1

Обычно Филимонова не брала попутчиков, даже если лил дождь или мела метель. А тем более в непогоду, чтобы мерзнущие на обочинах люди не перепачкали салон «ауди» грязной одеждой и обувью. Кроме того, она не любила запахов, которые источают многие люди, не имеющие машин. Как правило, это чеснок, лук и пот. Хуже этого может быть только застарелый перегар или вонь наспех высосанной сигареты. Иногда Филимоновой представлялось, что среднестатистические граждане питаются исключительно вчерашними луковыми салатами, запивая их пивом и вставляя между глотками порции табачного дыма. А вода у них дома отключена из экономии или в наказание за неуплату.

Прежде чем принять окончательное решение и впустить мужчину в машину, она потянула воздух ноздрями. Нет, ничего такого.

— Садитесь, — сказала Филимонова. — Только сразу определитесь, где вам выходить. Прозеваете поворот, я возвращаться не стану.

— Торопитесь? — догадался мужчина.

— Очень, — подтвердила она и рванула с места раньше, чем он успел захлопнуть дверцу со своей стороны, проделав это намного сильнее, чем требовалось, как человек, привыкший ездить на старинных машинах.

— Мне в Мичурино, — сказал мужчина. — Если вам по пути.

— Я еду в Новодимитров. Посмотрите по карте.

Филимонова показала на бардачок.

— Не надо, — сказал он. — Я и так знаю. Дорога идет через Мичурино.

— Вот и отлично.

Она взялась за руль обеими руками и увеличила скорость до ста двадцати. Встречный ветер упруго покачивал «ауди», машины проносились мимо с ревом многотонных снарядов.

— Меня зовут Василий, — представился мужчина.

— Буду иметь в виду, — сказала Филимонова, даже не подумав назвать свое имя.

Взять попутчика посоветовал Неделин. «Тебе придется ехать долго и быстро, — сказал он. — В таких ситуациях радио не всегда помогает, даже наоборот. Ночь выдалась беспокойная, ты не выспалась. Сама не заметишь, как начнешь отключаться за рулем. Чаще водитель успевает, но везет не всем».

И вот теперь в машине рядом с Филимоновой сидит незнакомый Вася, опрятно одетый, без вещей, с простой, открытой физиономией, так здорово соответствующей имени. На колени не пялится, с разговорами не лезет, ничем особенным не пахнет.

Удостоверившись в том, что выбор сделан правильный, Филимонова еще прибавила газу. Руль пришлось держать крепче, постоянно корректируя направление движения, потому что на такой скорости ветер то норовил развернуть мордаху «ауди» под углом, то стремился оторвать колеса от асфальта.

— Торопитесь? — спросил Василий, проверяя, надежно ли пристегнут.

— Есть одно дельце, — признала Филимонова. — Неотложное и очень важное.

— Это хорошо.

— Правда? А вот я предпочла бы сейчас не гнать никуда, а отдыхать с журналом или ноутбуком.

— Очень многие предпочитают, — согласился Василий. — Это их и губит.

— Приятное времяпрепровождение? — недоверчиво усмехнулась Филимонова. — Вот так новость! А я думала, что людей губят болезни, конфликты, вредные привычки, старость…

— Лень — самая вредная привычка человечества, — изрек попутчик. — И самая губительная. Мы работаем, чтобы потом вволю побездельничать. Откладываем важные дела на потом. Проводим свободное время бессмысленно и бесцельно.

— А надо бы как муравьи?

— Люди и так не слишком от насекомых отличаются. Только инстинкты и механизмы немного разные.

Филимоновой хотелось посмотреть на Василия, чтобы проверить, не смеется ли он над ней, но она не отважилась оторвать взгляд от дороги, в это время дня забитой транспортом.

— А как же насчет венца творения? — поинтересовалась она.

— Кто венец? — деланно удивился Василий.

— Человек, кто еще! Созданный по образу и подобию…

— Сам же человек эту легенду и запустил. Но еще хуже, что он Бога по своему образу и подобию придумал.

— У вас другой Бог? — Филимонова все же не удержалась и скосила глаза на попутчика. — Какой-то особенный?

