Евгений не знал, к счастью или к несчастью на его пути встретился Колокол. Зоряной не хотел думать о том, к чему приведет его эта дружба и когда придет срок платить по счетам. Сейчас у него в бумажнике хранилась довольно крупная сумма, щедро выданная Колоколом. Как для человека, у которого час назад не было денег на фаст-фуд, Евгений стал настоящим богачом. Именно так он чувствовал себя, когда приехал на автомобильный рынок, чтобы купить себе подержанную машину.

Пройдясь по рядам, заставленным разномастными автомобилями, Евгений понял, что долго выбирать ему не придется. Оптимальным соотношением цены и качества обладала недорогая серебристая «шкода» без кондиционера и магнитолы. Торговаться Евгений не любил и не умел, поэтому отсчитал столько, сколько запрашивал невысокий говорливый продавец. Устав слушать о путешествиях, проделанных на этой машине, Зоряной хотел поскорее покончить с формальностями. Поэтому, как только бумаги были оформлены, отрывисто попрощался, сел за руль и покатил прочь.

День обещал быть жарким: ни один листик на деревьях не шевелился; солнечные лучи обжигали сгиб локтя, небрежно выставленного в окно; небо словно выцвело, утратив голубизну; даже птицы щебетали словно нехотя.

Ведя «шкоду» по разогретой солнцем дороге, Евгений радовался, что у него серебристая машина, которая греется на солнце не так сильно, как черная. И вообще хорошо, что он теперь на колесах. Раньше об этом можно было только мечтать. Как здорово, что некоторые мечты воплощаются в жизнь!

В открытое окно врывался теплый воздух со сладковатым запахом недавно уложенного, еще мягкого асфальта. В эту минуту Евгению показалось, что он счастлив, счастлив по-настоящему. Впервые за долгие недели после освобождения он почувствовал свободу: сидя за рулем собственной машины, с деньгами в кармане. Жмурясь от блаженства, Зоряной надавил на педаль газа. Следующим пунктом в его плане была аренда квартиры.

Оказалось, что, даже имея деньги, квартиру снять не так уж легко. Часто хозяева не хотели селить одинокого мужчину. Некоторые отказывали, узнав, что он безработный. А половина квартир, указанных в объявлениях, была уже сдана другим клиентам.

После нескольких часов бесплодных поисков и утомительной езды по дворам и дворикам Евгению все же удалось найти подходящую жилплощадь. Но хозяйка соглашалась сдать ее, только если постоялец заплатит за три месяца вперед. Евгению ничего не оставалось, как принять эти условия. Забрав деньги и сфотографировав паспорт Евгения, хозяйка оставила ему ключ и ушла.

Оставшись один, Зоряной осмотрелся. Квартира была пустой, если не считать старого потертого дивана в углу. Даже шкафа не было. Да он был и не нужен Евгению. За время скитаний у него не прибавилось даже футболки, и все его имущество умещалось в маленькой дорожной сумке.

Покружив по комнате, Евгений прошел в ванную и приятно удивился, обнаружив там стиральную машину. В крохотной кухне помещались только холодильник и стол, на который можно было поставить лишь две тарелки.

— А мне больше и не надо, — проворчал Евгений. — Гости у меня вряд ли будут. Ну а для одного сойдет.

Поскитавшись по чужим квартирам, Евгений был рад любому собственному углу, пусть и похожему на конуру. По крайней мере, минимум на три месяца у него был свой дом, с крышей над головой и стенами, которые, говорят, помогают. За это время можно будет подыскать что-нибудь получше.

Подоконники в комнатах были заставлены цветочными горшками с сухой землей и пожухлыми растениями, которые явно давно не поливали. Собрав горшки в кучу, Евгений в несколько заходов вынес их на улицу и оставил возле мусорных контейнеров. Теперь квартира казалась не такой тесной и неряшливой.

