев — старший, начиная сердиться.

— Возникли дела.

Наступила пауза.

Ирина вскочила от громоподобного голоса отца:

— Опаздываешь? Сколько будешь кормить оправданиями?

— Папа… — произнесла Ирина, пытаясь утихомирить отца. Тот остановил ее движением руки, приказывая замолчать.

— Мы тебя ждем, ты должен еще привезти Оксану из больницы. Ты же обещал, сынок.

Андрей нетерпеливо вздохнул, пристегивая Елену к детскому креслу в машине.

— Обещал, знаю. Виноват. Но малышке стало внезапно плохо и я повезу ее в больницу.

— Вызови скорую, не обязательно идти на крайности.

Захлопнув дверцу пикапа, Андрей резким движением открыл водительскую дверцу, пытаясь всеми силами сдержать вырывающийся гнев.

— И ждать час их приезда? Ни за что! — он садиться в салон, вставляет ключи в зажигание.

— Ох. Сколько раз тебе говорить: не опекай ее слишком сильно. В подростковом возрасте это пагубно повлияет на нее.

— Она моя дочь. И мне судить о ее воспитании.

Дмитрий раздраженно фыркнул.

— Как знаешь. Возвращайся скорее. Я приготовлю кебабы из ягненка.

Андрей улыбается, ощущая во рту сочный вкус мяса.

— И обязательно с соусом из ната.

— Мы ждем тебя.

Не дослушав разговор, Андрей жмет на сброс вызова, бросает телефон на соседние сидение и жмет на педаль акселератора.

— Он не приедет?

Дмитрий обернулся к дочери, ухмыляясь.

— Съезди за Оксаной.

Девушка кивает, и нехотя идет в свою комнату. Сам же Дима глядел ей в след. Его не покидала единственная мысль: почему у его семьи тяжелая судьба.

Часы постепенно прибавляли свой ход, приближая время к двум часам дня. Увлекшись приготовлением фирменного блюда, рецепт которого передавался по наследству, Дима через открытое окно в кухне услышал посторонний шум на улице. Накинув полотенце на плечо, убавив на плите газ, чтобы не подгорел варившийся соус, подошел к окну и отодвинул занавеску, достаточно чтобы разглядеть разыгравшуюся там сцену.

— Я просила тебя оставить меня в покое!

— Послушай, Ир, я сделаю все что ты захочешь, только останься со мной!

Ирина не поверила своим ушам.

— Ты должно быть шутишь! Остаться с тобой?

Тигровые глаза внимательно следили за девушкой. Ире не понравилось то что она увидела в них и на миг испугалась.

— Просто уйди!

Обойдя мужчину, Ирина открыла дверцу пассажирской стороны седана и протянула руки к сестре близняшке. В детстве ее сестра попала в автокатастрофу, едва выжив. Она очень переживала за нее, девочка не приходя в себя после тяжелой операции впала в кому на долгие годы. Андрей всеми силами старался протянуть сестер, работаю на нескольких работах, в то время как их отец занимался музыкальной школой. Ира не винила отца, как ее брат Андрей. Для нее чудо, что Оксана вышла из комы три года назад, сразу после смерти жены Андрея. Девушка до сих пор не может перемещаться без посторонней помощи и не разговаривает.

Инвалидная коляска стояла неподалеку от Иры. Краем глаза она увидела, как Павел прикоснулся к ней, намереваясь помочь девушке, и со всей силы толкнула мужчину.

— Уходи!

— Ты поступаешь несправедливо! Дай мне еще шанс!

Девушка огляделась вокруг. Поскорей бы приехал Андрей. Мужчина ее сильно пугал. Ее тошнило от мысли, что с этим человеком она могла связать судьбу.

— Ты отвратителен! — выплюнула она и тут же отшатнулась. В тигровых глазах промелькнула нечеловеческая злоба.

Он сумасшедший!

Внезапно Павел со всей силы хватает девушку за руку, больно сжимая пальцами кожу. От резкой боли Ира вскрикнула, в глазах защипало.

— Не думай, что так легко отделаешься, маленькая дрянь!

— Отойди от нее, — сквозь боль услышала Ирина грозный голос отца. Она попыталась вырвать ладонь из цепких пальцев, но безуспешно. — Я сказал — отойди от нее.

Мгновение и она свободна.

Поднимаясь с земли, потирая больное место, девушка увидела несколько метров от себя отца и выдохнула. В гневе Андрей очень похож на Дмитрия. Наверное ее брат унаследовал от него такой взгляд…обещающий мучительную смерть, едва кто-то причинит вред родным. Без какого-либо оружия, Дима и без того внушал страх. И она поняла — Павел тоже испугался, отступил к своей машине.

— Хорошо. На сегодня я тебя отпускаю Ира, но в следующий раз…

— Убирайся! И если еще раз появишься в моем участке, переломаю все кости.

Паша ничего не сказал, послушно открыл дверцу своей машины, возможно ее отец не видел обещание в глаза мужчины. Но она могла разглядеть в них расплату. Девушке стало страшно.

Почувствовав как ее папа кладет ладони на ее плечи, она понемногу расслабилась.

— Спасибо. — Вдруг она произносит: — не говори Андрею. Пожалуйста.

Дмитрий обнял дочь.

— Конечно милая.

Неизвестно что сделает Андрей узнав об этом. Он очень дорожил семьей. Почти с безумием.

Спустя несколько минут в дом приехал Андрей с дочерью. Приготовив праздничный стол, они принялись поздравлять отца.

— С годами ты такой же жулик, — с едва заметным укором произнес Андрей, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку. Сестра и отец с момента его приезда выглядели очень мрачно. — Ладно. Шутки не уместны и вы оба витаете в облаках.

Ира не проявившая интерес к беседе за все застолье, задрожала. Переводя зеленые глаза с отца на сестру, Андрей отложил вилку.

— Что с вами происходит?

— Ничего, — хором ответили оба.

