В маленьком неуютном дворе было полно забитых до отказа мусорных баков, в которых рылись все: дворняги, кошки, вороны и люди. Кто оказывался расторопней, тот мог успеть раздобыть что-нибудь вкусное или необходимое для жизни. Например, с жуткого похмелья выпить остатки апельсинового сока из пакета и найти пару практически целых носков, не лишних в такие морозы. Еще можно было съесть колбасные шкурки или плохо обглоданные кости. Каждый мог найти здесь необходимое именно ему, и для каждого здесь находилось место. При этом животные, птицы и люди умудрялись не ссориться, а вполне мирно уживаться вместе. Они все были способны не только довольствоваться малым, но и делиться этим немногим с другими нуждающимися. Хотя что может уравнивать лучше, чем совместные поиски добычи в мусорных баках?

Двор образовывали три девятиэтажных дома, похожих на общежития, с квартирами типа «гостинка». На пятом этаже одного из домов, в самом конце длинного полутемного коридора, вечно заваленного каким-то хламом, снимала квартиру пара, неофициально носившая фамилию Хопкинс. В быту они пользовались простыми именами – Рафик и Лара. Когда-то им, как и всем, казалось, что их ждет большое будущее и широкие горизонты. И сейчас, глядя на них, было сложно поверить, что в свое время Рафик проходил стажировку в Германии, а Лара преподавала английский в лучших вузах города. Но это было давно. Так давно, что они оба больше не помнили этого времени. Иногда лучше забыть о чем-то, чем страдать, понимая, где ты находишься теперь.

Именно так последние несколько лет поступали и Рафик с Ларой – забывали. А для более надежного результата использовали наркотики. Чем больше, тем лучше. Вот и сейчас, лежа на кровати в крохотной «гостинке», они спали безмятежным наркотическим сном. Их не тревожила грязь в квартире, горы немытой посуды, битое стекло и окурки на полу. Также им были совершенно безразличны их нагие, давно немытые тела. Оба лежали на боку, чтобы не захлебнуться собственной блевотиной во время своего длинного путешествия по долине грез.

Рафик лежал за спиной у Лары, положив на ее талию бледную руку, густо покрытую длинными светлыми волосами. И если бы не окружающая обстановка, не пустые шприцы, резиновый жгут и слипшиеся жирные волосы у них на головах, то они вполне могли бы сойти за влюбленную парочку.

Послышалось, как в скважину хлипкой входной двери осторожно вставили что-то металлическое. Судя по тому, что после недолгих манипуляций дверь открылась, это была отмычка. Хрустя массивными подошвами ботинок по стеклянному крошеву и мусору на полу, в квартиру вошли Любимов и Абросимов.

Закрыв за собой дверь, Любимов извлек из внутреннего кармана расстегнутой куртки флакон, который, будучи открытым, стал источать густой запах хлороформа. Затем оба смочили хлороформом носовые платки и приблизились к паре, лежавшей на кровати. Кивнув друг другу, они одновременно приложили к лицам наркоманов платки со снотворным.

– Готово, – сказал Абросимов, оставив платок на лице Рафика. – Можно начинать. – Зажав одну ноздрю, он сморкнулся на пол. – Слышь, как у тебя со свадьбой? Движется?

– Все путем, – кивнул Любимов, повернув голову Лары так, чтобы она уткнулась носом в пропитанный хлороформом платок. – Вчера забронировали зал в «Двух товарищах». – Он улыбнулся. – Леська пищит от радости.

– Когда бабы довольны, то нам проблем меньше. – Абросимов хрипло хохотнул. – И вообще, все наши беды только из-за них. – Он махнул головой на лежащую Лару. – Это они нас на дно тащат.

– Не-е-е, – отрицательно покачал головой Любимов. – Моя не такая. – Он достал из кармана желтые хозяйственные перчатки и, растопырив пальцы, натянул их на руки. – И потому я дал ей денег на самое крутое платье.

– А лимузин будет? – Тоже натянув перчатки, Абросимов достал одноразовый шприц.

– И лимузин, и фотограф, и тамада… – Мечтательно улыбнувшись, Любимов взял Лару за волосы и запрокинул ей голову. – И свадебный торт… – Точным движением он полоснул Лару острым лезвием по горлу и отпустил ее волосы.

В горле Лары сначала засипело, потом булькнуло, и, пульсируя, потекла кровь, впитываясь в серую простыню.

– Это правильно. – Посмотрев на Лару, Абросимов наполнил шприц заранее приготовленным героином. – Надо, чтобы такой важный день в жизни запомнился.