Ближе к обеду Евгений отправился в магазин и купил нехитрой холостяцкой снеди: сыра, колбасы, хлеба и яиц. Поджарив яичницу с колбасой, он с аппетитом съел ее, промокнув кусочком хлеба растекшийся по тарелке желток. Еда давно не казалась Евгению такой вкусной и сытной, как сейчас. После трапезы он почувствовал, что устал.

Устроившись на диване и подложив руки под голову, Евгений стал размышлять о Марине. Раньше он готов был отдать жизнь за нее и Антошку, а теперь при мыслях о ней в его груди появлялась черная воронка. Ведь Марина фактически обрекла его на смерть. Сознавать это было больно и горько. Сначала Евгения предал друг, а потом женщина, которой он доверился, ради которой хотел изменить свою жизнь. Неужели он совсем не разбирается в людях? Правду говорят, что от женщин и от их любви лучше держаться подальше. Евгений решил, что больше никогда не позволит себе влюбиться. Лучше он будет сам по себе. Сложно быть одиночкой, но переживать обман близких еще сложней.

Евгений зажмурился, надеясь заснуть, чтобы ни о чем не думать, но воспоминания не давали ему покоя. Да и как забыть о том, что женщина, которой ты верил, сдала тебя врагам? Глядя в глаза, лгала, что Антошка у соседки, целовала, разговаривала, притворялась, а сама ждала, когда Евгений отключится. И дождалась. Если бы не бандиты, он бы больше так никогда и не пришел в себя. Лежал бы сейчас на дне затопленного карьера, облепленный раками. Бр-р, даже подумать страшно!

Евгений больше не мог лежать на месте. Он встал и, отдернув занавеску, выглянул в окно. Квартира находилась на втором этаже, поэтому окна утопали в зелени виноградника и тени высоких деревьев. Задернув занавеску, Евгений отправился в кухню, чтобы заварить кофе.

«Все, — решил он, наливая воду в маленький электрический чайник. — После вчерашнего Марины больше нет в моей жизни. — Насыпав растворимый кофе в чашку, он со злостью швырнул ложку на стол. — И лучше бы никогда не было».

С этого момента он запретил себе думать о ней и об Антошке. Решил спрятать их образы в самом глухом закутке своей памяти и закрыть дверь, а ключ выбросить. Жил без них раньше, и теперь прекрасно справится. Как говорят, в тесноте, да не в обиде. В одиночестве тем более обижаться не на кого: никто не предаст, никто яду не плеснет.

День Евгений провел в тяжелых мыслях, попивая кофе и просматривая старые журналы, обнаруженные в кладовке. Листая страницы, он дивился тому, как бессмысленна человеческая жизнь. Все то, что еще недавно представлялось важным и значительным, абсолютно не интересовало и не волновало его. Прежние звезды забылись и потускнели, события утратили значение, прогнозы не сбылись и выглядели смешными. Остались только буквы и цветные картинки, в которых больше не было смысла.

Ближе к вечеру позвонил Баркас и сообщил, что у него есть важное дело. Вскоре он заехал за Евгением, и они отправились за город.

Еще не смеркалось, но мир постепенно темнел, остывая после солнечного накала.

Евгений искоса поглядывал на Баркаса, сидевшего за рулем, и с каждой минутой в нем росло беспокойство. Сначала они проехали через центр Балабановска, а потом свернули на загородную трассу. Местность за окнами становилась все более безлюдной.

— Долго еще? — не выдержал Евгений, ерзающий на сиденье.

— Какой ты нетерпеливый. — Баркас ненадолго оторвал взгляд от серого полотна дороги и посмотрел на спутника. — Когда приедем, узнаешь.

От его ответа Евгению не стало легче. Он решил, что дела можно было обсудить и в городе, а раз его везут в какую-то глушь, то только для того, чтобы убить. С другой стороны, выстроить логическую цепочку с ликвидацией Евгению мешал тот факт, что только сегодня Колокол дал ему денег. Возникал вопрос: зачем все усложнять?

