Несколько раз Данко думал, что сейчас его обнаружат. Пистолет разогрелся в его руке, а сам он обливался потом под своим пиджаком. Новое убежище его было крайне ненадежно. Во всяком случае, для человека его роста и сложения. Втиснувшийся в зазор между двумя холодильниками, Данко чувствовал себя загнанным в ловушку. Если бы кто-то заметил его, ему осталось бы только открыть огонь. Это означало почти верную смерть. Не то чтобы Данко боялся умереть, но это лишило бы последней надежды дочь и жену.

Холодильники стояли в низком, хотя и обширном холле с несколькими дверями. А вот окон здесь не было, да и не могло быть, ведь помещение-то размещалось ниже уровня земли. Казалось бы, здесь должна царить тишина, но нет: работа вентиляционного, холодильного и прочего оборудования создавала постоянный гул, в котором расплывались и терялись прочие звуки. Трудно было определить, откуда доносятся голоса и на каком расстоянии звучат шаги.

Крысы ориентировались в подвале значительно лучше Данко. Всякий раз, когда помещение пустело, они пересекали его, шныряя туда-сюда в поисках то ли пищи, то ли развлечений. Они успевали спрятаться, если кто-то шел мимо, а вот человек старался сильнее вжиматься в нишу и, отчаянно потея, выставлять перед собой пистолетный ствол.

Но страхи были напрасны. Дважды официанты проходили на таком расстоянии от Данко, что при желании он мог бы коснуться их вытянутой рукой. Разумеется, желания такого не возникало. Он только замирал, стремясь сравняться в неподвижности со стенами, что ему отчасти удавалось — пока что его присутствие обнаружено не было.

И все же покинуть убежище пришлось. Ведь Данко явился в «Красный дракон» не для того, чтобы прятаться. Он был охотником.

Время действовать настало, когда два официанта вывели из двери хрупкую девушку в шортах и майке. Одна рука у нее была перевязана. Данко показалось, что он слышит ее всхлипывания.

Миновав его, все трое приблизились к другой двери, не запертой на замок. Как только она закрылась, Данко устремился за ними. По правде говоря, вызвано это было не каким-то благородным порывом помочь девушке, явно попавшей в беду. Просто Данко рассудил, что ее ведут туда, где содержатся и остальные пленницы Кунга Тулана. Это мог быть подпольный бордель или тайная тюрьма. В любом случае пора было выяснить, куда исчезают несчастные, которых похищают в самом ресторане и за его пределами. Вероятно, та одурманенная девушка в белом платье тоже проделала этот путь.

Заглянув в приоткрытую дверь, Данко увидел короткий коридор с еще тремя дверями, расположенными вдоль одной стены. Человек-хорек и его собрат с прямым пробором заталкивали свою жертву в дальнее помещение.

Уже не прячась, Данко побежал туда.

Демонстрируя прекрасную реакцию и боевые навыки, звероподобный официант приподнял штанину, готовясь выхватить нож, пристегнутый к икре правой ноги. В тот же момент обладатель пробора открыл рот, проявляя желание поднять тревогу. Девушка просто выглянула из дверного проема, в который ее успели затолкнуть.

Нужно было выбирать, кого из двух противников атаковать первым. Того, который уже вытаскивал клинок из ножен? Его напарника? Да, этот вариант был рискованнее, но зато предпочтительнее. Данко в последний раз оттолкнулся от пола и взвился в воздух.

Коридор оказался слишком низким для подобного прыжка, проделанного очень крупным мужчиной. Сжавшись в полете, чтобы не расшибить голову о потолок, Данко протаранил официанта не ступнями, а согнутыми коленями, что было жалкой пародией на прием из восточных единоборств.

Однако скорость и масса сделали свое дело. Сбитый с ног человек отлетел в сторону, как кегля. К тому же в довершение картины Данко приземлился прямо на него, ломая неосторожно выставленные конечности и ребра.

Все это заняло каких-то две или три секунды, но их хватило второму официанту, успевшему выхватить нож. Нет, он не выставил его перед собой, давая противнику возможность схватить и вывернуть вооруженную руку. Человек-хорек знал толк в обращении с холодным оружием. Клинок он держал острием вниз и чуть на отлете, прикрывая его развернутым боком корпусом.

Стрелять? Но на выстрелы сбегутся все бандиты. Вступить в единоборство? Официант, вооруженный ножом, сможет держать Данко на расстоянии достаточно долго, чтобы остальные успели прийти ему на подмогу. Пойти напролом? Но рана станет серьезным препятствием для продолжения разведки боем…

Пока Данко обдумывал проблему, ее решила девушка с перевязанной рукой. Отпрянув, она изо всех сил толкнула дверь, которая ударила человека-хорька в спину, вынудив его сделать пару непроизвольных шагов вперед. Неожиданно сократившееся расстояние позволило Данко впечатать основание ладони прямо в оскаленные зубы, предотвращая готовый вырваться крик.

Сила удара была такой, что голова официанта запрокинулась назад, открывая беззащитное горло. Туда-то Данко и направил свой кулак, попав точно в кадык. На этом поединок завершился. Осталось оглушить противника рукояткой пистолета, а потом вернуться к первому официанту и проделать с ним ту же процедуру.

— Куда их? — спросил Данко у девушки.

К его облегчению, она ответила по-английски:

— Сюда. Быстрее.

Не тратя времени понапрасну, Данко поочередно затащил оба тела в комнату, которая, как было нетрудно догадаться, служила темницей для девушки.

Закрыв дверь, он впервые посмотрел на нее внимательно. Перед ним стояла настоящая красавица, каких обычно можно увидеть только на экране, да и то нечасто. Она была не просто молода, она была совсем юной, что придавало ей дополнительное очарование. Кожа как у младенца, а взгляд как у совсем взрослой женщины, успевшей повидать много плохого и страшного.

— Ты кто? — спросила она.

— Данко, — сказал он, прислушиваясь к тому, что происходит за дверью.

— А я Мали, — представилась девушка, коснувшись груди забинтованной рукой.

Ладонь выглядела непропорционально короткой, а на белом покрове проступило красное пятнышко.

— К черту церемонии, — прошипел Данко. — Их будут искать? — Он показал взглядом на отключившихся официантов.

— Не думаю, — сказала Мали. — После наказания Кунг обычно уезжает. У него много дел по ночам.

Она улыбнулась, что смахивало на болезненную гримасу.

— Наказание?

Прежде чем ответить, девушка проверила остроту ножа, подобранного в коридоре. Чтобы сделать это, она провела лезвием по предплечью левой руки. В разрезе проступила кровь, и результат ее удовлетворил, потому что новая быстрая улыбка была именно улыбкой, а не чем-то еще.

— Раз в месяц господин Кунг отрубает мне один палец. — Мали показала забинтованную ладонь. — Остался один.

— Ты… хорошо говоришь по-английски, — пробормотал Данко. Он растерялся: трудно представить, что еще можно сказать после такого признания.

— Я училась в британском колледже. Пока Кунг Тулан не уничтожил всю мою семью. — Девушка присела возле официанта с пробором, полоснула его по горлу ножом и перешла ко второму телу.

— Что ты…

Данко попробовал остановить ее, но она легко увернулась и пустила кровь человеку-хорьку, после чего отпрыгнула, чтобы не испачкать босоножки.

— Ты их убила, — тупо произнес Данко, глядя на две красные растекающиеся лужи.

— Конечно, — кивнула Мали. — Я давно об этом мечтала. Теперь меня тоже убьют, если поймают. Я умру с шестью пальцами на руках. Не такой уж плохой результат, не правда ли?

У нее было безупречное произношение и совершенно безумные глаза. Только теперь Данко понял, что, по всей видимости, имеет дело с сумасшедшей. Истязания и неволя сделали свое дело. Он осторожно сглотнул, обдумывая ответ, а потом ему стало все равно. Перед мысленным взором предстала Соня с такой же, как у тайки, перевязанной рукой.

— Ты не умрешь, — глухо произнес Данко, отведя взгляд от подрагивающих ступней официанта. — Я заберу тебя отсюда.

— Спасибо, — просто сказала девушка.

Положив нож, она приблизилась к Данко и встала перед ним на колени.

— Прекрати сейчас же, — зашипел он. — Встань немедленно.