– Запомнится, – кивнул Любимов, вложив бритву в бесчувственную руку Рафика, затем его рот растянулся в довольной улыбке. – Самым лучшим образом запомнится.

Абросимов вколол в руку Рафика один за другим два полных шприца героина.

– Спи вечным сном, – сказал Абросимов, швырнув шприц на пол. – Можешь звонить. Все готово.

Любимов набрал нужный номер и приложил трубку к уху.

– Ангелина Эдуардовна, – сказал он, прижав телефон плечом и стягивая перчатки с рук, – сделали все, как вы просили. Отправили туристов первым классом в вагоне для некурящих. – Он хохотнул. – Хотя они вроде уже не возражают против табачного дыма.

– Хорошо, – сухо ответила Мягкова. – Вопросом «очкастой кобры» из детсада займется специалист по змеям, так что вы не вмешивайтесь. Вам отбой.

– Как скажете. – Любимов скорчил огорченную гримасу. – Но мы тоже со змеями работали…

– Любимов, что у тебя за дурацкая привычка спорить? – повысила тон Мягкова. – Ты начинаешь действовать мне на нервы.

– Простите.

– Распустились, – процедила Мягкова, прежде чем нажать на отбой.

Услышав короткие гудки, Любимов положил телефон в карман джинсов.

– Анжела опять не в настроении? – хмыкнул Абросимов.

– А когда она бывает в настроении? – нахмурился Любимов. – Вечно все не так.

– Да ладно. – Абросимов осмотрел комнату. – Не обращай внимания. Тебе перед свадьбой расстраиваться вредно. – Убедившись, что все в порядке, он двинулся к выходу. – А то еще облажаешься в первую брачную ночь.

Абросимов сипло засмеялся.

– Ладно тебе, – обиженно ответил Любимов, идя вслед за напарником. – У меня такого никогда не бывает.

– Не зарекайся. – Снова хохотнув, Абросимов открыл дверь и вышел в подъезд. – Что-то я совсем расклеился. Надо аспирина выпить…

Любимов последовал за ним.

Дверь захлопнулась. Шаги в подъезде стихли. В комнате повисла тишина, в которой был слышен лишь стук капель крови о паркет, напоминавший тиканье часов.

Но время не шло. Здесь – не шло. Здесь оно остановилось.

* * *

Зина, секретарша Клары Карповны, сидела за столом. Доставая папку с бумагами, она сломала ноготь и теперь ожесточенно обрабатывала его маникюрной пилкой. Пронзительно зазвонил телефон. Как ни странно, но по тому, как звонит телефон, часто можно угадать, что по нему хотят сообщить – добрые или дурные вести. Зина напряглась. Ей показалось, что телефон звонит как-то особенно резко и неприятно, что могло предвещать беду.

– Алло, – осторожно сказала она, подняв трубку. – Детский дом «Парус».

– З-з-здравствуйте, – заикаясь, ответил мужской голос на том конце. – Мне нужна Зинаида, секретарь Клары Карповны.

– Это я. – Зина выпрямилась и всем корпусом подалась вперед. – Вы по какому вопросу?

– Я п-пожарник, – ответил мужчина. – Меня ваши соседи вызвали, потому что у в-вас тут дым из двери валит. Н-нужно, чтобы вы дверь открыли, пока все не з-занялось, а то ломать придется, если только поздно не будет…

– О, боже! – Зина прикрыла рот рукой. – Я еду! Прошу вас, сделайте что-нибудь, пока я буду ехать!

– Ждем, – ответил мужчина. – Только уж вы поспешите.

– Уже бегу! Я совсем рядом работаю.

Зина бросила трубку и, схватив сумочку, побежала к выходу из кабинета, на ходу вдевая руки в рукава пальто.

Мужчина, положивший трубку, сидел в машине, припаркованной неподалеку от детского дома «Парус». Цыкая языком, он пытался извлечь из зубов остатки завтрака. Его мясистые губы при этом вытягивались вперед, словно он посылал воздушные поцелуи каким-то невидимым красавицам. Он относился к той породе мужчин, чей возраст очень сложно определить. Если судить по высоким залысинам, то ему было явно за сорок пять, но лицо было гладким, как у двадцатилетнего юноши. Как правило, главной чертой таких лиц являются водянистые глаза, в которых невозможно прочитать никаких эмоций. Хотя ему и не положено было что-либо чувствовать, не для того его нанимали. Последние лет десять к нему не обращались иначе, как Калиф. И эта кличка очень точно отражала суть его деятельности: Калиф получал неограниченную власть над человеком на какое-то время, от чего испытывал огромное наслаждение. Пожалуй, это было единственное, что он любил в этой жизни.