Подобные рассуждения не слишком успокаивали. Когда Баркас повернул на грунтовую дорогу, ведущую за лесополосу, Евгений почувствовал, как в кровь выстрелил адреналин. Слыша гулкий стук своего сердца, он изучал обстановку, готовясь к побегу. Проехав двести метров по ухабам и кочкам, Баркас остановил машину и, не сказав ни слова, вышел.

Оглянувшись, Евгений увидел, как бандит открыл багажник и достал оттуда что-то, замотанное в тряпку.

«Сейчас будет мочить», — подумал Евгений обреченно.

Но, к своему ужасу, понял, что не может найти в себе сил, чтобы бежать. Его ноги и руки стали слабыми, словно перестали ему принадлежать. Баркас сорвал намотанную тряпку, и в лучах вечернего солнца сверкнул ствол пистолета. Любовно погладив оружие, бандит открыл дверцу машины и сел на свое место.

— Ты как себя чувствуешь? — с напускной участливостью поинтересовался он. — Что-то ты бледный совсем.

— Нормально, — сдержанно ответил Евгений, не сводя глаз со ствола. — Душно, наверное.

Он почувствовал, как по его вискам одна за другой стекают крупные капли пота.

— Это тебе. — Посмеиваясь, Баркас протянул Евгению пистолет. — Старый и надежный. Макаров. Так и зови его: макар.

— Макар? — Вздрогнув от неожиданности, Евгений нерешительно взял холодный ствол. — Тяжелый…

— Ты стрелять умеешь?

— Нет, — смущенно ответил Зоряной, глядя на оружие. — Не было повода научиться.

— Значит, сейчас будем это исправлять. — Баркас вышел из машины. — Давай за мной.

Когда беда миновала, Евгений понял, какие глупости успел напридумывать от страха. «Вот уж, действительно, паника — худший советчик», — сказал он себе и усмехнулся. Выйдя из машины, Евгений заметил, что их авто стоит неподалеку от обломков бетонного забора, под которым, словно россыпи бриллиантов, блестело битое стекло и валялись пустые пластиковые бутылки.

— Держи! — Баркас достал из багажника сумку, набитую жестяными банками. — Их надо расставить.

Когда банки выстроились в ряд, Баркас взял в руки пистолет и, прищурившись, снес их быстрыми и точными выстрелами. Покончив с мишенями, он оценил свою работу и самодовольно улыбнулся.

— Итак, что ты должен знать о пистолете Макарова, — произнес он наставительно. — У него короткий ствол, и все твои ошибки сразу скажутся на результате стрельбы. Поэтому рука не должна дрожать, понял? — Баркас протянул Евгению пистолет. — Теперь ты попробуй.

Евгений взял пистолет, но Баркас недовольно покачал головой:

— Нет, так ты повредишь пальцы. — Он взял пистолет и показал, как его нужно правильно держать. — Вот так надо, а не как в американских боевиках. Бери. — Он вернул пистолет Евгению. — Теперь расслабь руку, не напрягай так сильно, а то будет дрожать.

— Как ноги поставить?

— На ширине плеч, а корпус немного назад отклони. — Баркас прищурился, словно художник, рисующий картину. — Во! Уже на что-то похоже.

После часовой тренировки руки у Евгения болели от усталости, но он достиг определенных успехов.

— Что ж, стрелять по банкам у тебя неплохо получается, — похвалил Баркас, когда они вернулись в машину. — Но с людьми будет посложней.

Еще минуту назад Евгений с азартом палил по банкам, а теперь его настроение резко испортилось: он забыл, что он здесь не развлекался, а готовился стрелять по живым мишеням. Ему нравилось чувствовать в руках тяжелый металл, он радовался, когда попадал в цель. Но воспоминания об убитом полицейском отравили его недавнее удовольствие. Евгений теперь знал, что убить человека — это легко только на словах или в художественном фильме, а в реальности очень трудно. И не каждый способен жить с таким камнем на душе. Но внезапно его настроение резко изменилось, потому что он вспомнил, ради чего ввязался во все это. Евгений вспомнил Ольгу Матвеевну и подумал о других пенсионерах, пропавших без вести, и о тех, которые еще могут пропасть. Эту систему нужно было сломать, но сделать это можно, только заговорив на языке преступников, только с оружием в руках.