Она обратила к нему свое прекрасное треугольное лицо с огромными глазами, придающими ей сходство с каким-то экзотическим насекомым.

— Я сделаю для тебя все что хочешь.

— Прекрати! — повторил Данко, отбрасывая протянутую к нему руку. Получилось грубо, но именно к этому он стремился. — Я ищу дочь и жену. Соня и Юлия. Слышала здесь такие имена?

— Сонья… Джули… Нет.

Мали покачала тусклыми черными волосами, которые, наверное, были очень красивы, когда за ними ухаживали.

Данко как мог описал своих женщин и уже ожидал получить тот же лаконичный, исчерпывающий и убийственный ответ, но девушка неожиданно кивнула:

— Да, я их видела. А потом он мне рассказывал. — Обернувшись, она показала пальцем на труп человека-хорька.

Учитывая ее коленопреклоненную позу, смотрелась она в этот момент невероятно грациозно, но Данко любоваться ею не стал. Он поднял ее, поставил на ноги и, хорошенько встряхнув, потребовал:

— Говори! Не молчи.

Мали посмотрела на него своими черными глазами и кивнула через плечо на тех, кто лежал за ее спиной:

— Синан рассказывал мне про них. Я спала с ним, чтобы знать, что происходит снаружи.

Она призналась в этом так же просто и бесхитростно, как совершила двойное убийство. Данко снова подумал, что девушка ненормальна. Но он находился здесь не ради психоанализа. Эта Мали была совершенно посторонним человеком. Если бы потребовалось пожертвовать ею ради Сони и Юли, Данко сделал бы это не задумываясь. Точно так же он поступил бы в отношении самого себя. Такие были у него приоритеты на настоящий момент.

— С ними все в порядке? — спросил он.

Заставил себя спросить. Иногда находиться в неведении значительно легче, чем знать правду. Потому что она могла оказаться слишком страшной.

— Их водили к Тулану, — ответила Мали. — По очереди.

Голову Данко сдавило невидимыми гигантскими ладонями. Он с трудом расслышал собственный голос, спросивший:

— Зачем водили?

Девушка безразлично пожала плечами:

— To fuck. Трахать. Зачем же еще.

Неожиданно Данко испытал почти непреодолимое желание отвесить ей пощечину, чтобы заставить замолчать. Он не хотел этого слышать. Такая правда ему была не нужна.

«Она все придумала, — говорил он себе. — Или напутала. Мало ли что ей сказали? И вообще, я мог ослышаться. Но переспрашивать я не стану. Зачем? И без того ясно, что это полная ерунда».

— Где они? — спросил он.

— На корабле, где сейчас все, — ответила Мали.

— На каком корабле?

— В море. Их увезут послезавтра.

Данко схватил девушку за худенькие плечи, изо всех сил контролируя свои руки, чтобы не сломать хрупкие косточки под ними:

— Где этот корабль? Как называется? Где его найти?

Она ответила не сразу, хотя Данко, сам того не желая, причинял ей сильную боль.

— Я могу тебе помочь, — сорвалось с ее побледневших губ. — А могу нет.

Он не просто отпустил ее, а слегка толкнул, вынуждая попятиться. Сделав два шажка назад, Мали запнулась за мужские ноги, протянувшиеся через комнату. Если бы она упала, то непременно испачкалась бы в крови, но, проявив завидную ловкость, она отпрыгнула и, качнувшись, удержала равновесие.

— Не шути со мной, — предупредил Данко, глядя на нее мрачно и медленно качая головой. — Не надо. Речь идет о жизни моей семьи.

— А у меня больше нет семьи, — произнесла Мали с вызовом. — И четырех пальцев нет. — Она подняла руку с обрубками пальцев. — Я помогу тебе только при одном условии. Ты возьмешь меня с собой.

— Зачем тебе это?

— Я хочу перерезать горло Кунгу Тулану, — последовал ответ. — И посмотреть ему в глаза, когда он будет умирать.

— Договорились, — кивнул Данко, потратив на размышление не более секунды. — Я возьму тебя с собой. Расскажи мне, что тебе известно о корабле?

Мали поводила в воздухе указательным пальцем правой руки:

— Не считай себя очень хитрым. Мы поплывем туда вместе. До этого ты название не узнаешь.

Мысленно Данко одобрительно усмехнулся. До этого он не собирался выполнять обещание, данное полубезумной тайке. Теперь был вынужден.

— Хорошо, — сказал он. — Но скажи хотя бы, они живы? С ними… ничего не случилось?

Мали перехватила его взгляд, брошенный на ее искалеченную руку, и посмотрела ему в глаза:

— Не знаю. Но я думаю, что с ними все окей. Иначе их не получилось бы продать.

Брови Данко поползли вверх:

— Продать?

— Разумеется. — Мали пожала плечами. — Девушек собрали на корабле для продажи. Кто же купит калеку?

Данко бросил взгляд на трупы официантов. Теперь ему не казалось диким то, как хладнокровно девушка прикончила их. Возможно, сейчас он проделал бы то же самое собственными руками, даже без помощи ножа.

— Ты знаешь, как отсюда выбраться? — спросил он глухо.

— Нет. Я никогда не выходила отсюда.

— Ладно, разберемся, — сказал Данко. — Ты уверена, что здесь искать бесполезно?

— Всех девушек увезли, я же уже сказала, — ответила Мали. — Даже ту, которую взяли сегодня. Я видела, как ее выносили, когда меня вели к Кунгу. Ей подмешали снотворное.

— Это я понял. С моей семьей поступили так же.

Держа пистолет стволом вверх на уровне правого плеча, Данко украдкой выглянул в коридор. Там было пусто и тихо. Время близилось к утру. Даже самые разнузданные заведения постепенно погружались в сон.

— Пошли.

Подавая пример, Данко выскользнул из комнаты первым.

Они потыкались в несколько дверей в подвале, но не нашли той, которая была открытой и вела на свободу. Мали показала кивком на лестницу. Данко так же безмолвно согласился.

Не выпуская пистолет из руки, он поднялся первым. Зал был пуст. Избитый толстяк исчез. Куда он мог деться? Если очнулся или его нашли коллеги, то почему в ресторане до сих пор не поднялась суматоха?

— Быстрее, — поторопил Данко, хотя Мали и так от него не отставала.

Они пересекли террасу, спустились вниз и очутились на все еще оживленной улице. «Самое опасное позади», — решил Данко.

Если бы он поднял голову и посмотрел на второй этаж «Красного дракона», он бы изменил свое мнение.

* * *

— Что? — спросил Кунг Тулан. — Почему ты раньше не сказал, собака?

— Я был без сознания, — заскулил официант в телефонную трубку. — Потом прятался под столом, чтобы человек-гора меня не нашел. Он вывел Мали.

Это был толстый увалень Лом, от которого давно следовало избавиться. Он ни на что не годился, кроме оплеух и подзатыльников.

— Как ты посмел их выпустить? — спросил Кунг свистящим шепотом, способным распугать всех змей в округе.

Его костлявая рука стиснула мобильник, словно силясь раздавить его в ладони. Звонок застиг его на середине пути домой. Он совершенно не был готов к такому обороту событий. Уничтожив всех врагов вокруг себя, начинаешь терять бдительность и быстроту реакций.

— Я ранен, — заныл Лом. — Он расколол мне череп, как орех. Не знаю, как голова до сих пор не распалась на части.

— Если не прекратишь причитать, то расколется, — пообещал Кунг. — Я лично об этом позабочусь. Ты их видишь?

— Нет. Они уже спустились.

— Беги на террасу и посмотри, куда они направляются.

— Сейчас, господин… — В трубке зашуршало, заскрипело, потом голос Лома раздался снова, чтобы доложить хозяину: — Вижу их. Они внизу. Садятся в белый «лексус».

— Номер! — рявкнул Кунг.

Лом продиктовал. Потом разъяснил, в каком направлении двигался похититель Мали, хотя ему было сложновато ориентироваться в сторонах света. Прикладывая ладонь к затылку, он всякий раз ощущал там теплое и липкое. Какое счастье, что у него хватило ума и сил заползти под стол, когда до его ушей донеслись осторожные шаги двух пар ног, поднимающихся по лестнице. Только это спасло его от верной смерти. Осталось еще пережить гнев господина Кунга Тулана.