— Об этом невозможно рассуждать серьезно, — поморщился он. — Что мы можем знать о Боге, помилуйте! Это как если бы клеткам захотелось вообразить, что представляет собой человек, состоящий из них. Некоторые ученые попробовали подсчитать их количество, кстати. Получилось примерно столько же, сколько небесных тел в нашей Галактике. Как тут не вспомнить формулу Гермеса? — Василий тоже покосился на Филимонову. — Ничего, если я поумничаю немного? Трудно удержаться в присутствии такой красивой женщины.

— Умничайте, — разрешила Филимонова.

— Формула Гермеса, якобы содержащая величайшую тайну мира, гласит: «То, что вверху, подобно тому, что внизу. То, что внизу, подобно тому, что вверху».

— Значит, все-таки по образу и подобию?

Филимоновой захотелось продемонстрировать, что она не только красива, но и умна.

— Это совсем другое, — покачал головой Василий. — Библейский Бог не космический, а вполне себе человеческий. Такой крепкий седобородый старик в белоснежных одеждах.

— Хорошо, допустим, наш мир представляет собой нечто вроде электрона некого атома. Допустим даже, что мы — мельчайшие частички, из которых состоит Вселенная.

— И сами являемся Вселенной для таких же частичек…

— И сами являемся. Что это для нас меняет? Для меня лично? Почему мне нельзя лениться с журналом в руках?

На этот раз Василий повернул к ней голову, а не просто взглянул искоса.

— Можно. Если вас устраивает роль бездумной песчинки мироздания. На месте которой появится другая.

— Ничего, — отшутилась Филимонова. — Постепенно поумнею. Времени полно. Впереди множество воплощений.

— Кто вам сказал? — спросил Василий, даже не улыбнувшись.

— Как кто? Сейчас даже ученые признают реинкарнацию. Правда, индийцы знали о ней еще несколько тысяч лет назад.

— И сильно им помогла эта теория? Посмотрите, как живут и умирают в Индии с ее вековыми традициями. Грязь, нищета, болезни. И паломничества к храмам вместо настоящей духовности. Почему же они не совершенствуются в каждом новом воплощении? Почему не превзошли всех в развитии? — Василий усмехнулся. — Не знаете? А я вам скажу. Глупо считать, что в древности люди были просвещеннее или умнее, чем сейчас. Не следует слепо верить их мифам и сказкам. Мы ведь современные люди, верно? Пишем в ноутбуках, а не на восковых табличках или папирусе. Однако же превозносим так называемые священные книги, сочиненные в незапамятные времена. Разве тогда человечество было мудрее?

— Может быть, просто ближе к Богу? — предположила Филимонова задумчиво.

— Ага, именно поэтому повсюду горели жертвенные костры и люди молились солнцу, морю и ветру. Вздор! — Василий потянулся к клавишам радиоприемника. — С вашего позволения… Мне стыдно болтать о серьезных вещах, как о чем-то пустяковом, незначительном. Такое впечатление, будто напился и распустил язык. Лучше музыку послушать. Можно?

— Минутку. Сначала ответьте на один вопрос, раз уж вы такой великий философ.

— Да какой из меня философ! Просто привык задумываться о всякой всячине.

Филимонова нетерпеливо кивнула:

— Хорошо, не философ, а мыслитель. Василий… Как ваша фамилия? Ладно, не важно. Василий такой-то. Скажите, если бессмертия души нет, зачем тогда все?

— То есть кнут есть, а где же пряник? — уточнил он.

— Пусть будет так.

— Вынужден вас огорчить, прекрасная незнакомка. Бессмертие есть, а души нет. Ее сперва вырастить нужно. Как семя. А уж потом пожалуйте перерождаться. До этого перерождаться, собственно, нечему. Вот прожили вы, допустим, тридцать или тридцать пять лет, а воспоминаний и впечатлений даже на день не наберется. Обрывки, осколки, мусор. Это вы хотите увековечить?

— А вы, конечно, достойны бессмертия, — саркастически обронила Филимонова, которой захотелось вдруг высадить этого умника посреди дороги.

«Если ты такой умный, то где твои деньги? Почему даже на старенькую тачку не накопил? Сидит тут, о высоких материях рассуждает. А у самого джинсы турецкие, копеечные».

