Ночевать в машине – невеликое удовольствие. Даже в такой комфортной, как БМВ. До полуночи Порохов ворочался и ерзал на заднем сиденье, а потом пересел вперед.

– Можешь занять мое место, Сережа, – сказал он Беспалову. – Я покараулю.

С того места, где они находились, фура была не видна и даже не угадывалась в темноте. Но Порохову не нужно было следить за ней. Даже если бы грузовик отъехал с выключенными фарами, это показал бы постоянно включенный навигатор. Под днищем фургона был установлен простенький радиомаяк.

– Мне не до сна, – признался Беспалов. – Я лучше с вами посижу. Только перекурю, ладно?

– Давай, если уши опухли, – разрешил Порохов. – Но отойди поближе к кустам и сигарету ладонью прикрывай.

– Как на фронте, ага. В кино показывали.

Пока помощник отсутствовал, Порохов с аппетитом умял пирожное и выбросил замасленную бумагу на дорогу. Свернутая в комок, она подпрыгнула и резво помчалась за проехавшим мимо внедорожником. Свет его фар ненадолго выхватил очертания фуры впереди и заскользил дальше.

– Клиенты на месте, – бодро доложил Беспалов, вернувшийся в БМВ. От него воняло табаком.

– Водички хлебни, – сказал Порохов.

– Вам оставить?

– Допивай сам.

– Как хотите.

Булькая, Беспалов опустошил бутылку и сунул ее под сиденье.

– Давно хотел спросить у вас, Петр Алексеевич… – начал он.

– Давай, – подбодрил его Порохов. – Ночь длинная.

– У нас можно спрятаться, чтобы не нашли?

– Конкретизируй, Сережа. Кто собирается прятаться? От кого?

Беспалов сверкнул своей обаятельной улыбкой:

– Я вообще, Петр Алексеевич. Кто угодно. Ну, допустим, вот эта Варя Добрынина. Сперла камешки и решила на дно залечь.

– Не получится, – усмехнулся Порохов. – Куда она денется? Сын, родители престарелые… Она на жестком поводке.

– А если бы не семья? Или, предположим, она на них наплевала. Тогда как? Удалось бы ей скрыться? С концами, я имею в виду. Так, чтобы никто никогда не нашел.

– Нет, Сережа. Исключено. Не в нашем царстве-государстве. У нас ведь как? Полиция с криминалом вот так. – Он сцепил пальцы и подергал, показывая, что не может их разъединить. – Опера и осведомители ее рано или поздно вычислят. Паспорт засветит, мобильник, банковскую карту. Интернет опять же. Побегает месяц и спалится. Без вариантов.

– А если за бугор махнет? – не отставал Беспалов.

– Что ж, за границей шансов больше. Значительно больше. Наша полиция с ихней редко контачит. Разве что по особо тяжким преступлениям, резонансным. Да и то на самом верху такие вопросы утверждаются. В Польше или, скажем, в Турции затеряться просто. Но ты не переживай, – Порохов покровительственно похлопал подчиненного по колену, – Варя сделает все, как Лозовой сказал. У нее дома Дима не просто так сидит. Все будет хорошо.

– Тогда я спокоен, – кивнул Беспалов, а сам подумал: «Эх, добраться бы мне до алмазов! Восемь лимонов – это же уйма денег, на всю жизнь хватит… Махнуть в Крым, оттуда морем в Грузию или Турцию. Десять штук капитану в зубы – и порядок. Но сначала пришлось бы немного камней загнать по бросовой цене. Это ничего, не подмажешь – не поедешь. Ювелира найти – дело плевое. А чтобы не кинул, пушка нужна. Потом от нее избавиться и…»

Фантазии эти были прерваны Пороховым.

– Гляди, – негромко сказал он, – какой-то мужик к нам топает. Будь начеку. Это может быть засада…

Хвала Всевышнему, предположение оказалось ошибочным. Но еще больше обрадовался Порохов, когда была осмотрена сумка оглушенного незнакомца. Судя по документам, это был Коротаев Евгений Иванович.

– Напарник Мошкова, – сообразил Беспалов. – Спер контейнер, сука. Кончим его?

– Куда спешить? Сперва побеседуем.