Евгений смотрел в пыльное стекло несущейся по вечерней трассе машины, и в нем закипала жажда мести. Горячая, как молодая кровь. С этого момента каждый участник цепочки в скупке антиквариата стал его личным врагом.

* * *

Вечером Баркас и Евгений, облаченные в форму убитых Юмашева и Кошкина, нанесли визит в офис «Мемори». Охранник, посмотрев в глазок, купился на полицейскую форму. Как только он открыл дверь, Баркас сильным ударом ногой в грудь отправил охранника в глубину комнаты. Не успев сообразить, что происходит, охранник попытался подняться. Евгений не стал с ним церемониться, схватил за шиворот и, стукнув зубами о колено, отбросил в угол комнаты.

Покачав головой, Баркас поднял охранника и молча, без ругани и угроз, принялся бить его затылком о радиатор парового отопления. Белый радиатор быстро покрылся алой кровью и налипшими волосами. Безжизненное тело охранника коротко задрожало и, обмякнув, упало на пол.

— Ну что, мразь? — Евгений приблизился к Дальнопольскому, пугливо жавшемуся к стене. — Теперь пришла твоя очередь.

От страха у Дальнопольского перехватило дыхание, и он, как рыба, открывал и закрывал рот, глядя на труп своего охранника.

— Отмолчаться не получится, — с угрозой в голосе произнес Баркас, достав из маленькой дорожной сумки паяльник. — Так что… на твое усмотрение: сразу заговорить или сначала развлечься.

Дальнопольский округлил глаза и еще сильнее прижался к стене, словно надеялся пройти сквозь нее. Взяв антиквара за шкирку, Евгений усадил его на стул и достал из сумки скотч. Ловко примотав к ножкам стула ноги Дальнопольского, он удовлетворенно осмотрел результат своей работы.

— Вот так, — сказал Евгений, закрепляя руки пленного за спинкой стула. — Теперь можно начинать допрос.

— Я все скажу, — прошептал связанный Дальнопольский, мелко кивая головой. — Все, все…

— Конечно скажешь, — самоуверенно произнес Баркас. — С ним или без него… — Он демонстративно постучал паяльником по раскрытой ладони. — Но скажешь.

Во входную дверь позвонили. Евгений посмотрел в глазок и открыл дверь. В квартиру, оглядываясь, вошел Колокол.

— Ну, как вы тут? — спросил он, бросив короткий взгляд на труп охранника, лежащий на полу у радиатора. — Идет дело?

— Только начинаем. — Евгений обернулся назад, на Баркаса, что-то тихо объяснявшего Дальнопольскому. — Но, думаю, разговор получится душевный.

— Хорошо, — похвалил Колокол и, подхватив свободный стул, поставил его напротив антиквара. — Ну что ж, начинай рассказывать, — сказал он Дальнопольскому.

— Что? — В тишине было слышно, как от страха у Дальнопольского стучат зубы. — Что рассказывать?

— Все, все рассказывать, — спокойно ответил Колокол, усаживаясь на стул. — Кто ваш заказчик? Кто крышует? Где все барахло спрятано? Куда его сплавляют? — Задавая вопросы, он буравил глазами дрожащего пленника. — Но если я замечу, что ты пытаешься нас обмануть… — Он провел большим пальцем по шее. — Так что лучше не надо.

— Весь антиквариат в смежной квартире за замаскированной дверью, где раньше сидели ювелиры и реставраторы, — затараторил Дальнопольский, испуганно глядящий на трех окруживших его бандитов. — Сейчас там никого нет. Когда запахло жареным, я все упаковал, чтобы эвакуировать.

— Короче, стать на лыжи хотел, — довольно заржал Баркас. — Ай, молодца!

— И куда ты хотел вывезти это добро? — поинтересовался Колокол.

— К нашему основному заказчику. — В голосе Дальнопольского послышалась гордость. — Боровику Виктору Федоровичу. Он депутат.