— Я ни на что не претендую и ничего, увы, пока не достиг, — смиренно признался Василий. — Извините, если я вас ненароком обидел. Постоянно нарываюсь, а все никак не научусь держать язык за зубами. Но я не хвастаюсь, честное слово. Просто иногда хочется поделиться с кем-то своими мыслями. Лишнее это. — Он включил радио. — Люди не любят, когда им открывают глаза. Предпочитают спать и ни о чем не думать. Сердятся, когда их будят и напоминают о том, что они предпочли бы забыть…

— Со мной все в порядке, — заверила его Филимонова, делая музыку громче. — Я вас подобрала как раз для того, чтобы не спать.

Она умышленно употребила слово «подобрала», как будто бы речь шла о щенке или котенке.

Легко рассуждать о высоких материях, удобно устроившись в чужой иномарке. Обрядиться в дешевые одежки и ехать не дальше какого-то богом забытого Мичуриного. А при случае пускать пыль в глаза случайным спутницам. Ухаживать не надо, подарки делать не надо: покрасовался немного и шмыг в свой укромный уголок.

Вынеся такой приговор спутнику, Филимонова успокоилась. Знал бы он, зачем и куда она спешила! Пока он тут разглагольствовал о Вселенной, Раиса ехала спасать незнакомых ей людей. Она была готова рискнуть жизнью ради Неделина и его близких. И она сумела превозмочь соблазн обогатиться за счет наркотиков еще до того, как узнала, что их больше нет. Если кто-то считает это ничего не значащими обрывками и осколками, то пусть. Раиса Филимонова знает цену и себе, и своим поступкам. Она разберется. Сама разберется, без подсказчиков.

«Меня всегда манила вдаль моя мечта хрустальная, — пело радио. — Мне ни к чему у ворожей судьбу свою пытать. Я жму на газ, топлю педаль, дорога идеальная: ни миражей, ни виражей — о чем еще мечтать?»

Филимоновой и впрямь было не до мечтаний. Сложные и шаткие умственные конструкции ее тоже не привлекали. Она была сосредоточена на предстоящей задаче. Такое маленькое человеческое дельце, ничего не значащее для Вселенной. Филимоновой предстояло спасти людей, а о собственной душе ей пока думать некогда.

 

 2

Новодимитров вряд ли отличался от Стародимитрова или, допустим, просто Димитрова, которые наверняка тоже существовали на родных просторах. Те же серые и желтые девятиэтажки на окраине, те же кирпичные и блочные пятиэтажки в центре. Первые этажи заняты под магазины, парикмахерские и аптеки, причем последних такое количество, что невольно начинаешь опасаться за здоровье граждан, нуждающихся в таком количестве лекарств для поддержания жизни.

Вечерний час пик уже закончился, но машин и людей на улицах было еще довольно много. Притормозив возле гостиницы с громким названием «Плаза-отель», Филимонова прислушалась к своим ощущением. Тело ныло от долгого сидения за рулем, в глаза словно песка насыпали, в голове шумело. Сейчас бы отдохнуть в гостиничном номере! Посидеть на унитазе, понежиться в душе, растянуться на чистой постели. Но нет, нельзя. Нужно действовать. Упущенное время не воротишь.

Прежде чем позвонить Бэтмену, Филимонова набрала номер Неделина. Он ответил мгновенно, словно все это время сидел с телефоном в руке.

— Я на месте, — сказала она.

— Хорошо, — сказал он. — Связывалась уже с этими?

— Нет еще.

— Почему?

— Сначала решила спросить, ты не передумал?

— Дурацкий вопрос!

Судя по тому, как вскипел Неделин, он весь день провел на нервах. Но и Филимонова не с коктейлем возле бассейна прохлаждалась!

— Не ори на меня! — прошипела она. — Никогда не ори.

Последовала пауза, во время которой Неделин явно корректировал свою манеру общения. Наконец он отрывисто произнес:

— Я не передумал, Раиса. Это невозможно. Действуем по плану.

— Хорошо, — сказала она. — Тогда я начинаю. До связи.

— До связи.