Он оглянулся на пустынную дорогу. Где-то там, за поворотом, дежурил майор Ильин, дожидаясь сигнала. Но сообщники Порохову были теперь ни к чему. Он мог справиться сам.

Беспалов спорить не стал.

– Давайте побеседуем. Его туда?

Проследив за направлением его взгляда, Порохов кивнул. Беспалов с неожиданной для его комплекции силой подхватил обмякшее тело под мышки и затащил в тень деревьев. За ним последовал Порохов с контейнером в руке.

– Чего зеваешь? – участливо спросил он очнувшегося Коротаева. – Уши заложило?

– Челюсть, – простонал Коротаев. – Двигается плохо.

– Перестарался, Сережа, – пожурил Порохов.

– Я слегонца, – принялся оправдываться Беспалов. – Хотел бы – забил как мамонта. – Он достал из наплечной кобуры пистолет и ловко навинтил на него глушитель. – Хорош ртом двигать. Ты не рыба. Говори по-человечески. Откуда у тебя доски и контейнер?

– Товарищ попросил в город отвезти, – сказал Коротаев, тщетно стараясь сфокусировать взгляд, чтобы глаза не бегали по сторонам.

– Что в контейнере?

– Понятия не имею.

Не отводя пистолета, Беспалов передернул затвор. Сухой металлический звук всегда действовал на людей должным образом. Все почему-то боялись выстрела в лицо, как будто получить пулю в живот или в сердце было приятнее. Беспалов обычно стрелял в лоб, потому что это избавляло от необходимости делать контрольный выстрел. Он не любил кровопролития. Его тошнило от кровавых луж и расплескавшихся мозгов. Будь его воля, он никогда бы никого не убивал. Но люди не желали проявлять благоразумие. Они говорили правду лишь под страхом смерти и держали язык за зубами только мертвыми.

– Я не буду считать до десяти и даже до трех, – предупредил Беспалов, целясь в переносицу бледного как мел Коротаева. – Я просто всажу тебе пулю в глаз. Какой предпочитаешь? Левый или правый?

– Будет тебе стращать человека, – вмешался Порохов, которому всегда удавались роли «добрых полицейских». – Пусть просто откроет чемоданчик.

– Слышал? – Беспалов пнул пленника в вывихнутую ногу и предусмотрительно отступил. – Открывай. И не говори, что не знаешь код. А вообще, я передумал убивать тебя сразу. Прострелю тебе колено, потом другое…

– Ну вот, завелся, – вздохнул Порохов, присев на корточки напротив несчастного Коротаева. – Теперь его не остановишь. Калечить будет. Пальцы резать, уши, нос… Видел когда-нибудь, как выглядит человек без носа?

– Нет, – выдавил из себя Коротаев. – Как только я открою замок, вы меня все равно убьете.

– Да на кой ты нам сдался! – презрительно воскликнул Беспалов.

– Ты нам живым нужен, дурачок, – ласково произнес Порохов. – Мы ведь понимаем, что алмазы стянул у шефа не ты. Наказывать мы будем твоего напарника. Он вор, с него и спрос. А ты понадобишься, чтобы дать показания моему шефу. Мы не из полиции, как ты, наверное, догадался. И не бандиты. Просто шеф захочет тебя выслушать, чтобы предъявить Мошкову обвинение. Ты молодец, Женя. Проследил за ним и решил взять то, что плохо лежит. Ничего страшного. Так поступил бы любой на твоем месте. К тому же ты не успел совершить глупостей. Так что открывай и ничего не бойся.

Мягкий, доверительный голос Порохова убаюкивал, завораживал. Возможно, Коротаев подозревал, что его обманывают, люди почти всегда чувствуют это. Но им хочется верить в сказки с хорошим концом, вот в чем дело. Они готовы на многое, лишь бы их утешили, успокоили. Это прекрасно знали и знают палачи. Назови газовую камеру баней, и люди потянутся туда добровольно, выстроившись в очередь. Посули им гарантированное бессмертие, и они перестанут беспокоиться о своих грешных душах.

– Вы меня обманете, – неуверенно произнес Коротаев.

– А смысл? – спросил Беспалов. – Свидетель нам нужен, понимаешь?

