1

— Егор Антонович, Егор Антонович…

Неделин медленно обернулся. Его глаза были красными, словно он долго и безуспешно пытался раздуть дымящиеся головешки. Отчасти так оно и было. Только пламя, которое старался оживить Неделин, было особого рода.

— Дедушка, ты плакал? — спросил Миша, которого мама держала за руку так крепко, будто они стояли на краю бездонной пропасти.

— Дедушки никогда не плачут, — сказал Неделин. — Извини, что не могу тебя обнять. — Он показал свои окровавленные пальцы. — А ты плакал?

— Немного, — признался внук и поднял взгляд. — Мама тоже. Даже больше, чем я.

— Женщины такие. Им только дай волю.

Неделин сделал попытку улыбнуться. Из этого ничего не вышло. Не слушались губы. Лицевые мускулы словно закаменели.

— Это все? — спросила Софа. — Егор Антонович, все закончилось?

Он перевел взгляд на мертвую Филимонову и кивнул:

— Закончилось.

— Я хочу, чтобы вы забрали нас отсюда.

— Подожди, мама, — возразил Миша. — Я хочу поглядеть.

— Нечего тут глядеть! — Софа дернула его за руку. — Не смотри, Мишенька.

— Правильно. — Неделин опять кивнул. — Софья, будь так добра, возьми Мишеньку и ступайте в машину. Красная, видите? Сядьте там и на пару минут закройте глаза. И уши тоже.

— Зачем? — почти беззвучно спросила она.

— Затем, — сказал он. — Идите.

Дождавшись, пока его распоряжение будет выполнено, Неделин подобрал с земли пистолет и, переходя с места на место, сделал три контрольных выстрела. Он догадывался, что Софа, закрыв сыну глаза руками, сама непременно смотрит в окно. Знал также, что отныне невестка будет считать его исчадием ада и приложит все силы, чтобы не подпускать такого деда к Мишеньке. Но он и сам этого хотел. Внукам нужны другие дедушки. Без пистолетов в руках.

Бросив взгляд в сторону «ауди», Неделин вернулся к Филимоновой. Чуда не произошло. Пульс не прощупывался. Глаза ее были открыты, но не видели. Он провел по ним пальцами, ощутив уходящее тепло век.

Глаза упрямо открылись вновь. Он поднес к ним руку.

— Не надо, — попросила она еле слышно.

— Рая?

Он еле удержался от того, чтобы не встряхнуть ее, возвращая в этот мир из другого.

— Рая… — повторила Филимонова, почти не двигая губами. — Рай… Там ничего нет, Егор. Темно.

— Раиса, милая… — Неделин машинально отметил про себя, что еще ни одну женщину не называл милой. — Дыши, ладно? Я отвезу тебя…

— Не отвезешь, Егор. Я на минутку вернулась. Чтобы сказать…

По ее щеке полз крохотный паучок. Неделин, наклонившись, щелчком сбросил его.

— Что сказать?

— В автобусе кейс… Деньги… Бэтмен…

Филимонова умолкла. На этот раз окончательно. Совсем. Так, что Неделин сразу понял: больше ее нет рядом. Есть тело, продырявленное пулями, есть неживое лицо, а той, которой принадлежал этот облик, нет.

Выпрямившись, Неделин принялся тщательно отряхивать колени. Это было необходимо сделать: у него не было уверенности, что ноги пойдут туда, куда надо, и так, как надо. Он посмотрел в сторону автомобилей. Примерился. Сделал первый шаг, второй.

Возле «ауди» его встретила Софа.

— Давайте уедем отсюда, Егор Антонович, — сказала она.

— Давайте, — сказал Неделин, проходя мимо.

Забравшись в микроавтобус, он сразу нашел то, что искал. Портфель с деньгами лежал на сиденье, слегка забрызганный кровью убитого бандита. Прихватив его и пистолет, валявшийся на полу, Неделин выпрыгнул наружу и снова столкнулся с Софой.

