Рита провела на складе несколько бесконечно долгих дней. Новая знакомая переносила лишения легче, чем она сама, и Рита завидовала ее спокойствию. За все это время они ни разу не выходили на улицу, спали в душном сарае, прямо на дощатом полу, по которому сновали крысы и насекомые. Сыновья старого турка приносили еду для них и корм для норок. При этом то и другое не различалось ни вкусом, ни цветом, ни запахом.
Кроме чистки шкур, женщины занимались кормлением животных и уборкой их невероятно вонючих клеток. Зверьки ели каши, рыбу и несвежее мясо. Каждый раз, когда Рита видела, как норки обгладывают кости, ей становилось не по себе.
Ритина компаньонка, так и не пожелавшая назвать свое имя, рассказала ей страшную историю о том, как в девяностые годы она работала на ферме, занимавшейся разведением норок. Приезжавшие к ним все время удивлялись, что вокруг так много безногих ворон. Оказывается, норок кормили рыбными отходами, часть из которых разворовывали работники для кормления своих свиней, поэтому норки частенько не наедались. Вокруг клеток постоянно стоял запах гниющего мяса, который приманивал ворон со всей округи. Когда птицы садились на клетки, норки заполняли пробел в своем рационе птичьими лапами, а если повезет, то и самими птицами. Да что там птицы! Как-то голодные зверьки даже кожаный чемодан зазевавшегося ревизора зубами изорвали.
Истории эти оптимизма Рите не прибавили. То ли от постоянного психологического напряжения, то ли от сводящего с ума зловония и духоты, но что-то в ней изменилось. Временами она стала чувствовать нечто вроде просветления, когда казалось, что она способна охватить умом всю суть жизни. В очередной момент такого озарения Рите в голову пришла мысль, помогающая справляться со страхом, возникавшим при кормлении зверьков. Она подумала: «Люди бессердечно убивают норок ради красивых шубок, значит, справедливо, что животные спокойно могут слопать каждого из нас, если проголодаются. Если мне суждено быть их кормом, то я приму это как карму».
Рите так и не удалось достичь просветления в полутемном сарае. Каким-то чудом ее также миновала судьба женщин, отправленных прежде за решетку к норкам. Видно, она слишком нравилась мужчинам как наложница, чтобы они захотели лишить ее жизни.
Когда в очередное жаркое утро дверь в сарай открылась, Рита повернулась на звук и увидела, как роятся пылинки в косом солнечном луче. Раньше пыль казалась ей совершенно бесполезным элементом мироздания, а теперь Рита видела в ней бесконечную красоту. Ей хотелось просто сидеть на полу и смотреть, как кружатся, кружатся, кружатся потревоженные пылинки. Казалось, наблюдать за ними можно бесконечно, как за языками пламени или бегущей водой. Но долго это делать ей не пришлось.
В дверном проеме возник мужской силуэт. Рита обратила внимание, что в руках у него не было обычного мешка с кормом.
— Эй! — крикнул силуэт. — Иди сюда.
За спиной мужчины светило солнце, поэтому Рита не могла разглядеть, на кого он смотрит — на нее или ее напарницу. На всякий случай она осталась на месте.
— Мне два раза повторять нужно? — рявкнул мужчина по-русски.
Разговаривал он практически без акцента, голос его был Рите знаком. Один из сыновей Божкурта, но который из них? И кого он все-таки зовет?
Взглянув на подругу по несчастью, Рита увидела, что та невозмутимо продолжает работать. Значит, обращались не к ней. Рита встала и подошла к двери.
Перед ней стоял Левент, старший сын старика. У него были красивые карие глаза, ровный нос и выразительные губы. Если бы он не был тем, кем был на самом деле, то, возможно, Рита могла бы оглянуться на такого на улице. В отличие от своего обрюзгшего брата Парса, он был крепок и подтянут.
Неприязненно окинув взглядом пленницу, Левент сказал:
— Ты возвращаешься назад.
На мгновение Рите показалось, что ее сердце перестало биться.
— Возвращаюсь куда? Домой?
— Глупая баба! — Левент за шиворот вытащил остолбеневшую Риту из сарая. — Радуйся, что отец разрешил тебе вернуться на фабрику. А про свой дом забудь. — Он толкнул ее в спину. — Навсегда.
Рите показалось, что он улыбается. Да, она не сомневалась, что Левент получает удовольствие от осознания собственной силы и власти — пусть и всего лишь над жалкой рабыней, чье имя его даже не интересовало.
Рита шла, чувствуя на спине презрительный взгляд турка.