— Паскуда он, а не депутат! — Евгений сокрушенно развел руками и звонко хлопнул ими по бедрам. — А я-то, дурак, справедливости искал!

— Не кипятись, Заря, — спокойно сказал Колокол. — Просто запомни: чем грязнее история, тем больше высших чинов в ней замешано. — Он усмехнулся. — Не думал, что у тебя еще иллюзии остались.

Пользуясь тем, что бандиты забыли о нем, Дальнопольский старался высвободить руку. Баркас заметил, как он вращает кистью, пытаясь расширить свои путы, и отвесил ему тяжелую пощечину тыльной стороной ладони.

— Даже не думай, — процедил он, наклонившись к лицу антиквара. — Только рыпнись, гнида.

Обмякнув, Дальнопольский провел языком по губе, из которой сочилась кровь.

Евгений и Колокол тут же переключили на него внимание.

— Так, давай, расскажи нам про этого упыря… — Забросив ногу на ногу, Колокол откинулся на деревянную спинку стула. — Про Мухомора, или как его там?

— Б-б-боровика, — заикаясь, осторожно поправил его Дальнопольский.

— Да хоть про Сыроежку, — заржал Баркас. — Ближе к теме.

— Боровик уже второй год приобретает все ценности, которые удается найти скупщикам. — Дальнопольский слизнул с губы выступившую капельку крови.

— Он знал, что из-за этих ценностей гибли старики? — не выдержав, спросил антиквара Евгений.

— Конечно! — На лице Дальнопольского появилась ироническая улыбка. — Фактически это Боровик руководит «Мемори». Так что это именно он отдал приказ не церемониться со стариками.

— Что он делал с антиквариатом? — спросил Колокол.

— Продавал на зарубежном аукционе «Богемиан». — Прикрыв глаза, Дальнопольский покачал головой. — Обогатился на этом сказочно.

— Как с «Мемори» связан майор Рожков? — задал вопрос Евгений.

— Юрий Эдуардович? — переспросил Дальнопольский, стараясь как можно меньше шевелить опухшей губой. — Его райотдел прикрывает нас и получает с этого свои пятнадцать процентов от дохода. За это полицейские закрывают глаза на преступления, связанные с антиквариатом, ну и тормозят, так сказать, неудобные расследования.

— Тормозят неудобные расследования. — Передразнив Дальнопольского, Евгений заиграл желваками. — Видел я, как они это делают, гады. Убить вас мало.

— Руслан Салаваев тоже в доле? — поинтересовался Колокол, бросив предостерегающий взгляд на Евгения.

— Нет, он не посвящен в подробности, работает вслепую, — пояснил Дальнопольский. — Его фирма «Колеса Фортуны» отвечает за контрабанду в Европу, ценности вывозят вместе с другими грузами.

— Баркас, — сказал Колокол, встав со стула, — что-то мне кажется, эта гнида нам не все рассказала.

— Понял. — Баркас воткнул паяльник в розетку, находившуюся за спиной Дальнопольского. — Сейчас все выясним.

— Э-э-э-й! — закричал антиквар, тараща глаза на бандита с паяльником в руке. — Что вы собираетесь делать? — Он бешено вращал головой по сторонам, умоляюще заглядывая присутствующим в глаза. — Я еще кое-что знаю!

Колокол показал Баркасу, чтобы тот пока не трогал паяльник. Огорченно вздохнув, бандит отложил орудие пытки.

— Говори, — сухо сказал Колокол.

— С-с-сегодня Салаваев, — Дальнопольский неожиданно начал заикаться, — п-п-пришлет фургон, чтобы вывезти оставшийся груз в приемную Боровика.

— Вот это уже интересно, — кивнул Колокол. — Сейчас ты позвонишь в «Колеса Фортуны» и скажешь, что сегодня груз вынесут новые охранники.

— К-к-какие? — пролепетал Дальнопольский.

— Опишешь меня и его, — он кивнул на Баркаса. — Развяжи ему руки и дай телефон, — велел Колокол Евгению.

