В детском доме «Парус» пришло время укладываться спать. Дети выпили свое молоко с печеньем и были готовы слушать сказку на ночь. Елена Горобий уложила девочек в их кроватки и погасила свет. Каждый раз она спрашивала себя: зачем выключать свет в комнате, где спят слепые дети? В этом не было никакого смысла, но каждый вечер она все равно продолжала щелкать выключателем.

– Анечка, укрой ножки, – сказала Елена рыженькой девочке. – Ты замерзнешь, а у тебя только недавно ангина была.

Девочка натянула одеяло на босые ноги с отросшими ноготками.

– Тетя Лена! – позвала Катя громко. – Укрой и мне ножки.

Елена села на кроватку Кати и укутала ее одеялом. Она знала, что девочка ревнует ее ко всем остальным детям и не хочет делить ни с кем. Стоило Елене отвлечься на какого-то другого ребенка, Катя тут же старалась вернуть ее внимание. Воспитательница и сама привязалась к девочке, но не могла решиться и взять на себя такую ответственность – удочерить слепую девочку. Совсем недавно от Елены ушел муж, бросив ее на произвол судьбы, поэтому Катина любовь была ей сейчас нужна, как никогда. Она уделяла равное внимание всем детям, но эта смешная пухлая девочка умудрилась растопить ее сердце. И когда Елена разговаривала с ней, то замечала, что даже ее голос становился каким-то особенным: грудным, воркующим.

– Тетя Лена, – запищали девочки наперебой, – расскажи нам сказку! Хотим сказку!

– Хорошо, – улыбнулась Елена. – Про кого вам рассказать?

– Про ежика! – не растерялась Катя.

– Хм-м-м. – Елена ненадолго задумалась. – Хорошо. Расскажу сказку о ежике.

– А кто такой ежик? – спросила Машенька, самая маленькая девочка в группе.

– Это такой зверек, – пояснила Елена. – Он как мышка, только с иголками вместо шерсти.

– А почему у него иголки? – Люда, жившая в этом доме с момента его основания, привстала от любопытства. – Значит, его нельзя потрогать?

– Да. – Елена кивнула. – Лучше ежиков не трогать. А иголки ему нужны, чтобы защищаться от волка, – ответила она. – Чтобы носить на иголках яблочки и грибочки, как на картинках…

Сказав последнюю фразу, Елена прикусила язык: ну, какие картинки, когда она в комнате со слепыми детьми? И она не ошиблась. В спальне повисла тишина. Дети старались осмыслить сказанное ею.

– Так вот, – нарушила тишину Елена. – Жил-был на свете маленький ежик. И не было у него ни семьи, ни друзей.

– Как у нас, – совсем по-взрослому тяжело вздохнула Настя. – А почему у него никого не было? Его тоже бросили?

Елена в очередной раз смутилась, коря себя за оплошности, которые допускала одну за другой.

– Нет, его не бросили. – Елена зачем-то постаралась улыбнуться. – Он сам ото всех ушел. – Она посмотрела на серьезные и недоверчивые детские лица. – И что значит – как у вас? У вас разве никого нет? А как же я? А как же вы? Ведь вы есть друг у друга?

Дети притихли. Раньше Елена работала в детском доме для обычных детей, а теперь столкнулась со слепыми. Тогда она и подумать не могла, что слепые настолько ранимы и восприимчивы.

– Так вот, жил-был маленький ежик, – снова начала Елена. – И решил он, что хочет, чтобы в его норке поселилось море и стало ему другом.

– А что такое море? – поинтересовалась Катя. – Расскажи, какое оно.

– Море – это очень-очень много воды. – Елена для чего-то развела руки в стороны. – И на этой воде есть волны.

– Волны? – удивленно переспросила Машенька.

Все дети снова застыли в ожидании объяснений.

Пока Елена Горобий начала путаные объяснения того, что такое волны, как они появляются и для чего нужны, Настя, чья кровать находилась за спиной воспитательницы, осторожно перебралась к Вале Химич.

– Это я, – прошептала Настя подруге на ухо. – Давай спрячемся?

– Зачем? – Валя поправила сползшее одеяло. – Я сказку слушаю.

– Ты маленькая что ли? – Настя залезла под одеяло и потянула Валю за рукав пижамы. – Я кое-что спросить у тебя хочу.

– О чем? – Валя послушно залезла под одеяло.

– О чем ты говорила со следователем? – прошептала Настя. – Он про меня спрашивал?

– Спрашивал, – тихо ответила Валя и поджала губы.

Настя хорошо изучила свою подругу. Обычно та поджимала губы, когда хотела что-то скрыть.

– Валя, – Настя внимательно посмотрела на Валино лицо, белевшее в темноте, – скажи честно, ты ему открыла мой секрет?

Валя еще сильней поджала губы.