«Еще несколько месяцев назад ты бы шею свернул, глядя мне вслед, — думала она. — А теперь смотришь на меня как на убогую, хотя это ваших рук дело. Вы уничтожили меня, растоптали…»
Сама не зная зачем, Рита оглянулась и по надменному выражению лица Левента поняла, что точно угадала его мысли. Он считал, что нормально общаться с ней ниже его достоинства. Как будто от этого можно испачкаться! Именно поэтому он не домогался ее. Это было только в самом начале, пока Рита не утратила, так сказать, лоск от прежней обеспеченной жизни.
Рита подумала, что если теперь ее не хочет даже горячий, довольно молодой турок, то в кого же она превратилась? И почувствовала себя изношенной и протертой до дыр старой тряпкой.
Неожиданный гнев на Левента затмил недавнее состояние покорности судьбе. По горячей земляной тропке ступала прежняя Рита, готовая освободиться любой ценой.
А, как известно, наши желания сбываются. Возможно, даже чаще, чем нам хотелось бы.
* * *
Отбыв наказание, Рита вернулась к прежней работе. Но она хорошо понимала, что даже такое ее незавидное положение очень шатко. Стоит оступиться, как от нее поспешат избавиться. Как только игрушка под названием «Рита» наскучит, ее могут просто ради забавы бросить в клетку к маленьким прожорливым зверькам. Или поджарить на сковороде. Или столкнуть в пропасть. Теперь ее жизнь целиком и полностью зависела от настроений и желаний трех турецких мужчин, вспыльчивых и самолюбивых.
Рита хорошо усвоила, что их лучше не злить. Она была в руках этой троицы. А ей вовсе не хотелось терять свою жизнь, пусть даже убогую и беспросветную, и она старалась исполнять обязанности как можно лучше.
В тот день она, как обычно, занималась подборкой одинаковых шкур для шуб. Накануне старик ударил ее головой об стену за неправильный, по его мнению, выбор, поэтому она работала с удвоенным вниманием. На лбу не осталось ни кровоподтека, ни шишки, но все же это был очень болезненный и унизительный опыт. Рита вовсе не хотела его продолжения и закрепления.
Когда она внимательно рассматривала две на первый взгляд одинаковые шкурки, решая, какую выбрать, кто-то подкрался сзади и положил руки ей на бедра. Зажмурившись, Рита прикусила нижнюю губу, кулаки стиснули скользкие, пушистые полоски меха. Она не знала, сколько еще сможет выносить бесконечное насилие похотливых турок. Ее силы и терпение имели свой предел.
Может, лучше умереть? Норки быстро прикончат добычу, и она перестанет чувствовать что-либо. Не будет ни унижений, ни усталости, ни насилия. Никто не прикажет ей снять джинсы и встать на четвереньки. Никто не станет обращаться с ней, как с надувной куклой. Риты вообще не станет. Ни здесь, в горах, ни где-либо еще. Подобно микроскопической пылинке, она полетит сквозь бесконечность, не думая и не заботясь ни о чем. Не это ли настоящая свобода?
Мужские пальцы принялись щипать ее ягодицы, словно выясняя, какая из них более упругая и аппетитная. По властным прикосновениям Рита догадалась, что ее облапил Парс. Левент давно к ней не прикасался, а у Божкурта были сильные сипы курильщика, так что спутать его с другими было невозможно. Парс! Похотливый павиан! Тупоголовый осел, у которого одно на уме!
Не говоря ни слова, он повернул Риту лицом к себе и, заломив руку за спину, повалил на стол со шкурами. Вскрикнув от боли, она заплакала.
— Заткнись! — приказал Парс. — Пищать потом станешь. Когда разрешу, поняла?
Рита промолчала. Пользуясь передышкой, свободной рукой она нащупала рукоятку ножа для резки шкур и, когда Парс спустил штаны до колен, плохо соображая, что делает, изо всех сил ударила его острым лезвием под ребро. Но турок стоял почти вплотную, поэтому она не смогла как следует размахнуться и нанесла насильнику неглубокую рану, способную лишь разозлить его, но никак не остановить. Она никогда бы не подумала, что так сложно вогнать нож в человека.
Вскрикнув, Парс приложил руку к разрезу на рубашке, из-под которой сочилась кровь.
— Что ты делаешь, а?
Он недоуменно посмотрел на рану, затем на пленницу, и его лицо исказила гримаса незаслуженной обиды, отчего оно стало каким-то детским. Осознав, что Рита попыталась его зарезать, Парс рассвирепел и, брызгая слюной, заорал:
— Ах ты сука! Я тебя сейчас этим ножом искромсаю!