Андрей ударил кулаком по столу.

— Я же вижу что «ничего», говорите!

Оксана продолжала сидеть за столом, так не притронувшись к еде.

— Мы… — начала Ирина, но тут вдохнула запах. — У нас что-то подгорает в духовке?

— Нет, — ответил Дмитрий, так же ощущая в воздухе запах гари.

Неожиданно раздается шум битого стекла и через дверь в Ирину комнату вырывается пламя. Ира закричала, вскакивая со стула, продолжая кричать. Пламя возникло из ниоткуда и бушующим потоком охватило здание. Едкий дым врывался в легкие, становилось трудно дышать. Дима рванул в гостиную в надежде схватить важные документы, но дверь не поддавалась.

— А-а-а! — закричала Ира, наблюдая как пламя врывается в кухню, бежит к сестре и вместе с ней падают на пол.

В доме началась паника.

Закрывая нос рубашкой, Дмитрий пытается выломать уже входную дверь, но тщетно.

Андрей едва услышал плач в своей комнате, рванул к двери, выбив ее одним ударом. Лена!

Ее необходимо спасти!

Плачь, становился сильнее, пламя бушевало точно сумасшедшее. Едва найдя дочь в его кровати, Андрей берет на руки плачущую Елену и накрывает ее покрывалом.

Окно!

— Спаси их! Сынок! Умоляю!

Андрей не обернувшись выпрыгнул в окно, упав спиной на осколки, защитив Елену от падения. Девочка кричала, но ее крик потонул в звуке треска дерева и шифера и предсмертных криков его семьи. Едва он обернулся, не выпуская девочку из объятий, дом полностью охватило пламя.

В тумане он слышал вой сирен пожарной машины, соседей, зовущих людей на помощь. Словно в замедленной съемке он видел, как мужчины, женщины ведрами с водой, и даже кружками пытались затушить бушующее пламя. Кто-то выбежал с иконой Неопалимая купина. Но уже поздно. Его семья погибла в огне.

Раскачиваясь из стороны в сторону, сжимая в объятиях дочь, Андрей зажмурил веки, опустил голову.

— Вы посмотрите на него! — закричал кто-то из толпы, — посмотрите! Он единственный остался в живых!

— Убийца!

Разгоряченная толпа побежала к Андрею, намереваясь разорвать виновника трагедии на части. Им наперерез встал пожарный отряд пытаясь унять людей, врачи попытались отнять девочку от мужчины. Малышка кашляла не переставая, наглотавшись едкого дыма. Андрей не помнил, как отдал девочку врачам. Его не покидала лишь одна мысль: он не жалел.

Не жалел…

— УБИЙЦА!!!

* * *

Захлебываясь слезами, выпустив газету из пальцев, я рванула к полкам над кроватью, к перевернутым фотографиям. Рыдание усиливалось, едва разглядела фотографии семьи Минаева. На одной из фотографий я рассмотрела миниатюрную брюнетку, со схожими чертами лица Андрея — сестру Ирину. Рассматривая остальные фотографии, я наткнулась на мужчину очень схожего с Андреем. Хотя я сильно преувеличила. Мужчина пятидесяти лет был полной копией Минаева. Мне даже стало жутковато. Не очень приятно смотреть на поседевшего Андрея, когда знаешь его молодого и здорового. На этом фотографии заканчивались.

Стирая пальцами пыль с рамок, я не стала возвращать фотографии в прежнее положение.

…девочка тут же покинет дом убийцы.

Бояться надо его, а не меня.

Я вспомнила момент его признания, и просто не могла поверить в случившееся с его семьей. Андрей не виноват в смерти своих родных, он не успел.

Не успел…

Закутавшись в черные простыни, я прикрыла глаза.

Я знаю, почему меня тянет к Андрею: мы оба знаем, что такое отчаяние.

 

28

— Любимый, — прошептала я, натянув простынь до подбородка, заметила в дверях Лену.

Девочка, потерев маленькие глазки, надула губки. Ее зеленое платье с цветочками чудесно гармонировало с цветом ее глаз. Малышка сунув пальчик в рот, посмотрела на меня. В мыслях возник образ малышки в бушующем пламени, но тут же согнала ее.

Мое сердце разрывается от боли.

— Что случилось малышка? — опустила я перед ней на колени, поправляя ее волосы собранные в косу.

Она, молча, показала рукой на лестницу.

— Что?

— Коридор.

Нахмурившись, подняв малышку на руки, я спустилась в холл дома. И какого же было мое удивление, увидев стоящего в дверях Диму. Вероятно, малышка заметила его со второго этажа и сразу прибежала ко мне.

— Какая здесь тишина, — вместо приветствия блаженно прошептал он, поднимая руки над головой, — не представляешь как я рад тишине! Рай.

Будь спокойна. Спокойна…

С ног до головы оглядев его наряд, я нахмурилась.

— Сбежал со свидания?

Тот моргнул, беря из моих рук Лену и прижимая ее к себе. Девочка поморщилась. Так, все ясно.

Забирая девочку, я направилась в кухню.

— Эй, ты куда?

— Протрезвей голубка, — крикнула я с кухни, усадив малышку на детский стульчик.

С холла раздались шорохи, что-то упало и вот Дима стоит в дверях.

— Голубка? Ты назвала меня — голубка?

Я улыбнулась.

— Вау!.. Я конечно не против отношений на стороне, да и с радостью. Черт, — едва проговаривая слова, Дима воскликнул: — ты красотка! И фигура ничего. Твои сиськи, они…

Я швырнула в Диму полотенцем.

— За что? — с видом обиженного ребенка, пробубнил Дима, — с тобой секс был бы… все молчу. Не хочу умереть от кастрюли. Представь заголовки в газетах: руководитель группы фирм повержен кастрюлей! — я фыркнула, — бедная репутация!

Трясущими руками кое-как поставила кастрюлю с водой, достала из верхнего ящика манку.