Из машины Калиф мог легко наблюдать за теми, кто входил и выходил из здания. Увидев, как какая-то женщина выскочила на улицу, застегивая пальто непослушными пальцами, он натянул черные кожаные перчатки и вышел на улицу.

У Клары Карповны день не задался с самого утра. Все шло наперекосяк. Началось с того, что прорвало трубу в ванной, но она решила просто перекрыть воду, чтобы не ждать сантехника. Клара Карповна очень не любила отсутствовать на работе, поскольку считала, что дисциплинированность – это ее сильная сторона. Но возня с краном все-таки отняла какое-то время, так что Клара Карповна торопилась и за завтраком разбила чашку с горячим чаем, испортив юбку. Из-за того, что пришлось переодеться, она опоздала на автобус, поэтому пришлось взять такси. За поездку Клара Карповна заплатила слишком большую для своей скромной зарплаты сумму. Рассчитавшись с таксистом, она подумала, что нужно было использовать случай, взять отгул, починить трубу в ванной и немного отдохнуть. Потому что сегодня Клара Карповна чувствовала себя усталой, как никогда. Она не была суеверной, но ей казалось, что в это утро дом не хотел отпускать ее на работу. И теперь, пока она сидела в кабинете, ей все чудилось, что должно произойти еще что-то. Ведь так не бывает, чтобы творились всякие неприятности, а потом все стало неожиданно хорошо и гладко.

Когда дверь в кабинет Клары Карповны отворилась, она, увидев на пороге мужчину, подскочила от неожиданности.

– Доброе утро! – Калиф прошел в кабинет. – Клара Карповна? Шубская?

– Простите? – Клара Карповна привстала.

– С-сидите, – сказал Калиф, немного заикаясь, и жестом велел ей сесть на стул. – Меня зовут Давид Демьянович. – Не дожидаясь приглашения, он сел напротив заведующей. – Я инспектор п-полиции по делам несовершеннолетних.

– Что-то произошло? – Клара Карповна беспокойно теребила в руках блокнот.

– Нет, обычная плановая проверка. Так сказать, визит вежливости. – Калиф улыбнулся, обнажив желтые зубы. – Не волнуйтесь, просто хочу задать несколько вопросов.

– Ах да… – Клара Карповна сняла очки и потерла глаза кончиками пальцев. – Простите, у меня как-то совсем вылетело из головы, что в этом триместре вы к нам еще не заходили.

– Нич-чего страшного. – Калиф задумчиво провел по столу рукой в перчатке. – Ну, расскажите, как вы тут поживаете?

– Как я поживаю? – удивленно переспросила Клара Карповна.

– Д-д-дети, к-конечно. – От волнения Калиф стал заикаться значительно сильней. – Есть жалобы?

– У детей? – Клара Карповна помассировала висок и, не дождавшись ответа, спросила: – Хотите, я попрошу секретаря принести вам чай? – Она посмотрела на руки Калифа, с которых он не снимал перчаток. – Вы, наверное, замерзли.

– Нет, не нужно.

Кларе Карповне показалось, что инспектор посмотрел на нее каким-то странным стеклянным взглядом, прежде чем вытащил из-за пазухи нож. Когда в его руке блеснуло лезвие, в голове Клары Карповны пронеслось: «Для чего ему нож?» Она, как в замедленной съемке, увидела, что инспектор вскочил с места, опрокинув стул. И зачем-то схватил Клару Карповну за пиджак, приподняв над столом и подтянув к себе. Инспектор замахнулся ножом, и в следующее мгновение Клара Карповна почувствовала острую боль в глазу, а потом давление где-то в голове и что-то, напоминающее взрыв в мозгу. После этого на ее сознание опустилась черная пелена. К тому моменту, когда тело Клары Карповны тяжело рухнуло на письменный стол, она была мертва.

Не глядя на труп заведующей, соскользнувший со стола на пол, Калиф деловито упаковал окровавленный нож в пустой пакет. Затем он достал другой пакет с вещами с рабочего места Лунева: ручкой и носовым платком. Ручку Калиф бросил на пол, а платок положил рядом со сжатой рукой Клары Карповны. Достав из кармана пухлый квадрат черной ткани, он развернул его, превратив в дорожную сумку, и, следуя инструкции Мягковой, уложил туда компьютер со стола заведующей и папки с делами усыновленных детей.