По его налившимся кровью глазам Рита поняла, что это не пустая угроза. Парс попытался выхватить нож, но она знала, что уступать нельзя. Ей больше не хотелось умирать, ей хотелось, чтобы умер ее насильник. Он не заслуживал права ходить по земле, этот подонок!
— Сдохни! — прошипела Рита.
Крепко сжав рукоятку ножа, она принялась бить им в толстый живот и округлые бока Парса, но на этот раз вонзала клинок с размаху и до упора. К Ритиному изумлению, это у нее получалось так, словно она всю жизнь убивала людей. Оказалось, что это легко. Не сложнее, чем нашпиговать буженину чесноком.
— Сдохни… — приговаривала она. — Сдохни, сдохни, сдохни…
Очень скоро изрезанная рубашка Парса покрылась кровью. Сам турок смотрел на Риту вытаращенными глазами и пытался что-то сказать, но язык его не слушался. Так он и стоял, покачиваясь, в спущенных штанах, на которые стекали кровавые потоки.
Эти минуты показались Рите бесконечностью. Самым большим кошмаром было смотреть в мутнеющие глаза человека, умирающего от ее руки. Плевать, что он враг. В любом случае это мерзко и очень страшно. Такое не забывается и не стирается из памяти даже с годами.
«Я убийца, — думала она, глядя в выпученные глаза турка. — Теперь он будет сниться мне каждую ночь. От этого не избавиться никогда, никогда!»
Держась за мокрый красный живот, Парс начал валиться на Риту, которая по-прежнему полулежала на столе. Она изо всех сил оттолкнула турка и полоснула ножом по его груди. Откачнувшись, Парс снова стал клониться вперед. Рита поджала ноги и резко их выпрямила. Он потерял равновесие и рухнул на пол, как огромный мешок картошки. При падении из его кармана со стуком вывалился мобильный телефон. Вокруг тела начала быстро растекаться красная лужа.
Потрясенная Рита несколько мгновений смотрела на свои перепачканные в крови руки. Перед глазами все плыло, ноги дрожали. Каким-то чудом она сумела заставить себя собраться с мыслями. Нужно было действовать, не теряя ни минуты, ни секунды!
Осмотревшись, Рита подобрала мобильник Парса и сунула в карман джинсов. Борясь с тошнотой, она вытащила нож, застрявший в боку турка, и вытерла о его рубаху. Выпрямившись, она сжала оружие в руке. Теперь обратного пути нет. Если ей встретится кто-то из мужчин, придется расправиться с ним, в противном случае ее ждала страшная смерть.
Постаравшись успокоиться, насколько это было возможно, Рита покинула цех и бросилась к уже знакомому забору. На этот раз ей удалось выбраться со двора незамеченной. В обеденный час, как правило, все спали или просто прятались от жаркого солнца в прохладе дома.
Горы встретили Риту неприветливо. Она была здесь чужая. Каждый камень норовил вывернуться из-под ноги, каждая тропка грозила привести беглянку в пропасть. А по дороге передвигаться было нельзя, приходилось идти напролом, куда глаза глядят.
Рита бежала по склону вниз, не замечая ни палящих лучей, обжигающих кожу, ни веток, больно стегавших по лицу. Пот пропитал одежду. В ушах стучало. К ее удивлению, через полчаса открылось второе дыхание. Бежать стало легче, ноги сами несли ее вперед, вовремя перепрыгивая или преодолевая препятствия.
Через несколько километров Рита решилась остановиться и отдышаться. От долгого бега в груди жгло огнем, горло пересохло, а вздувшиеся на висках вены, казалось, вот-вот лопнут. Удостоверившись, что вокруг никого нет, она опустилась на траву. Пахло разогретой землей, цветами и хвоей. Уступы скал, просвечивающие сквозь зелень, были почти белыми, а над головой раскинулось бездонное голубое небо. Среди такой красоты только жить и радоваться, но то было обманчивое впечатление. В этих сказочно красивых местах убивали, насиловали и нарушали все человеческие и божеские заповеди точно так же, как повсюду.
И здесь тоже приходилось бороться за место под солнцем.
Не успев толком прийти в себя и отдышаться, Рита опять бросилась бежать, чтобы оказаться как можно дальше от проклятой фермы. Порой казалось, что сейчас она упадет и больше не встанет. Но страх быть пойманной толкал вперед и придавал сил.
Рита не удивилась, когда наткнулась на узкий серпантин шоссе, уходящего вниз. Ей сегодня везло. Только бы удача не отвернулась от нее!