— Я не хочу здесь оставаться, — проговорила она плачущим тоном.

— Я тоже, дедушка, — поддержал маму Миша.

— И я, — сказал Неделин. — Через полчасика поедем. Или через час.

— Почему так долго? — воскликнула Софа.

— Придется покопать немного.

— Что покопать? Зачем?

— Чтобы похоронить хорошего человека. — Неделин посмотрел на тело Филимоновой. — А еще нужно будет собрать оруж… собрать кое-какие вещи.

Софа заговорила быстро и пронзительно, словно готовясь перейти на крик:

— Не делайте этого, Егор Антонович. Не берите с собой это проклятое оружие. Хватит уже, хватит! Один с наркотой связался, второй палит как ненормальный… Вы, мужики, с ума посходили. У них дети растут, а они…

— Я скоро, — пообещал Неделин, сунув ей в руки «дипломат». — А ты пока посмотри, что внутри, и половину себе возьми.

— Половину чего? — насторожилась Софа.

— Увидишь. Занимайся пока. Поговорим потом.

Невестка хотела что-то возразить, но осеклась, заглянув в чемоданчик. Взглянув на ее вытянувшееся лицо, Неделин отвернулся. Его ждали дела.

 

 2

Работа затянулась. Не уложился Неделин ни в час, ни даже в два. Копать в лесу было тяжело: вся земля пронизана стеблями и корнями. Даже там, где они заканчиваются, почва все равно неподатливая, жесткая. К тому же лопата была короткая и чересчур легкая. Вонзать в землю несподручно, а чтобы ногой надавить, приходится горбиться. Когда яма была наконец вырыта, поясница у Неделина ныла, а мышцы рук словно задеревенели.

Хорошо еще, что в багажнике рабочие перчатки нашлись. Удобные, с резиновыми пупырышками. Древко не выскальзывает, ладони от волдырей не горят. Так бы и копал всю жизнь — лишь бы дело не дошло до логического финала.

— Прости, Рая, — пробормотал Неделин перед тем, как столкнуть тело в яму, остро пахнущую землей и сыростью.

Она промолчала, естественно. Закутанная в брезент, как в уродливый саван, упала на дно молча и тяжело. Не приподнялась, не выругалась, не возмутилась, что с ней обращаются так бесцеремонно.

Набрав на лопату рыхлой земли, Неделин бросил ее вниз. Комья зашуршали, раскатываясь. Он бросил еще. И еще. При этом старался не смотреть на тело, которое недавно любил, а теперь хоронил. Закапывал.

Софа вышла, чтобы слить Неделину на руки из пластиковой баклажки. Было почти темно.

— Миша спит? — осведомился он, выковыривая грязь из-под ногтей.

— Устал ведь, — пояснила она, словно оправдываясь. — Не каждый взрослый такое выдержит.

— Не каждый, — согласился Неделин. — Вот муж твой не выдержал. Сбежал Антон. Напакостил — и поминай как звали. А кто-то отдувайся.

— Эти… эти деньги его? — спросила Софа, помявшись.

— Сколько там?

— Миллион. Долларов.

— Полагаешь, Антон способен заработать миллион долларов?

— Ну, не заработать, а как-то иначе…

Неделин показал в сторону могилы, над которой не возвышалось даже маленького холмика.

— Эти деньги раздобыла она. Ее звали Раиса. Она передала их мне, а я поделился с вами.

— Так много… — Невестка с сомнением покачала головой. — Зачем нам столько?

Ее голос дрогнул. Наверное, она испугалась, что Неделин согласится с ней. Он невесело усмехнулся.

— Мой дорогой сын, этот засранец, разрушил вашу прежнюю жизнь. Придется начинать новую. С деньгами это будет не так болезненно.

— А… — Софа с усилием сглотнула. — А Антон?

— Я сделаю все, чтобы найти его и переправить к вам, — сказал Неделин. — Если ты хочешь, Софья.