Ручка на двери в кабинет Клары Карповны опустилась, и на пороге появилась Настя. Сначала Калиф напрягся, но, увидев миниатюрную слепую девочку, вздохнул с облегчением.

– Клара Карповна, тети Зины нет, я хотела спросить… – начала Настя сразу с порога, но запнулась, – спросить разрешения…

К счастью для Насти, она безукоризненно научилась притворяться слепой. Даже те, кто общался с ней каждый день, не догадывались о том, что она зрячая. За это время Настя хорошо овладела искусством контролировать эмоции и не выдавать своего удивления, что бы ни происходило. И вот теперь она видела заведующую, распростертую на полу кабинета, и постороннего мужчину, складывающего вещи с ее стола в свою сумку. Настя была достаточно взрослой и сообразительной, чтобы не выдать свой страх. К тому же у нее работало сверхъестественное чутье, присущее всем слепым: откуда-то она знала, что от того, как она поведет себя сейчас, зависит ее жизнь.

– Клара Карповна, – повторила Настя для убедительности. – Вы здесь?

– Н-нет, малышка, – ответил Калиф, застегивая сумку. – Это я, Андрей Лунев. – Он постарался придать голосу испуг и растерянность.

– А где Клара Карповна? – Настя топталась на месте, глядя куда-то в пустоту.

– Она спит. – Калиф бросил взгляд на тело заведующей. – Мы немного п-поссорились… Она на меня кричала, и мне пришлось ее легонько ударить.

Схватив сумку, Калиф выскочил из кабинета, задев Настю. Оказавшись на первом этаже, он достал из кармана сверток с ножом и бросил его в будку Лунева. Засвистев себе под нос что-то веселое, он вышел из здания.

* * *

Зеленый «ланос» выехал на трассу по направлению на Славногорск. За рулем была Алена. Лунев сидел рядом.

– Никак не могу поверить, что есть такие бессердечные сволочи, как Мягкова. – Алена крепко сжала руль. – В голове не укладывается, что можно взять и так просто продать живого ребенка… Они же такие беспомощные, слепые и бесправные… Они же и так жизнью с рождения обижены.

– Поверь, Алена, таких ублюдков в мире больше, чем мы можем себе представить. – Лунев заиграл желваками. – Их везде хватает.

– Я знаю, но когда что-то плохое происходит где-то далеко, то это одно, а тут… – Голос Алены сорвался. – Я же этих детей всех поименно знаю… я им носы вытираю… Они мне все родные! Понимаешь?

– Ничего, эти подонки ответят за все. – Лунев бросил взгляд на папку, где лежали дела об усыновлении. – Они заплатят по счетам.

– Это невозможно. – Алена отрицательно покачала головой. – Разве есть какая-то цена у жизни? У невинной детской жизни…

– Нет, конечно. – Лунев кивнул, глядя на дорогу. – Но это лучше, чем ничего.

– Просто голова кругом идет. – Алена шмыгнула носом. – Я все время думаю: как я могла не видеть того, что происходит, раньше? Дура.

– Дай бог, чтобы с теми детьми, которых раньше забрали, еще ничего не успело произойти. – Лунев отвернулся в боковое окно. – Дай бог, чтобы мы не опоздали.

Некоторое время они ехали молча. Каждый погрузился в свои невеселые мысли.

– Пристегни ремень, – нарушила тишину Алена, покосившись на Лунева. – Похоже, впереди инспектор и он нас тормозит.

Лунев увидел, что впереди стоит инспектор дорожной автоинспекции в ярко-зеленом жилете, надетом поверх темной формы. Нажав на педаль тормоза, Алена сбавила и без того невысокую скорость.

– За что? – Лунев посмотрел на спидометр, показывавший шестьдесят километров в час. – Ты, по-моему, ничего не нарушила.

– По-моему, тоже. – Алена пожала плечами и затормозила, свернув на обочину. – Но им же ничего не докажешь, поэтому лучше просто соглашаться.

– Чертова система, – прошипел Лунев. – Особенно сейчас, когда мы спешим, это очень некстати.

– Что поделаешь? – Алена посмотрела в зеркало заднего вида на неспешно приближающегося инспектора и достала из сумочки документы. – Господи, ну иди уже скорей, возьми свои деньги, и мы поедем дальше…

Когда инспектор подошел к автомобилю, Алена опустила окно.

– Доброе утро! – бодро сказал инспектор, заглянув в машину. – Ваши документики, пожалуйста.

– Пожалуйста. – Алена протянула заранее приготовленные документы.