Рита пересекла дорогу, нырнула в заросли и двинулась параллельным курсом, пока не достигла подножия горы. Там на обочине стоял сине-белый автомобиль, за рулем которого спал полицейский. Второй полицейский с блестящим от пота лицом скучал снаружи, беспрерывно попивая воду из маленькой пластиковой бутылочки. Изнемогая от палящих лучей солнца, он прохаживался взад-вперед, напевая какую-то заунывную мелодию. Вокруг было так тихо, что в ушах звенело. Только иногда по трассе проносились машины.
Замерев в укрытии, Рита размышляла, как лучше обойти полицейского. Получалось — никак. Место было открытое, с каменистыми осыпями, голыми утесами и редкими кустиками. Вернуться обратно? А что, если турки прочесывают склон горы? Они ведь могли не только позвонить в полицию, но и позвать на помощь кого-нибудь из родственников. В таком случае Рита пропала. У нее не было ни сил, ни сноровки, чтобы выжить. Неужели она обречена?
К счастью, полицейский прикончил воду, взял из машины рулон туалетной бумаги и отправился в кусты. Рита как молния пронеслась через открытое пространство и нырнула в заросли по другую сторону дороги.
Спасена!
Перейдя на шаг, она преодолела пару пригорков и увидела синеющее вдали море. Судя по желтым подъемным кранам, справа был порт, и Рита направилась туда.
Еще утром она и подумать не могла, что вырвется из плена, а сейчас, измученная, босая, в грязной одежде, с ободранными в кровь руками, — была на свободе. Но ощущения радости не было. Для чего свобода, если не знаешь, как с ней быть? Что делать на воле, если находишься в чужой стране, без документов, в розыске за убийство? И какая радость от свободы, если в любой момент она может смениться клеткой?
Вот почему Рита не чувствовала себя счастливой. Может, следовало остаться в доме Божкурта и не рыпаться? А вдруг истинное предназначение женщины в том, чтобы подчиняться и терпеть?
Рита не знала. Она ничего не знала.
* * *
Оживленная суета в порту помогла Рите остаться незамеченной и укрыться в полуразрушенном бетонном сооружении. Оттуда открывался вид на пирс, где грузчики выгружали улов из причалившего рыбацкого судна. Контейнеры были доверху набиты блестящей на солнце рыбой, судорожно подрагивающей и бьющей скользкими хвостами. Турки таскали груз молча, не тратя силы на разговоры и шутки. Никто не пил, не отлынивал и не прятался в тени. Это огорчило Риту, потому что намного проще прошмыгнуть мимо шумной ватаги мужчин, чем мимо сосредоточенных работяг.
Наблюдая за ними через маленькое окошко, Рита почувствовала, что очень проголодалась. За последние дни ей ни разу не удалось наесться досыта. Словно услышав ее мысли, из ящика, что стоял неподалеку от Ритиного укрытия, выпрыгнула крупная рыбина. Один из грузчиков шагнул к ней, но потом махнул рукой и направился к траулеру. Пока он находился к Рите спиной, она выскочила на пирс и подобрала добычу.
Пружинисто изогнувшись, рыба выскользнула из рук, но Рита схватила ее под жабры и бегом вернулась в здание. Только теперь она осознала, как сильно рисковала. Сердце трепетало, захлебываясь выброшенным в кровь адреналином. Стоило рыбаку оглянуться, и… Рите даже думать не хотелось, что было бы дальше.
Она посмотрела на свою добычу. Рыбина оказалась тяжелой и скользкой. Хищные зубы норовили схватить ее за палец. Рита приподняла добычу и посмотрела в бессмысленные рыбьи глаза. «Точно как у Парса перед смертью», — подумала она, и, несмотря на жару, ее пробрал озноб. После этих мыслей аппетит сменился тошнотой, подступившей к самому горлу. Опершись одной рукой о сырую стену, Рита согнулась от спазмов. Ее тошнило, даже когда желудок совсем опустел, — то сгибало пополам, то отпускало, — и длилось это так долго, что она потеряла счет минутам.
Когда все закончилось, Рита взглянула на лежавшую без движения рыбу. Казалось, стеклянные глаза смотрят прямо на нее, и стало жаль, что у рыб нет век, которые можно закрыть. Внезапный страх заставил ее схватить рыбу и швырнуть назад, поближе к ящикам. Оставшись одна, Рита вздохнула с облегчением, а представив себя со стороны, усмехнулась и подумала: «Должно быть, я выгляжу сумасшедшей. Похоже, действительно тронулась рассудком. Зачем мне понадобилась эта дурацкая рыба? Не могла же я ее съесть сырой».