«Если она будет», — подумала Филимонова. Теперь, когда осталось сделать последний шаг, в ней стремительно разрастались сомнения и страхи. Стоило ли переться сюда, рискуя жизнью ради людей, которых она прежде в глаза не видела? Не разумнее ли уехать и забыть все как страшный сон? Но ведь не дадут. Бывшее начальство не позволит. Чтобы вырваться из зоны досягаемости полковника Кудрявцева, нужно убраться подальше, а для этого необходимы деньги. У Филимоновой был план, как их раздобыть, причем с пользой для общего дела. Правда, делиться своими соображениями с Неделиным она не спешила. Это была ее личная затея. Жертвенность — хорошо, но забывать о себе тоже не стоит.

Закончив разговор с Неделиным, Филимонова взяла мобильник его сына и позвонила на номер, с которого поступили угрозы. Пришлось слушать гудки вызова не менее двадцати секунд, прежде чем на том конце ответили. Это не означало, что там не ждали звонка. Просто Антона хотели заставить понервничать.

Что касается Филимоновой, то она полностью контролировала свои эмоции и сохраняла полное хладнокровие, как требовал того профессиональный опыт. Волнение мешает сосредоточиться на цели. Страх лишает воли и способности мыслить логически.

Глядя на огни ночного города, Филимонова бесстрастно дожидалась ответа.

— Алло, — произнес уже знакомый мужской голос.

— Я звоню от имени Антона, — сообщила Филимонова ровным голосом.

Воцарилось молчание. Говоривший явно не ожидал такого оборота.

— Он сбежал, — сказала Филимонова. — Но мне известно, что вам нужно, и я знаю, где это находится.

— Я перезвоню, — сказал мужчина после недолгого размышления.

— Побыстрее, пожалуйста. Я очень устала с дороги. Хотелось бы все оговорить как можно раньше.

— Там видно будет.

Голос канул в небытие. Филимонова вышла из машины, намереваясь оплатить гостиничный номер и, возможно, перекусить, но такой возможности ей не представилось. Видимо, владельцы партии наркотиков тоже спешили. И вовсе не для того, чтобы пораньше лечь спать.

На этот раз позвонили они, и голос был совсем другой: немолодой, низкий, с едва слышным сипением, который производят звуковые колонки, включенные на полную мощность.

— С кем я говорю? — спросил он.

Филимонова представилась и осведомилась, как обращаться к собеседнику. Он назвался Иваном Ивановичем, не скрывая, что не собирается говорить свое настоящее имя.

— Мне все равно, — сказала Филимонова. — Хоть Иван Иванович, хоть Семен Семенович, хоть даже Бэтмен или Гарри Поттер.

Тем самым она намекнула на свою компетентность. Собеседник хмыкнул:

— Я бы на твоем месте держался скромнее, Раиса Захаровна. Полагаю, мои мальчики уже засекли твое местонахождение.

— Не сомневаюсь, — ответила Филимонова. — Я знаю, сколько времени требуется для перехвата разговора. До недавнего времени я служила в полиции.

— Да? — вежливо удивился голос, принадлежащий, скорее всего, не кому иному, как Бэтмену.

— Угу. Заместитель начальника ОПО Латунска. Майор Филимонова.

— Очень интересно. Самое время познакомиться поближе, майор Филимонова.

— Для этого и звоню.

Ее взгляд проследил за черным квадратным внедорожником, медленно двигающимся по противоположной стороне улицы.

— «Мерс» видишь? — спросил голос. — К тебе сейчас подъедут.

— Только я на своей машине, — предупредила Филимонова. — Красная «ауди». Пусть ваши люди показывают дорогу, я за ними.

— Дело твое.

— Вы Бэтмен, верно?

— Не болтай языком понапрасну. Он тебе скоро понадобится.

Телефон умолк. Несмотря на напускное спокойствие, Филимонова почувствовала леденящий холод внутри, как перед прыжком в пропасть. Очень уж быстро и слаженно действовала команда Бэтмена. Это свидетельствовало о том, что на него работают лучшие силовики города. Он был здесь полновластным хозяином, она — никем, ничтожной букашкой, забравшейся на хозяйский стол.

Шлеп! — и нет никакой Раисы Захаровны Филимоновой.

Нет и никогда не было.