— Ты неплохо смотришься в его кухне. И почему ты не в фартуке? Фартук на обнаженное тело. Прелесть!

— Ты пьян.

— Самую капельку! Одна рюмочка дорогая и все.

Покачав головой, я обернулась к нему, сложив руки на груди.

— Что ты здесь делаешь? Я думала ты с Андреем.

— Не с ним, он гуляет.

Гуляет?

Он выбежал из дома в неизвестном направлении меньше недели назад, и теперь он гуляет? Я беспокоюсь о нем, скучаю, а он гуляет?!

— И что с твоими волосами? Ты подстриглась?

— Нравится? — спросила я, выключив конфорку, выложила содержимое кастрюли в тарелку. Пробуя на вкус кашку, я загордилась собой. Вполне сносно. Поставив перед малышкой тарелку, я села за стол, наблюдая за Леной.

— Тебе идет, — подал голос после долгого молчания Колчин, как-то странно меня разглядывая. — Не хочешь куда-нибудь сходить?

Я подавилась, выплеснув воду прямо на Диму. Он, кажется, выругался и лишь разглядывал с сожалением темно-синий — наверняка дорогой пиджак.

— С ума сошел? У тебя же девушка!

Не самое лучшее оправдание. После свидания на колесе обозрения (это было свидание, и пусть Андрей отрицал), я не хотела портить воспоминания.

— Что? Да я с тобой бы никогда не лег. Он сразу убьет меня!

— Кто?

— Соображаешь ты туго.

Я даже обиделась.

— Дети понимают взрослых, даже когда уверены что это не так.

Колчин с сомнением посмотрела на малышку. Та подняв ложку с кашкой, запустила ею в Диму.

— Негодяйка, — ворчит он, вытирая рукавом пиджака лицо. — И приглашаю тебя, потому что сегодня день рождение Даши.

День рождение?

— Она потащила меня на вечеринку ее сверстников, взяв с меня слово, что позову певуна, но он не дослушав, отказался. Дела, видите ли! Тогда Даша попросила позвать тебя. Надеется хоть твоим присутствием восполнить утрату Минаева.

Я встала, опустилась на колени перед Леной, вытирая платочком ее измазанное в каше личико.

— Думаю — плохая идея.

Казалось, Дима удивился.

— Тамара, послушай…

— Нет.

Начав мыть посуду, услышала шорох. Колчин встал позади меня, очень близко, так чтобы я ощутила тепло его тела.

— Тамара, сколько времени ты была взаперти сама с собой? Разве тебе не одиноко?

Почему он говорит об этом?

— Я не одинока.

— Но ты сутками торчишь в четырех стенах! Тюрьма, придуманная тобой, живя в своем мирке безопасности. Но мы живем один раз, умираем и женимся один раз. Любим всего лишь раз. — Его слова резали мой слух, понимая, что он прав и от этого я задрожала. — Ты можешь уйти, как только войдешь, но увидь мир другими глазами.

Едва войдя в шумный клуб «Platinum», я поразилась его красоте. Я стояла посередине входа, с открытым ртом хватая воздух как рыба, разглядывая различные аксессуары интерьера. Мой взгляд переходил к барной стойке и обратно, удивляясь количеству посетителей, возрасту и национальности. Людей отдыхавших в этот вечер было очень много. Они танцевали, отдаваясь ритму танца, забыв кто они и чем занимаются. Здесь они были свободны.

Полностью.

Заметив мой восхищенный взгляд, Дима рассмеялся, взял меня за руку стянутое перчаткой и повел вглубь клуба. Протискиваясь между людьми, я смотрела на их лица и улыбки.

— Нравится! — это был не вопрос и я улыбнулась, прикоснувшись к плечу Димы, — тебе нравится!

Он прав. Мне здесь нравилось, и не хотела уходить. Протиснувшись к барной стойке, Дима дал знак бармену и подоткнул меня к барному стулу.

— Давай не стесняйся!

— Я и не стесняюсь! Это великолепно!

Он усмехнулся и кивнул бармену.

— Две текилы.

— Текилы? — переспросила я, когда бармен ушел в другую сторону стойки к барным принадлежностям, выполнять заказ. — Текила…

— Ой, умоляю. Не говори что никогда не пила!

Я пожала плечами.

— Итак, никуда не отходи. Сиди тут, ясно?

Кивнув в знак утверждения, я вернулась к прежнему занятию, а именно — разглядыванием парней. Большинство из них одеты в одни трусы! Мама дорогая, это же…

— Стриптизеры… — в моем голосе восхищение?

Нет.

Их тела не сравняться с телом Минаева.

— Тамара!

Я вздрогнула и повернулась к Колчину.

— Говорю — не уходи никуда. Ясно?

— Конечно!

Едва Колчин скрылся в толпе не удосужившись просветить куда именно, я схватила первый попавшийся стакан и залпом осушила его. От крепости напитка я выдохнула. Казалось все тело в огне.

Шум на танцполе нарастал. Тело двигалось в ритме музыки, желая отдаться танцу. Осушив второй стакан, я внимая предостережениям Колчина, направилась вглубь танцпола, пританцовывая. Приподняв руки, двигаясь в ритме танца, я закрыла глаза.

Вот она свобода!

— Вау, детка! Резче, — говорил кто-то рядом. Ко мне присоединился парень. Он двигался вместе со мной, шепча на ухо какие-то ласковые слова, приправленные желанием. Чувствуя легкость во всем теле, почувствовала, как партнер хватает меня за руку и прижимает к себе. Парень чем-то похож на Минаева. Тот же запах морского воздуха и сигарет. Сильные руки прижимают меня к широкой груди, опускаясь ниже, к моей…попке?

Музыка неожиданно сменила темп, замедляя свой ход, превращаясь в удивительное сопрано. Люди на танцполе хором закричали, указывая куда-то вправо. Проследив устремленные взгляд, и кому они рады, едва устояла на ногах. На площадке отведенная для выступлений, сидел мужчина. Затуманенный мозг алкоголем рисовал передо мной Андрея. Поднимаю голову и ахнула. Мужчина, сидевший за барным стулом с гитарой в руках, действительно был Андреем.