Казалось, от стресса последних месяцев она находится на грани безумия. Ей необходимо было поговорить с кем-то, излить душу, почувствовать себя в безопасности. И это желание было сильнее, чем голод или жажда.
Близился вечер. Солнце наливалось багряным цветом и катилось к закату. Когда дневная жара спала, послышались птичьи голоса, благословляющие прохладу. Но Рита не замечала их. Она сидела на грязном полу, обхватив колени руками, хотя и понимала, что не сможет оставаться здесь бесконечно, — нужно было решить, куда двигаться дальше, что делать, как выпутываться.
Очнувшись, Рита заметила, что голоса работников в порту стихли, и выглянула в окно. Снаружи было пусто, небо стремительно темнело. Это было хорошей новостью. Прежде чем выйти из убежища, Рита осмотрела себя с ног до головы и поняла, что в таком виде ей далеко не уйти. Нужно было срочно отмыть руки от крови, привести в порядок волосы и как-то почистить одежду. Покачав головой, Рита снова выглянула в окошко, выбирая маршрут, и вскоре обнаружила удобный спуск к морю, где ее никто не заметил бы. Нужно лишь добраться туда… С этими мыслями она бессильно опустилась на пол и, откинувшись на стену, закрыла глаза. Она сама не заметила, как заснула. Только это не было похоже на сон. Скорее, черная воронка или пропасть, засосавшая ее на несколько часов. Хотя, очнувшись, Рита почувствовала, что сил у нее прибавилось.
Когда она покинула убежище, звезды мерцали чистым голубоватым светом. Рита подумала, что небо здесь потрясающе красивое, но такое холодное и чужое, что на него даже не хочется смотреть.
Вокруг не было ни души. Рита без помех подошла к спуску к морю и разулась. Подумав, она сбросила одежду, вошла в воду и, ощутив прикосновение теплой воды, едва не расплакалась. Ей вспомнились ночные купания с мужем на турецких курортах. «Неужели это было со мной? И если да, то может ли все это происходить в реальности, а не во сне?»
«Что ж, сон так сон», — решила она и, отбросив сомнения и осторожность, поплыла.
Насладившись купанием в черном ночном море, она вылезла из воды и принялась за стирку. А едва успела натянуть на себя мокрую одежду, как услышала за спиной приближающиеся мужские голоса.
Возвращаться в море было поздно, ее уже заметили. Но Рита видела, что эти двое не вполне трезвы. К тому же услышала, что они говорят по-английски. Это обнадеживало. Хотя уверенности, что они иностранцы, не было.
Рита не стала ждать, пока мужчины обратятся к ней, и взяла инициативу в свои руки.
— Привет! — крикнула она, изображая пьяную туристку. — Привет, ребята!
Она помахала опешившим мужчинам и шаткой походкой направилась к ним.
— Сигареты есть? — заплетающимся языком спросила она. — Я немного выпила… лишнего.
По выражению лиц иностранцев она поняла, что ее не понимают.
— Мераба! — поздоровалась Рита по-турецки, чтобы убедиться, что среди них нет местных.
Мужчины с любопытством смотрели на нее.
Рита жестом попросила закурить. Довольные, что наконец-то сумели понять пьяную незнакомку, иностранцы протянули ей пачки сигарет. Она достала из каждой по одной и улыбнулась. Одну сигарету она сунула в мокрый карман, а вторую прикурила сначала от одной, а затем и от другой из поднесенных зажигалок. Втянув табачный дым, Рита изо всех сил старалась сдержаться, чтобы не закашляться, потому что последний раз курила еще на втором курсе института. Но дым оказался таким едким, что она, к удовольствию иностранцев, начала кашлять.
Они что-то ей говорили, смеясь. Она покачала головой и сказала:
— Ладно, ребята. Спасибо за компанию, но мне пора.
Один мужчина попытался придержать ее за талию, но она посмотрела на него таким взглядом, что он, пробормотав «сорри», поспешно убрал руку. И Рита беспрепятственно скрылась в темноте, оставив мужчин гадать, кто она такая.
Удаляясь торопливой походкой, Рита подумала, что сбежать — это еще не самое сложное. Сейчас она даже примерно не представляла, что делать дальше. Раньше все, что ей нужно было сделать для спасения, — это обратиться в полицию. А теперь она стала убийцей. И полиция будет разыскивать ее как опасную преступницу.
Удастся ли перехитрить их?
Охотникам постоянно следует быть настороже и помнить: жертва может стать агрессором, если не оставить ей выбора. Будь то маленькая норка или слабая женщина. И побеждает тот, для кого победа — цена жизни.