В стекло постучали. Филимонова кивнула подошедшему и махнула рукой, предлагая ехать. Черный «мерседес» развернулся, пристроившись прямо перед «ауди». Его габаритные огни полыхали, как угли в пекле.

 

 3

Перед тем как уйти из дома, Бэтмен заглянул в детскую. Сынишка уже сидел в кровати, слушая сказку, которую ему читала няня. Оба посмотрели на Бэтмена.

— Папа, — обрадовался мальчик, — почитай мне лучше ты, а Настя пусть отдохнет. Она так сегодня устала, так устала…

Наивная детская хитрость заставила Бэтмена улыбнуться.

— Отчего же это она устала? — поинтересовался он, поглядывая то на сына, то на няню.

— Со мной возилась, а я не слушался.

— Ну вот, — сказал Бэтмен, не сумевший до конца согнать усмешку с лица, — ты, братец, не слушался, а я тебе сказку читай?

— Это такой современный метод воспитания, — заявил сын. — Не наказывать детей, а поощрять. Тогда им становится стыдно, и они осознают свою вину.

Не по годам умный мальчуган. Бэтмен на него надышаться не мог. Поздний ребенок. А как же иначе? Это лучшее, что он когда-либо имел в жизни. Лучшее и главное.

— Обязательно применим твой метод, — пообещал Бэтмен. — Но не сегодня, договорились, малыш? Дела. — Он развел руками. — Очень важные.

— У тебя всегда дела и всегда важные!

— Мишенька, — вмешалась няня, — раз папа пообещал, значит, сделает. А сейчас давай его отпустим. Пожелай папе спокойной ночи, Мишенька.

Всякий раз, когда она называла мальчугана по имени, в душе Бэтмена, причиняя боль, что-то переворачивалось. Его с самого начала покоробило это совпадение. Сынишку звали так же, как отпрыска Неделина, у них даже возраст был примерно одинаковый, с разницей в год. Почему-то это представлялось плохим предзнаменованием. Бэтмен чувствовал, что если он что-то сделает с чужим пацаном, то и своего постигнет беда. Когда позвонила Филимонова, у него словно камень с плеч свалился. Дай-то бог, чтобы проблема разрешилась без жестких мер. Пусть бы нашелся товар, и тогда заложников можно будет отпустить на все четыре стороны. С Антоном Неделиным разговор будет особый, а эти двое при чем? Ох и подло же жизнь устроена!

Голосок сына вывел Бэтмена из задумчивости. Похоже, Мишенька пожелал ему спокойной ночи.

— Приятных снов, — подмигнул Бэтмен. — Завтрашний вечер посвящу тебе. Может быть, даже весь день.

— Ура! — просиял сынишка.

Бэтмен покинул комнату, улыбаясь. Но по мере удаления от дома лицо его каменело, а взгляд делался тяжелым, угрюмым. Он входил в привычную роль грозного вожака, не ведающего пощады к врагам и не прощающего ошибок своему окружению. Иначе было нельзя. В момент растерзают, а нажитое добро растащат по норам. Закон волчьей стаи.

Джип Бэтмена и две машины сопровождения остановились перед черным входом в спортивный комплекс «Олимпийский», служивший базой для братвы. Гостья уже была доставлена: на стоянке стояла незнакомая красная «ауди». Судя по тачке, майор Филимонова успевала и охранять закон, и нарушать его, отметил про себя Бэтмен. Как вся эта сучья порода.

Его проводили в полуподвальный офис, откуда можно было попасть хоть в бильярдную, хоть в бассейн с сауной, хоть в камеру пыток. Филимонова, ожидавшая в комнате для гостей, не встала при появлении хозяина. Бэтмену это понравилось и не понравилось одновременно. Не здороваясь, он прошел мимо и, упав на белый кожаный диван, раскинул руки по спинке, как крылья.

— Добрый вечер, Иван Иванович, — произнесла Филимонова с легкой улыбкой, скорее ироничной, чем приветливой. — Или правильнее будет называть вас Константином Эдуардовичем?

Успела изучить дело, факт. А там не только анкетные данные и фотографии. Там много того, что должно внушать бабам страх. Почему эта не трясется? Смелая больно? Или притворяется здорово?