Его черные длинные волосы падали на лицо, закрывая от меня зеленые глаза. Мои глаза опустились ниже, к кожаному ремешку на шее, придавая Минаеву брутальный вид. Все от темно-синей футболки, обтягивающая его рельефный пресс, заканчивая мысками байкерских ботинок кричало о брутальности. Вновь поднимаю взгляд: зеленый омут смотрел на меня. Толпа взревела, когда сильные пальцы прикоснулись к струнам, создавая круговорот мелодий.

Андрей запел:

Я поняла, стихи не его сочинения, но это их ничуть не портило:

Исполнив последние строки, Андрей положил гитару на пол, поднялся со стула.

К нему подошла толпа девушек разных возрастов, прося чуть не в слезах его автограф. Мужчина, стоявший позади меня и с кем несколько минут назад танцевала, положил руку мне на плечо и шепнул на ухо:

— Не против отойти?

Я никак не отреагировала, стараясь унять внутреннюю дрожь. Словно чувствуя мой страх, зеленый омут посмотрели на меня и время замерло. Зеленые глаза недобро прищурились, Андрей сжал губы, рассматривая ладонь на моем плече. Незнакомец наклонился и что-то еще сказал, но я не слышала. Минаев полностью игнорируя поклонниц быстрыми шагами поравнялся со мной. И снова этот взгляд: холодный, презрительный, яростный. Андрей сгорал от ревности и готов в любую секунду напасть на мужчину.

Уместно это или нет, но я так счастлива видеть его.

Ощущать его.

— Великолепно, — произнесла я словно церковное благословение.

Андрей кивнул подбородком на парня:

— Кто этот хмырь?

— Ее парень, — в голосе было столько уверенности, что я прыснула со смеху.

Музыка в зале возобновила свой полет. Девушки расстроившись, что не получили автограф Андрея быстро удалились в глубь зала. Воздух вокруг меня стал тяжелым, Андрея не мигая смотрел мне за спину, в глубине глаз что-то шевельнулось. Потом неожиданно для нас обоих — меня и мужчину, Андрей завладел моими губами.

Андрей с такой силой впился в мои губы, всеми силами стараясь поглотить меня всю целиком. За спиной послышался ошеломленный вздох, в зале наступила тишина, или может я слишком поглощенная поцелуем, не замечала происходящего вокруг.

Кто знает.

Его язык исследовал мой рот, сильные пальцы придерживали за спину, чтобы я не упала от нахлынувшего наслаждения. Он целует, целует… я задыхаюсь. Оторвавшись от губ, Андрей целует мою родинку на щеке. Я уткнулась носом в его грудь, вдыхая знакомый запах. Минаев обнимает меня в ответ, поглаживая по спине.

— Ты еще здесь? — самодовольно спросил Андрей. — Проваливай.

Мужчина что-то пробубнил, Андрей расслабился и я поняла — он ушел.

— Я думала ты уехал.

Андрей ничего не сказал. Не встречаясь со мной взглядом, повел меня к выходу. Я оглянулась назад, ища в толпе знакомый профиль.

— Подожди, там же Дима!

Андрей протискивался сквозь толпу:

— Я позвоню ему.

— Но…

Договорить не успела, холодный весенний ночной воздух врезался в легкие. Холод проникал в тело, добираясь до костей — стало холодно, так что зуб на зуб не попадал. Не возьмись из ниоткуда Андрей накрывает меня мотоциклетной курткой. Она была настолько большая, что я утонула в ней. В нос ударил знакомый запах. Его запах. Подкатив ко мне черный мотоцикл, Андрей протягивает шлем.

Я мотнула головой.

— Бери, — его голос звучал очень серьезно.

Не собираюсь садиться за этого монстра. Мотоциклы меня пугали, слишком опасно, слишком…

— Сабо. У меня нет на это времени. Садись или разговор окончен. Навсегда.

Это отрезвило меня лучше любой таблетки.

Обхватив Минаева за талию, вцепившись в него мертвой хваткой, мы помчались по ночному городу. Я прижалась щекой к его спине, слушая его дыхание. Пейзаж сменялся один за другим: передо мной мелькали позеленевшие деревья. Не представляю, куда он меня везет. Проехав несколько километров, мы съехали на ухабистую дорогу и через пять минут оказались на берегу озера Карасун. Значит мы не на окраине города, как я предполагала, а в черте. Мы остановились, я слезла с мотоцикла, снимая неудобный шлем. Стараясь не смотреть на Андрея, сажусь на траву, подогнав под себя поудобней куртку, чтобы не было холодно. Наблюдая за отражением луны в воде, я сидела, обхватив руками колени, слушая стрекот цикад.

Андрей устроился рядом, собрав волосы на затылке резинкой.

Мои глаза наткнулись на татуировку на правом запястье, свежая наколка над полюбившимися мне словами. Текст отличался от обычного, в ней было нечто необычное. Клятвенное. Я провела пальцами по свежим чернилам:

— Dum spiro, spero — пока я дышу, я надеюсь. Она восхитительна, но я люблю каждую твою татуировку.

— Здесь красиво. — Произнес он, игнорируя мои слова. — Люблю приезжать сюда и смотреть на звезды. — Он лениво потянулся, поднял голову к звездному небу и лег спиной на траву. — Тишина и покой. Никаких проблем, полная свобода.

— Прости.

Он нетерпеливо вздохнул.

— Я же говорил — хватит сожалений. Нельзя постоянно извиняется, в чем виновата не ты.

— Прости…

Вдруг меня схватили за плечо и дернули назад. По инерции я упала на Андрея. Он засмеялся, прижал к себе и вернулся к созерцанию звезд. Его грудь поднималась и опускала от размеренного дыхания. Четкий профиль в тени луны казалась еще красивее. Ласково проведя пальцами по щеке, ощущая легкую щетину, я приподнялась на лотке и поцеловала этого великолепного мужчину.