– Ладно, – прошипела Настя серьезно. – Давай и правда лучше сказку послушаем.

Настя выбралась из-под душного одеяла и вернулась на свою кровать. Она не слушала того, что рассказывала Елена. Только отдельные фразы доносились до ее ушей: «волк вырезал кораблик из бревна», «ежик принес воды» и «наступила зима». Практически после каждого предложения дети перебивали Елену, чтобы выяснить, как что-то или кто-то выглядит. Обычно Настя с интересом слушала сказки, но только не сегодня. Сегодня ей было страшно и мысли оказались далеко отсюда.

Натянув одеяло до самых глаз, Настя лежала в своей кровати. Она думала о следователе, который задавал ей много вопросов, но не спросил о самом главном: об убийце в кабинете заведующей. Как будто и не собирался никого искать, кроме дяди Андрея. А потом вообще уехал, и все. Сделал дело – гуляй смело.

Настя свернулась клубочком. Она боялась, что страшный человек с ножом придет ночью, чтобы убить ее, единственную свидетельницу. До Настиных ушей донесся голос Елены:

– Ну, вот и все, сказке конец.

– Нет! – возражали девочки тоненькими голосами. – Не конец! Куда мишка делся, тетя Лена?

– Они подружились с ежиком? – донеслось из другого конца комнаты.

– Расскажи, тетя Лена! – требовали те, что постарше.

– Мишка и ежик стали хорошими друзьями, – сдалась Елена. – Они остались вместе зимовать.

– А как же море? – жалобно хныкнула Катя.

– А летом ежик и медвежонок отправились в путешествие по морю. – Елена поднялась с кровати и направилась к двери.

Услышав ее шаги, дети разочарованно загалдели.

– Тихо, тихо! – Елена остановилась. – Девочки, отбой. Пора спать.

Кто-то тихонько заплакал, и этот плач подхватило сразу несколько голосов.

– Девочки, если вы сейчас не успокоитесь, то завтра вообще никаких сказок не будет, – сказала Елена строго. – Я тоже спать хочу, хочу в свою кроватку, а вы меня не отпускаете.

Пристыженные, дети затихли.

– Иди, тетя Лена, – громко сказала Катя. – Спокойной ночи.

Остальные нехотя поддержали Катю, позволив Елене наконец уйти в свою комнату.

Когда дверь за воспитательницей закрылась, Настя еще сильней вжалась в матрас, словно так ее могли не заметить. Ее детский ум был занят очень взрослыми размышлениями: перед ее мысленным взором отчетливо возникло тело Клары Карповны, неуклюже лежащее на полу в кабинете. Это была смерть – некрасивая, страшная, беспощадная. А Насте совсем не хотелось быть мертвой. Ей хотелось жить, дышать, есть конфеты, надеяться на что-то хорошее. Для этого нужно было не прятаться под одеялом, а бежать – бежать прямо сейчас, ночью, пока не явился убийца Клары Карповны. «Это я, Андрей Лунев, – скажет он, заикаясь. – Мы с тобой немного п-повздорили, и мне п-придется тебя легонько ударить. Острым ножичком».

Мысль эта была столь ужасна, что, будь ее воля, Настя выбежала бы на мороз в одной рубашонке, лишь бы не оставаться в спальне, где она ощущала себя очень уязвимой и беззащитной. Но, прежде чем начать действовать, нужно было дождаться, пока все вокруг уснут.

Наконец спальня погрузилась в полную тишину. Слышалось только размеренное сопение девочек. Настя осторожно встала с кровати и замерла, прислушиваясь к звукам. Вокруг было тихо. Напоследок она бросила взгляд на Валю Химич, завернувшуюся в одеяло, как бабочка в кокон, и подошла к шкафчикам. Стараясь не издавать ни звука, Настя достала оттуда свою одежду. Одеваясь, она останавливалась каждую секунду, чтобы послушать, нет ли шагов за дверью. Если проснется кто-то из девочек, то все, что нужно, – это замереть на время, ведь они ее не увидят. А вот если в комнату войдет убийца, то ей уже не спастись.

Наконец, справившись, Настя выбралась из спальни, спустилась вниз и выглянула из-за угла. В вестибюле сидели два новых охранника из фирмы этой задаваки Мягковой. Настя помнила, что дядя Андрей называл их забавными кличками Бим и Бом, но они даже тогда не казались ей смешными. А сейчас и вовсе внушали только страх. Надсмотрщики проклятые!

В пустом коридоре эхо гулко разносило звуки. Настя слышала, как один из охранников говорил в мобильный телефон, прижатый к уху:

– Да, Ангелина Эдуардовна, понял… забрать хитрую малявку, когда все уснут… Там на кроватях таблички висят… Карташова, не перепутаем… Не пикнет, не беспокойтесь… На воротах Бубнов дежурит, так что осложнений не возникнет.