— Кончай пургу гнать! — рыкнул Бэтмен. — Дело говори.

Бэтмену было за пятьдесят, но ему нравилось считать, что выглядит он лет на сорок. Широкий, мощный, с толстыми руками и тонковатыми кривыми ногами. Чтобы они не бросались в глаза, Бэтмен носил широкие штаны, а бицепсы, наоборот, любил выставлять напоказ, имея в своем гардеробе десятка два тоненьких, обтягивающих свитерков. Живота он не стеснялся: какой матерый мужик без брюшка? Настоящим мужчинам необходимо хорошо питаться, чтобы не утратить силу.

— Давайте по делу, — согласилась Филимонова, непринужденно откидываясь на спинку кресла и картинно скрещивая ноги. — Кто я такая, вы уже знаете. Пробили меня?

— Пробили, — подтвердил Бэтмен. — Есть такая: Филимонова Раиса Захаровна. Или была. В зависимости от того, как пройдет наше общение.

Намек был более чем прозрачный, но Филимонова даже глазом не моргнула.

— Пугать женщин нехорошо, — заметила она. — Несолидно.

— Я не пугаю, я предупреждаю.

Фраза не блистала оригинальностью, тем не менее была коронной в репертуаре Бэтмена еще с той поры, когда он был молодым, поджарым и ходил во всем черном, за что, собственно, и получил свое прозвище. Впервые он произнес его, когда явился «сбивать» чужой должок с армянина-мясника, торговавшего на рынке. У этого мясника было два здоровенных сына и куча горячих родственников, так что он не воспринял угрозу всерьез.

Его долг составлял ровно пятнадцать тысяч долларов. Бэтмен, взявшийся за работу, выторговал себе десять процентов, то есть полторы «штуки». Для него это была огромная сумма, за которую он был готов порвать и мясника, и всю армянскую диаспору. Проблема заключалась в том, что тогда у Бэтмена не было ни соратников, ни оружия. Ему предстояло разобраться с должником голыми руками, в одиночку. И он сделал это.

Один сын мясника получил заточенный электрод в бок и едва не окочурился в больнице. Второй угодил туда же с черепно-мозговой травмой после того, как прилетевший из кустов кирпич свалил его на автостоянке. «Следующая твоя жена, толстяк, — заявил Бэтмен, не побоявшийся лично предстать перед мясником. — Я не пугаю, я предупреждаю. Опять».

Их окружало человек пять армян, один из которых держал в руках топор для разделки туш, а двое других — внушительные ножи. Однако команды расправиться с Бэтменом так и не последовало. Мяснику даже в голову не пришло, что кто-то может действовать столь безрассудно и нагло. Он решил, что вымогатель — лишь посланник целой банды отморозков. У мясника были связи в преступном мире и знакомства в милиции, но он не рискнул сказать «нет». Пока отморозков нашли бы и приструнили, могла пострадать его ненаглядная Белла. Один из сыновей лежал в реанимации, и мясник не стал испытывать судьбу. Он плюнул на принципы и вернул долг.

Возможно, Бэтмен никогда бы не дорос до уровня того авторитета, которым стал, если бы просто передал деньги заказчику, удовольствовавшись оговоренной долей. Но это было бы не просто глупостью, это было бы настоящее лоховство — удел терпил и баранов. Нет, Бэтмен был устроен иначе. Он совершенно справедливо рассудил, что нанять его мог только тот, кто не способен был найти более достойной кандидатуры. Все пятнадцать тысяч он оставил себе, обзавелся первой машиной и первым стволом. С этого и началось его восхождение по ступеням криминальной пирамиды. А заказчик, которого Бэтмен кинул, был женского пола. Так что с бабами он не церемонился — ни тогда, ни теперь. И его гостье предстояло убедиться в этом.

 

 4

Итак…

— Я не пугаю, я предупреждаю, — произнес Бэтмен с намеком на угрозу, но на Филимонову это, похоже, не подействовало.

Во всяком случае, внешне. Она качнула ногой, заброшенной на другую ногу, разглядывая носок своей туфли. Бэтмену нравилось, как она держится. Как она выглядит, ему тоже нравилось. Ему всегда импонировали уверенные в себе женщины с короткими стрижками. Однако ни разу в жизни Бэтмен не поступился ничем важным ради женщины. Даже жена не стала исключением из этого правила.