– А за что вы нас остановили? – спросил Лунев, пригнувшись, стараясь рассмотреть лицо инспектора. – Разве мы что-то нарушили?

– Раз остановил, значит, нарушили. – Инспектор наклонился и заглянул в автомобильный салон. – Водитель Колесникова превысила скорость, а вы, товарищ Лунев, мешаете мне выполнять мою работу.

Лунев удивленно уставился на инспектора, с большим интересом изучавшего документы Алены. В его голове пронеслось: «Черт, он назвал меня по фамилии, хотя моих документов даже в глаза не видел».

Это было не просто странно, это было чертовски странно и подозрительно!

Лунев быстро осмотрелся по сторонам и заметил, что неподалеку стоят патрульные машины с полицейскими в бронежилетах и касках. В руках у них были укороченные автоматы Калашникова, и выглядели эти бравые парни так, как будто были готовы в любой момент броситься к «ланосу».

Лунев понял, что это ловушка.

– Жми на газ, – прошептал он Алене на ухо. – Тут засада.

Алена испуганно посмотрела на Лунева. Что-то в его глазах убедило ее вдавить педаль газа до упора и помчаться по замерзшей дороге вперед.

– Андрей, что происходит? – закричала она, глядя в зеркало заднего вида на то, как полицейские садятся в свои машины.

– Это купленные полицейские. – Лунев взял руль. – Мы так далеко не уйдем. Давай поменяемся местами.

– На ходу? – Алена испуганно округлила глаза, когда им навстречу с шумом пронесся огромный грузовик.

– Нет, сейчас остановимся, когда за нами едет целый отряд! – заорал Лунев, схватив руль обеими руками и удерживая педали. – Давай, нам некогда!

Алена отпустила педали и осторожно перелезла назад. Когда Лунев занял ее место, она села вперед и предусмотрительно пристегнула ремень безопасности.

– И больше не кричи на меня, – сказала она обиженно. – Ненавижу, когда на меня орут.

– Прости. – Лунев тоже пристегнулся. – Я не хотел.

Алена кивнула в знак примирения и посмотрела на преследователей позади. Фора, которую Лунев и Алена получили в этой гонке, давала им преимущество не более чем в три минуты.

Лунев выжал из «ланоса» максимальную скорость в сто шестьдесят километров в час, но оторваться от полицейских машин не удавалось. Они шли следом за ним, словно привязанные.

Надеясь увеличить разрыв, Лунев на первом же повороте круто повернул направо, но едва справился с заносом. Подняв облако снега, «ланос» понесся в противоположную сторону. Бешено вертя руль, Лунев все же выровнял машину. Алена сидела рядом, бледная, как полотно, вцепившись окаменевшими пальцами в дверную ручку.

– Ты нас убьешь, – застонала Алена.

– Нас нет… – Лунев посмотрел, как одна из машин, гнавшихся за ними, улетела вправо, не справившись с неожиданным поворотом на снежной дороге. – А вот их – да.

Алена вздохнула с облегчением, увидев, что за ними гонится теперь только один автомобиль.

Лунев снова надавил на газ, доведя стрелку на спидометре до максимальной отметки. Где-то в куртке зазвонил его мобильный телефон, но Лунев даже глазом не моргнул. Он гнал по дороге, надеясь лишь на то, что впереди не окажется ям. К счастью, снег залатал ухабы и дыры, поэтому можно было сконцентрироваться лишь на гонке.

Лунев пользовался любой возможностью, чтобы уйти от погони. Машину кидало, как щепку на волнах. Если бы не ремни безопасности, то они с Аленой уже могли бы набить себе не одну шишку. Когда телефон Лунева снова зазвонил, Алена молилась, чтобы он не попытался ответить на звонок, потому что тогда можно было бы прощаться с жизнью.

Чтобы оторваться от преследователей, Лунев пошел на обгон с выходом на встречную полосу. Алена зажмурилась и прошептала: «Мамочка». Она слышала лишь визг тормозов и долгий сигнал машин. Когда она открыла глаза, Лунев гнал уже по своей полосе.

Алена посмотрела на Лунева. Его лицо было напряженным и сосредоточенным. Таким она его еще не видела. Алена поняла, что это не тот человек, которого может испугать крутой поворот или встречные машины. И внутри нее все похолодело, когда она увидела, что впереди их ждет крутой спуск и перекресток.

Теперь Алена не знала, что она может еще сделать, кроме как молиться. И она, не стесняясь Лунева, молилась. Во весь голос. Потому что сейчас ей было страшно, как никогда, и она совершенно не верила, что из этой гонки они выйдут живыми.