Гадая, удастся ли ему это, Лом спустился в подвал. Повара уже разошлись, было тихо, если не считать шума посудомоечной машины. Подчиняясь любопытству, Лом заглянул в комнату, где держали Мали. Он питал давнее пристрастие к некоторым предметам женской одежды, но даже беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы понять: поживиться сувенирами здесь не удастся. Вид двух мертвецов с перерезанными глотками отбил у Лома всякую охоту думать о чем-либо, кроме сохранности собственной шкуры.

Было ясно, что приятелей-официантов убил тот самый гигант, который до этого набросился на самого Лома. Следовало немедленно известить о случившемся босса. Так подсказывал рассудок. Но в то же время инстинкт подсказывал бежать и прятаться. Характер у Кунга Тулана был вспыльчивый и злобный. На памяти Лома было несколько случаев, когда люди, сообщившие хозяину плохие новости, поплатились за это. Наказания были разные, но подвергаться хотя бы одному из них вовсе не хотелось.

Как же быть?

Осторожно прикрыв дверь, Лом на цыпочках побежал в подсобку, где держал свои вещи. Телефон в кармане заиграл знакомую мелодию, когда он запихивал в рюкзак свои пожитки, хранившиеся в ресторане. Ладони взмокли при взгляде на дисплей. Звонил Кунг Тулан.

Ответить? Проигнорировать? Ответить? Или все-таки нет?

Лому показалось, что он держит в руке не мобильный телефон, а гранату с вытащенной чекой. Стараясь не стучать зубами, он произнес в трубку:

— Алло? Я слушаю, хозяин.

— Почему никто не отвечает? — раздраженно спросил Кунг. — Вы там спите все?

— Синан и Чакри… они… они…

— Что ты там лепечешь? Что с ними? Чем они заняты?

— Ничем, — глупо ответил Лом. — Они лежат.

— Как лежат? — взорвался Кунг. — Где? Почему?

— Они мертвы, господин Кунг Тулан. Их убил этот здоровяк.

Последовала долгая пауза, за время которой Лом успел представить мертвым самого себя. Не отнимая мобильник от уха, он вдел свободную руку в лямку рюкзака.

— Почему ты сразу не сказал? — осведомился Кунг ледяным тоном.

— Я их нашел всего минуту назад, господин.

Лом пристроил вторую лямку и подвигал плечами, пристраивая рюкзак поудобнее.

— Где нашел?

— Внизу. В комнате Мали.

— А кто охраняет вход в ресторан? — завопил Кунг, уже не в состоянии сдерживать ярость.

— Я, господин, — поспешно произнес Лом. — Я спустился, чтобы взять какое-нибудь оружие. Уже иду наверх.

Он действительно взбирался по лестнице, преодолевая тошноту и головокружение.

— Будь возле двери, — распорядился Кунг, когда отвел душу потоком грязных ругательств. — Ни на секунду не отлучайся. Я высылаю в «Дракон» людей.

— Понял, господин, — пробормотал Лом. — Конечно, господин. Я уже на посту.

Закончив разговор, он, не теряя ни секунды, покинул ресторан и устремился вперед, торопясь затеряться на улицах большого города Бангкока, так и не ставшего для него родным.

* * *

Уже подъезжая к отелю, Данко бросил взгляд на приборную доску и обнаружил, что бензин в баке «лексуса» на исходе.

— Нужно заправиться, — сказал он. — Не хочу, чтобы мы внезапно остались без колес. Тут где-нибудь поблизости есть заправка?

Мали, все это время находившаяся в молчаливом ступоре, стала осматриваться, пытаясь сообразить, где они находятся.

— Не узнаю город, — призналась она. — Так давно не видела столько огней, машин, людей.

— Впереди «Сентр Поинт Петчбьюри», — указал Данко. — Это тебе о чем-нибудь говорит?

— Да, конечно, — подтвердила Мали. — Проедешь мимо и повернешь налево.

Он сбавил ход, чтобы не пропустить новые инструкции. Повернув голову, посмотрел на спутницу и спросил:

— Тебе есть кому позвонить? Не думаю, что будет правильно ночевать в одном номере.

— Вся моя семья мертва, — напомнила Мали ровным, механическим голосом. — Остались родственники и подруги, но… — Она тряхнула волосами. — У меня все равно нет телефона.

Придерживая руль одной рукой, Данко порылся в бардачке и протянул ей мобильник Роднина, который в столь тривиальных средствах связи больше не нуждался:

— Вот, возьми. Звони сколько хочешь.

Мали подержала телефон, а потом сунула его в карман шортов.

— Спасибо, но я не помню ни одного номера.

Данко подумал, что тоже не знает телефонные номера на память. Человечество полностью доверилось своим электронным игрушкам, и если однажды в мире прекратится электроснабжение, людям придется искать друг друга заново.

— Я могу тебя подвезти, куда скажешь, — предложил Данко.

— Я кажусь тебе дурочкой? — спросила Мали бесцветным голосом. — Ты отвезешь меня, а потом бросишь одну. Такой твой план, признайся?.. Здесь налево.

— Нет у меня никакого плана.

Это было только наполовину ложью. Знай Данко, на каком судне держат его любимых, он непременно избавился бы от юной тайки с пошатнувшейся психикой. На кой черт ему такая обуза? Ему вообще никого не хотелось видеть. За исключением жены и дочери, разумеется.

Мысль о том, что они подверглись насилию, не давала покоя. Сознание, что кто-то использовал Соню и Юлию для удовлетворения своей гнусной похоти, мучило Данко. Он не знал, как сможет смотреть им в глаза. Как станет общаться с ними, когда весь этот ужас останется позади. Сумеют ли они перешагнуть ту невидимую черту, которая отныне отделяла их от прежней, нормальной жизни?

Размышляя об этом, он вырулил на небольшую площадку, отличающуюся от остального асфальта темно-красным шершавым покрытием. Вдоль нее протянулся ряд серых заправочных автоматов. Берешь шланг, вставляешь карточку — и лей бензина, сколько душа пожелает.

— Тебе помочь? — спросила Мали.

Она сидела неподвижно, глядя прямо перед собой и машинально поглаживая свою культю. Бинт успел пропитаться кровью.

— Разберусь, — сказал Данко, паркуясь возле автомата. — Не дикарь. Лучше напомни, чтобы мы завернули в аптеку на обратном пути. Купим бинт и какой-нибудь антисептик.

— Я их всех очень любила, — проговорила Мали, глядя прямо перед собой. — Маму, братьев, отца. Особенно отца. Ему вспороли живот и насыпали туда перца.

Данко поежился. Небо чуть заметно посветлело, стало прохладно.

— Куда ты денешься, когда…

Он не закончил вопрос, пожалев, что задал его.

— Сейчас мне все равно, — ответила Мали.

Судя по ее взгляду и тону, это была чистая правда.

Радуясь, что разговор можно закончить, Данко выбрался из машины. Пока он возился с автоматом, на заправку въехал еще один автомобиль — большой грязный «ниссан» редкостного черно-оранжевого цвета. Еще до того, как открылись дверцы, Данко почувствовал тревогу.

Не выключая подачу бензина, он отскочил от автомата, потому что уловил за спиной какое-то движение. В следующую секунду низкорослые, но крепкие мужчины отрезали его от «лексуса». Беглого взгляда хватило, чтобы оценить силы — противников четверо. Ни один из них не обратил внимания на девушку, сидящую в машине. Сейчас им было не до нее.

Данко стал отступать, то и дело оглядываясь, чтобы не зацепиться ногами и не упасть. У него было такое ощущение, что он очутился перед стаей собак или, может, волков. Четверка следовала за ним, охватывая его полукругом. Мужчины из двухцветного авто наступали, наклонившись вперед, согнув руки в локтях, чуть приседая на пружинящих ногах. Они были так близко, что можно было различить блеск их глаз и влажные от частого облизывания губы.

Никто из них не был вооружен. Оставалось лишь пожалеть, что трофейный «Вальтер» остался в «лексусе», под водительским сиденьем. Данко предстояла рукопашная. Люди Кунга Тулана выследили его и собирались схватить, чтобы доставить к главарю. Иначе Данко был бы просто убит на месте.