— Я приняла к сведению, — сказала Филимонова, продолжая любоваться своей туфлей, как будто видела ее впервые. — Могу продолжить говорить о деле, если хотите.

— Валяй, — разрешил Бэтмен.

Он знал, как важно сохранять инициативу в общении. Если не дать человеку ясно понять, кто тут главный, у него возникают вредные и опасные иллюзии. Лучше пресечь это в самом начале.

— Раз ты навел справки, — продолжала Филимонова, тоже невозмутимо переходя на «ты», — то должен знать, что карьера у меня складывалась блестяще. Спроси себя: почему я подала в отставку?

— Тоже мне загадка, — усмехнулся Бэтмен. — Узнала, кому принадлежит товар, и заочковала… пардон, струсила. Признайся, это ведь вы меня грабанули? Мусорá?

— Я никогда не очкую, — отрезала она. — А теперь смотри: какой мне резон уходить из полиции, если бы я была причастна к нападению? Наоборот, я бы осталась там, чтобы держаться своих. Вместе безопаснее, ведь так? Но я подала рапорт, как только узнала, в чем дело. — Филимонова неспешно поменяла ноги местами. — Я не была замазана и не хотела замазаться. Разве это не очевидно?

— Допустим, — буркнул Бэтмен. — И что дальше?

— О нападении я узнала от отца того водителя, который спасся. Егор Неделин. Он явился ко мне за помощью. Сказал, что сын позвонил ему из окрестностей Латунска, а потом связь оборвалась.

— Его ранили?

— Да, — подтвердила Филимонова. — Но ящики он сохранил. Все пять.

Скрывая волнение, Бэтмен заставил себя не менять расслабленную позу.

— Товар цел?

Она бесстрашно встретила его взгляд:

— Если бы я задала этот вопрос, ты бы посоветовал мне не гнать лошадей.

— Здесь я решаю, что и когда говорить, ясно?

— Тогда я помолчу. А ты говори.

Филимонова с вызовом посмотрела Бэтмену в глаза, зрачки которых сузились от ярости до размеров двух крохотных черных точек. Он стиснул кулаки, овладевая собой. До сих пор эта женщина вела себя безукоризненно. Ему тоже не следовало горячиться, чтобы не терять лицо.

— Я вижу, тебе нравится дразнить меня. — Бэтмен заставил себя усмехнуться. — Что ж, я не против. Все равно я узнаю от тебя все, что хочу. Никуда ты не денешься.

— Я и не собираюсь никуда деваться. — Филимонова пожала плечами. — Я к тебе добровольно приехала.

— Чтобы отмазаться? — спросил он. — Чтобы к тебе претензий не было?

— И это тоже, — согласилась она. — Но в основном по доброте своей бабьей. Из жалости.

— К кому?

— Я уже говорила, что взялась помогать Егору Неделину, отцу Антона. Шофер сбежал. Его мобильник остался у меня, так что я получила послание. Егор, естественно, тоже об этом узнал…

— Почему естественно? — перебил Бэтмен. — У вас любовь-морковь, что ли?

— Тебе исповедаться? — Филимонова ответила ему дерзким взглядом. — Хотя ладно, чего уж тут. Мы спим вместе, и я имею на Егора виды. Но мне нужен нормальный мужик, а не неврастеник, которым он станет, если пострадают его близкие. Я здесь, чтобы освободить Софу и Мишу. Имена не перепутала?

Бэтмен убрал руки со спинки дивана и уперся ими в широко расставленные колени.

— Кажется, нет, — сказал он. — Я стараюсь не вникать в подобные вопросы.

— Не царское это дело?

— Это была твоя последняя шутка здесь, — медленно произнес Бэтмен. — И не надейся, что я тебе все спущу. Я очень хочу вернуть товар, это так. Но не до такой степени, чтобы позволять каждой шлюхе выделываться в моем присутствии.

Последовала пауза, тяжелая, как наковальня, подвешенная над головой. Филимоновой стоило больших усилий не поддаться давящей тяжести и не опустить плечи.