— Я… Честно говоря, после всего этого я не знаю…

— У тебя будет время подумать. Отсюда мы отправимся в Новодимитров. Я заберу твои документы, возьму необходимые вещи и отвезу вас в другое место. Оттуда ты с Мишей вылетишь в Стамбул. Там легко затеряться, и визы в Турцию не нужны.

— Я не хочу теряться, — встрепенулась Софа.

— Жить хочешь? Сына уберечь хочешь? Тогда не спорь.

— Но…

— Слушай дальше, не перебивай, — остановил ее Неделин. — Основную сумму положишь на банковский счет, иначе в аэропорту тормознут. Когда устроишься, свяжешься со мной, определимся, что делать дальше. Это зависит…

— От чего?

— От того, сумею ли я вытащить Антона.

Неделин замолчал. В наступившей темноте его лицо выглядело серым, смертельно усталым и непривычно старым. Софе даже показалось, что она беседует с незнакомцем, лишь притворяющимся Егором Антоновичем. Знакомый ей свекор не мог расхаживать по поляне, добивая раненых выстрелами в упор… Она поежилась. Ей страстно захотелось поскорее закончить этот разговор и очутиться дома.

Неделин, следивший за все меняющимся выражением ее лица, прочитал эти мысли и покачал головой:

— Обратной дороги нет, Софа, даже не мечтай. Твой муж увел у авторитета крупную партию наркотиков. Антона будут искать всегда, а значит, и его близких тоже. Это без вариантов.

Она покусала губу, потом сказала:

— Но если он сбежал, вместо того чтобы выручать нас…

— Бандиты не будут вникать в психологию, — заверил ее Неделин. — Они будут действовать по примитивной, но очень эффективной схеме. Брать заложников и шантажировать. Сейчас Антон убежал, а как он поступит, если его поймают, а перед ним сына поставят?

— Скажите, эти наркотики, они действительно существуют? — спросила Софа.

— По моему мнению, нет. Но существует вероятность того, что я ошибаюсь. Именно из нее будут исходить бандиты.

— Получается, этот кошмар никогда не закончится? И всю оставшуюся жизнь нам предстоит жить в страхе? Вздрагивать от каждого звонка, каждого шороха? Подозревать всех? Шарахаться от собственной тени?

— Я позабочусь об этом, — пообещал Неделин.

— Каким образом? — пожелала знать Софа.

Вероятно, она полагала, что поставила его в тупик своим вопросом. Если так, то она заблуждалась. Неделин уже все решил. Отправив невестку и внука в Турцию, он вплотную займется Бэтменом. Только смерть всемогущего пахана поставит точку в этой истории. А также позволит ему, Неделину, жить и дышать дальше. Пока что и то и другое удавалось неважно. Жить хотелось не очень, а дышать было трудновато. Понятно, что со временем это пройдет. Память о Раисе сотрется, мысли о ее смерти перестанут причинять боль. Но в настоящий момент Неделин не просто не мог, а не хотел забывать майора Филимонову.

Она была единственной, кто помог ему в эти трудные дни. И она, должно быть, верила Неделину так же, как он верил ей. А он ее подвел. Спасал в первую очередь Мишеньку и его маму, предоставив Филимоновой выкручиваться самостоятельно. Она попыталась, но не сумела и теперь лежит под полутораметровым слоем земли, холодная, неподвижная и никому не нужная. Неделин не мог простить этого — ни себе, ни Бэтмену, боевики которого убили Раису. Кому-то из них двоих предстояло умереть. В ближайшем будущем.

— Я разберусь, — произнес Неделин, обращаясь к Софе, ожидавшейся ответа. — Разберусь, не сомневайся.

Это прозвучало как клятва — клятва, данная себе самому.

 

 3

К полуночи азарт начал спадать. Сигара стала неприятной на вкус, виски утратил аромат.

— Хорош, — провозгласил Бэтмен, бросая карты на зеленое сукно.