Радости от этого не было никакой: плен был значительно хуже смерти, потому что означал мучения и невозможность спасти жену с дочкой.

Четверо тайцев уже почти окружили Данко. При других обстоятельствах самым разумным было бы оставаться на свету: тут существовала надежда, что драку заметят проезжающие мимо и позвонят в полицию. Но у Данко был другой план. Сейчас он заманивал противников, уводил подальше от машины, чтобы дать возможность Мали бежать. Нельзя было рисковать девушкой — она одна могла привести Данко к Соне и Юлии.

Как только «лексус» оказался достаточно далеко, он набрал в грудь побольше воздуха и закричал:

— Уезжай, Мали! Сразу! Я тебя найду.

К его огромному облегчению, девушка не стала задавать лишних вопросов или выглядывать из окна, решая, послушаться ей или нет. Чтобы отъехать от колонки, ей потребовалось только перебраться за руль и включить зажигание. Из упавшего шланга продолжала хлестать струя, воздух наполнился резким запахом бензина.

Один из нападавших сделал безуспешную попытку догнать «лексус», но пробежал всего пару десятков метров и сразу повернул обратно.

Данко снова оказался лицом к лицу с четырьмя противниками.

* * *

Серые предутренние сумерки не позволяли рассмотреть толком, что происходит вокруг, происходящее выглядело как сцена из черно-белого фильма, оператор которого забыл навести резкость. Все терялось в мутной туманной дымке, за которой едва угадывались здания, деревья, столбы. Мимо проезжали редкие, почти невидимые машины, ни одна из которых не повернула на площадку. Да и далековато от нее Данко отошел.

Почти окруженный противниками, он стоял на травяной лужайке, держась так, чтобы здоровенный бигборд с рекламой зубной пасты все время был за спиной.

Как только кто-нибудь из четверки приближался на расстояние вытянутой руки, Данко делал выпад и пару раз даже достиг цели, дотянувшись кулаком до окружающих его физиономий.

Но вот они обменялись короткими репликами на своем языке, и бессмысленное топтание прекратилось. Ближайший к Данко боец пришел в движение.

— Юх-х-х! — проверещал он, взмывая в воздух.

Данко тоже вскрикнул, когда одна ступня, а следом за ней и другая, врезались в него. Первый удар он получил в нижнюю челюсть, второй пришелся в оставшееся незащищенным горло, как только голова Данко запрокинулась после первого прямого попадания.

Произошло это настолько стремительно, что между ударами он не ощутил никакой паузы. Бац-бац!

В глазах вспыхнул красочный салют, постепенно распадающийся на разноцветные искорки. Данко стоило немалого труда устоять на ногах. Острая боль пронзила кадык, отдавшись эхом в глотке, наполнившейся жгучей желчью. Дыхание перехватило, но все же Данко успешно отбил следующую атаку, по-медвежьи свалив тайца, подвернувшегося под левую руку.

Почти одновременно с этим пришлось сделать угрожающий выпад вправо. Нанося удар, пришедшийся в никуда, Данко не заметил, как в движение опять пришел главный прыгун четверки.

— Ю-ю-ю-юх-х-х!

Одна нога противника попала в выставленную ладонь Данко, зато вторая лягнула в висок.

Ба-ац!

Новый сноп огней расцвел под веками. Потеряв равновесие, Данко упал на бок, но нашел в себе силы перекатиться по земле, чтобы вскочить и опять встать лицом к противникам, принявших угрожающие стойки.

Подчиняясь воинственному кличу, все они разом ринулись вперед.

Вместо того чтобы отскочить назад, как от него ожидали, Данко бросился им навстречу. Четыре пары натренированных ног, намеревавшихся сокрушить ребра Данко, вывихнуть ему челюсть или проломить переносицу, бестолково замелькали в серых сумерках.

Пользуясь замешательством врагов, он поймал ближнего за волосы и приложил его лицом к вскинутому колену. Выведенный из строя на некоторое время, тот упал. Но особого преимущества от этого Данко не получил — отдалившись от бигборда, он очутился на открытом пространстве, и оставшейся троице удалось напасть на него одновременно, в лучших традициях волчьей стаи. Пришлось как следует повертеться, отмахиваясь кулаками и ладонями. За это время Данко пропустил пару ощутимых ударов в солнечное сплетение и живот, но ему удалось вернуться туда, где его спину прикрывал рекламный щит.

Дыхание, нарушенное ударами по телу, мало-помалу восстановилось, позволяя делать все более резкие и быстрые движения. Адреналин яростно бурлил в крови, и Данко показалось, что он способен расправиться с шайкой в одиночку. Тем более что тот боец, которого он оглушил коленом, больше на рожон не лез и вообще утратил былую резвость.

И все же ему пришлось противостоять сразу троим нападающим, а они, ловко маневрируя и сменяя друг друга, постепенно изматывали Данко. Сколько это могло продолжаться? Скорее всего, не слишком долго. Неравный бой рано или поздно завершится — и не в пользу одиночки, сражающегося с четырьмя противниками. Нужно было прорываться и спасаться бегством, уповая на длину и проворство ног.

Не прекращая перемещаться с места на место, Данко окинул врагов оценивающим взглядом, пытаясь определить сильные и слабые стороны каждого, чтобы выбрать наиболее уязвимую жертву. Ему нужен был не просто тот, кто двигается медленнее остальных, а самый неуклюжий и нерешительный из всех. Им оказался длинноволосый усач, который дважды споткнулся и чуть не упал во время ложных атак Данко. Редкая растительность над верхней губой делала его похожим на сома. Вот оно, слабое звено! Если идти на прорыв, то здесь!

Данко бросился на усача, оглашая воздух душераздирающим воплем. К тому же он скорчил самую свирепую рожу, на которую был способен.

И это подействовало! С удивительным проворством редкоусый попятился.

В этот момент, стремясь задержать Данко, остальные трое ринулись на него со всех сторон. Удары посыпались как град. Ребро твердой, как доска, ладони ударило Данко по горлу, вновь нарушив его дыхание. Затем в затылок врезался кулак, а следующий пришелся в челюсть. Данко явственно услышал, как хрустнули нижние зубы и связки шеи.

Он упал на четвереньки, приподнялся и увидел рифленую подошву, летящую прямо в лицо. Перед соприкосновением с переносицей она стала широченной, как доска. Все петарды мира взорвались в голове Данко, озаряя мрак, сгустившийся перед глазами. Он согнулся пополам, давясь рвотой, пока по спине его гуляли кулаки и ботинки. Кто-то подсек ему ноги. Другой нападающий прыгнул на спину, попытавшись сломать крестец.

Данко сбивал с ног то одного противника, то другого, а сам тоже падал, вставал, опять падал… Наконец настал момент, когда он свалился и больше не смог приподняться. Даже на несколько сантиметров.

Нападающих это не остановило. Наоборот. Получив возможность наносить удары безнаказанно, они стали метить в жизненно важные органы. Особенно досталось почкам, после чего боль перестала ощущаться, словно под воздействием наркоза.

* * *

Неизвестно, как долго Данко просто лежал, сотрясаясь от ударов, и слушал, как хрипят и сопят боевики Кунга Тулана, запыхавшиеся от усилий. Сознание то возвращалось, то почти покидало его. Временами он проваливался в беспросветную бездну, где не было ничего: ни боли, ни отчаяния, ни гнева. Полное безразличие охватило Данко. Он был бесчувственным и бездумным, как бревно, плывущее по черной реке.

Его слегка покачивало. Из стороны в сторону. Вверх-вниз. Прошла целая вечность, прежде чем Данко понял, что находится в едущей куда-то машине. Точнее, в багажнике, провонявшем бензином и пыльной резиной. Его спина упиралась в запасное колесо, до его ушей доносился мерный рокот автомобильного двигателя.

«Везут добивать», — догадался Данко. Или на допрос к господину. Да, несомненно, прежде чем убить, его подвергнут допросу. Именно поэтому нападавшие не пользовались никаким оружием. Кунг Тулан наверняка распорядился привезти пленника живым.

Мысль о предстоящих пытках не вызвала ничего, кроме апатии. Прощайте, мир и все, кто остается бороться за существование дальше. Живите дальше без Данко. Он устал. У него больше нет ни желаний, ни сил…

«Вот как?» — спросил голос Юлии, прозвучавший в голове.

