Наталья Степановна никогда не дозвонилась бы губернатору Никодееву, несмотря на то, что у нее был его номер, найденный дочкой в интернете. Помогло стечение обстоятельств, о котором она ни за что не смогла бы догадаться.

Накануне Никодеев засиделся у приятеля в загородном доме. После воспоминаний губернатора о деревенской молодости ему отчаянно захотелось на природу, поближе к лесу и речке. Приятель пригласил двух веселых девушек, которые составили компанию скучающим мужчинам. Днем они жарили шашлыки, пили вино и парились в баньке, а вечером перешли на водку и бильярд.

К себе домой Никодеев попал далеко за полночь. Случайно разбудив супругу, губернатор был вынужден выслушать от нее то, о чем в приличном обществе принято молчать. Всю ночь Никодеев промаялся оттого, что ныла печень, после чего он дал себе слово не пить хотя бы пару недель. Утро его тоже не радовало. Во рту было сухо, как в пустыне, голова раскалывалась на части, а руки противно дрожали. Глядя на себя в зеркало, Никодеев понял, что стареет и пора выбирать развлечения себе по возрасту, если он хочет еще пожить.

На работу Никодеев явился во взвинченном состоянии. С самого утра жена снова отчитала его, как мальчишку, за позднее возвращение домой. Он вошел в кабинет, мечтая прилечь на диван и немного отдохнуть. Но едва он успел ослабить галстук и расстегнуть верхние пуговицы рубашки, как в дверь постучали и тут же ее открыли.

– Александр Сергеевич, – вкрадчиво сказала секретарша, просунув в дверную щель красивое лицо, – к вам пришли…

– Что значит «пришли»? – прорычал Никодеев, застегивая ворот. – Я губернатор, и ко мне нельзя прийти, когда вздумается!

– Так по записи… – проблеяла секретарша, приоткрыв глянцевые губы. – Еще неделю назад на прием записывались.

– И что из того, что записывались? – Вскочив с дивана, Никодеев сорвал с шеи галстук и заорал: – Убирайся!

– Но… – взмолилась секретарша. – Александр Сергеевич, ведь записывались…

– Дура! – Голос Никодеева сорвался на фальцет. – Ты уволена. Чтобы через пять минут твоего духу здесь не было!

Дверь за секретаршей закрылась. Сначала снаружи послышались приглушенные голоса, а затем – звук удаляющихся шагов по паркетному полу. Когда все стихло, Никодеев опустился на диван и уронил голову на ладони.

– Одни идиоты вокруг… – прошептал он себе под нос. – И клоуны.

На столе зазвонил телефон. Никодеев вскинул голову и несколько секунд просто смотрел на него, но тот не умолкал. Он встал и, подойдя к столу, снял трубку. Про себя он подумал, что это, конечно, не губернаторское дело – на звонки отвечать, но ведь он только что уволил секретаршу, а это могло быть что-то срочное.

– Никодеев слушает, – произнес он устало.

– Саша? – прошептал женский голос в трубке. – Я тебя сразу по голосу узнала, ты совсем не изменился…

Неожиданно Никодеев почувствовал, как к его сердцу подкатила горячая волна. Он тоже узнал этот голос, принадлежавший его деревенской зазнобе Наталье.

– Господи, поверить не могу… – Крепко сжимая трубку в руке, Никодеев попятился и, дойдя до дивана, сел. – Наташа?

– Да, – сказала Наталья Степановна, и было слышно, что она улыбается. – Ты узнал меня?

– Как же не узнать? – Никодеев покачал головой. – В последнее время часто тебя вспоминаю.

– Правда? – с надеждой произнесла Наталья Степановна и помолчала. – И что вспоминаешь?

– Например, наш дождь вспоминаю… – Никодеев мечтательно улыбнулся. – И как мы от него в стогу прятались.

– А ты помнишь, какая после этого дождя радуга взошла? – Наталья Степановна не могла скрыть восторга. – Я таких больше никогда не видела.