— Я люблю тебя и не устану повторять это. Никогда.

Молчание длилось недолго.

— Тогда повторяй это всегда. И дай мне твою руку, любимая.

Убаюкивающие звуки его богатого оттенками голоса вливались в меня подобно музыке.

— Почему ты позволил мне чувствовать вину за любовь к тебе? Я боялась предать тебя своим прошлым. Боялась, что ты откажешься от меня.

Он на секунду закрыл глаза:

— Я не знал что именно ты скрываешь и рассказала ли правду твоя…Услышав от нее про твое детство, я не поверил не единому слову. А когда понял, что правда, снесло голову. — Голос стал холоднее льда, — я едва не убил ее. Меня остановил ее муж.

Я выводила замысловатые надписи на его ладони.

— Мне жаль твою семью.

Тишина придала мне сил.

— Они гордятся тобой. Твоему стремлению построить школу для них. В память о них. Я нашла газету в твоей комнате и обо всем прочитала. Скажи, причину пожара удалось установить?

Я не надеялась услышать ответ:

— Нет.

Приподнявшись на локте, встретилась с зелеными глазами. Я была настолько близко, что его дыхание смешалось с моим.

— Я лежала в психиатрической клинике. — Я увидела боль в его глазах, он едва сдерживался, чтобы не заключить в свои объятия и не заставить замолчать. — Четыре года интенсивной терапии, пока я не смогла вернуться в реальность. Врач лечивший меня сказал что я, скорее всего не вернусь к прежней жизни, если не встречу того, кто на моей стороне.

Андрей поцеловал ладонь, которая гладила его щеку.

— Теперь, — шепчет он знакомые слова, — мы знаем тайны друг друга. Будь со мной.

— Да!

Он протянул меня к себе, заглушая слова поцелуем.

Я поняла кое-что еще, я только что стала невестой Андрея!

Особняк Минаевых, ночь

Глубоко вздохнув и не дождавшись приглашения войти в кабинет, я приоткрыла дверь. Я окунулась во мрак комнаты. Это напомнило о первом посещении кабинета, и невольно вздрогнула. Все было как в прошлый раз: мрачность, неизвестность и лишь желтовато-оранжевый огонек от сигареты давал знать о присутствии Андрея. Нащупав в стене выключатель, комнату озарил яркий свет. Вдали комнаты, у окна стоял Минаев, куря сигарету, опустив голову. Открытое окно впускал свежий воздух, ветер растрепал длинные волосы Минаева, скрыв его лицо. Поставив чашку на стол, сцепив пальцы, я подошла к нему. Андрей поднял на меня зеленые глаза, улыбнулся и поманил к себе.

Я покачала головой.

— Кис, кис, кис.

Ну раз он так хочет…

— Ты что делаешь?! — с фальшивой угрозой кричит он, когда я выхватила из его губ сигарету и выкинула в окно, — совсем голову потеряла? Это же «Treasurer Gold»!!!

— И что?

Его брови угрожающе сошлись в одну линию.

— Нужно было просто сказать: Андрей, выкини эту хрень! Зачем выбрасывать целую пачку? Представляешь хоть, во сколько она обошлась? — закончив тираду, он посмотрел на меня так, словно ожидал от меня раскаивания.

Я поморщилась.

— Говоришь как завсегдатай элитных клубов, напиваясь элитным пивом.

— Я не напиваюсь пивом и уж тем более не сижу в этих твоих элитных клубах, — Андрей закрыл окно, — просто говори. Все что угодно. Нравится или нет. Все. И не пытайся, как в прошлый раз через силу терпеть то что не нравится. — Его глаза говорили о многом и от того, что в них читалось, мне стало неловко и приятно одновременно.

— Я хотела поговорить с тобой, но думаю сейчас не подходящий момент, — Андрей нахмурился, облокотился спиной о стену, сложив руки на груди и скрестив ноги, пытливо посмотрел на меня.

— Я слушаю.

Не зная с чего начать, я села в кресло, заломив пальцы стараясь не встречаться с зелеными глазами. Андрей сделал мне предложение весьма оригинальным способом. Я счастлива, но невзирая на это, остались нерешенные проблемы.

— Давай поженимся как можно скорее.

Минаев так стремительно опустился к моим ногам, что я испугалась. Обхватив руками колени, он заправил непослушную прядь волос, делая так всегда, когда взволнован.

— Боишься, что я сдам назад?

Ну не то чтобы…

— Я бы выразилась как-то иначе. И да, — ответила я, избегая его взгляда, — я боюсь. Я не буду как другие девчонки крутящиеся перед зеркалом строить планы на завтрашний день. Обещаю, я поборю страх, но…

— Ты красива, — говорил он так, словно в этом заключается смысл существования, но в следующую секунду удивляет, — но этого недостаточно заставить меня обратить на тебя внимание. Внешняя красота не всегда гармонирует с внутренней. Не суди о вещи по обертке.

Это моя прерогатива.

— Иногда ты удивляешь философией. И где твоя машина? Обычно она стояла во дворе.

Андрей фыркнул.

— В ремонте, один придурок разворотил ее кувалдой.

— Придурок?..

Вдруг в комнату постучали, и мы услышали голос Алевтины Сергеевны.

— Простите…

Оторвавшись от меня, Андрей убийственно посмотрел на старуху.

— Опять?

Она икнула, обескураженная его поведением, а я улыбалась. Кажется, у старухи привычка прерывать нас.

Пытаясь поскорее покинуть комнату, старуха под пристальным взглядом и по мере приближения Андрея затараторила.

— Внизу вас ждут.

— Женщина? — с угрозой в голосе спросил Андрей. — Сколько можно вламываться ко мне и нести всякий вздор? Если это София — выгони ее.

Старуха задрала подбородок.

— На этот раз пришла не женщина.

— Да неужели. И кто же?