«Ты сдался, папа? — не поверила Соня. — Ты бросаешь нас на произвол судьбы? Тебе все равно, что будет с нами?»

Данко словно кипятком в лицо плеснули. Бороться за собственную жизнь — это одно, а выручать из беды самых любимых людей на свете — это совсем другое.

— Потерпите еще немного, — прошептал он, упираясь спиной в крышку багажника. — Я иду за вами.

Еще никогда в жизни он не выкладывался до такой степени. Все его силы были направлены на достижение одной-единственной цели. Сдавленно рыча, Данко все давил и давил на крышку. Руки и ноги мелко дрожали от напряжения, распрямляясь миллиметр за миллиметром. Отчего-то вспомнился Портос, поддерживавший свод подземного грота, чтобы не позволить камням завалить товарищей. В результате могучий мушкетер сам был погребен под обрушившимися обломками. Ноги подвели его.

А вот Данко не мог позволить своим ногам отказать ему в столь ответственный момент. И рукам. И позвоночнику.

Натужно кряхтя, он налег сильней и почувствовал, как металл выгибается под его напором. Еще! Еще! Раздался скрежет сопротивляющегося замка. Нет, шалишь, не устоишь ты, железо, против человеческой плоти, направляемой силой духа.

— Ммм-мм… аа-ххх!!!

Крышка взлетела вверх, словно подброшенная мощной пружиной. По багажнику разлетелись какие-то мелкие детали. Данко обнаружил, что стоит на четвереньках посреди багажника мчащейся по дороге машины. Было уже довольно светло, на листве поблескивали солнечные лучи. Ветер ерошил волосы и врывался в легкие, предлагая насладиться воздухом свободы. Над спиной раскачивалась на петлях сорванная крышка.

Данко повернулся лицом к уносящейся назад ленте асфальта. Метрах в пятидесяти за бандитским «ниссаном» ехал другой легковой автомобиль, периодически мигая фарами. Это означало, что там заметили неладное и сигналили водителю. Данко это абсолютно не устраивало.

Вцепившись всеми пальцами в борт багажника, он привстал. Выпадать на дорогу было нельзя: слишком твердо, да и колеса другой машины неминуемо сомнут, размажут по асфальту.

Голова Данко повернулась вправо, оценивая зеленую полосу, тянущуюся вдоль дороги. Кусты выглядели достаточно густыми и упругими, чтобы смягчить падение человеческого тела, однако среди них то и дело появлялись древесные стволы, столкновение с которыми грозило многочисленными переломами или даже гибелью.

Осторожно высунув голову из-за покачивающегося щита, Данко попытался определить, есть ли впереди подходящий просвет, но на такой скорости это было невозможно. Значит, придется прыгать на дорогу? Получается, что да, и сделать это нужно побыстрее, пока боевики в «ниссане» не заметили поднятую крышку и световые сигналы.

Данко уже был готов спрыгнуть со своей платформы, надеясь, что докатится кубарем до обочины прежде, чем будет раздавлен идущей следом машиной. Но в этот момент его слух уловил изменение шума езды, а глаза сообщили мозгу, что «ниссан» выскочил на один из многочисленных мостов пригорода Бангкока.

Что там внизу? Река, мелкий канал или вообще какое-то болото? Какой длины мост? Не перемежаются ли перила высокими опорами? Выяснять это было некогда. Посильнее оттолкнувшись ногами, Данко взмыл в воздух. Он увидел, как от него стремительно удаляется двухцветный автомобиль бандитов, а вот слева появились мчащиеся на бешенной скорости не только легковушка, но и здоровенный грузовик с рефрижератором.

Раскидывая в полете руки, Данко пронесся над перилами, удачно проскочив перед надвигающимся столбом, к счастью, не зацепив его. Внизу сверкнула водная гладь, по которой там и сям ветер гнал легкую рябь, похожую на рыбью чешую. До нее было не менее тридцати метров.

Данко свел ноги вместе и качнул ими, задавая телу угол падения. В то же время его руки вытянулись перед головой в классическом жесте ныряльщика. Ветер окатил холодом разгоряченное лицо, а потом вдруг навстречу ринулась водяная стена и Данко прошиб ее насквозь, очутившись в безмолвной темной глубине.

Еще никогда в жизни ему не доводилось нырять с такой высоты, и он не сумел войти в воду точно, пропоров ее выставленными руками. Несмотря на все старания, Данко ударился животом и верхней частью бедер. Падение отозвалось в его теле болью, напоминающей сплошной ожог. Но хуже всего было то, что, погрузившись, Данко потерял всякое представление о том, где верх, а где низ. Окруженный серебристыми пузырями, он рванулся в одну сторону, потом в другую, но воздуха не было ни там, ни там, а ушибленная грудь уже требовала вдоха, готовая разорваться от переизбытка углекислого газа.

Данко выдохнул, а вдохнуть было нечего. Внутри началось жжение, погасить которое можно было, хлебнув воды вместо воздуха. К этому призывало меркнущее сознание.

«Не тони, папа», — попросил Сонин образ.

«Даже не думай!» — Юлия поддержала дочь с угрозой в голосе.

Их голоса отрезвили Данко. Запретив себе поддаваться панике, он перестал дергаться и грести, а, наоборот, расслабился, позволив реке мягко вытолкнуть себя на поверхность. Остатков кислорода хватило. Правда, чтобы пополнить запасы, пришлось долго барахтаться на месте, хватая ртом утренний воздух.

Отдышавшись, Данко поплыл к противоположному берегу, теряясь в белесой дымке, поднимающейся от реки. Течение плавно относило его от моста, и он не противился ему, а, наоборот, помогал, полагая, что будет разумнее уйти как можно дальше от места побега. Если его и станут разыскивать, то вовсе не для того, чтобы вручить ему приз за лучший каскадерский трюк года.

«Лишь бы крокодилы не попались», — думал Данко, плывя в отяжелевшей раздувающейся одежде. Хотя, по большому счету, ему было все равно. Теперь он точно знал, что никто и ничто его не остановит.

* * *

Выбираясь на глинистый берег, Данко изо всех сил старался не испачкать намокшую одежду, но очень сомневался, что его пиджак и голубые джинсы сохранили прежний щеголеватый вид. Мокасины, чавкающие при каждом шаге, точно утратили первоначальную форму. Зато при прыжке и заплыве ничего не пропало из карманов. Все было на местах, включая мобильник. Вытряхнув из него воду, Данко попробовал позвонить на бывший номер Роднина, но безрезультатно.

Где Мали? Как теперь ее искать? Не попала ли она в очередную ловушку?

Отжимая штанины, Данко осмотрелся. Он находился на пустынном берегу. Когда-то тут развернули грандиозное строительство, но потом бросили, оставив глубокие рвы и оплывшие кучи земли. Дальше угадывались верхушки деревьев, но крыш Данко не заметил, как ни старался. Он находился за городом, и ожидать, что за ним пришлют вертолет или хотя бы такси, не приходилось. Нужно было выбираться самостоятельно.

Но, пройдя несколько метров, Данко ощутил, как сильно он измотан и как болит все тело после драки. К тому же периодически начинала кружиться голова. Тогда он садился, пережидал, пока мир перестанет вращаться, а потом вставал и шел дальше.

Было уже совсем светло, становилось жарковато. Солнце поднималось все выше, словно желая полюбоваться человеком, которому вздумалось прогуляться по окрестностям Бангкока в таком неподходящем состоянии.

И все же Данко упрямо ковылял в направлении деревьев, за которыми угадывался шум машин. Проезжали они редко, примерно раз в две минуты, но это было лучше, чем ничего.

Данко обогнул зловонную мусорную кучу, перелез через полуразвалившуюся изгородь, продрался сквозь влажную духоту разросшихся кустов и вскоре очутился на обочине узкого шоссе. Первые три автомобиля пронеслись мимо, даже не притормозив. Четвертый начал было останавливаться, но потом водитель как следует рассмотрел голосующего и умчался с такой скоростью, словно боялся нарваться на разбойника с большой дороги.