– Их две было, одна за другой. – Закрыв глаза, Никодеев откинулся на спинку дивана. – Мы еще желания тогда загадывали. А потом на следующее утро рыбачить вместе пошли, помнишь?

– Да, точно! – Наталья Степановна захихикала. – У тебя еще удочка поломанной оказалась.

– Глупая ты! – Никодеев засмеялся. – Я специально леску порвал. Мне тогда не до рыбалки было, а как я еще мог тебя отпросить из дома у родителей? Ты такая правильная была…

– Вот ты, значит, какой? – ласково произнесла она. – А потом время понеслось, понеслось, и ты… ты уехал… И ни весточки не прислал, ни адреса своего…

– Наташ, что прошлое ворошить? – Он вздохнул. – Я был не прав и не спорю.

– А я… – Наталья Степановна замялась, подбирая слова. – Знаешь, у тебя через девять месяцев после того дождя дочь родилась.

– И ты молчала? Столько лет! – Никодеев вскочил и принялся мерить комнату шагами. – Как ее зовут?

– Алена. А фамилию я ей свою дала, Сережкина. Правда, потом дочка ее поменяла, когда замуж вышла. Колесниковой стала.

В голове Никодеева тут же пронеслось: «Алена Колесникова». Чтобы подтвердить или опровергнуть свою догадку, он уточнил:

– Кажется, припоминаю одну Алену Колесникову, в документах имя проскакивало. Так-так… Ага… угу… Она, случайно, не в детском доме «Парус» числится?

– Точно! – обрадовалась Наталья Степановна. – Со слепыми детками работает… просто святая, а не дочка родная…

«Святая? – подумал Никодеев. – Как же! Беглая преступница, аферистка и вымогательница. Врагу такой дочери не пожелаешь! Подвела меня под монастырь. Карьера и жизнь – все на волоске из-за этой правдоискательницы! К черту таких дочерей!»

– Она сейчас как раз у меня гостит. – Голос Натальи Степановны прервал размышления губернатора. – Познакомить бы вас…

– Наташа, у меня сейчас совещание начинается. – Никодеев посмотрел на часы, висевшие над его головой. – Но я очень хочу с ней познакомиться, с Аленушкой нашей. Ты где сейчас живешь? Все там же?

– Да, в Сосновке.

– Тогда как только вырвусь – приеду, – соврал Никодеев. – Рад был слышать тебя. Просто как бальзам на душу.

– И я тебя рада слышать была… – Наталья Степановна тянула время, чтобы не вешать трубку. – Приезжай. Нам поговорить надо. При встрече расскажу.

– Нет, лучше сейчас говори. Неизвестно, когда вырвусь. Что-то срочное?

– В детском доме, где Алена работает, заправляла одна гадина, Ангелина Эдуардовна…

Торопясь и перескакивая с пятое на десятое, Наталья Степановна стала пересказывать все, что успела узнать от дочки. Поведала про то, как Алену и ее заступника Лунева убить хотят. Как им пришлось расстаться, чтобы легче прятаться было. Про волков в полицейских погонах, что за ними охотятся и в случае чего даже маленькую Настю не пощадят…

– Стоп, – велел Никодеев. – Я все понял. Обещаю разобраться в кратчайшие сроки. Я этих мерзавцев так прищучу, что не вывернутся!

– Вот и славно, – обрадовалась Наталья Степановна. – Я знала, что ты поможешь.

– Ага, обязательно. Пока, Наташа. Аленушку нашу целуй от меня.

– Сам поцелуешь, когда приедешь. До встречи, Саша.

Нажав на кнопку отбоя, Никодеев задумался. С одной стороны, у него появилась взрослая дочь. Так сказать, плод любви. С другой стороны, не поздновато ли знакомиться с этим плодом, когда больше тридцати лет прошло? Да и зачем? О чем им говорить? Разве он сможет что-то поменять в куриных мозгах Алены? Нет. Дочь – это хорошо, первая любовь тоже, но своя шкура, как говорится, дороже. Риск Никодееву был ни к чему, уж слишком он любил жизнь, и жизнь сытую, дорогую и красивую. Не было в его планах сейчас прибавления в семействе. Мечтать и вспоминать молодость приятно, но стабильная реальность ему нравилась больше.