Двое остальных игроков, помявшись, тоже собрали свои веера в стопочки и аккуратно положили на стол. Никто другой не посмел бы прервать игру в самом разгаре, но Бэтмен сам устанавливал правила… и сам их нарушал.

Его соперниками были мужчины примерно такого же возраста: глава городской госадминистрации Игорь Николаевич Гречко и некий Юрий Ринатович Глазьев, которого лет сто назад называли бы чекистом, а полвека спустя — кагэбэшником, хотя, разумеется, нынче его профессия именовалась совсем иначе.

Гречко носил такие большие и густые усы, что они полностью закрывали линию его рта. Лицо у него было круглое, кошачье, совершенно неожиданно переходящее в складчатую шею. Глазьев красил поредевшие волосы в цвет воронова крыла, а растительности на лице не носил, потому что борода или усы сделали бы его похожим на какого-нибудь китайца. Его бледные, словно присыпанные мукой губы постоянно изрекали всевозможные пословицы и поговорки, которых в голове накопилось такое множество, что они вечно путались и соскальзывали на язык не к месту.

Все трое сидели в абсолютно пустом зале казино, освобожденном специально для них. Так неожиданно оборвавшаяся игра шла по-крупному: возле Глазьева высилась внушительная кучка долларовых купюр, да и Бэтмен успел подгрести к себе немало зелени. В проигрыше остался только Гречко, который был очень расстроен тем, что ему не дали отыграться. По непонятной причине эти тысячи, перекочевавшие в чужие руки, значили для главы городской госадминистрации гораздо больше, чем все те фантастические суммы, которыми он ворочал в рабочее время.

— Ну что, господа, по домам? — с надеждой спросил Глазьев. — Делу время, потехе час.

На конспиративной квартире его дожидались две забавные юные близняшки, готовые переодеться в гимназисток, а потом сбросить все, оставив лишь белые гольфики, и воплотить в жизнь любимую фантазию Глазьева.

— Может, сделаем перерывчик, а потом посидим еще часок? — предложил Гречко, стараясь не выдавать своего раздражения.

В городе помнили, что было, когда неуважение к Бэтмену проявил сам глава дорожной автоинспекции, полковник Чагин, приказавший задержать бэтменовский кортеж с целью показать, кто на дорогах хозяин. Напрасно он полагался на свою неприкосновенность. Рассеивая это заблуждение, Бэтмен лично ворвался в кабинет полковника, проволок его по коридорам и отхлестал по багровым щекам на крыльце Управления. Никто из подчиненных полицейского чина даже не дернулся, поскольку ситуацию контролировали не они, а десяток рослых парней в дорогих костюмах с зарегистрированным огнестрельным оружием в руках. Мало того, униженный Чагин после этого конфуза стремительно пошел на понижение и закончил жизнь спившимся отставником, который не придумал ничего умнее, чем повеситься в сарае своего дачного участка.

— Нет, Игорь Николаевич, на сегодня хватит, — сказал Бэтмен.

Он хорошо понимал, что творится в душе у Гречко, поскольку, случалось, тоже проигрывал в этой жизни. Это научило его очень важным правилам, которые он неукоснительно соблюдал. Когда проигрываешь, переломить игру чрезвычайно сложно. Как минимум несколько таких попыток обязательно завершатся неудачно, поэтому, если конечная цель не очень важна, разумнее отступить и переждать. Но в том случае, если выигрыш тебе жизненно необходим, нужно продолжать, не считаясь с потерями. Удачу можно переломить таким грубым способом. Долбить и долбить в одну точку, пока преграда не рухнет. Этот метод бывает весьма разорительным, но в конечном итоге срабатывает. Если, конечно, есть чем расплачиваться за неудачные попытки.

— Хорошего понемногу, — изрек Глазьев. — Лучше один раз отдохнуть, чем три раза утонуть.