Данко ощупал распухшее лицо, рассеченную бровь и понял, что путешествие автостопом становится весьма проблематичным. Он уже собирался встать посреди шоссе, чтобы преградить автомобилям путь, когда почувствовал на себе чей-то взгляд.

Повернув голову, он увидел седого тайского крестьянина в просторной выцветшей одежде и красных резиновых сапогах. На голове у него была соломенная широкополая шляпа, придававшая старику сходство с мексиканцем.

— Help me, — попросил Данко. — Помоги мне.

Таец что-то залопотал по-своему. Быстро и с вопросительными интонациями. Надо полагать, хотел знать, что случилось. А кто бы не захотел?

Данко лучезарно улыбнулся, покачал головой и показал жестами, что не понимает. Старик показал пальцем на его бровь. Данко пожал плечами. Затем сделал вид, будто держит в руке телефонную трубку.

— I need to call, please, — сказал он. — Мне нужно позвонить. Пожалуйста.

Свою просьбу он сопроводил влажной купюрой с портретом американского президента.

Старик снял шляпу, чтобы почесать макушку, потом нахлобучил ее обратно, вздохнул и протянул руку. Для начала он забрал деньги, бережно сунув их в карман. Затем на его вытянутой ладони появился старомодный мобильный телефон, похожий на черный обмылок.

Данко попытался благодарно улыбнуться, но увидел опаску, вспыхнувшую в глазах тайца, и понял, что мимические упражнения лучше оставить до лучших времен. Наверное, улыбка походила на звериный оскал, и ничего удивительного в этом не было. Внешне Данко оставался прежним, но в душе его произошло множество невидимых и необратимых изменений.

Завладев телефоном, он на минуту застыл, воскрешая в памяти нужный телефонный номер, а потом набрал его. Мали ответила практически сразу. Голос у нее был взволнованный:

— Данко? Где ты? С тобой все хорошо?

Стараясь говорить как можно лаконичней, он произнес:

— Все нормально. Могла бы ты приехать за мной?

— Конечно, конечно, — быстро ответила Мали. — А куда?

— Сейчас я передам телефон владельцу. Спроси его. Он местный, объяснит тебе.

С этими словами Данко возвратил мобильник крестьянину. Тот некоторое время слушал, поднеся трубку к уху, а потом затараторил сам. Завершив переговоры, он поднял руку, чтобы похлопать встречного по плечу, но на ходу передумал и ограничился прощальным жестом.

И это было самое лучшее, что он мог сделать: Данко начал уставать даже от такого короткого общения.

* * *

За то время, пока он поджидал Мали, Данко успел немного согреться и даже подремать на солнышке. Он лежал на травяном холмике неподалеку от дороги, к счастью, надежно скрытый от нее пышной тропической растительностью. Услышав три условных автомобильных сигнала, он пробрался сквозь подлесок и увидел белый «лексус».

— Тебе досталось, — определила Мали, когда он устроился на кресле рядом.

— Пустяки, — отмахнулся Данко. — Я себя отлично чувствую.

— Но отдохнуть тебе все же не мешает.

— Я уже отдохнул. Давай не будем терять времени. Уже полдень, а завтра корабль отплывает. Так?

— Да, — подтвердила Мали, не слишком изящно, но довольно уверенно разворачивая автомобиль на узкой дороге.

— Нам ведь нужно еще найти способ туда добраться, — напомнил Данко.

— Об этом я не подумала…

Чего еще можно было ожидать от несчастной девушки, потерявшей всех близких и четыре пальца на левой руке? Ей всего семнадцать. Самый подходящий возраст, чтобы влюбляться и быть любимой, но мало подходящий для планирования почти военных операций.

— Расскажи мне все, что тебе известно о корабле, — предложил Данко. — И мы подумаем.

На протяжении километра или двух Мали отмалчивалась, кусая губы. Потом наконец призналась:

— Мне известно совсем немного.

— Лучше хоть что-то, чем ничего, — изрек Данко, гадая, правильно ли сформулировал поговорку на английском языке.

В любом случае девушка его поняла.

— Корабль называется «Утренняя звезда», — сказала она.

— Отлично. Что еще?

— Это… Это все. — Голос Мали упал.

Данко повернул голову, смерив ее долгим изучающим взглядом.

— Все? — повторил он.

— Они отплывают завтра…

— Про завтра я помню. Больше ничего?

— Больше ничего.

— И это все, что ты мне собиралась сообщить? — поинтересовался Данко даже не язвительно, а скорее устало.

— Нет, — возразила Мали с преувеличенной бодростью. — Сейчас я отвезу тебя в отель, а потом отправлюсь в порт.

— Собирать недостающую информацию, насколько я понял?

— Да. Собирать информацию. А что в этом плохого?

В голосе девушки прозвучал вызов.

— Как ты себе это представляешь? — спросил Данко мрачно. — Как ты будешь собирать информацию? Это ведь не грибы в лесу… — Ненадолго задумавшись, он адаптировал последнее изречение в понятную для уроженки Таиланда форму. — И не бананы в джунглях.

— На что ты намекаешь? — надулась Мали. — Что я глупая, как обезьяна?

— Хм… Нет, я совсем не это имел в виду.

— А что ты имел в виду?

— Информация — это деньги, — пояснил Данко, помогая девушке завершить обгон, чтобы разминуться с отчаянно гудящим автобусом. — Бесплатно никто ничего не скажет.

Она помолчала, цепко обхватив руль и глядя в лобовое стекло. Потом заявила:

— У тебя есть деньги, Данко.

— Правильно, — спокойно согласился он.

— И в информации ты нуждаешься не меньше, чем я, — рассудительно продолжала Мали.

— И с этим спорить не стану.

— Тогда ты дашь мне денег, а я разузнаю то, что надо.

Она победоносно посмотрела на Данко. Он надавил пальцами на ее подбородок, призывая не отвлекаться от дороги. И произнес:

— Примерно так и будет. Но с небольшой поправкой.

— С какой поправкой?

— Мы поедем в порт вместе.

— Но…

Данко не позволил ей возразить.

— Мы поедем в порт вместе, — повторил он с нажимом. — Как только избавимся от хвоста.

— What is a tail? — не поняла Мали.

— Посмотри в зеркало. Видишь тот двухцветный «ниссан», который пристроился за нами? Узнаешь?

— Узнаю.

— Это и есть хвост, который нам предстоит отрубить, — пояснил Данко. — Хотел бы я знать, как бандиты нас опять обнаружили?

— У Кунга хорошие связи в полиции, — сказала Мали, заметно нервничая. — Наверное, нас где-то засекли полицейские и сообщили Кунгу.

— Черт бы их всех побрал, и тех и других.

— Мафия.

Мали сказала это с таким видом, будто речь шла о неизбежном наступлении сезона дождей или смене дня и ночи.

— Мафия, — вздохнул Данко. — Попробуем хотя бы немного ее крылышки подрезать. Но сначала поменяемся местами. Иди прямо за этим грузовиком… Ага. Теперь отпусти руль. Не бойся, я его держу.

— А педали? — пискнула девушка.

— Я о них позабочусь. Просто привстань, чтобы я мог занять твое место. Не бойся, ты худенькая, я протиснусь. А ты проберешься на мое кресло, договорились? Ну, начали…

Процедура оказалась гораздо более сложной, чем предполагал Данко, не вполне оценивший свои габариты. Плюхнувшись на пассажирское сиденье, Мали была красной, как мак. Данко тоже испытал множество неожиданных ощущений, хотя старался не подавать виду.

— Отлично, — заключил он, взяв управление на себя. — Теперь скажи мне, боевая подруга, эта дорога еще долго будет узкой?

— Нет, — ответила девушка, сдерживая желание узнать, что такое «боевая подруга». — Скоро будет развязка и начнется хайвэй.

— Хайвэй нам не нужен, — решил Данко.

Улучив подходящий момент, он совершил столь неожиданный и резкий поворот, что их обоих прижало к борту, слепив вместе, словно бутерброд.

«Нужно было пристегнуться», — запоздало подумал он, не переставая выворачивать руль влево. Проскользнув в каких-нибудь двадцати метрах от квадратного рыла мчащегося грузовика, «лексус» выскочил с асфальта на бездорожье, попрыгал немного по кочкам и вернулся обратно, но уже двигаясь в противоположном направлении.