— И пришли не к вам.

Андрей оглянулся через плечо, потом снова взглянул на меня.

— А к кому?

— Тамаре.

Не дослушав, я стремглав побежала к лестнице и молясь Богу, чтобы это был не он.

Страх сковал все мои внутренности. Я забыла, как дышать, медленными шагами приближаясь к мужчине. Его глаза блестели весельем, радуясь, что охотник наконец-то нашел добычу. Он подошел ко мне, радостно раскинув руки.

— Тамара! — воскликнул он, обнимая меня. Его руки тисками сжимали меня за плечи, хлопая по спине, словно встретил старого приятеля. Неожиданно я стала свободной. Андрей с такой силой толкнул мужчину, что тот упал на пол.

— Руки не укоротить? — с угрозой спрашивает Минаев, встав напротив меня, загораживая.

Мужчина усмехаясь, поднимается на ноги, презрительно отряхивая дорогой костюм. В комнате воздух наэлектризовался. Андрей с такой силой сжал кулаки, что побелели костяшки пальцев.

— Вон из моего дома.

— Ты хоть знаешь, кто я такой? — спросил мужчина, пытаясь разглядеть меня за спиной Андрея. Тот сделал шаг вперед, встав напротив блондина, на его лице появилась устрашающая улыбка.

— Плевать. Медики буду долго соскребать с тебя останки и гадать кто ты такой, когда я закончу с тобой.

Тигровые глаза смеялись.

— Не собираюсь слушать этот балаган. Я приехал за тобой, Тамара. Снова сбежала от меня и это огорчает.

Павел схватил меня за локоть, но мгновение ока, рука Андрея схватила его за запястье и освободила меня.

— Так, отлично. Может объяснишь ему кто я, а то он обдумывает мое убийство.

Андрей недоуменно посмотрел на меня. Стараясь не встречаться с ним взглядом, я смело проговорила:

— Уходи Паша.

— Паша? — переспросил Минаев.

— Уходи! — закричала я.

Минаев пальцами прикоснувшись к подбородку так, чтобы я посмотрела на него.

— Что он делает в моем доме?

— Вообще-то я здесь и спрашивай меня.

Андрей нахмурился.

— Заявился в мой дом и командуешь? Все забыли о правилах приличия.

— Это ты забыл. Вломился в мой дом и сломал дверь!

Паша вплотную подошел к Минаеву, тыча в него пальцем.

— Знаешь, сколько я заплатил за нее?

— Это всего лишь дверь!

Мужчины…

— Я пойду приготовлю чай.

 

29

Когда Тамара скрылась в кухне, мужчины переглянулись между собой и одновременно сунули руки в карманы брюк. Андрей Минаев пристально рассматривал перед собой мужчину. Они были знакомы несколько лет заочно, каждый слышал друг о друге что-то. И каждый был не в восторге от этого.

— Неплохо выглядишь, — первым подал голос Павел, с наслаждением рассматривая Минаева. Тот нахмурил идеальные черные брови, заправил за ухо прядь волос.

— А ты не похож на гомика.

Павел побледнел. Он не ожидал, что кто-то отгадает его секрет. Но еще страшнее стало, когда Минаев вплотную подошел к Паше. Они были почти одного роста, не в пользу Одинцова. Минаев шире в плечах и в несколько раз крупнее, и все же не это пугало больше. Глаза…в них отражалось неимоверная злость. Он гадал, на что пойдет этот человек, угрожай ему кто-нибудь в семье. Совсем как отец его бывшей невесты.

— Обманывать можешь ее, но не меня. Притворяться гомиком, лишь бы быть рядом с ней — мерзко.

Одинцов толкнул Минаева.

— Умник, да?

— Трезво смотрю на вещи. Скажу я не в восторге что у нее такой родственник.

Павел усмехнулся.

— Ну да.

— И где тот хмырь, что отшивался в твоей квартире?

— Поверь, ты не захочешь знать…

Андрей отошел на несколько метров, к книжным полкам, наблюдая за Одинцовым в отражении в зеркале. Ему не нравилось, что этот скользкий тип находится в его доме. Странно, что он вообще пришел к нему и это настораживало.

Вдруг он услышал посторонний шум, резко обернулся и увидел, летящий в него старинный телефон. Последнее что он увидел, склонившееся к нему лицо. Дальше его накрыла темнота.

* * *

Приготовив две чашки чая, я поставила их на поднос, размышляя о чем беседуют Павел и Андрей.

— И зачем он приехал? — пробубнила я под нос.

Неожиданно раздался звонок в дверь.

Я оглянулась.

В дверь снова позвонили, на этот раз более настойчиво.

Вздохнув от досады, я пошла, открывать дверь.

Первые две вещи, которые никак не ожидала увидеть за дверью. Первое: шикарный букет классических красных роз; второе: шикарного мужчину лет двадцати семи, с короткими стрижеными волосами по последней моде. Мужчина широко улыбался в тридцать два зуба.

И тут я узнала кто передо мной, и мое сердце пропустило удар.

— Эфраим? Что ты здесь делаешь?

Он хватает меня за руку и тащит вниз по лестнице. Я попыталась отнять ладонь из его сильной хватки, но тщетно.

— Постой! — кричу я ему в спину. — Мне больно, отпусти!

Эфраим игнорируя меня, свободной рукой открывает дверцу машины и силой заталкивает в машину.

— Нет! НЕТ! Отпусти меня! Кто-нибудь, помогите!

— Кричи, кричи шлюха! Тебе никто не поможет!

Никто?

Означает ли это…

О Боже!

Я попыталась пнуть Эфраима в голень, но он ловко увернулся от удара.

— Тамарочка… — голос Эфраима неожиданно приобрел знакомые нотки. Я во все глаза уставилась на знакомый профиль, и не поверила глазам.

— Череп?..

— Угадала милашка!