Преодолев все свои сомнения и угрызения совести, Никодеев назначил встречу киллерам, известным под кличками Горелый и Бумбараш. До этого ему не приходилось встречаться с подобными отбросами общества, но сейчас был особый, деликатный случай, когда он хотел сам обсудить все детали дела. По такому поводу Никодеев на несколько часов арендовал тренажерный зал.

Вообще-то Никодеев спортом не увлекался, у него были совсем другие жизненные интересы и приоритеты. Но теперь, оказавшись облаченным в спортивный костюм в зале, арендованном за немалую сумму, он решил немного позаниматься. Взгромоздившись на велотренажер, Никодеев принялся крутить педали, когда в помещение вошли те, кого он ждал.

Оказалось, что Горелый носил свою кличку недаром: кисти его рук и часть лысого черепа были покрыты давними ожогами. Когда-то давно он попал в страшный пожар, из которого едва спасся. Говорили, что с тех пор его не берут ни пули, ни ножи. Так ли это, Никодеев не знал, но от Горелого исходила какая-то особая сила, внушавшая уважение с первого взгляда. Киллер с веселой кличкой Бумбараш вовсе не был похож на свой киношный прототип. Не было у него ни светлых волос, ни задора, ни голубых глаз. Напротив, Бумбараш был поджарым и темным, как горелая спичка, с маленькими проницательными глазами, безжалостными, как сверло стоматолога.

Заметив эту парочку, Никодеев не стал слезать с тренажера, а продолжил свое занятие.

Горелый приблизился и кивнул в знак приветствия. Бумбараш с любопытством осматривал зал.

– Здесь все чисто, – успокоил Никодеев, медленно крутя педали. – Зал я арендовал у надежных людей.

– Тогда обсудим дело, – бесстрастно произнес Горелый.

– Ваш аванс и точный адрес там. – Никодеев кивнул на спортивную сумку, лежащую на полу. – Вы должны поехать в деревню Сосновка и вынудить некую Алену Колесникову вызвать к ней любовника, Андрея Лунева. Потом ликвидировать обоих и тех, кто будет с ними. – Никодеев перешел на более быстрый темп, отчего штаны стали медленно оголять бледный зад.

Горелый неспешно подошел к сумке и, подняв с пола, открыл. Посчитав наличные, он посмотрел на фотографии, находившиеся здесь же.

– Ты ничего не напутал, губернатор? – спросил он, бегло посмотрев на фотографии. – Здесь ребенок и женщины.

– Все включено в общую цену, – произнес губернатор, прекратив вращать педали. – Алена Колесникова, ее жених, ее мать и приблудная детдомовская девчонка.

Взгляд Бумбараша привлекли разноцветные гантели на металлической пирамидке. Он приблизился и взял пятикилограммовую гантель.

– Западло женщин и детей мочить, губернатор, – сказал Бумбараш, качая гантель в руке. – Я не готов подписаться…

– Вам не все равно, за что свои бабки получать? – Губернатор вытер взмокший лоб рукавом костюма. – Я же не за «спасибо» помочь прошу.

– Нам не все равно, за что бабки получать, – спокойно ответил Горелый. – Мы же не политики.

Бумбараш усмехнулся и, шумно выдохнув, взялся за штангу.

– Я готов удвоить гонорар… – Никодеев слез с велотренажера и подтянул штаны. – Сколько вы хотите?

– Не знаю даже… – Горелый снова принялся рассматривать фотографии. – О! А ведь это наш знакомый фраерок!

Он смотрел на портрет Лунева.

– Покажи! – Оставив штангу, Бумбараш подошел к напарнику и посмотрел на фото, которое тот держал в руке. – Так это ж тот хмырь, который сидел в погребе, когда мы с бизнесменшей и ее гавриками разбирались!

– И что с ним? – с надеждой в голосе спросил Никодеев.