Трюк был рискованный, тем не менее черно-оранжевый автомобиль повторил его с таким же мастерством и пренебрежением к возможному столкновению.

— Вот и хорошо, — пробормотал Данко.

— Что же здесь хорошего? — не поняла Мали.

— Скоро увидишь. Они получили нагоняй от хозяина и теперь ни за что не отстанут.

— Но ты же сам хотел избавиться от них.

— Я избавлюсь. А пока пристегнись на всякий случай.

— Ты тоже, — сказала девушка.

Чуть заметно дернув плечами, он затянул ремень. Мали повторила его движения, а потом спросила:

— У тебя красивая жена?

Они неслись по узкой двухрядной дороге с немалой скоростью, временами стрелка спидометра показывала и сто километров в час, а они болтали бог знает о чем. Данко усмехнулся, щурясь сильнее обычного.

— Очень, — с чувством ответил он. — Самая красивая в мире.

— Но я моложе?

Приготовившись идти на обгон, Данко был вынужден вернуться на свою полосу, чтобы не «поцеловаться» со встречным автомобилем, яростно мигнувшим фарами.

— Ты моложе, — сказал он, вновь начиная обгон.

— Молодые всегда лучше старых, — произнесла Мали с нескрываемым чувством превосходства. — Потому что…

Дальнейших ее мыслей по этому поводу Данко так и не услышал: с этого момента он мчался фактически по встречной полосе, лишь изредка прячась за машинами, которые не успел обогнать. Двухцветный «ниссан» не отставал. Дистанция между ним и «лексусом» то сокращалась, то увеличивалась, однако других авто между ними больше не было.

«Сейчас, — подумал Данко. — Помолиться, что ли? Но кому? Здесь же вроде вотчина Будды, а в чужой монастырь со своим уставом не ходят… и не ездят».

Продолжая щурить и без того прищуренные глаза, он пристроился прямо за пыльным задом грузного автобуса, вихляющего и дымящего впереди. Подавшись влево, прикинул расстояние до стремительно приближающейся легковушки с отсвечивающим лобовым стеклом. Затем стиснул зубы и врубил «полный вперед».

«Лексус» послушно выскочил на встречную полосу и пошел параллельно борту автобуса. Вместо того чтобы совершать обгон впритирку, Данко максимально оторвался от автобуса. Таким образом он надеялся перекрыть обзор водителю бандитского «ниссана». Разумеется, не полностью, а только частично, но это должно было помешать преследователям правильно определить расстояние.

Расчет Данко оказался верным. Сам он мчался по прямой так долго, что едва успел принять вправо, сделав это уже после того, как значительно опередил автобус. А вот «ниссану» деваться было некуда. Кажется, в последнюю секунду водитель ударил по тормозам, что только усугубило положение. Черно-оранжевый автомобиль понесло, разворачивая юзом. Столкновение со встречной машиной было неминуемо, и оно произошло, судя по звуку удара, догнавшего «лексус».

— Вот и оторвались, — сказал Данко, поочередно вытирая взмокшие ладони о штанины.

— Потому что у нас кровь горячее и кожа нежнее, — сказала Мали.

— Ты о чем? — не понял он.

— Я говорю, что молодые лучше старых, — упрямо повторила она.

Покосившись на нее, Данко покрепче обхватил руль, чтобы опять сменить направление на противоположное.

Теперь дорога была свободной. Столкнувшиеся машины слетели с асфальта, а любопытных и желающих собралось пока не так много, чтобы перекрыть движение. Огня не было, хотя один из смятых кусков железа вяло дымился. Понять, кто уцелел, а кто погиб в этой мешанине, было невозможно.

«И хорошо, — подумал Данко, проезжая мимо. — Я не хочу знать, кто находился во встречном автомобиле. Не хочу, не хочу, не хочу!»

Правда могла оказаться слишком болезненной. Как все в этом подлунном мире.

* * *

Покинув свою каюту, Кунг Тулан очутился в узком коридоре с разводами ржавчины, проступившей из-под масляной краски. Пахло супом, железом и машинным маслом. А еще соляркой, которую недавно залили в оба топливных бака «Утренней звезды».

Морщась, Кунг стал взбираться по узкому крутому трапу — рифленые ступеньки блестели, как будто их специально надраили. Массивный телохранитель Кунга, Манг, едва мог протиснуться на узенькой лестнице и уже успел заметно погнуть перила, следуя за хозяином. Кроме него, на судне находилось еще трое охранников и команда из четырех человек. Остальные должны были подтянуться попозже, как только изловят Мали и ее спасителя.

Кем он ей приходился? Зачем сунул голову в пасть «Красного дракона»? Может быть, его наняли конкуренты, чтобы помешать Кунгу совершить самую крупную сделку в его уже достаточно долгой жизни? Все это предстояло выяснить в самое ближайшее время. Как только человек-гора, как называли его официанты, будет доставлен на корабль и допрошен.

После этого Кунгу Тулану предстояло путешествие длиной почти в две с половиной тысячи морских миль. В конце плавания он должен был стать по-настоящему богатым и уважаемым человеком. И это только начало. Судя по нетерпению партнеров из Кореи, они намерены приобретать живой товар постоянно и немалыми партиями. Спрос рождает предложение. Это в Таиланде полным-полно разных женщин на любой вкус. А в Северной Корее, за железным занавесом, особо не разгуляешься. Конечно, кореянки не откажут ответственным товарищам, возникни у тех желание. Но одной рыбой, как говорится, сыт не будешь, даже если она очень вкусная. Всегда хочется чего-то еще. Запретный плод сладок.

Кунг Тулан выбрался на облупленную, годами не скоблившуюся палубу и, чудом не ударившись о крюк электрической лебедки, приблизился к борту «Утренней звезды». Над головой висела желто-коричневая шлюпка, на борту которой, кроме названия, было написано несколько непристойностей. Поморщившись, Кунг прошел дальше. За его спиной угадывались туманные очертания Бангкока, а впереди расстилалась свинцовая океанская гладь с белыми барашками, вскипающими на беспорядочных волнах.

Было ветрено, но пока что качка почти не ощущалась. Солнце, клонящееся к горизонту, было кроваво-красным, по обе стороны от него вздымались тяжелые горы туч.

Увидев хозяина, поднявшегося на палубу, капитан покинул рубку и остановился на почтительном расстоянии. Кунг поощрительно похлопал ладонью по поручням, приглашая его приблизиться.

— Что с погодой на завтра? — спросил он.

— Будет шторм, — ответил капитан. — Очень сильный. Идет с северо-востока. — Он указал рукой в том направлении, куда предстояло взять курс «Утренней звезде». — Я бы предложил вернуться в гавань и переждать бурю.

Кунг вспомнил последний разговор с заказчиком. Аванс был получен, товар приготовлен, сроки согласованы. В случае опоздания Кунгу пришлось бы выплатить неустойку, которая превратила бы его прибыли в немалые убытки.

— Ты же говорил, что судно очень надежное и прочное, — напомнил он, не отрывая взгляда от вздымающейся океанской глади.

— Да, но все же раньше это была рыбачья шхуна.

— Судно устойчивое и прочное, с мощным двигателем, — настойчиво повторил Кунг. — Ты заверял меня в этом, когда советовал купить «Звезду». Я прислушался к твоему совету. Потратил деньги. А теперь ты хочешь сказать, что я совершил ошибку? Ты хочешь сказать, что обманул меня?

Мимо промчалась стайка истерично вопящих чаек, похожих на клочья бумаги, подхваченные ветром. Покружившись над морем, они приступили к пиршеству, то пикируя, то взмывая, то опускаясь на воду. Что они там нашли? Плавающие отбросы, дохлого дельфина, утопленника с выеденными солью глазами? Капитан повидал немало утопленников на своем веку. И почему-то вспоминал об этом всякий раз, когда ему приходилось общаться с господином Кунгом Туланом. В присутствии этого худого лысого человека невозможно было не думать о смерти.

Капитан оторвал зачарованный взгляд от чаек и осторожно произнес:

— «Утренняя звезда» — хороший корабль.

— Тогда не о чем беспокоиться, верно? — оскалился Кунг.

Поднеся кулак ко рту, капитан старательно откашлялся.