Вырываясь, я озиралась по сторонам, пытаясь найти какое-нибудь оружие. Ничего. Неужели никто не поможет? Череп с улыбкой не сходящая с лица, сильно завернул мне руку.

Я завопила.

— Ах ты говнюк! — услышала я голос Дмитрия. Уставившись вдаль, пытаясь сфокусировать зрение, заметила Колчина, державшего в руках тяжелое бревно, перешагивая бессознательное тело.

— Ты цела?

Из дома послышались крики.

— Быстрее! Там Андрей и…

* * *

Андрей пришел в себя не сразу. Сознание возвращалось к нему постепенно, едва он очнулся, его голову пронзила острая боль. Пошевелить руками не удалось — они связаны крепким узлом.

— Очнулся? — услышал он едва различимый голос.

Что же случилось?

Ах да.

Его ударил Павел старинным телефоном, доставшийся когда-то от бабушки. Андрею никогда не нравился этот предмет интерьера, и какая ирония получить ею по голове. Он попытался приподняться, но ноги не держали его, он упал на пол, больно ударившись коленом.

— Какой слабый наш смельчак. Совсем плохо?

— Убью… — прошептал Минаев, борясь с рвотой. Скорее всего он получил сотрясение.

Черт.

— Что прости? — склонился к нему Павел, закатав рукава рубашки до локтя. — Знаешь, ты мне нравишься. Правда. И твоя сестренка мне нравилась, милая девушка.

Минаев уставился на Павла.

Ира? Его сестра?

— В твоей головке вериться море вопросов. Так? Что ж, облегчим задачу. Ира была моей невестой, она отказала и я хорошенько наказал ее.

Андрей распахнул зеленые глаза.

— Бедняжка, корчилась от боли. Но ты чудом спасся. — Павел схватил Андрея за волосы, так чтоб зеленые глаза смотрели в его. — Какой взгляд… Твой папочка смотрел на меня так же. Обещая десятилетия пыток.

— Когда я с тобой закончу, — выговорил Андрей ласковым голосом, напугавшим Павла, от чего тот едва не наложил в штаны. Глаза и голос дьявола… — от тебя не останется ничего.

Павел выпустил кулак.

— Ты блефуешь.

Минаев оскалился:

— Нет…

Андрей заметил в руках Одинцова нож.

— А-а-а. Нравится моя игрушка? Не стоит хранить ее у себя.

Наблюдая за движениями Павла, Минаев потянул за путы, связывающие руки.

Бесполезно.

Связано настолько крепко, что ему ни за что не освободиться.

Но что если закричать? Дом ведь не пустует, все домочадцы в доме. В комнате у себя и Елена!..

Подергав веревки, Андрей зарычал, на что получил удар кулаком в лицо.

— Не вынуждай меня делать это, — брезгливо поморщился Паша, стирая кровь Минаева о его одежду. — Ты мне нравишься, правда…

Едва Павел заговорил, как получил удар головой в нос. Из обеих ноздрей хлынула кровь, Андрей с наслаждением наблюдал, как Паша стонет от боли.

Маленькая расплата…

— Тронешь Лену или Тамару — пожалеешь, что родился на свет.

Одинцов засмеялся.

— Какие речи!

— Я никогда не повторяю дважды.

На секунду Павел вновь испугался. В зелени горело настоящее пламя, готовое поглотить все живое. Но тут же сбросил с себя страх. Что может сделать связанный мужчина.

Рассердившись на себя и свою слабость, Одинцов хватает нож, наматывает на кулак волосы Андрея и срезает их до самых корней. Швырнув их прямо в лицо Минаева, Паша склонился перед ним, приставив к горлу нож.

— Знакомая позиция?

Минаев, не мигая, уставился на Павла.

— Помнится, так ты запугал Софию, явившись к ней домой! Она очень испугалась.

Андрей засмеялся, за что получает удар в челюсть.

— И это ты донес до нее! — Павел наблюдал за смехом Минаева, — чего смешного?

— Это ты довел до смерти отца Тамары. Ты помог Софии сбежать и подговорить ее отдать Тамару в сексуальное рабство. Это все ты! ТЫ!

Андрей пинает со всей силы в живот Одинцова, тот корчась от боли нагибается. Этого хватает Минаеву вернуть связанные руки со спины и со всей силы ударить Павла.

Он падает, едва поднимается на ноги и тут же оказывается захвачен Андреем. Сжимая шею локтем ублюдка, Андрей прошипел:

— Вы — семья психопатов…

— Психов? Нет…мы гении! Тамара единственная не захотела стать нашей частью. Брат совершил ошибку, изнасиловав ее. А я спас.

Андрей вновь засмеялся, усиливая давление на шею:

— Отдав ее в притон? Это был ты. Тот, кого она боялась восемь лет и тот, от кого она сбежала…Она верила тебе до последнего, а ты обманул ее. Ублюдок.

Тигровые глаза заблестели от восхищения.

— Здорово, правда?

Потянув сильнее за веревки, Андрей почувствовал, как они ослабли. Еще немного, и он свободен.

— Сначала я прикончу тебя, Тамара не достойна водиться с такой шавкой.

— Лай пока можешь.

Еще чуть-чуть.

— Тамара будет моей! Уже сейчас она трепыхается в объятиях Черепа.

Андрей освободил руки и прыгнул на Одинцова.

Не ожидавший нападения, Павел упал на пол, не веря что Минаев смог освободиться. Не успев очухаться от падения, как на него обрушился град ударов. С особой точностью Андрей буквально молотил кулаками по уже окровавленному лицу Павла. Послышался хруст: сильнейшим ударом Андрей сломал Одинцову челюсть.

Где-то послышался вой полицейской машины, комнату озарили красно-синие огоньки, в дом ворвались полицейские. Оттащив Минаева от обмякшего тела мужчины, полицейские с трудом удерживали его не давая напасть на пострадавшего.