Он приготовился подняться, но Бэтмен властно удержал его за руку.

— Подожди немножко, Ринатович. Успеешь к своим проказницам…

«Откуда он знает? — опешил сотрудник секретной службы. — Черт, завтра же распоряжусь проверить хату на предмет обнаружения аппаратуры наблюдения. Неужели этот урод видел, как девочки на меня…»

Отбросив неприятную догадку, Глазьев заставил себя улыбнуться:

— В любви все возрасты проворны, Константин Эдуардович. Седина в бороду, бес под ребра.

— Хочу восстановить справедливость, — продолжал Бэтмен, переводя взгляд на Гречко. — Игорь Николаевич из-за нашего каприза в убытках остался. Вот, Николаевич… — Бэтмен придвинул к проигравшему львиную часть своих денег. — Не держи обиды. Полагаю, наш рыцарь плаща и кинжала тоже не поскупится.

«Каприз не мой, а твой, — подмывало возразить Глазьева. — С каких делов я за тебя должен расплачиваться?»

Он заставил себя сдержаться и, состроив улыбку еще шире, вернул проигравшему тысяч десять. Пропихнул сквозь оскаленные зубы:

— Не было бы счастья, да несчастье помогло.

— Никогда не знаешь, где найдешь, — в тон ему произнес Бэтмен. И добавил совершенно неожиданно: — Голову!

Он захохотал, наслаждаясь страхом, промелькнувшим в двух парах глаз, устремленных на него. Бэтмен презирал всю эту гнилую публику, заседающую в правительственных кабинетах и силовых ведомствах. Продажные, подлые, трусливые твари. Его, Бэтмена, нельзя было подкупить или запугать. Если уж он давал слово, то держал, а не юлил, не хитрил, не изворачивался. А эти двое обладали большой властью и большими капиталами, но на самом деле ничего не имели за душой. Жалкие оболочки.

Они тоже смеялись, хотя им было не смешно. А сами небось спали и видели, как однажды поквитаются с Бэтменом. Скорее всего, даже строили вполне конкретные, реальные планы. В него дважды стреляли в этом году, а в прошлом пытались взорвать. Но судьба хранила его. Она любит сильных и бесстрашных. Таких, каким был Бэтмен.

— Ладно, Николаевич, — сказал он, — поезжай домой баиньки, там тебя, наверное, заждались уже. А мы тут с Ринатовичем без лишних ушей покалякаем. Ты как, Юрий Ринатович? Потерпишь еще немного без своих малолеток?

— Сделал дело, гуляй смело, — ответил Глазьев, переваривая последнюю фразу.

Его бесцветные губы разъехались в стороны, однако глаз эта улыбка не затронула. Они были настороженными и злыми. Обиделся, чекист хренов. Ничего, проглотит. Даром, что ли, Бэтмен его с руки кормит? Кстати говоря, в последнее время получается, что именно даром.

Дождавшись, пока они остались одни, Бэтмен сделал маленький глоток своего любимого шотландского виски, забросил в рот виноградину и спросил:

— Что по Антону Неделину, Ринатович? Удалось что-нибудь выяснить?

— Ищем, Константин Эдуардович, ищем, — значительно произнес Глазьев. — Не иголка в лесу. Найдем голубчика.

Он всегда важничал и надувал щеки, когда возникала необходимость в его профессиональных услугах. Вел себя так, будто вся система государственной безопасности работала на него. Обычно Бэтмен спускал ему это с рук, чтобы не ссориться.

— Когда? — спросил он, неспешно собирая карты со стола.

— Сколько веревочка ни вейся…

Договорить Глазьев не успел.

— Когда? — повторил Бэтмен, и в его голосе зазвучал металл.

— Ну… В ближайшее время.

— А давай я отвечу тебе так, когда ты за баблом прискачешь?

Щеки Глазьева дрогнули, словно он подпрыгнул на месте, хотя его плоский зад лишь крепче вжался в сиденье стула.

