Как и большинство людей, Тенгиз считал себя не просто хорошим человеком, а самым лучшим. Возможно, его родные, друзья или просто земляки могли бы рассказать о нем немало хорошего. Например, отметить его уважение к старшим. Любовь к родителям. Щедрость, присущую этому человеку. Или даже вспомнить, как однажды он спас мальчика, тонувшего в горной реке.

Но все это не мешало Тенгизу быть и совсем другим человеком — жестоким, подлым, внушающим страх, лелеющим грязные мысли, мечтающим насиловать женщин и унижать их мужей. Богатство было нужно ему не для того, чтобы осуществить какой-то амбициозный проект. Он хотел бы лениться всю оставшуюся жизнь, поплевывая в потолок, и заставляя окружающих обслуживать себя, и не ударяя при этом пальцем о палец. Других далеко идущих планов у Тенгиза не имелось. А ближайшее насущное желание заключалось в том, чтобы отлить. Ничего удивительного, что подобную нужду почувствовал и проснувшийся от неосторожного толчка Сосо. Только Георг храпел как ни в чем не бывало.

Накануне, пригнав катер на южную оконечность пляжа, куда редко забредали и приезжие, и местные рыболовы, все трое опустошили целую гору пивных банок. Процесс начался еще во время установки палатки и продолжился до позднего вечера.

Поразмыслив, Георг решил, что немного оттянуться им не помешает. Ночью все равно никто не станет нырять за общаком, а завтра будет не до пива. Правда, прикладываясь к банке, он не забывал поглядывать в бинокль. Сначала его больше увлекало рассматривание девушки в мужской рубашке с оголенными стройными ножками. Потом, убедившись, что стриптиза не будет, он переключил внимание на ее спутников. Опознал Митю, Руслана, а вперив окуляры в третьего мужчину, крепко выругался.

— Что там, брат? — спросил Сосо, почесывая себя рукой, запущенной в карман штанов. — Кого ты там увидел?

— Дай посмотреть, — нетерпеливо протянул руку Тенгиз.

— Помните того бомжа, что вчера на автостанции отирался? — проворчал Георг.

— И что? — насупился Сосо.

— А то, что там очень похожий на него перец сидит. — Георг, не отрываясь от бинокля, показал пальцем. — Как он туда попал?

— Дай мне, — повторил Тенгиз более требовательно. И сплюнул на гальку, на которой сидел. По мере того как он хлебал пиво, влажное пятно между его ступней постепенно увеличивалось в размерах. С таким обильным слюноотделением он бы мог посоревноваться с собаками Павлова.

Георг не спешил выполнить просьбу, произнесенную таким тоном: он хорошо знал, как легко распустить братву, если делать уступку за уступкой и не показывать силу. С другой стороны, вожак банды намеревался пристрелить своих спутников, когда общак окажется в его руках. Зачем делить на троих то, что можно вообще не делить?

Было ли ему жалко парней? Оба были относительно молоды, оба щепетильно относились к своей внешности, посещали парикмахерскую не реже одного раза в месяц и любили носить белые шелковые носки, которые, если не разуваться, казались довольно чистыми. Поскольку Георг входил в преступную группировку, и Сосо, и Тенгиз наивно полагали, что приняты в банду, хотя это было вовсе не так. Георг и раньше привлекал их к выполнению различных поручений, платя из собственного кармана. Они очень старались и гордились каждым заданием, думая, что все больше повышают свой статус. На их счету уже имелось два заказных трупа в Одессе плюс один случайный в Ялте. В дальнейшем они рассчитывали развернуться по-настоящему и все допытывались у Георга, когда он представит их лидерам ОПГ.

Может быть, так и случилось бы, если бы не Жанна из кафе на автозаправке. Она не была постоянной любовницей Георга. Однажды он помог ей, когда она влезла в долги, отсрочил дату возврата, значительно снизил процент и избавил от группового изнасилования. Жанна несколько раз благодарила спасителя по-женски, и, получив свое, он уже собирался удалить ее номер из своего телефона, но тут она позвонила и предложила немедленно встретиться.

На этот раз дело было не в долгах и не в сексе. Жанна получила отставку у своего бойфренда Мити и задумала отомстить ему. Подслушанный ею разговор привел Георга в состояние неописуемого восторга, который он скрыл под маской равнодушия. Ему доводилось слышать истории о пропавшем воровском общаке. Проверив некоторые детали, он убедился, что Жанна навела его на верный след. Осталось только пройти по нему с парой верных, но глупых псов.

Между тем, считая себя коварнее и хитрее сообщников, Георг их недооценивал. Еще накануне, когда пили пиво и разбивали лагерь, эти двое успели обменяться несколькими фразами, которые, по сути, являлись подписанием смертного приговора. Ему, Георгу.

Пока он не слышал их, парни сошлись во мнении, что он слишком много себе позволяет и слишком тянет с зачислением их в бригаду.

— Но хуже всего, что он может нас кинуть, — заключил Тенгиз, поплевывая.

— Думаешь? — насупился Сосо, не забывая почесываться.

— Не думаю, а знаю точно, — изменил формулировку Тенгиз. — Георг нас обязательно кинет.

— Индюк надутый! Как же быть?

— Очень просто. Надо самим его кинуть.

— А у нас получится? — усомнился Сосо.

— Надо так кинуть, чтобы наверняка, — сказал Тенгиз и показал, что имеет в виду, вытаращив глаза и вывалив язык.

Товарищ не разгадал смысла маленькой пантомимы. — Ты почему кривляешься, как обезьяна? — спросил он подозрительно. — Говори по-человечески.

Решив, что никогда в жизни не простит товарищу этой «обезьяны», Тенгиз многозначительно произнес, следя за Георгом, обмывающимся в море:

— Кинуть можно по-разному. Например, со скалы. Или в воду.

— Чтобы совсем? — уточнил Сосо. И старательно выговорил запомнившееся ему иностранное словечко: — Кар-ди-наль-но?

— О! — одобрительно воскликнул Тенгиз и поднял большой палец вверх. — Очень точная… форму-ли-ров-ка. — Этим он дал понять, что тоже знает иностранные слова, даже более длинные. — Кардинально кинем индюка. — Он дружески хлопнул напарника по плечу. — У нас с тобой все получится. Мы вместе — сила. Ты мне как родной брат.

— Ты мне тоже, — произнес Сосо с чувством. А сам спросил себя, настолько ли ему дорог товарищ, чтобы безропотно отдать ему половину сокровищ, когда они избавятся от Георга.

Но теперь, на рассвете, стоя лицом к серому, остекленевшему морю и освобождая мочевой пузырь от излишков жидкости, Сосо был слишком сонным, чтобы думать о чем-либо ином, кроме возвращения в спальный мешок.

— Они не там! — вывел его из утренней одури голос Тенгиза.

Сосо недоуменно покосился на его руки, стряхивающие последние капли.

— Что у тебя не там?

— Не у меня, бол… — Тенгиз закашлялся. — Не у меня, брат. Корабль уплывает. Понимаешь?

— Почему? — разволновался Сосо до такой степени, что не заметил, как забрызгал новенькие китайские сандалии. — Куда он уплывает?

— Не знаю куда. Но знаю почему. Они опасаются слежки. Видишь, решили смыться на рассвете, чтобы никто не заметил. Значит…

— Что значит? Что?

— Знают, куда плывут, — пробормотал Тенгиз. — Буди Георга!