В комнату вбежала Тамара, не поверив увиденному. Андрей был весь в крови и синяках. Она не поняла, чьей кровью пропитана его рубашка. Перешагнув тело, она склонилась над Андреем, слезы потекли из ее глаз. Боже, сколько крови! И волосы…

— Милый…

Он даже не посмотрел на нее, когда Андрея увели полицейские.

 

30

«БЫВШИЙ РОК — МУЗЫКАНТ ЖЕСТОКО ИЗБИЛ ИЗВЕСТНОГО БИЗНЕСМЕНА И ПО СЛУХАМ ЛИДЕРА ОДНОЙ БАНДИТСКОЙ ГРУППИРОВКИ КУРИРУЮЩЕЙ НЕСКОЛЬКО ЛЕТ В ГОРОДЕ. ВЛАСТИ УТВЕРЖДАЮТ…»

На следующие день все таблоиды трубили о драке Андрея с Павлом Одинцовым. По всем каналам говорили одно и тоже: Минаев оправдывает репутацию жестокого убийцы. Со слов журналистов, Андрей был одним из членов бандитской группировки и не поделив какие-то общие товары с Павлом Одинцовым — нарвался на драку. Журналисты утверждали, что Одинцов с трудом избежал смерти, еще несколько секунд — он бы умер.

Я швырнула газету, не находя место от беспокойства. Прошло два дня с момента той злополучного дня, но от Андрея не было вестей. Не зная, что с ним и как он, я впадала в панику. Утром в участке меня заверили, что Андрей покинул камеру.

Где он я не знала.

Так же не знала, как быть.

Алевтина Сергеевна никак не прокомментировав поступок, вынесла все мои вещи и под угрозой вызвать полицию выставила за дверь. Не зная куда пойти, я борясь со слезами обведя в последний раз особняк взглядом, жалея что так не поговорила с Андреем, не объяснилась, покинула особняк Минаевых.

Сейчас я сидела в кабинете человека, которому Андрей безоговорочно доверял. Дима моя последняя надежда. Он должен знать, где Андрей.

— Он сейчас подойдет, — заверила меня секретарша, ставя передо мной чашку чая. При виде зеленой жидкости, желудок протяжно заурчал.

Не помню когда ела в последний раз.

Дверь резко распахнулась, и я увидела вошедшего Диму с удивлением взиравшего на меня.

— Сказать, я удивлен.

Проглотив горячую жидкость, я виновато опустила глаза.

— Я сказал удивлен, а не огорчен твоим присутствием, — оскорбившись, сказал Колчин, кладя на огромный рабочий стол кейс, — что-то случилось?

Я осторожно посмотрела на него.

— Мне некуда идти, — не дослушав до конца, Дима забирает из моих рук чашку и накрыл своими большими холодными ладонями мои пальцы.

Разрыдавшись, я впервые обняла Дмитрия не сдерживая слез. Он с такой любовью успокаивал меня, что виновато посмотрела в его большие глаза.

— Прости меня, пожалуйста…

— Ну что ты милая, — говорит он, поглаживая меня по спине.

Я зажмурилась и рассказала все Павлу. Он слушал меня не перебивая. Рассказала ему про события восьмилетней давности, про то как ко мне в квартиру вломились люди Павла и силой заставили работать в притоне. Я рассказала ему все, не утаивая.

Дима слушал, не перебивая, а когда слезы иссякли, я, задыхаясь, проговорила:

— Что мне делать? Я не знаю где он, родной дядя признался в зверствах против меня и моей семьи. Признался в убийстве семьи Андрея… как мне жить с этой виной?..

Выслушав меня, Дмитрий осторожно переложил меня на диван, стоящий недалеко от стола и дал в руки стакан с водой. Сделав глоток воды, я икнула и откинулась на подушки.

— Я сожалею. — Этого слова достаточно, чтобы искупить вину за испорченное детство. Дмитрий приоткрыл дверь, приказал секретарше никого не впускать в кабинет, стянул дорогой пиджак, достал из бара бутылку виски и залпом осушил половину содержимого.

— Я боялся, что подобное случиться. Андрей несколько месяцев следил за Одинцовым, но не нашел ничего указывающее на его вину, — услышала его голос где-то в комнате. — Не могу поверить, что подобное случилось с тобой. Да с любым человеком! А Павел был замешан во всем этом… Лишиться по вине одного человека отца и сестер, и знать что он испортил жизнь любимой… Одинцов разработал целую систему. Искусный лжец. Эфраим в тюрьме и дает показания против него. Я понимаю, почему Андрей снизошел до убийства.

— Но не убил. Одинцов в больнице, в тяжелом состоянии. Ему предъявят обвинения по многим статьям.

— И твоя мама находится в психиатрической лечебнице. Ее муж подал на развод.

Я закрыла глаза.

— Павел обманул меня. Никто не знал. Я должна была догадаться!

Он тяжело вздохнул.

— И что ты намерена делать?

— Умереть?

В одну секунду оказавшись возле меня, Дмитрий опустился на колени.

— С ума сошла говорить такое? Если бы здесь был Андрей…

— А что делать? Я потеряла смысл жить дальше, у меня нет будущего.

Дима покачал головой не соглашаясь.

— Ты же не говорила с ним, откуда тебе знать, что он скажет? Почему он возненавидит тебя?

Я невесело улыбнулась, гадая, почему моя жизнь полна дерьма.

— Это Андрей. Он ненавидит меня. Мой дядя он…

Он фыркнул.

— Чушь. Андрей любит тебя.

— Его глаза сказали обратное.

— Тамара… — нежность в его голосе заставила посмотреть на него и горестно улыбнутся.

Дима сел, на пол облокотившись спиной о диван, делая большие глотки виски. Мы долго молчали, не зная, что сказать друг другу. Я всегда была одна. До встречи с ним, Андреем Минаевым. И теперь его я потеряла.

Навсегда.

Неизвестно откуда у меня появились слезы, я долго плакала. За нашу судьбу, любовь. За жизнь, которая так несправедлива ко мне.

Я ревела и звала его.

Свою любовь.