Когда Евгений срезал скотч на руках Дальнопольского, тот дрожащими пальцами взял телефон и набрал нужный номер.

— Алло, Руслан? — сказал он звенящим от волнения голосом. — Это Дальнопольский. Я звоню сообщить, что уволил своих охранников, так что груз вам сегодня вынесут новые. — Он замялся, заискивающе поглядывая на Колокола и Баркаса. — Как выглядят? Ну, один такой… крепкий, коренастый… и другой… тоже крепкий, но более худой и чуть старше… — Он вытер со лба выступивший пот. — Отличные ребята. Сильные, надежные…

Колокол и Баркас переглянулись, посмеиваясь над тем, как пленник пытается угодить им своим описанием. Евгений же досадливо морщился. Он всегда мучился, когда кого-то унижали в его присутствии. Даже тех, кого он считал своими заклятыми врагами.

— Все, — выдохнул Дальнопольский, повесив трубку. — Я все сделал. Теперь вы меня отпу́стите?

— Отпустим? — переспросил Колокол и беззвучно засмеялся. — Баркас, а ты что думаешь? Мы его отпустим? — Он посмотрел на Евгения. — Заря? Ты что скажешь?

Евгений равнодушно пожал плечами. Не то чтобы ему нравился Дальнопольский. Скорее наоборот — он был ему отвратителен, потому что являлся частью той самой системы, с которой так хотел справиться Евгений. Но он прекрасно понимал, к чему клонит Колокол: бандит был намерен прикончить пленника. Евгений считал так: если ты выступаешь за то, чтобы убить кого-то, то должен быть готов сделать это сам. А отважиться на подобный шаг не так-то просто. Вообще очень сложно лишить человека жизни, когда он смотрит на тебя и затравленным взглядом умоляет о пощаде.

— Я считаю, что надо мочить эту крысу, — коротко ответил Баркас. — Чтобы не плодил себе подобных.

— Подождите! — взвизгнул Дальнопольский. — Не делайте этого! Я вам еще пригожусь!

— Заткнись. — Баркас ударил его в лицо, разбив нос. — Жил как сука, так хоть умри нормально.

Схватившись за разбитый нос, Дальнопольский застонал, раскачиваясь вперед и назад, как безумный.

— А ты, Заря? — спросил Колокол, сверкнув глазами. — Молчишь? Может, тебе его жалко?

— Нет, не жалко. — Евгений посмотрел прямо в глаза Колоколу. — Не жалко, — добавил он уверенно и взглянул на притихшего антиквара.

— Хорошо, — кивнул Колокол, достав нож. — Тогда смотри, Заря, смотри внимательно. Потому что рано или поздно тебе тоже придется это делать.

Обменявшись взглядами с Евгением, Колокол вогнал острие ножа в то место, где находилось сердце Дальнопольского. Тот удивленно и как-то по-детски взглянул на своего убийцу, пытаясь что-то сказать. Провернув нож, Колокол вытащил его из раны, из которой тут же заструилась кровь. Придержав антиквара, он еще несколько раз вогнал нож ему в грудь. Изо рта Дальнопольского полилась густая темная кровь.

Боясь не справиться с подступившей тошнотой, Евгений перевел взгляд на Колокола, на лице которого не напрягся ни один мускул. Казалось, что с таким же выражением он нарезает колбасу.

Евгений подумал, что глаза Дальнопольского даже после смерти продолжают заискивающе смотреть на своего палача.

Вытерев лезвие ножа о рубашку убитого, Колокол сунул оружие обратно в карман.

— Одной гнидой стало меньше. — Брезгливо поморщившись, Баркас глянул на труп.

Колокол посмотрел на Евгения. Взгляд бандита был спокойным и пронзительным, словно у волка. Евгений почувствовал, как по его коже побежали мурашки.

— Что? — спросил Колокол, понимая его состояние. — Страшно? Расслабься. Это только начало. Дальше крови будет больше. Всего будет больше.

Евгений молча кивнул. Он это уже понял.