Разум отказывался верить в это, но Настя понимала, что речь идет именно о ней. Это ее хотят выкрасть. Зачем? Ну конечно же, не для того, чтобы накормить пирожными-морожеными.

Сердце Насти учащенно забилось в маленькой груди, но это ничем не могло ей помочь. Девочка почувствовала, как в ее животе разрастается темная воронка, сквозь которую засасывается космический холод. Колени стали совсем слабыми, руки безвольно повисли вдоль тела. От страха Настя не могла даже шаг сделать, не то что думать о побеге. Ей внезапно захотелось показаться на глаза этим двоим, Биму и Бому, чтобы закончить ожидание и больше не бояться, что ее могут поймать.

Вдруг Насте снова вспомнилась Клара Карповна, лежащая на полу в луже собственной крови. Это словно разбудило ее от кошмарного сна. Настя услышала голоса охранников, переговаривавшихся между собой.

– Пусть заснут покрепче, тогда пойдем, – сказал Бим.

– Я сам пойду, а ты снаружи постоишь, – ответил Бом.

– А если она шум поднимет?

– О-о-о-о, – усмехнулся Бом. – Поверь, с какой-то малявкой я справлюсь. У нее же косточки хрупкие, как у воробушка. Крак! – Он изобразил звук ломающихся костей.

Настя не стала слушать, что отвечает ему Бим. Справившись со слабостью в ногах, она, скользя тенью по стене, направилась в туалет. Там было окно – ее единственный шанс обойти этих двух амбалов и выбраться наружу.

Пробравшись в туалет, Настя прислушалась: охранники не издавали тревожных, предостерегающих возгласов, значит, ей удалось пройти незамеченной. Подоконник находился слишком высоко, поэтому Настя подвинула к окну металлическую урну с крышкой. Взгромоздившись на нее, она перебралась на подоконник. Но случайно толкнула ногой урну, с грохотом опрокинув ее на пол. Зажмурившись от шума и страха, маленькая беглянка замерла. Она прислушалась к голосам охранников: они затихли. Насте казалось, что вот-вот сюда войдет Бим или Бом, но никто не шел. Выдохнув с облегчением, она распахнула окно, затянутое москитной сеткой. Непослушными от волнения пальцами Настя долго подковыривала и раскачивала сетку, пока наконец не удалось снять ее и осторожно отставить в сторону. Холодный ветер ворвался в туалет. Настя свесила ноги с подоконника на улицу и прыгнула.

Она не успела понять, что произошло, как оказалась в руках у Бима.

Зажав ей рот ладонью, пахнущей чем-то неприятным, он прошипел:

– Ты нам очень помогла, маленькая сучка. Даже не пришлось напрягаться. Спасибо.

Обезумев от страха, Настя пыталась колотить Любимова ножками в сапогах. Но он так крепко обхватил ее своими лапищами, что она даже шевельнуться не могла. Понимая, что это ее последний шанс, она что есть мочи закричала в ладонь, зажимавшую ей рот.

Правда, Настя не надеялась, что кто-то услышит ее сдавленный крик о помощи.

Но оказалось, что такие люди есть.

В то время, когда Настя выбиралась из спальни, Лунев и Алена перелезали через чугунную ограду детского дома. В зимней одежде это было нелегко, к тому же Алена не являлась чемпионкой по преодолению препятствий. Посадив ее на плечи, Лунев вплотную приблизился к забору.

– Давай же, – прошептал он. – Хватайся руками и подтягивайся.

– Легко сказать! – раздраженно прошипела Алена в ответ. – Во-первых, я женщина, во-вторых, в дубленке.

– Смелее, женщина в дубленке!.. и на каблуках с набойками!

Схватившись руками за чугунные наконечники, Алена безуспешно пыталась поставить между ними ногу, которая все время соскальзывала на спину Лунева.

– А поосторожней можно? – Он подскочил, когда ее нога в очередной раз ударила его по плечу. – Ты мне хребет сломаешь!

Рассерженно засопев, Алена сделала отчаянное усилие и наконец взгромоздилась на забор. Лунев вздохнул с облегчением и подтянулся на руках вслед за подругой.

– Чего сидишь, как воробей? – Он приземлился в мягкий сугроб. – Здесь невысоко, прыгай.

– Я боюсь, – смущенно произнесла Алена.

– Ладно. – Лунев встал под забором, разведя руки, чтобы поймать подругу. – Давай, прыгай.

Немного поколебавшись, она повалилась вниз. Лунев подхватил ее на лету и осторожно поставил на снег. Он не сразу разжал крепкие объятия, а она не сопротивлялась. В это мгновение между ними как будто что-то вспыхнуло, но для поцелуя было совсем неподходящее время.

– Окно в туалете всегда открыто на проветривание, – сказал Лунев, отступив от Алены. – Полезем через него.