– Да ничего. – Горелый пожал плечами и засунул фотографии обратно в сумку. – Нам за него не башляли.

– Теперь башляю, – сказал Никодеев, всматриваясь в лица киллеров. – Так что, по рукам?

– Ладно, – согласился Бумбараш, зевая широко открытым ртом. – За них двойной гонорар.

– Хорошо, – кивнул Никодеев.

Не прощаясь, бандиты покинули тренажерный зал. Оставшись один, Никодеев отправился в душ.

Стоя под струями воды с закрытыми глазами, он видел себя молодым в тот далекий день, когда попал под дождь с Натальей. Упершись ладонью в стену душевой, он улыбался, вспоминая, как они весело смеялись, о чем-то говорили, радовались жизни. Никодеев думал, что тогда все могло пойти по-другому, но Бог распорядился его жизнью иначе. Ведь что он может, простой смертный, если есть на что-то воля Божья? Как щепке противиться океану? Никодеев решил, что пройдет через все посланные ему испытания, не свернув с выбранного пути, чего бы это ему ни стоило.

* * *

Алена с самого утра не находила себе места. Ей казалось, что в ее сердце попала заноза, которая не даст покоя, пока она не вытащит ее. Какая-то смутная тревога, необъяснимый страх мучили ее душу. Наконец, не выдержав, Алена взяла в машине ноутбук и написала: «Здравствуй, Андрей». После этих слов ее пальцы так и застыли над клавиатурой. Оставив ноутбук в спящем режиме, она решила пока не заканчивать письмо и не отправлять его Луневу. Что написать ему? Что ей страшно, тревожно и одиноко? Что у нее душа не на месте? Но разве это поднимет настроение любимому человеку? Придаст ему сил и бодрости? Нет? Тогда лучше не расстраивать его понапрасну, а то ему станет так же тяжело и неуютно, как Алене.

Зато ее мать, напротив, все утро что-то напевала себе под нос. Даже ее осанка и походка преобразились, словно она сбросила лет десять. Ее глаза блестели, как драгоценные камни. Ее переполняла радость оттого, что сам губернатор обещал ей лично во всем разобраться и наказать преступников.

Алена чистила картошку, чтобы сварить борщ, но сегодня у нее все валилось из рук, да еще и палец поранила ножом. Наталья Степановна растапливала печь, и у нее, напротив, дело спорилось. Все ей давалось легче и быстрей, чем обычно, словно у нее появились крылья. Занимаясь хозяйством, она мечтала о том, как Саша подарит Алене машину. Ведь теперь у него появилась дочь. А может, и квартиру подарит, чтобы замолить грехи прошлого.

«Хотя Саша и большой человек теперь, – думала Наталья Степановна, хитро улыбаясь, – но его теперь потянет сюда, на родину. Станет приезжать ко мне в гости, рыбачить, грибы собирать… Дай бог, не такая одинокая старость у меня будет».

С этими мыслями Наталья Степановна не расставалась до самого обеда. Беспокойство Алены не исчезло, но как будто застыло под коркой льда. Работа помогала ей отвлечься, поэтому она работала не покладая рук: убирала, стирала, мыла и готовила. Насте она позволила немного насладиться безмятежной жизнью, поиграть с ее старыми куклами и посмотреть мультфильмы по телевизору.

К обеду от имени Никодеева к ним заявились двое парней, представившихся сотрудниками службы безопасности, присланными, чтобы защищать женщин. Алене они сразу не понравились. Они вовсе не были похожи на спецагентов, хотя бы потому, что, переговариваясь в сторонке, называли друг друга кличками, как принято у бандитов: Горелый и Бумбараш. С ними рядом Алена не чувствовала себя в безопасности и все время была начеку. Она не понимала, откуда у губернатора могут быть такие сотрудники, которые позволяют себе матерные слова в присутствии женщин, сомнительные комплименты и сальные шуточки.