– Мошков сам сумку в фуру спрятал или ему Варя помогала? – осведомился Порохов. – Напрягись, вспомни. Это крайне важно.

– Она сумку привезла, – сказал Коротаев. – А Володя ей уже потом помогал.

– Вон оно, значит, как дело обернулось…

Порохов со значением посмотрел на Беспалова. Тот состроил понимающую мину:

– Н-да, сюрприз.

– Ну ничего, мы их прищучим, голубчиков. Надолго запомнят, как чужое брать…

– Ненадолго, Петр Алексеевич, сами понимаете.

Порохов сделал строгое лицо:

– Давай не будем обсуждать наши дела с посторонним человеком.

– А он ничего не слышал, – сказал Беспалов, обращаясь к Коротаеву. – Я правильно говорю?

– Правильно, – подтвердил Коротаев.

– Вот и отлично, – сказал Порохов по-свойски. – Открывай чемодан, Женя. Хватит лясы точить.

Его глаза неотрывно следили за манипуляциями Коротаева. Беспалов тоже не сводил глаз с его пальцев.

Хромированные кнопки пропищали комариками. Крышка откинулась. При виде груды сверкающих камней Порохов присвистнул.

Он умер с губами, сложенными в трубочку. Содержимое его черепа шлепнулось на траву, покрытую листьями. Даже зажмурившись, Коротаев продолжал видеть вспышку в темноте. Изначально оранжевая, она постепенно превратилась в малиновую, потом в багровую.

Раздался удар о землю. Открыв глаза, Коротаев увидел тело Порохова, лежащее на боку с поджатыми ногами. Он словно бы продолжал сидеть на корточках, хотя на самом деле уже не сидел, и не лежал, и вообще находился неизвестно где. То, что видел перед собой Коротаев, было безмозглой мясной тушей, наряженной в человеческую одежду. Вот какой была смерть. Она превращала людей в нечто совершенно иное, лишенное жизни, движения, смысла.

– Закрой контейнер, – велел Беспалов, целясь в Коротаева.

У него было лицо убийцы. Прядь волос живописно перечеркивала бровь и глаз.

– Не надо меня убивать, – попросил Коротаев, в штаны которого потекло. – Я сделаю все, что от меня потребуется.

– Для начала захлопни крышку, – сказал Беспалов.

– Но…

– Если ты не можешь сделать такой пустяк, то как я могу полагаться на тебя в остальном?

Коротаев подчинился. Контейнер захлопнулся. Почти одновременно прозвучал второй выстрел: шпок!

Пуля вошла Коротаеву чуть ниже левого глаза, выломив из затылка большую плоскую кость, похожую на черепок. Глаз не лопнул, а быстро скользнул по щеке и шлепнулся Коротаеву на грудь. Он успел почувствовать это до того, как был затянут ревущим черным водоворотом, в котором вращались, мелькая, обрывки то ли воспоминаний, то ли грез: мальчик на зеленом горшке… испачканный порнографический журнал… убитый из рогатки воробей… смеющаяся невеста в фате… плачущая жена в шубе из искусственного меха… кашляющий отец… подбоченившаяся мать… опять мальчик на горшке…

Все было таким бессмысленным, таким ненужным. Как груда стекляшек в сумке.

Проследив, как Коротаев, подергиваясь, умер, Беспалов, задумчиво выпятив нижнюю губу, осмотрел место преступления. Для начала он бросил между трупами иконы, которые якобы стали причиной ссоры. Потом вытер свой пистолет и вложил в мертвую руку Порохова, а его пистолет взял себе. Получилось не очень убедительно, но, учитывая профессиональный уровень отечественной полиции, этого могло оказаться достаточно. Им ведь главное не преступление раскрыть, а найти «стрелочника», на которого это преступление можно списать. Напишут в протоколе, что Порохов прикончил подельника, а потом внезапно загрустил и застрелился сам. Почему вдруг? Чужая душа – потемки.

Усмехаясь, Беспалов вернулся к машине и посмотрел по карте, где находится ближайший населенный пункт. Нужно было как можно быстрее найти ювелирный магазин и толкнуть несколько алмазов, чтобы обзавестись деньгами для ухода в подполье. Дело представлялось несложным. Проще, чем двойное убийство, совершенное несколько минут назад.