– Значит, нам туда. – Алена махнула рукой, указав направление. – Вдоль деревьев. В тени нас точно никто не увидит.

Стараясь осторожно ступать на скрипящий под ногами снег, они двинулись к нужному окну.

– Там кто-то есть. – Остановившись, Лунев стал вглядываться в темноту. – Подожди. Слышишь шум?

– Кажется, это охранники Мягковой, – прошептала Алена, глядя в сторону, откуда доносились звуки. – Только кто это с ними?

– Это девочка! – Лунев осторожно двинулся вперед, стараясь рассмотреть, что там происходит. – Это Настя!

– Что они с ней делают? – Алена следовала за Луневым, ускорившим шаг. – Господи, у нее руки связаны! Они ее похищают.

Не говоря больше ни слова, Лунев бросился к Абросимову и Любимову, которые тащили к своему джипу брыкающуюся Настю с заклеенным ртом. Вытащив на бегу травматический пистолет, он выстрелил Любимову прямо в лицо. Тот упал, выпустив девочку из рук, и протяжно застонал, держась то ли за нос, то ли за щеку. Его руки мгновенно стали красными и заблестели, как будто были в эластичных хозяйственных перчатках.

Абросимов остолбенел от неожиданности.

– Отпусти девочку, – скомандовал ему Лунев, угрожая пистолетом. – Брось оружие на землю, а сам падай лицом вниз.

Подоспевшая Алена бросилась к Насте, чтобы развязать ей руки и снять скотч со рта. Из-за пережитого страха девочка была похожа на куклу, механически выполняющую все, что ей говорят.

Никто из них не заметил, как во дворе появилась заспанная Валя Химич. Проснувшись, она не обнаружила на соседней кровати Настю, поэтому набросила курточку и отправилась на ее поиски. Услышав голоса снаружи, Валя вышла из дома и теперь стояла на пороге, застыв в нерешительности и вслушиваясь в происходящее.

Оправившись от первого шока, Абросимов попытался приподняться с земли, шаря рукой за пазухой.

– Лежи, сволочь! – зарычал Лунев. – Даже не рыпайся.

Он изо всех сил ударил охранника ногой по голове, а потом добавил еще… и еще… и еще… Всякий раз, когда ботинок соприкасался с его черепом, упавший Абросимов охал.

Понимая, что во мраке творится что-то ужасное, Валя вздрогнула.

– Кто здесь? – запищала она. – Я боюсь! Мамочка!

Только теперь Лунев увидел слепую девочку на крыльце. Он направился к ней, приговаривая увещевающим тоном:

– Тише, маленькая. Все хорошо. Не надо кричать.

На несколько секунд Валя подчинилась, а потом вдруг пронзительно завизжала.

Услышав шум, из будки у ворот выскочил третий охранник, Бубнов. Увидев, что его приятели лежат в снегу, он без предупреждения открыл огонь.

Пули со свистом проносились то слева, то справа. Лунев понял, что времени на раздумья нет. Нужно было действовать, чтобы пули не задели детей или Алену. Схватив пистолет, выроненный Абросимовым, он присел и выстрелил в Бубнова. Несмотря на темноту, выстрел оказался метким и сразу опрокинул охранника навзничь. Держась за стены, Валя с воплем бросилась в здание.

– Бежим! – закричал Лунев, подхватив Настю на руки. – Быстрей!

Алена и Лунев с девочкой на руках выбежали из ворот и сели в «ауди». Неподалеку послышался вой сирены. Кто-то из воспитателей «Паруса» успел вызвать полицию.

Лунев устроил Настю на заднем сиденье, а сам сел за руль. Алена запрыгнула в машину и уселась рядом с Настей. Лунев завел машину, которая ласково заурчала, как только он повернул ключ в замке зажигания. Алена прижала к себе испуганную Настю и, гладя ее по волосам, шептала какие-то успокаивающие слова.

Едва они успели вывернуть на главную магистраль, как навстречу им пронеслась полицейская машина с включенной сиреной. Лунев проводил ее взглядом в зеркало заднего вида.

– Успели, – выдохнул он.

При этом он прекрасно осознавал, что теперь у них очень мало времени на то, чтобы отыскать убежище. Отныне все стало еще сложней, ведь убийство охранника давало новые козыри его врагам. Но сейчас для Лунева было важнее то, что за спиной он слышал тихие голоса двух женщин, которых защитил от смерти. Они живы, и это самое главное. А что будет дальше – время покажет. Жизнь – это игра, в которой ничего нельзя просчитать и ни к чему невозможно быть готовым заранее. Эту мудрость Лунев хорошо усвоил еще на войне.

Впереди возник ярко освещенный перекресток со светофором. Зеленая стрелка предлагала повернуть направо. Лунев подчинился. Дальше была неизвестность.