— Извини, — сказала она. — Кураж поймала.

— Так потеряй, — хмуро посоветовал Бэтмен.

Филимонова кивнула:

— Уже. Проехали?

— Проехали, — согласился он. — Что там еще у тебя?

Поставив гостью на место, Бэтмен испытал внутреннее торжество, несравнимое ни с чем. Его страстью было подчинять людей своей воле, ломать их. Мало кто мог устоять против него. Как правило, такие убирались — и из окружения Бэтмена, и из жизни вообще. Но уважал он только их — тех, кто был достаточно силен, чтобы не склонить голову, не пойти на попятную, не допустить заискивающих ноток в голосе.

— Перехожу к главному, — сказала Филимонова. — Антон Неделин, как я уже говорила, сбежал после перестрелки в лесу. Поджег грузовик и подался в бега.

— А товар? — Не убирая ладоней с колен, Бэтмен подался вперед.

— Нужные ящики парень вытащил и спрятал. Рассчитывал вернуться за ними потом, я думаю. Когда все уляжется.

— Как ты нашла ящики?

— Мы делали обход местности, — ответила Филимонова. — Тут звонок. Этот болван оставил мобильник в тайнике…

— Зачем? — поинтересовался Бэтмен, снова развалившись на диване.

— Думаю, слышал что-то про то, как людей по спутниковой связи находят. Решил от мобильника избавиться, а выкинуть пожалел.

— Жаба задавила.

— Она самая, — согласилась Филимонова.

— И где тайник? — спросил Бэтмен.

— У нас.

— У кого это у вас?

— Где находятся ящики с порошком, знаем только мы с Егором.

— Раз ты здесь, значит, собираешься их вернуть.

— Продать, — поправила Филимонова.

Ее мышцы непроизвольно напряглись, вся она сделалась упругой, легкой. Настал решающий момент. Она и Неделин согласились, что без блефа им заложников не вызволить. Но вопрос о деньгах Филимонова подняла по собственной инициативе. Это было ее личное ноу-хау. Она намеревалась спасти не только пленников Бэтмена, но и себя. За его счет.

— Продать? — не поверил ушам Бэтмен.

— Да, — подтвердила Филимонова.

— Кажется, я тебя предупреждал…

— Я общаюсь с тобой со всем уважением, Бэтмен. Это просто деловое предложение. Тебе нужен товар, а мне — мой процент. Миллион долларов.

— Ха-ха-ха! Почему это я должен тебе платить? Ты и так все сделаешь, чтобы вызволить родню хахаля.

— Ошибаешься, — спокойно произнесла Филимонова. — Я бывший полицейский, не забывай. Я не занимаюсь благотворительностью. Я сама за себя. У меня появился шанс разбогатеть, и я его не упущу.

Бэтмен долго разглядывал ее, пытаясь выявить слабину. Не получилось. Эта женщина была покруче многих мужиков, когда-либо выдвигавших ему свои условия. Разумеется, можно было спровадить ее вниз, в подвал и там живо сломать. Это был простой, но не самый эффективный способ. Под пытками человек наобещает с три короба, а потом неожиданно выкинет какой-нибудь фортель. Бэтмен предпочитал действовать наверняка.

— Миллион, говоришь? — переспросил он.

— Да, — кивнула Филимонова. — Миллион баксов.

— И за что я должен тебе заплатить?

— Я отвезу твоих людей на место. Там совершим обмен. Ты получишь свой порошок и заодно избавишься от женщины с ребенком.

— Допустим, — кивнул Бэтмен. — Но не надейся, что я забашляю тебе до того, как заберу товар.

— Твои люди возьмут деньги с собой, — сказала Филимонова. — Они рассчитаются со мной по завершении сделки.

— Рассчитаются, — подтвердил он.

А мысленно добавил: «Пулей в затылок».

— Я никуда не поеду, пока не увижу деньги собственными глазами, — предупредила Филимонова.

— Принимается, — кивнул Бэтмен, справедливо полагая, что с деньгами ничего не случится, если свозить их туда и обратно. — Давай обсудим детали.

— Давай.

И они заговорили спокойными, уравновешенными голосами. Причин для волнения не было. Каждый считал, что перехитрил другого.