Когда Горелый и Бумбараш стали требовать, чтобы Алена вызвала сюда Лунева, ее подозрения в их недобрых намерениях усилились. Охранники уверяли ее, что позаботятся о Луневе по приказу губернатора. В этот момент Алена поняла, что сильно рискует, находясь с ними в одном доме. Они все больше напоминали ей скорее убийц, чем защитников.

Улучив момент, пока гости обедали в кухне, Алена наклонилась к уху матери, безмятежно устроившейся перед телевизором.

– Забери Настю, и быстро бегите к машине за околицу, – прошептала она и, увидев удивление матери, добавила: – Там стоит «пежо», вы сразу увидите. Эти типы приехали не защищать нас, а убивать.

Прикрыв ладонью рот, Наталья Степановна побледнела.

– Ну же! – Алена посмотрела на мать. – Давай. Настя тебе покажет, где машина стоит.

– А ты?

– Я сразу за вами прибегу.

Преодолев слабость в коленях, Алена пошла к Горелому и Бумбарашу, сидевшим в кухне. Развалившись на стульях, они играли в карты, привезенные с собой. На столе стояли тарелки с объедками, оставшимися после обеда. Войдя к ним в комнату, Алена прикрыла за собой дверь.

– Вы говорите, что Андрей будет здесь в безопасности?

– Конечно! – Горелый посмотрел на Алену так, словно хотел прочитать ее мысли. – Надумала позвать его сюда?

– Раз вы считаете, что так будет лучше… – Алена состроила гримасу наивной дурочки. – Я только найду его номер…

– Давай, – кивнул Бумбараш и впился зубами в моченое яблоко. – Не будем терять времени.

Выйдя из кухни, Алена дрожащими от страха руками застегнула сапоги и выскочила во двор. Она знала, что ей не удастся надолго запудрить мозги бандитам, каждая минута была на вес золота. А точнее – на вес жизни.

Самые страшные предположения Алены ее не обманули. Не успела она добежать до середины огорода, как над ее ухом просвистела пуля. Сзади слышались крики:

– Стоять! Кому говорю!

К счастью, Алене удалось запрыгнуть в «пежо». Утопив педаль газа, машина понеслась прочь от деревни.

Наталья Степановна и Настя сидели сзади, прижавшись друг к другу. Алена старалась успокоиться, но ее руки вцепились в руль мертвой хваткой, которую она не могла ослабить.

– Испугались? – спросила Алена, стараясь придать голосу спокойствие. – Ну все, расслабьтесь, самое страшное позади.

– Ничего не понимаю. – Наталья Степановна всхлипнула. – Они ведь сказали, что от губернатора…

– Именно так, мама, – произнесла она многозначительно. – Именно от губернатора.

– Значит, ты считаешь…

– Я не считаю, мама. Я знаю. Твой Никодеев заправляет этой шайкой.

– Саша… Он же был такой добрый, такой внимательный. Мухи не обидит.

– Мух он, может, по-прежнему не обижает, а людей еще как, – отрезала Алена. – Он даже хуже бандитов. Потому что прикидывается порядочным человеком.

– Господи, спаси и помилуй, – прошептала Наталья Степановна, крестясь.

Наверное, ее молитва была услышана. Беглянки без помех добрались до деревни, в которой жили родственники Натальи Степановны. Здесь их никто не мог найти. Но по пути Алена вспомнила, что оставила дома ноутбук в спящем режиме с незаконченным письмом Луневу на экране. Стоит бандитам его открыть, и они смогут написать что угодно от ее имени. И Алена понимала, что Лунев непременно примчится ей на помощь. Этого она не могла допустить. Поэтому, высадив мать и Настю у дома, она пообещала, что скоро вернется, а сама поехала обратно в Сосновку.

Алена молилась, чтобы бандиты не успели найти ее ноутбук. И еще она молилась о том, чтобы выжить, если ей придется встретиться с ними. Несмотря на то, что Алене еще никогда не было так страшно, как сейчас, желание спасти Лунева оказалось сильнее.

Вечерело. Доносились одинокие крики птиц. Солнце окончательно опустилось за горизонт.

Глядя на темное полотно дороги, Алена заплакала.