— Со всем уважением, Константин Эдуардович… — произнес он, следя за колодой. — Я не собачка, чтобы скакать.

— Блоха? — поинтересовался Бэтмен, и голос его представлял собой сплошной металл, словно глотка была отлита из меди.

Глазьев медленно встал, решая, как отреагировать на столь откровенное оскорбление. Ему не было сказано: «Сидеть!» Просто указательный палец Бэтмена указал на покинутое место, и Глазьев, переступивший с ноги на ногу, сел опять.

— Вся ваша хваленая контора никак не найдет Неделина, — произнес Бэтмен, презрительно раздувая ноздри. — Сколько вас там в районе? Сотня? Две? — Перетасовав карты, он, не глядя, вытянул из колоды шестерку и заставил ее спланировать на зеленое поле перед собеседником. — Целая куча дармоедов, ни на что не годных.

— Претензии ко мне или к службе?

— Тебе, тебе предъява, Юрасик, — сказал Бэтмен, поднимая взгляд.

Глазьеву почудилось, что его посадили напротив некого таинственного прибора, излучающего такие мощные волны, что кишки в узел завязываются.

— Не понял! — воскликнул он высоким, звонким голосом, который больше подошел бы мальчику, а не взрослому мужчине, предпочитающему групповой секс.

— Не понял, говоришь? Хорошо, сейчас растолкую. — Бэтмен протянул руку, сгребая оставшийся выигрыш собеседника. — Заясню, типа. — Он резко хлопнул по пятерне Глазьева, попытавшейся удержать часть купюр. — Мои пацаны сами нашли водилу, выцепили и ко мне доставили. А ты тут сидишь, Джеймса Бонда из себя корчишь, завтраками меня кормишь. За что я тебе плачу, Юрасик? Зачем вообще терплю? Ты мне кто?

— Я? — заволновался Глазьев. — Я друг твой, Константин Эдуардович. Союзник верный. Вместе мы…

Он потряс стиснутым кулаком.

— Какой ты мне союзник, какой кореш? — Бэтмен наклонился и постучал пальцем по карте, которую перед этим бросил Глазьеву. — Вот ты кто. Шестерка. И задача у тебя одна: шестерить, чтобы мне приятное делать. А ты? Щеки раздуваешь, как та кобра, да толку с тебя ни на грош. И на кой ты мне сдался такой хороший? Вали отсюда. Я лучше с твоим начальством дело иметь буду.

Не глядя на побледневшего Глазьева, Бэтмен плеснул себе виски. Этим он как бы давал понять, что разговор закончен, хотя на самом деле финальную точку еще не поставил. Главная цель этого маленького спектакля пока что достигнута не была. Бэтмен затеял его не столько для того, чтобы высказать силовику недовольство, сколько для того, чтобы морально раздавить его, лишив воли и способности отстаивать собственные интересы. После потери порошка предстояло экономить и искать дополнительные финансовые вливания. Одним из таких источников являлся Глазьев. Но не читать же ему лекции об экономии? Бэтмен знал куда более доходчивые способы убеждать людей.

— Что стоишь? — сварливо спросил он, опустошив стакан. — Сказать что-то на прощание хочешь?

— Ты ошибку совершаешь, Константин Эдуардович, — проникновенно заговорил Глазьев, держась для устойчивости за спинку стула. — Зачем такие резкие движения делать? Я тебе еще пригожусь.

— Я тебе еще пригожусь… — передразнил Бэтмен. — Сказочник. — Он сделал вид, что думает. — Ладно, пригодись, тогда поговорим. Знаешь, за что я муравьев люблю? Они пользу приносят. Вот и ты приноси, тогда я тебя тоже полюблю. Возвращайся, когда надумаешь, как общий котел пополнить. А то набивать карманы все горазды.

Закончив тираду, Бэтмен небрежно махнул рукой в сторону двери. Вечер не пропал даром. Кое-какая материальная выгода от него была.