— Но этот корабль, — продолжал он, — предназначен для каботажных плаваний.

— Впервые слышу. Объясни.

— Вдоль берега, не сильно от него удаляясь. — Капитан показал ладонью плывущее судно. — В открытом море совсем другие условия.

Кунг повернулся к нему всем своим костлявым корпусом. Он не повысил голос и ни единым жестом не показал своего раздражения, но за его спиной, точно громадный преданный зверь, возник Манг с угловатой головой и квадратными плечами. Бородка, прилепившаяся черной пиявкой к его нижней челюсти, выразительно задвигалась.

— Я полагаю, — размеренно, почти сонно заговорил Кунг, — этими словами ты предлагаешь мне отказаться от моих планов.

— Просто нужно немного подождать, — сказал капитан, отчетливо услышавший в своем голосе заискивающие нотки.

— А кто оплатит мне убытки?

Бородка Манга перекосилась и замерла. Капитан посмотрел на чаек. Их стало раз в пять больше. Наверняка нашли большую добычу. Неужели все-таки труп?

Не получивший ответа на свой вкрадчивый вопрос, Кунг Тулан задал еще один:

— Почему я узнал про каботажное плавание только сейчас?

Капитан, словно ища поддержки, обвел взглядом захламленную палубу и двух своих матросов. Один из них выполнял обязанности механика, второй вызвался быть коком, и ни один из них не был ни бандитом, ни даже просто бойцом, способным дать отпор людям господина Кунга Тулана. Между тем во влажном от водяной пыли воздухе повис уже третий вопрос:

— Готов ли ты ответить за то, что нам придется задержаться из-за шторма?

В глубине глаз Кунга вспыхнули опасные искорки.

— В этом нет особой необходимости, — поспешно произнес капитан. — Просто я человек осторожный, не люблю рисковать.

— Разве?

Квадратный телохранитель с округлой бородкой сделал шаг в сторону, чтобы в случае необходимости легко обойти своего хозяина.

— А мне показалось, что ты любишь риск, — сказал Кунг. — Например, дергать тигра за хвост. Или дракона — за усы.

— Нет, нет, — возразил капитан. — Я очень осторожен и благоразумен.

— А «Утренняя звезда» — надежный корабль?

— Вне всякого сомнения.

— Мне нравится твоя уверенность. — Кунг обнажил большие зубы в издевательской ухмылке. — Имеешь свое мнение и всегда готов отстаивать его. Это хорошо. Молодец.

— Спасибо за похвалу.

Поклонившись, капитан отметил про себя, что согнул спину значительно сильнее, чем это требовалось для проявления уважения.

— Ступай. — Кунг махнул пальцами, словно отгоняя назойливую муху.

Манга он тоже отослал, а сам остался смотреть, как хищные серповидные плавники вспарывают волны уже возле самого борта «Утренней звезды». Одна акула вертелась так близко, что можно было разглядеть темные пятна на ее спине и жаберные щели сразу за полуоткрытой пастью. Глядя на нее, Кунг думал, что хорошо было бы завести в загородном доме бассейн с этими тварями. И хорошо бы время от времени скармливать им разных провинившихся или просто неугодных людей.

Потом, когда акулы, нарезвившись, затерялись среди волн, Кунг посмотрел в сторону грозного заката, и мысли его приняли новый оборот. В самом деле, не отложить ли отплытие? Может быть, разумнее прислушаться к словам капитана и задержаться в гавани? Нет, Кунг не привык отступать. К тому же выход в открытое море был назначен на завтра. Не хотелось опять утрясать вопросы с пограничниками и таможенниками. Все они были чертовски жадными, прожорливыми, как акулы или чайки, и потому любое общение с ними обходилось в кругленькую сумму.

Оттолкнувшись обеими руками от поручней, Кунг выпрямился и собрался вернуться в каюту, когда его остановил сигнал мобильного телефона. Звонил Чукайт, возглавивший операцию по поимке Мали и ее спутника. То, каким слабым и подавленным был его голос, сразу же насторожило Кунга.

— Только не говори мне, что вы не справились, — предупредил он, ударяя себя по костлявому бедру таким же костлявым кулаком. — Не говори, что четыре ищейки не смогли взять след, указанный им полицией.

— Мы взяли, — промямлил Чукайт. — Мы его поймали.

— Отлично!

Кунг испытал столь сильное облегчение, что еще немного — и, оторвавшись от покачивающейся палубы, взмыл бы в холодный серый воздух над заливом.

— Потом потеряли, — добавил Чукайт почти неслышно, на одном дыхании.

— Что?!

Кунг подпрыгнул от неожиданности, но не высоко — он испытал чувство, прямо противоположное облегчению. Было такое впечатление, что его худое тело внезапно потяжелело в два раза.

— Потеряли, — обреченно повторил Чукайт. — Он выбрался из багажника и сбежал по пути в гавань.

— Сбежал. Из багажника. А вы куда смотрели? Ты куда смотрел, Чукайт?

— Мы ехали, господин.

— Ага, вы ехали. А он бежал. И что ты думаешь делать дальше?

— Не знаю, — честно признался Чукайт. — Мы его потом опять нашли.

— Неужели? — насторожил слух Кунг.

Правда, он не рассчитывал услышать в ответ что-нибудь обнадеживающее. И не ошибся.

— Да, нашли, — сказал Чукайт. — Позвонил капитан Лимтракул и сообщил, где проезжает Данко…

— Данко?

— Да, господин, именно так его зовут. Это удалось выяснить в отеле, где он остановился. Капитан Лимтракул…

— Потом про капитана, — нетерпеливо перебил Кунг. — Рассказывай про этого Данко. Вы его нашли опять. И что?

— Мы попали в аварию, — скорбно поведал Чукайт. — По его вине. Я один выжил, потому что сидел сзади и на безопасной стороне. Остальных… Их доставали по частям, господин. Машину вскрывали резаком.

Солнце окончательно скрылось за нагромождением фиолетовых туч. Сразу потемнело. Кунг принялся расстегивать свой сюртук, хотя ему было довольно прохладно. Но высокий воротник душил, не позволял дышать полной грудью.

— Значит, Данко опять скрылся, — констатировал он.

— Да, господин, — подтвердил Чукайт.

— И Мали?

— И она тоже.

— В какой больнице ты лежишь?

— Господин…

Кунг не дослушал, топнул ногой и повторил вопрос:

— В какой больнице?

— «Хоспитал Паттайя», — признался упавшим голосом Чукайт.

— Насколько плохо твое состояние? — осведомился Кунг.

Голос его был настолько мягок и доброжелателен, что означать это могло лишь одно и только одно: мозг внутри круглого безволосого черепа, обтянутого почти прозрачной кожей, уже вынес и утвердил смертный приговор. Апелляций и обжалований не будет.

— Очень плохо, — ответил Чукайт. — У меня сломана шея, плечо и обе ноги.

На самом деле одна его нога почти не пострадала. На ней можно было уйти куда-нибудь достаточно далеко при наличии костыля. Чукайт был бы последним болваном, если бы не сумел в больнице раздобыть костыли.

В паузе, последовавшей после его ответа, он вытащил иглу из вены и оставил ее болтаться на капельнице. Затем, стараясь преодолеть слабость и головокружение, сел на кровати. Пластиковый воротник, охватывавший шею, заставлял Чукайта держаться очень прямо.

— Выздоравливай, — сказал Кунг наконец. — Мы подробнее поговорим об этом позже.

— Спасибо, господин, — затараторил Чукайт, соображая, где находится его уличная одежда и как напялить ее одной рукой. — Я обещаю, что все равно найду этого Данко. Он от нас никуда не денется. Я приведу его и брошу к вашим ногам.

— А пока отдыхай и набирайся сил, договорились?

— Да, да! Спасибо за заботу.

— Мы одна семья, одна большая семья…

Завершив разговор на этой патетической ноте, Кунг Тулан так разительно изменился в лице, словно стал совсем другим человеком. Не пряча телефон, он тут же выбрал нужный номер и нажал кнопку вызова, чтобы сообщить, кому надо, координаты человека, от которого следует срочно избавиться.

Но Чукайт уже спешил покинуть больничную палату, потому что очень хорошо знал натуру своего босса.

Ряды воинства господина Кунга Тулана все редели и редели.